Читать книгу Вспомни, Облако!. Книга четвёртая. Рассказы об отважных пилотах всех времён и о тех, кого не отпустило небо - Владимир Казаков - Страница 4

6 ноября 1935 года Володя Стрельченко пригласил своего товарища по Саранскому аэроклубу Виталия Смирнова к себе в гости.

Когда вошли в горницу деревянного одноэтажного дома, гость бросил взгляд на большой портрет, висевший в простенке. Написан он был маслом, обрамлен рамой из темного полированного дуба. Виталия заинтересовало красивое, мужественное лицо на полотне, и мундир. Человек был в парадной форме… царского офицера.

– Кто это?

– Отец.

Наступила томительная пауза. Лицо Володи застыло в печальной задумчивости.

– Я давно хотел, чтобы ты знал об этом, – сказал он Виталию. – Отец мой – человек из народа, крестьянин. Офицерский чин и награды заслужил в окопах. С первых дней революции он стал красным командиром. Командовал батальоном. Дрался с интервентами, белогвардейцами, бандитами. Мне было чуть больше трех лет, когда его скосил тиф. Это двадцатый год… К врагам революции отец был суров. В боях смел и умел. Я покажу тебе наградные документы отца, краскома Стрельченко Игнатия Семеновича… Горжусь им!.. Мама часто мне рассказывала о нем, запали в память слова отца – «Делай как я!». Так он учил всему, что хорошо знал, своих подчиненных и товарищей, да и маму тоже… Я хочу, чтобы ты был свидетелем моей клятвы перед портретом отца: если доведется воевать, буду воевать не хуже его. Клянусь!..

Бой над аэродромом

Ближнебомбардировочный полк базировался под Миргородом. Командир его, полковник Янсен, постоянно присутствовал на полетах: руководил переучиванием молодых лётчиков на новую авиатехнику – боевой самолет Су-2.

Особенно его привлекала группа молодежи, прибывшая из Волчанской военно-авиационной школы пилотов. Держались ребята дружно, всегда были веселы и остроумны, успешно осваивали новый самолет. А он оказался непрост и существенно отличался от старых машин подобного назначения. Двухместный моноплан со скоростью до 400 километров в час, вооруженный пятью пулеметами ШКАС, был способен нести бомбовую нагрузку до 500 килограммов. С экипажем в два человека – лётчик и штурман – Су-2 мог успешно действовать в тактической зоне противника. Пилотировался самолет легко, но эта «легкость» давалась далеко не всем молодым лётчикам.

Из группы волчанцев полковник Янсен выделял Владимира Стрельченко. Казался он чуть взрослее, чуть серьезнее своих однополчан, был в числе лучших в прыжках с парашютом и в спортивной подготовке, а по общительности, в умении поднять настроение несомненно лидировал. В разговорах с людьми Владимир был убедителен, и если завязывался спор, то мнение его обычно оставалось определяющим. И народ тянулся к Владимиру, чувствовалось, что крепко его уважают.

Не мог командир полка не заметить и успехов Владимира в освоении нового самолета. Другие лётчики даже обращались к нему с просьбами помочь разобраться в том или ином элементе техники пилотирования. Однажды полковник Янсен увидел, что Владимир Стрельченко посадил с собой в «спарку»1 другого молодого лётчика и провел с ним тренаж на земле, показывая движение рулями управления. При этом говорил: «Делай как я».

«Явные задатки инструктора и командира в этом сержанте», – подумал тогда полковник.

И когда настало время самостоятельных вылетов на СУ-2, командир полка решил лично посмотреть работу Стрельченко в воздухе.

После посадки Янсен сказал:

– Общая оценка полета – «отлично». Чувствуется, что и ранее у вас была хорошая летная подготовка.

– Я закончил Саранский аэроклуб, – ответил Стрельченко.

– А потом?

– Работал в том же аэроклубе мотористом. Как лётчик, совершенствовался в Ульяновской авиашколе, вернулся в Саранск, где сначала поработал авиатехником, потом стал инструктором-лётчиком аэроклуба и командиром звена.

– Летайте. Желаю успеха, сержант Стрельченко!

