Читать книгу Царский подарок - Владимир Моисеевич Гурвич - Страница 1

Оглавление

Глава 1.

Зал был довольно большим, но народу собралось так много, что мест хватило не всем. Многие вынуждены были стоять, но не Мария. Она сидела в первом ряду и внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене. А на ней двое известных всей стране телевизионных ведущих – мужчина и женщина, пересыпая свою речь шутками и веселыми историями, объявляли номинантов литературных премий. Названные люди выходили из зала, им вручался памятный знак вкупе с ценным подарком. В ответ они произносили краткие речи, благодарили организаторов мероприятия, конкурсное жюри за то, что выбрали их,– и возвращались обратно.

Церемония постепенно близилась к концу, оставалось совсем немного не розданных премий, и настроение Марии ухудшалось. Когда ее пригласили на вручение литературных премий, у нее закралась мысль, что это сделано не случайно, что она попала в список счастливцев, которые получат свои награды. Но по мере того, как их все большее количество находило своих обладателей, эти надежды таяли, как снег весной.

Ведущие вручили очередную награду, и над сценой неожиданно повисла пауза. Зал тоже притих в ожидании дальнейших событий. Вперед выступил один из ведущих. Знакомым всей стране голосом он произнес:

– А сейчас, дорогие дамы и господа, самое важное событие нашей церемонии. Мы вручим главный приз, который, как вы знаете, носит название: «За успешный дебют». Не скрою, что было много претендентов на него и жюри оказалось перед нелегким выбором, кто же более всего достоин этой почетной награды. Я верно излагаю канву того, что происходило?

– Абсолютно верно, – подтвердила ведущая. – Ты говоришь все правильно, именно так все и было. Жюри ознакомилось с большим количеством произведений дебютантов, ведь в шорт-лист вошли двадцать авторов. Можешь представить, какая работа была проделана. И надо сказать, достойных произведений оказалось немало. Разгорелись споры, подчас весьма жаркие. И все же консенсус, как сейчас любят говорить, был найден. Победитель был избран единогласно. И, по мнению, всех, кто участвовал в голосовании, речь идет об очень достойном романе.

– Тогда не пора ли назвать этот роман и пригласить написавшего его автора к нам на сцену?

– Ты прав, эта волнующая минута настает. Итак, мы готовы огласить победителя в номинации «За успешный дебют». Фанфары.

Раздались громкие звуки музыки и у Марии что-то внутри оборвалось. Сейчас назовут главного человека сегодняшней церемонии, а это означает, что ее надежды оказались тщетными.

Музыка стихла. Оба ведущих приготовились назвать победителя.

– Итак, – громким торжественным голосом произнес ведущий, – мы называем номинанта премии «За успешный дебют». Им стала Мария Сабурова за роман «Остановись у моего порога».

Мария не сразу поняла, что только что произнесли ее имя. Она продолжала сидеть и смотреть на сцену.

– Маша, чего ты сидишь, иди получать приз, – шепнул ей в ухо сидящий рядом Херсонцев.

Мария не понимающе посмотрела на него, она все никак не могла осознать, что речь идет о ней.

Херсонцев подтолкнул ее, этот его жест вернул девушку к действительности. Она встала и поспешно направилась к сцене.

Все дальнейшее Мария видела, как сквозь густой туман. Она смутно помнила, как ей вручали крупную статуэтку человека, держащего раскрытую книгу, как кто-то с очень знакомым лицом целовал ее в щеку, говорил о том, какой хороший роман она написала, и желал дальнейших успехов. Она же чувствовала себя невероятно счастливой и одновременно хотела, чтобы эта церемония завершилась как можно скорей.

Наконец, ее желание сбылось, и она вернулась на свое место. Херсонцев взял из ее рук статуэтку, тяжелый пакет с ценным подарком и поставил рядом с собой.

– Я так рад за тебя, Машенька, – прошелестели рядом с ухом его слова.

Она посмотрела на него и улыбнулась. А ведь это во многом Алексею она должна быть признательна за то, что стала победителем конкурса. Без его помощи ничего подобного не случилось бы.

