Читать книгу Разбуди меня, дробь барабанная. Часть вторая - Владимир Калинин - Страница 5

Глава десятая. Не долгие сборы, забудем раздоры!

Оглавление

В первый же вечер, я предложил ему, поехать на север, на заработки, и он сразу согласился, поскольку, имел большие планы, а на колхозной зарплате, ему было трудно подняться. Но председатель не отпустил, поставив условие, сделать трактору капитальный ремонт. Делать нечего, мне пришлось, чтобы не терять даром время, устроиться в МТМ сварщиком и слесарем, по договору, на время Гениного ремонта. Мы пришли после обеда, первым делом установили на место, заваренный мною, топливный бак, залили в него, слитую, ранее, соляру, и приступили к запуску двигателя. Двигатель, как и следовало ожидать, запустился сразу, наполняя МТМ весёлым грохотом и едкими отработанными газами. Гена кричал из кабины трактора. – Коля, отворяй ворота, сейчас мы сделаем пробежку, на свежем воздухе, опробуем его на всех режимах, по прилегающей территории! Я, задыхаясь от дыма, поспешил исполнить его просьбу, и сам вышел на улицу. Трактор, сверкающий, свежей краской, на солнце, как будь- то, радуясь второму рождению, летал по ограде мастерской. Он, разметал, в разные стороны, сугробы, уверенно, лязгая новыми гусеницами. – Шабаш, Коля, идём домой, наша работа выполнена! Весело, подытожил, Генка, загоняя трактор в МТМ, и глуша двигатель. Путь наш домой пролегал мимо сельмага, и мы не могли его обойти, потому, что это была единственная дорога, связывающая МТМ с домом Простаковых. И, на недвусмысленный намёк, Геннадия. – Коля, ты не против, отметить, наше успешное завершение работы, в честь Дня Советской Армии!? Я, охотно, согласился. Гена, уложил, приготовленный продавщицей, товар в авоську, я рассчитался за покупку, и мы вышли из магазина. Завклубом, Серафима, как раз, приклеивала афишу на доску объявлений, и мы, поздоровавшись, остановились. Афиша гласила, что завтра в клубе состоится торжественное собрание, посвящённое, предстоящему, празднику, c последующей демонстрацией фильма, «Брестская крепость».

На улице показался инвалид, в котором, мы, без труда, узнали односельчанина фронтовика. Он, спешил в нашу сторону, высоко подпрыгивая на костылях, на шее у него болталась на ремне, старая, потрёпанная двухрядная гармошка. С которой, он никогда не расставался, и по этой причине, обладал прозвищем, «Митя-гармонист». В 1941, пройдя, ускоренный курс обучения, младший лейтенант Дмитрий Фёдорович Казанчиков, командир взвода истребителей танков, был направлен, в составе маршевой роты, на фронт. Под Москвой, не доехав, несколько километров, до станции прибытия, которая, уже была занята немцами. Их эшелон, попал под бомбёжку, и был атакован танками. Если бы, не точные, быстрые действия взвода Дмитрия Казанчикова, из маршевой роты, необстрелянных новобранцев, мало бы кто уцелел. Взвод бронебойщиков, в составе, девяти расчётов, противотанковых ружей, и двух пулемётов, остановил танки, подбив тринадцать. А остальным, пришлось развернуться и отойти, понеся такие потери, в течение получаса. Капитан, командир маршевой роты, сумел, прекратить панику и организовать оборону. А для младшего лейтенанта Казанчикова, этим боем, война началась и закончилась, он потерял ногу, от разрыва танкового снаряда. Поравнявшись с нами, «Митя- гармонист», с одышкой, осипшим голосом, проговорил. – Выручайте, сынки! – Здорово, дядь Мить, – весело, балаболил, Генка, – с праздником тебя! – Что за беда, у тебя? – И вас, ребята, с праздником! – Ты, Генша, тоже хватил лиха в Афгане, выходит братья мы, огнём крещённые! Понимаете ли, не хватает у меня, на неё, на «беленькую», копеек тридцать, всего! Выручайте, милые, а!? А то, Кланька, сейчас сельмаг закроет, и останусь я фронтовик, на сухую, праздновать! Я подал ему рубль, он быстро, скороговоркой, поблагадарил нас, и скрылся в магазине. Сколько судеб искалечила война? Митя-гармонист, награждённый, за тот единственный бой, медалью за отвагу, вернувшись домой, не смог смириться с утратой ноги, и не нашёл себя в мирной жизни, получая пенсию, и скудные подаяния, за игру на гармошке, потихоньку спивался.