Полковник Янсен не ошибся. Стрельченко виртуозно пилотировал СУ-2, без промаха стрелял и бомбил по мишеням на полигоне. А когда авиаполк, став боевым, перебазировался в Белоруссию и с первых же дней Великой Отечественной войны начал действовать, Владимир Стрельченко, уже офицер и командир звена, умело бомбил врага в районе Жлобина и Рогачева, затем оборонял Киев. Воевал в небе городов Сумы и Харькова.

В декабре 1941 года звено лейтенанта Стрельченко с полной бомбовой нагрузкой вырулило на старт для взлета. И в это время взвыли сирены: «Боевая тревога!» К аэродрому подходили фашистские бомбардировщики под прикрытием истребителей.

Было еще время рассредоточиться по аэродрому, чтобы уменьшить потери, но Стрельченко дал команду на взлет и принял бой в воздухе.

Противника плотным заградительным огнем встретили наши зенитчики. Однако пара истребителей «мессершмитт» прорвала огненную завесу, решив сбить Су-2 на взлете, где любой самолет ограничен в маневре. Вел пару опытный пилот из эскадры полковника Мильдерса «Пиковый туз» Курт Шаде.

Отлично маневрируя самолетом на малой высоте, Стрельченко сорвал первую атаку фашиста, а когда Курт Шаде решил повторить заход, Стрельченко так поставил свой самолет, что поджег «мессершмитт».

Курт Шаде за счет огромной скорости набрал высоту и, покинув самолет, приземлился около аэродрома на парашюте. Его напарник удрал.

Бомбардировщики тоже потеряли один самолет, сбитый нашими зенитчиками, и к Курту Шаде присоединились еще два немецких парашютиста.

– Как дела? – спросил Стрельченко штурмана. – Поздравление со сбитым принимаешь?

– Спасибо, командир! Но и нас он поцарапал. Кажется, пробит бензобак справа.

– Где-то задел, гад, и управление. Но машина слушается, значит – вперед!

– Добро! – поддержал штурман Лащин.

Они вывели звено на скопление живой силы противника и дважды штурмовали цель, нанеся большой урон фашистам.

Придя на аэродром, Стрельченко отлично посадил свой поврежденный самолет…

Герой Советского Союза Стрельченко Владимир Игнатьевич

А 9 декабря на грудь боевого лётчика, совершившего уже немало разведывательных и бомбардировочно-штурмовых полетов, командир полка прикрепил первый орден Боевого Красного Знамени.

Разведчик

В одном из разведывательных полетов нужно было сфотографировать аэродром противника. На СУ-2 была хорошая фотоустановка. Безоблачное небо исключало скрытый подход. Линию фронта мы прошли на бреющем полете, – вспоминал Владимир Игнатьевич Стрельченко. – Высоту пять тысяч метров набрали вне видимости аэродрома, но были замечены истребителями противника Me-110. Развернув самолет на солнце, я включил вторую скорость нагнетателя, набрал семь тысяч метров. Высота делала свое дело: кровь сочилась из ушей и рта, но от немцев я все же оторвался. А потом, разогнав машину на снижении, мы прошли над аэродромом и сфотографировали его. Задание было выполнено: зафиксировали более ста самолетов разных типов, а также взлетавшие истребители. По данным нашей разведки по аэродрому был нанесен бомбовый удар.

Су-2 лёгкий бомбардировщик-разведчик

Стрельченко был немногословен. Он не сказал, да по складу характера и не мог сказать, что на разведку посылались лучшие экипажи. Что на СУ-2 не было кислородного оборудования, без которого можно летать нормально на высоте не более 5000 метров. Он забрался на 7000. Там нечем дышать. А выше начинает «закипать» кровь, лопаются артерии. Выдержать такое состояние и физически, и психологически почти невозможно.

Умолчал Стрельченко и о том, что для качественного фотографирования нужно довольно продолжительное время точно выдерживать курс и высоту полета над объектом, а это значит, что лётчик добровольно отказывается от противозенитного и противоистребительного маневра – вынужденно идет на зенитки и скорострельные пулеметы истребителей. Он становится удобной мишенью для прицельного огня, и весь расчет на железные нервы и удачу.