– Это тебе большое спасибо, – прошептала она. – Без тебя ничего бы этого не было.

– Мы вместе хорошо потрудились, потому что являемся слаженной командой, – произнес он.

На этом их разговор завершился, оба стали наблюдать за заключительными аккордами церемонии. Мария то и дело поглядывала на профиль своего соседа, она поймала себя на мысли, что смотрит на Алексея как-то по-новому.

После церемонии награждения всех пригласили в соседний зал, где были накрыты столы. У Марии внезапно проснулся зверский аппетит, что было не удивительно: из-за спешки она не успела пообедать и, кроме того, она давно знала, что когда сильно волнуется, у нее просыпается зверский голод.

Но поесть Мария как следует, не могла, ее то и дело отвлекали от этого крайне полезного занятия. Какие-то люди подходили к ней, поздравляли с победой, просили сфотографироваться с ними. Ей приходилось выполнять их просьбы. С какого-то момента эта стало ее сильно раздражать.

Мария поймала сочувствующий взгляд наблюдавшего за ней Херсонцева. Он улыбнулся ей.

Она подошла к нему.

– Алеша, нельзя ли куда-нибудь скрыться от всех, где можно было бы спокойно поесть? –спросила Мария.

– Видишь ту дверь? – показал он. – Иди туда. А я принесу тебе еду. Только скажи, что захватить.

Мария быстро составила меню и направилась к указанной двери. Она очутилась в небольшой, приятно обставленной комнате. Кроме нее, там никого больше не было.

Она села в удобное кресло рядом с журнальным столиком и стала ждать появления Херсонцева. Он пришел через несколько минут с подносом в руке. Но не один, а вместе с издателем Лоцмановым. Тот нес бутылку вина и три бокала.

– Вы не возражаете, если я посижу с вами? – поинтересовался Лоцманов.

– Буду только рада, – не совсем искренне ответила Мария. Она бы предпочла просто поесть без всяких разговоров.

Кажется, Лоцманов прочитал ее мысли.

– Вы ешьте, ешьте, не обращайте на меня внимания.

Мария благодарно кивнула головой. Она подумала, что может быть была не совсем справедлива к этому человеку, считая его слишком прижимистым, слишком думающим о своих доходах, а не о книгах, которые он издает. Марии даже понравилась его внешность, хотя, когда первый раз увидела его, поразилась его непривлекательности. Невысокий, почти лысый толстячок лет пятидесяти, он буравил ее своими глазками так, будто бы хотел проникнуть взглядом за ее одежду. Да скорей всего так оно и было. Сейчас же в дорогом элегантном костюме, с бабочкой он выглядел вполне прилично.

Мария решила не обращать на него внимания и стала с удовольствием есть. Внезапно, повинуясь какому-то импульсу, она на секунду прервала это занятие, подняла голову и обнаружила, что мужчины внимательно наблюдают за ней.

Лоцманов широко улыбнулся Марии.

– За вами так приятно наблюдать, вы с таким аппетитом едите. Помните, раньше судили о работниках по тому, как он кушает. Если хорошо, то и работать будет хорошо. По вам эта примета сбывается. Предлагаю выпить за ваш успех, если вы не против.

– Я согласна, – ответила Мария.

Лоцманов разлил вино по бокалам.

– Вы написали очень хороший роман, у него для дебютантки прекрасные продажи. Поэтому мой тост – за вас и за ваше дальнейшее творчество!

Все выпили.

– Николай Андреевич, хочет с тобой поговорить о дальнейшем сотрудничестве, – произнес Херсонцев.

– Может, сейчас это неуместно, – проговорил Лоцманов. – Перенесем разговор на другой день. Как вы, Мария Юрьевна, скажете, так и будет.

– Я готова сейчас обсуждать наше сотрудничество, – сказала Мария.

– Вот и замечательно, – обрадовался издатель. – Разумеется, это только предварительные переговоры. Но я готов подписать с вами договор на ваш следующий роман. При этом на тридцать процентов повысить размер гонорара. Что скажете, Мария Юрьевна?