В этом году, 23 февраля, пришлось на воскресенье, и народ с всего села, и семьями, и поодиночке, с весёлым настроением, валил в клуб, и мы с Геной и Васькой решили не отставать от сельчан. В фойе клуба, в честь праздника, был обустроен буфет, где на радость ребятне, c большим успехом, продавались разные сладости и дефицитные в селе мороженое и газированные напитки «ситро» и «дюшес». А взрослые, «любители напитков», были в восторге от свежего, разливного пива, которое, здесь тоже, считалось» деликатесом». Так, как завозилось в село редко, только по «великим праздникам». По фойе разливалась музыка гармони, неизменный солист-любитель, Митя-гармонист, не упускал возможность случайного заработка. Сидя, в углу, на табурете, будучи, уже изрядно, «навеселе». Он, растягивая, меха своей двухрядки, жалостно, пел не знакомую мне песню.

А я убит был на войне, в той чужедальней стороне,

Давным-давно умолкли пушки!

Придите вы друзья, подружки,

Придите в дом к моей родне!

В помин души, наполнив кружки,

Поплачьте в память обо мне!

Я увидел Отца, он стоял у стены, за бильярдным столом, и наблюдал, как играют парни, катая киями шары и забивая их в лузы. Мои надежды оказались не напрасными, я очень хотел его увидеть. И подойдя к нему с боку, тихо сказал. – Здравствуй, Батя! С праздником тебя! Он, долго, смотрел на меня, молча. И возможно, сказал бы, что- то другое, но подошёл Гена. – Дядь, Вить, здравствуй! С праздником тебя! И он ответил. – Спасибо, и вас, взаимно! Потом спросил. – Как жизнь, не тяжёл ли хлеб колхозный? Он, переводя, взгляд на меня, поинтересовался, с ироничной ухмылкой. – Ты от нас, до коих пор, прятаться, намерен, в город вернуться, не думаешь? – Ну, что ты, Батя, разве прячусь я, у сыновей два раза был, в прошлые выходные. И, к тебе, не прочь, прийти, но ты на меня сердит, и гонишь, вон! – Сердит, гонишь, – проворчал он, обиженно. – Выпорол тебя бы ремнём, да нельзя, потому, как давно ремень ты перерос, и мать, опять же, за тебя заступается, звонит каждый день! Приходи, разговор есть, а сейчас вон, приглашают всех в зал, стало быть, жду вечером!

Три дня пролетели в подготовке и сборах, и вот, мечта наша начала осуществляться. Под стук колёс, набирающего обороты, вечернего поезда на Сургут. Нам с Геной достались верхние полки, а нижние были заняты, пожилым, неразговорчивым, строгим мужчиной и красивой, приветливой девушкой, как я понял, отцом и дочерью. Забравшись на полку, Гена, сразу уснул, а я, лежал и думал, о своих самых родных и близких мне людях. Которых, оставил в родном городе, об отце, с которым, мы, наконец, помирились. Я пришёл к нему тогда, и рассказал, всё без утайки, о подлом обмане, разлучившим, нас с Наташей, и о намерении ехать на север. Он не одобрил моих стремлений, но и удерживать не стал. Наташу я видел, в один из приездов в город, когда она входила в свой подъезд, под ручку, с незнакомым мне молодым мужчиной. Это больно отозвалось в моём сердце, и я прекратил попытки, наладить с ней отношения. Поезд мчался в ночи, я, незаметно для себя, погрузился в сон.

Разбуди меня, дробь барабанная. Часть вторая

Подняться наверх