Стрельченко говорит, что его аппарат зафиксировал «также взлетавшие истребители». Взлетали они, чтобы сбить его СУ-2. Погоня за разведчиком всегда длительна и жестока. За сбитого разведчика во всех армиях мира награждают самыми высокими орденами. А в том полете силы были совсем не равны. Несколько «мессеров» атаковали самолет Владимира Стрельченко. Из пушек они начинали стрелять с расстояния в километр, и любой снаряд, попав в самолет, мог разрушить его. А убойная сила скорострельного ШКАСа, из которого стрелял штурман СУ-2, составляла всего четыреста метров. Очень неравный поединок. Но Стрельченко отлично выполнил задание и ушел от «мессеров».

Таких полетов Владимир Игнатьевич Стрельченко выполнил немало. Разведав цель, он потом вел товарищей уничтожать ее.

Вот только один абзац из наградного листа:

«… 12.07.42 г. произвел два вылета на разведку в район Подгорное-Острожек. Район разведки прикрывало большое количество истребителей противника, и поэтому тов. Стрельченко разведку производил на бреющем полете. Обнаружил автоколонну до 600 крытых автомашин и до 30 танков. Колонна двигалась из Острожка на Ольховатку. После разведки сделал два вылета ведущим в составе шести Су-2 на бомбардировку и штурмовку обнаруженной колонны. Несмотря на сильное противодействие истребителей и зенитной артиллерии противника, сделал 4 захода на бомбардировку и штурмовку цели, уничтожил при этом группой более 10 автомашин и 8 танков».

В тот же день он, ведя разведку, обнаружил заправочную базу и артиллерийский склад немцев. Доложив об этом командиру полка, попросил у него разрешения сводить на эту цель группу самолетов. Пробился с ними сквозь огневую завесу. Бомбы накрыли цель. Два дня потом наблюдались сильные пожары и взрывы на том месте, где поработал Стрельченко.

Летал он не только на боевом СУ-2, часто разведку на невооруженном тихоходе У-2, почти всегда в плохую погоду, когда раскисший аэродром, слякотный и грязный, не позволял взлетать тяжелым самолётам

Один из полетов оказался особенно памятным.

…Он нашел колонну танков и мотопехоты гитлеровцев. Летя над шоссе, приказал штурману считать машины. И тут увидел «мессера», заходившего в атаку. Можно было уйти в низко висящие облака, но тогда штурман не успел бы подсчитать танки. И Стрельченко решил уходить от огня противника маневром. Когда «мессер», прицелившись, вышел на дистанцию поражения, У-2 мгновенно скользнул влево и вниз – красно-голубые трассы снарядов прошли мимо.

«Мессер» проскочил и пошёл на второй заход. Стрельченко теперь неспешно мог спрятаться в облаках, однако и на сей раз не сделал этого – продолжал изводить врага на своей невзрачной машине.

Воздушная карусель закрутилась. На виражах немцу Стрельченко взять не удалось: фашист уступал в маневре. «Мессер» стал заходить сверху и клевать огнем тихоходный самолет с разных сторон. Тогда Стрельченко увел свою машину в облака. Но задерживаться там не стал, а снова вынырнул в чистое небо. Увидел гитлеровца на параллельном курсе. Почти рядом. «Не ушел, – подумал Стрельченко. – Самолюбивый попался фриц!»

Немец, довернув нос своего истребителя только ножным управлением, выпустил веер снарядов, но так поспешно, что они оставили след далеко от У-2.

«Злится фриц», – подумав так, Стрельченко ввел свою машину в пике. Немец, развернувшись с глубоким креном, с огромной перегрузкой ввел в пикирование и свою машину. Он поймал в перекрестье прицела хвост увертливого русского тихохода и дал залп из всех пушек и пулеметов. Такое количество выброшенного из стволов раскаленного металла разнесло бы на горячие пылинки У-2, если бы за мгновение до залпа Стрельченко не вильнул в сторону.