– Ваше предложение очень лестное для меня. Но я совсем недавно завершила один роман и не представляю, о чем писать следующий. У меня даже времени об этом почти не было подумать.

–Прекрасно вас понимаю, но я нисколько не сомневаюсь, что у вас быстро родится замысел следующей книги. Вы очень талантливы. Поэтому вы легко поймете меня: девиз любой издательской деятельности: ковать железо пока оно горячо. Сейчас вы на гребне успеха и надо максимально воспользоваться ситуацией. Сейчас о вас помнят, поэтому надо поразить читателя новой книгой. И тогда успех ей обеспечен.

– А если при такой спешке книга окажется не удачной?

– Даже мысли такой не допускаю, – замахал короткими пухлыми руками Лоцманов. – Наоборот, я уверен, что следующий роман будет лучше предыдущего. Ну как, согласны?

– В общем, да, – не без колебания согласилась Мария. – Наверное, вы правы.

– Прав, еще как! – радостно подтвердил Лоцманов. – Тогда, не откладывая дело в долгий ящик, уже завтра я предоставлю Алексею Игоревичу проект нашего с вами договора. Вы посмотрите и, если будете со всем согласны, подпишите его.

– Хорошо, – кивнула головой Мария.

– В таком случае не буду больше докучать вам молодым своей пожилой особой. Сегодня ваш праздник, отмечайте его по полной программе. А я с вашего разрешения пойду.

Лоцманов встал и вышел из комнаты.

Мария стояла в банкетном зале и оглядывалась по сторонам. Еще недавно заполненное помещение почти совсем опустело. Ломившиеся от снеди и напитков столы, теперь выглядели так, словно на них танцевали. Зато повсюду лежали тарелки с остатками еды и стояли бокалы, в которых на донышках плескалось вино.

Марии стало немного грустно. Вот и закончился день ее самого большого в жизни триумфа. Что ей теперь дальше предстоит?

Она услышала за спиной шаги, ей не нужно было оборачиваться, чтобы определить, кто приближается к ней.

– Маша, поехали домой, – услышала она голос Херсонцева.

Она обернулась и посмотрела на него.

– Да ты прав, больше тут делать нечего.

– Это место принесло нам удачу. За это его следует поблагодарить, – произнес он.

Почему-то ее удивило местоимение «нам». Вообще-то наградили только ее. Но она не стала акцентировать на этом внимания. Заслуга Алексея не такая уж малая в том, что случилось, безусловно, была.

– Пойдем, – сказала она.

Они вышли на улицу. Хотя стоял еще май, но было уже по-летнему тепло.

– Я тебя довезу до дома, – предложил Херсонцев. – Если ты, конечно, не против.

– Почему я должна быть против? – удивилась Мария.

– У меня слишком скромный автомобиль. А ты все-таки лауреат общероссийской премии, теперь тебе полагается ездить на более престижных марках.

– Не неси чепухи, – отмахнулась она. – На какой машине приехали, на такой и уедем.

Они ехали по вечернему городу. Он был залит таким количеством огней, что это зрелище можно было наблюдать бесконечно. Но Мария почти не смотрела в окно, она вдруг почувствовала себя не слишком хорошо. С радости она выпила больше, чем позволяла себе обычно. Ее слегка мутило. Мария открыла окошко, чтобы подышать свежим воздухом.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Херсонцев.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты какая-то молчаливая. Думаешь, о новом романе?

– Ты удивишься, но я сейчас вообще ни о чем не думаю. Голова удивительно пустая, словно в ней абсолютно нет ничего.

– Сегодня это для тебя позволительно. А вот завтра…

– А что изменится завтра?

– Как что! – Воскликнул Херсонцев. – Ты же помнишь, о чем мы говорили с Лоцмановым.

– И о чем?

– О новом договоре на новый роман на очень хороших условиях. Он сначала кочевряжился, но я припер его к стенке. И знаешь, каким аргументом?

