Читать книгу Объект ликвидации - Владимир Марышев - Страница 1

В ноздреватой облачной пелене возникла прореха, и из нее выглянуло темно-желтое местное солнце. Оно казалось состарившимся земным, и на него, лишь слегка прищурившись, можно было смотреть без опаски.

Но Лосев не смотрел на солнце. Он стоял перед двумя рядами одинаковых земляных холмиков, переводил взгляд с одного на другой и думал о том, какая же сволочная штука жизнь. Теперь ему предстояло цепляться за нее три долгих года и каждый день бороться с высасывающим душу одиночеством. А для этих восьмерых все уже было кончено. И бессмысленно искать причину, взывать к вселенской справедливости. В космосе нет справедливости, все решают законы физики и теория вероятностей. Кому продолжать цепляться за жизнь, а кому кануть в небытие – зависит от слепого случая.

Лосев чувствовал страшную усталость, словно не киберы копали могилы, а он сам, согнувшись в три погибели, вырыл их примитивной лопатой. «Будь все проклято, – крутилось в голове. – Будь все проклято».

В такие минуты не принято думать о мелком, но он вдруг поймал себя на мысли, что его раздражают порхающие в воздухе лиловые пушинки. Судя по характеру движений, это были не причудливые летучие семена, а самостоятельные, хотя и довольно примитивные, организмы. Они то опускались к зарослям похожей на щетину бурой травы, то вновь уносились в небо, непрерывно выписывали зигзаги и крутые спирали. Словом, резвились вовсю, и им дела не было до трагедии, пережитой двуногими чужаками…

«Тубан» летел к Дзете Волка три года. Экипаж провел их в анабиозных капсулах, бодрствовали лишь дежурные, сменявшие друг друга каждые четыре месяца. Почти весь полет прошел без малейших отклонений от штатного режима. Но не зря говорят звездолетчики: «Если космос долго не преподносил тебе сюрпризов – жди беды!»

Уже после выхода из сверхсвета противометеоритную защиту пробил увесистый космический булыжник. Он превратил маршевый двигатель в массу бесполезного металла, но это было еще не самое страшное. По нелепой прихоти судьбы на пути кочующего камня оказалось также «сердце» анабиозного отсека – блок жизнеобеспечения.

Поскольку «Тубан» уже вошел в систему звезды, экипажу оставалось до пробуждения не больше суток. Но как ни бился Лосев, как ни пытался восстановить полетевшие ко всем чертям настройки, никто из спящих не проснулся. Слишком тонкая материя – анабиоз. Стоит нарушить любой из протекающих в капсулах процессов, и изменение становится необратимым. А уж если все эти процессы пошли вразнос, надежды на спасение нет.

К счастью, планетарные двигатели не пострадали, а ремонтные киберы успели заделать пробоины в обшивке. Возможно, узкий специалист не сумел бы грамотно распорядиться даже таким везением. Но Лосев был старшим помощником капитана и хорошо рассчитал каждый свой шаг.

Вокруг Дзеты Волка вращались три планеты. У самой маленькой из них, ближайшей к светилу, анализаторы обнаружили кислородную атмосферу. Посадить звездолет в одиночку, даже с помощью автоматики, было непростой задачей, но Лосев справился. Потом изучил взятые киберами-разведчиками стандартные пробы. Несколько раз перепроверил результаты: они говорили о том, что воздух пригоден для дыхания, патогенных микробов нет и скафандр для выхода на поверхность не понадобится.

Наконец Лосев ступил на землю чужого мира. И первым делом, найдя к югу от корабля идеально ровное место, похоронил товарищей. Все, что он мог для них сделать… Без блока жизнеобеспечения нельзя было даже законсервировать тела, чтобы со спасательной экспедицией отправить их на Землю.

Он вызвал спасатель, как только убедился, что сумеет продержаться до его прибытия. Если у звездолетчиков путь на сверхсвете отнимает годы, то гиперпространственный сигнал передается мгновенно, и уже вскоре пришел ответ. Из него следовало, что подходящий корабль подобран и сейчас снаряжается. От старпома «Тубана» требовалось лишь одно – продержаться три года. Продержаться любой ценой…

Присев на корточки перед ближайшим холмиком, Лосев провел ладонью по ребру серебристой пластины с надписью: «Ласло Ковач, капитан исследовательского звездолета «Тубан». И тут же на руку ему опустилась лиловая пушинка, а секунду спустя рядом с ней пристроилась другая. Хотя прикосновение было почти неощутимым, Лосев вздрогнул, как от ожога, стряхнул ажурных малюток и даже потер место, на котором они сидели.