(сверху) Самолёт У-2, (снизу) фашистский самолёт «Мессершмитт-109

Увидев очередной промах, гитлеровец, видимо, рассвирепел, забыв, что охотится низко над землей. Будь иначе, он вывел бы из пикирования свой тяжелый истребитель. Но он по крутой траектории к земле продолжал сближаться с У-2. Почти над макушками деревьев Владимир Стрельченко рванул свой самолет вверх. Его маневр повторил и немец. И случилось то, на что рассчитывал советский лётчик: «месершмитт» задрал нос к небу, мотор взвыл на форсированных оборотах, но не смог вытянуть тяжелый самолет, преодолеть инерцию вниз, и… тот грохнулся на землю.

У-2, стрекоча слабосильным моторчиком, сделал круг над поверженным врагом. Штурман сфотографировал чадящий костер.

Приземлившись на своем аэродроме, Стрельченко доложил командиру полка о полете и передал разведданные для штаба армии.

– Так, говоришь, земля наша приняла фашиста?

Приняла, только не ласково! Ты, Владимир Игнатьевич, практически сбил «мессера». Он на твоем личном счету. Молодцы! Поздравляю!..

Вторым боевым орденом, орденом Красной Звезды, отважный лётчик был награжден 12 марта 1942 года.

Рассказ боевой подруги2

В мае 1943 года я прилетела на аэродром штурмового авиаполка. Меня встретили два капитана. Один из них – командир эскадрильи Иван Миронович Кухарев. Второй, чуть выше среднего роста, русый, голубоглазый, был в хлопчатобумажной гимнастерке цвета хаки, в галифе синего цвета, в брезентовых сапогах и синей пилотке. Он с добродушной улыбкой представился:

– Владимир Стрельченко.

Как положено, я приветствовала старших по званию, назвав свою должность, – младший техник-лейтенант.

В течение месяца я находилась в Волынцево, где лётчики учились летать ночью.

Как-то сразу обратила внимание на капитана Стрельченко. Он был прост в обращении с подчиненными, толково и коротко объяснял непонятное, руководил без суеты и крика, за что его уважали все. В то же время он был человеком с большим юмором и в короткие часы отдыха любил петь, знал великое множество песен, хорошо исполнял их.

Опытный лётчик. Имел 70 боевых вылетов на самолете Су-2. Его перевели в штурмовой полк на самолет Ил-2 и назначили командиром эскадрильи. А в июле 1943 года он стал штурманом сразу трех авиационных полков, практически штурманом дивизии.

За время переучивания на аэродроме в Волынцево мы с Володей сдружились, расставшись, стали переписываться, встречались при первой возможности.

Я работала техником звена в отдельной эскадрильи связи авиакорпуса, он летал с другого аэродрома. Я переживала за него, каждый день ждала весточки

Шло время. Володя летал на выполнение боевых заданий в одиночку и водил большие группы самолетов. К моей великой радости, возвращался невредимым.

Но в один из дней Володя не вернулся на свой аэродром. Об этом мне сообщили девушки из их полка. Я ночью добралась до них. Ждали известий с передовой. Утром сообщили, что капитан Стрельченко жив, а стрелок Коля Гаенко убит. Колю я знала хорошо – молодой красивый парень.

Что случилось с экипажем, Володя описал позже в письме к штурману, своему другу Михаилу Лашкину.

«…В октябре 1944 года на 1-м Прибалтийском фронте в одном из боевых вылетов я потерял один самолет.

Командир дивизии послал меня на У-2 найти этот самолет. Полетел со своим стрелком. Прилетел в район нейтральной полосы и стал искать где-то метрах в 500 от передка. Фронт проходил по ж. д. Витебск-Невель. На развороте я услышал пулеметную очередь. Стреляли с земли. Двигатель чихнул и заглох. Самолет упал в кустарник на нейтральной полосе, ближе к немцам.

К счастью, нас скрывали кусты и, хотя немцы стреляли по площади из минометов, в самолет не попали. А вот снайперы убили моего стрелка.

Ночь я пролежал рядом с мертвым другом, комсоргом полка Колей Гаенко, под огнем с обеих сторон. Утром пошел прямо в рост к своим, какое-то чудо пронесло меня через минное поле, как видно, родился в рубашке».

В деревне Лощица под Минском лётчики Володиного полка попали под бомбежку. Они были размещены в крестьянских хатах. Немецкие самолеты прилетели в полночь, высыпали бомбы.