– Не знаю, но горю желанием узнать. – Мария произнесла она эти слова безжизненным тоном.

Херсонцев покосился на нее.

– Сказал, что у нас есть предложения от других издателей.

– Но это же не так, Алексей?

– Не так, – признал он. – Пока не так. Уверен, что скоро они появятся.

– Мне не нравится, что ты его обманул, – с укоризной произнесла Мария.

– Это не обман, а умелый тактический ход. В бизнесе без него никуда.

Возможно, он и прав, вяло подумала Мария. Ей захотелось, как можно скорей оказаться у себя дома, в теплой ванной.

Они уже покинули сверкающий огнями центр и теперь мчались по полутемной магистрали, ведущей на окраину Москвы.

– Да, не очень-то тут приятно жить, – отметил Херсонцев. – То ли дело в центре, там каждый день похож на праздник.

– А я привыкла. У меня дома тихо, в любое время могу открывать окно, – заметила Мария.

– Нет, надо перебираться ближе к центру, – не согласился Херсонцев. – Ничего, скоро это случится.

– Почему ты так уверен?

– Потому что ты очень талантлива, и наши дела пойдут еще успешней.

Мария недоверчиво покачала головой. У нее такой убежденности не было.

Машина свернула с магистрали и поехала по узенькой дороге, разделяющей нависающие над ней стандартные панельные корпуса. Они въехали во двор и остановились. Было поздно и вокруг не было ни души.

Херсонцев быстро вышел из машины, перебежал на другую сторону и отворил дверцу. Мария вышла.

– Приехали, – сообщил он.

– Я вижу.

Херсонцев выжидающе посмотрел на девушку.

– Не пригласишь, отметить нашу с тобой победу? – спросил он.

– Нет, Алексей, я устала, а потому у меня другая программа: принять ванну и завалиться спать. На сегодня я уже все отметила.

– Жаль, – вздохнул он. – Тогда провожу тебя до подъезда.

Они остановились возле двери в подъезд.

– Спасибо тебе, Алеша за все. Все было превосходно. А теперь я пойду. – Мария слегка коснулась губами его колючей щеки, открыла дверь и исчезла в подъезде.

Несколько секунд Херсонцев неподвижно стоял, словно ожидая, что Мария передумает и позовет его к себе. Но ничего подобного не происходило.

– Черт! – выругался он и пошел обратно к машине.

Отъехал он не сразу, какое-то время сидел в кресле за рулем. Затем достал из кармана телефон.

– Алена, привет, это я. Не спишь, детка? Тогда я к тебе. Жди!

Херсонцев завел автомобиль, и, осветив пучком света, темный двор, быстро выехал из него.

Херсонцев сидел в кабинете Лоцманова и терпеливо ждал, когда тот закончит телефонный разговор, который уже тянулся не меньше пяти минут. И пока образовалась пауза, он рассматривал владения издателя. На столе, на стульях лежали какие-то пухлые папки, на некоторых их них тонким слоем лежала пыль. К ним явно давно никто не притрагивался.

– Смотрите, сколько у меня тут рукописей, – вдруг вторгся в сознание Херсонцева голос Лоцманова. – На календаре двадцать первый век, а многие, как встарь, присылают их, напечатанные на машинках. Я такие папки даже не открываю.

– А если в одной из этих папок какой-нибудь шедевр? – предположил Херсонцев.

В ответ Лоцманов пренебрежительно махнул рукой.

– Это вряд ли. Не верю, что в этой груде может быть что-нибудь стоящее. Если человек не освоил даже компьютер, ну что он такого замечательного способен сотворить. В отличие от вашей талантливой Марии. Ее ждет хорошее будущее. Я носом чую таких авторов.

– Я рад, Николай Андреевич, что наши мнения в отношении нее совпадают. Вчера вы говорили…

– Я прекрасно помню, о чем вчера говорил, – перебил Херсонцева Лоцманов. – И не отказываюсь от своих слов. Для того и пригласил вас к себе.

– Готов выслушать ваши предложения.

Лоцманов задумчиво посмотрел на Херсонцева.