«Нервы, – подумал он, поднимаясь, и посмотрел на застывших в стороне от могил киберов-универсалов. – Вот кого ничего не волнует. Была бы работа, все остальное – вздор. Чтобы не свихнуться за годы ожидания, я должен стать, как они. Не накручивать себя мыслями о том, как все паршиво, а вкалывать и вкалывать».

Следующие две недели ему действительно было не до отвлеченных рассуждений о судьбе-злодейке. Первая ушла на возведение станции. Киберы вытаскивали из трюма несущие конструкции, соединяли их, устанавливали аппаратуру, протягивали коммуникации. И на всех этапах он контролировал ход работ, придирчиво осматривал каждый стык, раздавал замечания.

Наконец был смонтирован и запущен ядерный реактор. Лосев тут же перебрался на станцию и всю вторую неделю изучал образцы, которые неутомимо доставляли киберы-разведчики. Он не очень разбирался в биологии, но его всячески просвещал ГК – главный компьютер станции. Вдвоем они довольно живо взялись за дело и вскоре добились первых успехов. Например, выяснили, что лиловые пушинки черпали энергию в сложных химических реакциях, а по воздуху передвигались, поочередно взмахивая разными группами волосков. Других подробностей пока узнать не удалось.

Лосев видел немало миров и был уверен: за три года даже безобидная, казалось бы, планета непременно покажет зубы. Но искренне надеялся, что самое страшное уже позади, и, представляя возможную встречу с неведомым, исходил из стереотипов.

Он ошибался.

* * *

Как-то утром, после завтрака, Лосев прошел в лабораторию и по обыкновению стал расхаживать взад-вперед, обдумывая план работы на день. В момент, когда он мысленно поставил точку, раздался негромкий, но противный пульсирующий свист. Это впервые подала голос система наружного наблюдения.

Чертыхнувшись, Лосев вырубил звук и подошел к выпуклому панорамному окну. От увиденного у него гулко застучало сердце: к станции приближался… человек. Его походка казалась скованной, механистичной, как у автомата. Но это был не автомат. И явно не абориген-гуманоид.

«Бред, – подумал Лосев. – Видимо, делая анализ воздуха, я проглядел какой-то галлюциноген. Очень слабый – настолько, что подействовал только через две недели».

Он крепко зажмурился и досчитал до десяти. Но, открыв глаза, убедился, что человек не исчез. Более того, теперь не вызывало сомнений, что это бортинженер «Тубана» Вэнь Тао. Маленький приветливый китаец со смешной челкой должен был лежать под метровым слоем земли, а не изображать живого.

Вот именно – он только изображал. Изменившаяся походка еще ни о чем не говорила – мало ли что могло на нее повлиять! Но лицо… Сейчас оно у Вэня, постоянно улыбавшегося в тридцать два зуба, было безжизненным, словно вылепленным из глины. Казалось, ударь по нему – пойдет трещинами.

Китаец подошел вплотную к окну, и у Лосева, который за свои сорок лет навидался всякого, мерзко засосало под ложечкой. Глаза у Вэня были пустые, как у мумии. Густо вымазанная глиной челка слиплась и уже не выглядела смешной. Ошметки грязи прилипли к лицу, рукам и светло-зеленому комбинезону, в котором бортинженера похоронили.

Вэнь ощупал прозрачную броню. Затем, словно пробуя ее на прочность, надавил: сначала одной рукой, потом – обеими. У него, разумеется, ничего не вышло: мономолекулярный супергласс – материал серьезный. Убедившись, что окно не подается, китаец снова отошел и стал топтаться на месте. Время от времени он поворачивался на несколько градусов и, вытянув шею, замирал. «Как ищейка, берущая след», – подумалось Лосеву.

Наконец, видимо, след был взят. Станция представляла в плане косой крест: от ромбической центральной части отходили четыре луча. Вэнь выбрал северо-восточный луч и уверенно двинулся к его оконечности. Той самой, где находился силовой отсек с ядерным реактором.

Лосев проводил китайца полубезумным взглядом. Он не верил в оживших мертвецов, но один из них преспокойно разгуливал под окном, словно никогда не умирал. Это требовало разумного объяснения. Проще всего было напустить на недопокойника разведчиков, чтобы они спеленали его ловчей сетью и доставили на лабораторный стол. А там новым объектом займется умный аппарат, который вчера препарировал одну из местных тварей – пучеглазую сухопутную лягушку. Пора дать ему настоящую работу, сколько можно упражняться на мелюзге?