Накинув реглан, сунув босые ноги в сапоги, Володя вышел из хаты посмотреть, что творится вокруг. Только отошел, как по другую сторону хаты взорвалась бомба. Стены развалились, начался пожар. Сгорели Володины документы, ордена и одежда.

Документы и ордена ему восстановили, форму выдали новую.

Володя понимал, что тревожусь я за него, стремился всегда успокоить. Часто, возвратившись с боевого задания, летел к нашему аэродрому. Покачает крыльями – значит все у него хорошо. Конечно, ему попадало за эти вольности.

Войну мы закончили вместе, помогая друг другу переносить все тяжести нелегкой жизни. В январе 1946 года зарегистрировали брак, и началась послевоенная, вроде мирная жизнь…

Штурмовик

Опыт штурмовки вражеских войск и техники Владимир Игнатьевич Стрельченко приобрел, летая еще на СУ-2. Но этот самолет был ближним бомбардировщиком со слабой броней, огонь в упор не выдерживал, да и сам был вооружен недостаточно для удара «воздух-земля».

В 1943 году Стрельченко переучился на Ил-2. Этот самолет-штурмовик по своим боевым качествам во время второй мировой войны не имел себе равных в мире.

Легендарный Ил-2.

Из воспоминаний фронтовика Л. А. Горного

«Знал я Владимира Стрельченко с момента, когда в начале 1943 года он, 24-летний, прибыл в наш штурмовой авиаполк. Это был отважный, веселый человек, всеобщий любимец в полку. Мог совершить то, что другим казалось невозможным.

Помню, наш полк получил задание срочно перебазироваться на другой аэродром. Это необходимо было сделать в самые сжатые сроки, а воспользоваться можно было только самолетами. Как известно, Ил-2 – двухместный. Владимир Стрельченко, бывший тогда штурманом полка, совершил, казалось бы, невозможное – взял в самолет одиннадцать человек. В кабину пилота, рядом с собой, втиснул двоих, в кабину стрелка – четверых, и в фюзеляж забрались тоже четыре человека.

«Не взлетит!» – считали все.

Стрельченко оторвал машину от земли и благополучно привел к месту назначения».

А вот один из боевых вылетов группы штурмовиков, ведомых Стрельченко.

Это было в начале августа 1943 года. Накануне взятия нашими войсками города Орла немцы начали вывозить из него по шоссе Орел-Брянск боевую технику, имущество и награбленное добро. Чтобы остановить колонны врага Владимир Стрельченко поднял в небо на рассвете 12 самолетов Ил-2. Он учел, что немцы начинают обычно летать не ранее 6—7 часов утра, поэтому его группа сможет появиться неожиданно и «поработать» успешно без прикрытия истребителями.

Но немцы не дремали. Еще до подхода к цели штурмовики попали в зону плотного, беспощадного зенитного заградительного огня. Стрельченко, умело маневрируя и подбадривая ведомых по радио, сумел сохранить боевой порядок группы и вывести ее на цель.

Немцы рассредоточиться не успели, и с первого же захода передняя часть колонны была «отрублена» – развалились и запылали более десятка машин, шоссе было исковеркано взрывами, пулеметным огнем расстреляно сотни фашистов.

На обратном пути группу Стрельченко догнали 20 истребителей Me-109. До линии фронта осталось 50 километров.

– Переходим на бреющий полет! – приказал Стрельченко. – Воздушным стрелкам отбить атаки истребителей!

Прижавшись к земле, шли штурмовики, огрызаясь огнем. Два «мессера» запылали. До самой линии фронта роились «мессеры» над штурмовиками, разряжая свои «эрликоны». Немало пуль и снарядов рвали крылья краснозвездных машин, но они все до одной пришли на родной аэродром.

Фронтовые газеты не один раз писали о Владимире Игнатьевиче Стрельченко. Отмечали искусство лётчика. Описывали его полеты на разведку, фотографирование, бомбежку мостов и переправ, немецких штабов, штурмовку автоколонн и железнодорожных эшелонов, налеты на аэродромы врага, удары по переднему краю сопротивления.