– Хотите выпить, Алексей Игоревич? – неожиданно предложил он.

– Не откажусь, Николай Андреевич.

Лоцманов быстро встал, достал из бара бутылку коньяка и показал ее своему гостю.

– Пойдет?

– Вполне.

– Мне нравится, что мы с вами по разным вопросам находим общий язык, – сказал издатель. Он разлил коньяк по стопкам. – Выпьем за наше плодотворное сотрудничество! – Провозгласил он тост.

Они чокнулись и выпили.

– Мы хотели обсудить новый договор, – напомнил Херсонцев.

– Разумеется, обсудим. Проект договора я уже подготовил. Можете ознакомиться. – Лоцманов протянул договор Херсонцеву. Тот сразу начал его читать. – Подождите, вы еще успеете ознакомиться с текстом. У каждого договора есть официальная часть, а есть, так сказать, не официальная.

Херсонцев оторвал голову от текста и удивленно взглянул на Лоцманова.

– Готов, Николай Андреевич, обсудить обе части.

На лице Лоцманова промелькнула довольная улыбка.

– Я был уверен, что мы с вами договоримся. Мария Юрьевна, действительно талантливый автор, в этом нет никаких сомнений. Ее книга вышла совсем недавно, а продажи уже лучше, чем у многих известных писателей. Это радует. Поэтому я увеличил ее гонорар за следующую книгу сразу на тридцать процентов. Это очень большой прирост.

– Я понимаю и очень ценю этот ваш жест.

– Поэтому я хотел бы с вами договориться об одном условии. Я уверен, что в скором времени к ней последуют предложения от других издательств. Если еще их уже нет.

– Уверяю вас, пока нет. Я бы знал, у Марии от меня нет секретов.

– Это замечательно, когда литературный агент и автор имеют такие доверительные отношения. Я предлагаю вам заключить со мной неофициальный договор. Разумеется, никаких бумаг мы подписывать не станем, о нем будет известно только мне и вам.

– Я вас очень внимательно слушаю.

– Ваша задача будет заключаться в том, что все новые произведения, которые она напишет, вы будете приносить ко мне, а не к кому-то другому. За это я вам обещаю доплачивать пятнадцать процентов от суммы договора за книгу. Возможно, если дела пойдут хорошо, то с течением времени я увеличу ваше вознаграждение. Само собой Мария Юрьевна ничего не должна об этом знать. Как вам мое предложение?

Херсонцев несколько секунд молчал.

– Я принимаю его.

Лоцманов довольно кивнул головой.

– В таком случае читайте договор. Если появятся вопросы, спрашивайте.

Мария еще никогда не была в этом ресторане, но он ей сразу понравился. Очень изысканные, при этом не помпезные интерьеры, мягкий ненавязчивый свет, вежливые официанты, готовые мгновенно выполнить любую просьбу клиента. Она не могла не отметить вкуса Херсонцева, он идеально выбрал заведение для их вечера.

– Ознакомилась с меню? – поинтересовался он, кладя свой экземпляр на стол.

– Ознакомится то, ознакомилась, но названия половины блюд мне ни о чем не говорят. Словно я читаю текст на незнакомом языке. Ты специально меня сюда привел? – Засмеялась Мария.

– Вот увидишь, к этому языку ты быстро привыкнешь, – пообещал Херсонцев. – Теперь мы будем часто ужинать в ресторанах.

– С чего ты взял? – удивилась Мария. – Я посмотрела на цены, если тут ужинать каждый день, придется заложить все имущество. И то не хватит.

– Твои доходы сильно вырастут. Так что на рестораны хватит.

– С чего бы это?

– Я тебе сейчас все объясню, но сначала давай сделаем заказ. Если ты не разобралась в названиях блюд, то поручи это мне. Если, конечно, ты мне доверяешь в этом вопросе.

– Я доверяю тебе в этом вопросе и во всех других. Делай заказ.

Официант принес бутылку вина и разлил его по бокалам.

– Маша, хочу выпить за твои будущие успехи. Одну высоту ты взяла, впереди другие, еще более высокие.

– Спасибо, Алеша, но если я взяла, как ты говоришь, одну высоту, то не без твоей помощи.

– Ну, моя помощь была в основном техническая, – пренебрежительно махнул рукой Херсонцев. – На девяносто девять процентов это твоя заслуга. Да и что говорить о прошлом, давай смотреть в будущее. Оно должно быть лучше настоящего. За это я хочу выпить.

– С удовольствием присоединяюсь к тебе. – Мария вслед за Херсонцевым подняла бокал, они чокнулись и выпили.

Официант, словно ожидая этого момента, принес им салаты. Проголодавшаяся Мария стала с аппетитом есть. Херсонцев наблюдал за ней.

– Ты ешь с таким аппетитом, словно не кушала целый день, – заметил он.

– А так оно почти и есть, – на секунду оторвалась Мария от еды. – Сначала я спала долго, а сам понимаешь, когда спишь, то не ешь. Затем я размышляла над новым романом.

– Что-нибудь придумала? – Живо спросил Херсонцев.

– Пока ничего путного, – вздохнула Мария. – В голову лезет одна ерунда. В общем, за день съела всего два яйца.

– Маша, это очень плохо, так нельзя к себе относиться, – покачал головой Херсонцев. – Ты просто обязана хорошо питаться. Иначе ничего путного не получится. Что касается замысла романа, не пришел сегодня, придет завтра.

– Не уверенна, Алеша, не все так просто. Второй роман должен быть лучше первого. Иначе, какой в нем смысл. Боюсь, придется еще поломать голову. И мне кажется, я все же устала, надо немного передохнуть.

Херсонцев сделал жест официанту, чтобы тот нес горячее.

– Конечно, передохнуть надо, но совсем недолго. Времени у нас мало.

– Это почему? Разве нас кто-то торопит?

– Помнишь разговор с Лоцмановым после твоего награждения.

– У меня пока нет склероза.

– Он меня сегодня утром пригласил к тебе. Мы обсуждали наши планы. Он предложил очень выгодный контракт, твой гонорар вырастет на треть. Но сроки достаточно жесткие. Он говорит, что пока вокруг твоего имени идет шумиха, надо этим воспользоваться и выложить на прилавки новый роман. – Херсонцев отложил вилку и нож, достал из портфеля бланки договора, протянул их Марии.

– Что это? – Спросила она.

– Новый договор. Его надо подписать.

– Прямо сейчас? – Удивилась Мария.

– Какой смысл откладывать. Что изменится, если ты подпишешь его утром. А так, я завтра уже отдам его в издательство. Кстати, там предусмотрен аванс, ты сможешь его получить в течение двух недель. А это не такая уж и маленькая сумма.

Какое-то время Мария смотрела на лежащий перед ней договор.

– Извини, Алеша, я не стану его подписывать.

– Почему?

– Я не стану его подписывать до тех пор, пока у меня не появится замысел нового романа. А когда это случится, не представляю. Если сейчас заключу договор, то буду чувствовать себя словно в западне. Я возьму на себя обязательства, к которым пока не готова. А мне нравится ощущать себя свободной.

Мария протянула договор обратно Херсонцеву.

– Но мы же обо всем с издателем договорились. Маша, ты меня ставишь в неловкое положение.

– А почему ты договаривался за моей спиной, даже не удосужился спросить мое мнение. Я не виновата в том, что ты подставился перед этим Лоцмановым.

– Маша, возможно, я вел себя не совсем правильно. Но мы не можем идти на попятную. Подумай, что скажет Лоцманов, в следующий раз он может не предложить столь выгодные условия.

– Предложит другой.

– Ты думаешь, все так просто.

– Леша, я не заключу ни с кем договор до тех пор, пока у меня не сложится в голове новый роман. Это мое последнее слово.

– Но так нельзя! Ты не уважаешь мой труд, а я, между прочим, для тебя стараюсь. Подпиши договор – и все будет хорошо. Вот увидишь.

– С чего ты взял, что на меня можно давить, – голос Марии высоко зазвенел.