Газеты отмечали, что секрет успехов Стрельченко в том, что он не действует по шаблону, а в каждом полете использует новые тактические приемы, умело избирает наиболее выгодный боевой порядок группы. Личное мастерство у него прекрасно сочетается с другими качествами – способностью умело командовать в воздухе, быстро принимать правильные решения. Именно за эти качества, кроме орденов Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I степени, он получил полководческий орден Александра Невского и орден Британской империи 5-й степени.

В феврале 1944 года Владимиру Игнатьевичу Стрельченко присвоили звание Героя Советского Союза. В последнем пункте представления к высокому званию говорится:

«30.07.43г., будучи ведущим группы пяти Ил-2 в районе Опальхово гранулированным фосфором было накрыто до 10 танков, 20 автомашин и до батальона пехоты противника. Атака производилась с высоты 10метров…»

Он произвел 260 боевых вылетов, из них 68 на бреющем полете. Сбросил на позиции оккупантов сто тысяч килограммов бомб, расстрелял более трехсот тысяч снарядов и патронов. Участвовал в 75 воздушных боях с истребителями противника, лично сбив один самолет и двенадцать в групповых боях. Атаками с неба его экипаж взорвал склад боеприпасов и горючего в районе города Калач, разрушил понтонный мост через реку Дон в районе хутора Вертячий, взорвал два железнодорожных эшелона, уничтожил более пятидесяти танков, 210 автомашин и другой техники противника, около 800 солдат и офицеров гитлеровской армии.

И что особенно важно: будучи ведущим групп, от звена до 25 самолетов, в 127 полетах он в жестоком противостоянии врага потерял только три экипажа. Летал в самых сложных условиях и не имел ни одного случая потери ориентировки или возврата, означавшего невыполнение боевого задания.

– Я и сейчас, через сорок лет, вижу его таким, каким он был в те суровые годы, – вспоминал однополчанин Стрельченко Владимир Николаевич Лазарев. – Вот к нам слегка раскачивающейся флотской походкой, большими шагами подходит коренастый военный. Бросались в глаза его крупные, но правильные черты лица, внимательный взгляд, стрижка «под бокс», зачесанные назад волосы, широкий лоб. Подтянутый, аккуратный. На груди поблескивают ордена. Мы доложили по форме о прибытии. На этом официальная часть была закончена. Он разговаривал с нами, совсем «зелеными», просто, как с товарищами, как с коллегами. «Ну что ж, будем воевать вместе. Располагайтесь, знакомьтесь…»

Забота Стрельченко ощущалась на каждом шагу: в общежитии, на отдыхе и в строю. Как-то в одну из пауз между полетами он подозвал меня и, как бы, между прочим, сказал, что на свалку оттащили негодный самолет, и рекомендовал снять с него бронеспинку, положить ее на пол штурманской кабины нашего Су-2. «Защитит от осколков», – сказал, и ушел. Мы со штурманом сделали это. И броня в следующем же полете спасла моего штурмана от ранения, осколки легко пробили деревянный фюзеляж и уперлись в сталь.

С Владимиром Игнатьевичем можно было спеть хорошую песню. Больше всего ему нравились песни из кинофильма «Истребители», «В лесу прифронтовом», «Песня о Днепре» и «Вечерний звон».

Хороший, нужный всем был человек. Мы дошли с ним до Берлина и не раз слышали в воздухе его голос: «Делай как я!» Но он не только являлся боевым лидером, он был создателем крепких воинских подразделений, растил настоящих бойцов-патриотов.

После войны

Слово штурмана-испытателя Бориса Чувикова

Забайкалье. Короткое жаркое лето, грозы, ливневые дожди, половодье в июле на реках, а продолжительной зимой пятидесятиградусные морозы, сильные ветры из-за сопок, поземка песчаная и снежная. На аэродроме работающие двигатели создают густую морозную дымку, иногда переходящую в устойчивый туман. Холодно земле, деревьям, металлу. Не жарко и нам, летающим на реактивных бомбардировщиках Ил-28.