– Это нужно для дела, пойми.

Мария несколько мгновений сидела молча. Затем резко отодвинула от себя тарелку с почти не тронутым горячим.

– Это ты пойми, что мне сейчас нет дела ни для каких дел! – Мария вскочила со стула. -Я пойду, я хочу домой.

– Но…– Херсонцев замолчал. – А горячее? Я тебя провожу.

– Спасибо, не надо, я сама доберусь. Метро еще работает.

Мария встала и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Херсонцев смотрел ей вслед до того момента, пока она не вышла из ресторана. Он взял бутылку и до краев налил себе вина.

Мария проснулась поздно. В субботний день она решила, как следует отоспаться. Раньше Мария обожала выходные, когда она могла позволить себе от души полениться и выпасть из обоймы неотложных дел на целые двое суток. В памяти Марии до сих пор хранилось ощущение кайфа от последних минут рабочей недели. Когда уже все дела переделаны, компьютер выключен и осталось только схватить сумку, выпорхнуть из офиса и оказаться в свободном полете на целых два дня.

Все изменилось в один день, когда шеф издательства, где она служила редактором, собрал всех сотрудников в своем кабинете и объявил, что весь коллектив распускается. Их небольшая контора, носящая громкое и претенциозное название "Титаник" не выдержала конкуренции с монстрами издательского бизнеса и с оглушительным треском пошла ко дну. Мария не раз подшучивала над таким неуместным, как ей казалось, названием их издательства, высказывала шефу это в лицо, напоминала ему избитую и проверенную веками истину – как корабль назовешь, так он и поплывет. В конечном итоге она оказалась права. Крах случился два года назад, но Марии казалось, что это произошло очень давно, словно в какой-то иной жизни.

Мария стряхнула с себя нахлынувшие вдруг воспоминания, и с наслаждением потянулась в своей постели, так, что хрустнули все косточки тела. Она посмотрела на часы и улыбнулась. Стрелки показывали двадцать минут десятого. Самое комфортное время для подъема в выходной день. Хотя улыбка тут же сползла с ее лица, как только она вспомнила вчерашний день. Вернее его бесславное окончание из-за ссоры с Алексеем.

Как-то глупо все получилось. Она вообще-то человек неконфликтный. А тут, можно сказать, на пустом месте вспылила. Хотя, если подумать и как следует разобраться, то вовсе и не на пустом. В последнее время она чувствовала в себе сильное опустошение после завершения работы над романом. Желание отдохнуть после такой изнуряющей пахоты было сильным. Почему Алексей этого не понимает? Ведь она несколько раз говорила ему об этом прямым текстом. Но он ничего не желает слушать, и настаивает на своем. Конечно, издатель заинтересован в ней и давит на Алексея, это ясно как день. Но она не склонна видеть в этом для него смягчающих обстоятельств. Напротив, он, как ее близкий друг и соратник, должен блюсти, в первую очередь ее интересы, а не воплощать меркантильные планы этого толстячка.

Размышляя подобным образом, Мария прошла на кухню и достала банку с кофе. Вот что способно вернуть ей хорошее расположение духа, несмотря ни на что. Мария открыла крышку, подцепила ложкой горсть намолотого заранее кофе и бросила его в турку. Тщательно отмерила сто грамм воды. Именно столько ей было необходимо для нужной крепости напитка. Залила воду в сосуд и стала ждать, когда она закипит. В это время зазвонил мобильник.

Кто бы это мог быть, пронеслось в ее голове. Наверняка Алеша, хочет помириться.

Мария провела пальцем по экрану мобильнику, чтобы угомонить активно пульсирующую зеленую трубку, и приложила телефон к уху.

–Слушаю вас. – Она постаралась придать голосу, как можно больше жесткости, -пусть не думает, что ему так просто гарантировано прощение.

Однако трубка отозвалась женским голосом. Незнакомка представилась. Она оказалась журналисткой одного очень популярного глянцевого издания.

– Могу я вас попросить об интервью для нашего журнала? – поинтересовалась журналистка.