Реактивный бомбардировщик Ил-28

Заместителем командира бомбардировочного авиаполка был Герой Советского Союза Владимир Игнатьевич Стрельченко. Летный состав уважал его за боевые заслуги, летное мастерство. Он знал людей, отлично понимал, чувствовал, когда надо сурово требовать исполнения воинских обязанностей, а когда можно пошутить, рассказать байку, анекдот. Холодно, ветер, долгое ожидание вылета, и вдруг в группе летного состава оживление, взрыв хохота и веселье. Догадываемся: туда пришел Владимир Игнатьевич и веселой шуткой укорачивает время перед ответственным и трудным полетом.

Наверное, это осталось у командира с войны, когда его эскадрилья из-за плохой погоды или по другой причине томилась в ожидании полета на боевое задание и в головы лётчиков лезли разные мысли, воспоминания, нередко грустные, и веселый, общительный, импульсивный командир Владимир Игнатьевич Стрельченко шуткой поднимал дух бойцов.

Мне пришлось выполнять учебно-боевые полеты в составе его экипажа, и меня всегда восхищала отличная техника пилотирования Стрельченко, точное и очень плавное выдерживание всех параметров полета, так необходимое для того, чтобы сброшенные бомбы поразили цель. Штурману при таком пилотировании, при таком командире забота одна: поймать цель в окуляре и сбросить бомбовый груз.

Голос Владимира Игнатьевича в полете становился душевным, ободряющим, и вроде не команды, а просьбы звучали, но выполнить их хотелось как можно лучше.

Понимал ли сам Владимир Игнатьевич, как он нужен всем нам как лётчик, командир и товарищ?

Подполковнику Стрельченко на службе в нашем авиационном полку не везло только в одном: у него не было настоящего полкового командира. Один не пожелал ехать в суровое Забайкалье, но числился командиром. Другой приехал и продолжительное время болел. А третий оказался плохо подготовленным для вождения летных групп. Поэтому Стрельченко пришлось фактически долгое время быть в двух лицах – командиром и заместителем по летным делам.

Умение водить большие группы самолетов было признанным мастерством подполковника Стрельченко. От ведущего полковой колонны зависит многое. Он должен думать и помнить о каждом лётчике в строю. От ведущего зависит соблюдение всех установленных интервалов и дистанций в группе. И этими незаурядными способностями при вождении полковых колонн в полной мере обладал Владимир Игнатьевич Стрельченко. Мне помнится такой случай, когда на требование третьего командира полка поставить ведущим большой группы самолетов на летно-тактических учениях его, а не заместителя, комдив генерал-майор Соколов Арсений Иванович, сам отличный лётчик, ответил:

– Полк поведет на ЛТУ Стрельченко, а вы научитесь водить звено и пока будете командовать на земле.

Владимир Игнатьевич стал полковником. Однако настало время, и по состоянию здоровья он не смог летать, ушел в отставку. В гражданских условиях он не сразу нашел себя. Обладая природным даром рассказчика, он был в лекторской группе Брянского обкома партии, много выступал с лекциями и докладами на заводах, в школах, на предприятиях города Брянска.

Однажды, находясь в отпуске, я встретил Владимира Игнатьевича с перевязанной головой, и невольно спросил:

– Что случилось? Где получил травму?

– По глупости. Ехал без защитного шлема.

– В своей «Победе» без шлема? А кто ж в легковушке…

– Да нет, – перебил меня Стрельченко, – теперь я работаю водителем-испытателем боевых бронемашин. Гнал на установленной скорости по дороге автодрома, без шлема, маршрут знал хорошо, а какой-то чертяка перекопал дорогу, я и вмазался в эту ямку. Знаешь, Борис, не могу я без штурвала и техники. Пусть хоть баранка боевой автомашины напоминает мне штурвал самолета и мою летную работу.

* * *

Имя Героя Советского Союза В. И. Стрельченко носят пионерские дружины школы-интерната №3 в Саратове, школы №8 в Саранске, школа №27 в городе Сумы, класс в воронежской средней школе №8, класс в школе №31 города Москвы.

Мемориальной доской с его именем в городе Саратове увековечен дом, в котором он жил в последнее время.

Ушел из жизни Владимир Игнатьевич в 1981 году. На его могиле в Саратове – скульптура лётчика и надпись:

«Не верьте, что он умер, он словно сокол улетел в свой последний полет.

Герои не умирают. Они уходят в бессмертие».