Ничего себе, гулко ухнуло у Марии сердце. Ее просят об интервью!

– Да, разумеется, – взволнованно произнесла Мария.

– Отлично. Когда мы сможем с вами встретиться? Сегодня вы свободны? В кафе "Визави" вас устроит? Разумеется, она была свободна. И вообще, Мария вдруг почувствовала себя счастливой, будто у нее за спиной выросли огромные преогромные крылья. А ведь это только начало.

Наверное, вот так и выглядит слава, подумала Мария, когда журналистка разъединилась. Мария продолжала сжимать в пальцах мобильник и глупо улыбалась, глядя прямо перед собой.

К жизни ее вернул шипящий звук сбежавшего из турки кофе. Она совсем забыла о нем! Мария бросилась спасать положение. Отключила конфорку, но было уже поздно. Почти все содержимое вылилось на плиту. Но сегодня Марию это нисколечко не огорчило. Мысленно она уже была в том самом кафе, где ей предстояло сегодня беседовать, как важной персоне, с журналистом популярного женского журнала. Могла ли она подумать еще месяц назад, что с ней, обычной девушкой из провинциального городка, случится такое!

Перед мысленным взором Марии, как в киноленте, замелькали кадры ее жизни. Маленький захолустной городок, в котором она появилась на свет двадцать шесть лет назад. Отца своего она не помнила. Родитель исчез из их жизни почти сразу после ее рождения. Мать больше замуж так и не вышла, работала скромной учительницей литературы в школе.

Мария во многом была предоставлена сама себе и в свои семь лет считала себя уже вполне взрослой и самостоятельной. А как же, она сама по утрам отправлялась в школу, ведь мать к этому времени тоже шла в школу, только в другую. Затем так же одна возвращалась домой, открывала ключом дверь и разогревала себе обед. Потом усаживалась за уроки и ждала возвращения мамы. Та приходила домой поздно, часто уставшая и вымотанная, так как брала частные уроки. Быстро ужинала, проверяла домашние задания дочери, и они ложились спать.

Долгое время Мария считала, что это и есть самая нормальная и обычная человеческая жизнь. Повзрослев, она поняла, что есть жизнь другая, более интересная и насыщенная, чем у них с матерью. В той другой жизни были шумные и яркие праздники в кругу семьи, семейные обеды по воскресеньям, подарки, роскошные платья в пол и туфли на огроменных шпильках. Были в этой жизни так же театры и выставки, поездки к морю и в дальние страны. Да много еще чего было в той недоступной, но такой желанной для нее жизни.

Мария все чаще стала чувствовать себя золушкой на чужом празднике. Это чувство было невыносимым настолько, что она пообещала себе вырваться из этой серой безысходности во что бы то ни стало. Мария закончила школу с золотой медалью и, помахав своему городу ручкой, отправилась покорять столицу. Благо ее родительница никак не препятствовала ей в этом, а полностью одобрила затею дочери.

В Москве Мария поступила в Полиграфический институт. И сразу после его окончания устроилась на должность редактора в небольшое издательство. Домой она возвращаться наотрез отказалась, хоть мать и звала, жалуясь на здоровье. Мария же твердо решила, что сделает все возможное и невозможное, чтобы закрепиться в столице. Первое время все шло хорошо. Работы было много, она получала вполне приличную зарплату, дающую ей возможность снимать недорогую квартирку в спальном районе. Вот только с личной жизнью у нее как-то не особо складывалось. Но Мария не особо грустила, она привыкла быть одна, как и ее мать.

Еще успеется, успокаивала она себя. Принцев мало и на всех не хватает. А соглашаться на что-то слишком мелкое и незначительное ей не хотелось. Однако время шло, принц все не появлялся, и Мария снизила явно завышенную планку к своему потенциальному избраннику. В это время в соседнем отделе появился новый сотрудник. Звали его Херсонцев Алексей Игоревич. Херсонцев был не женат, недурен собой и сразу же привел в волнении всех незамужних сотрудниц издательства. Однако Херсонцев ни на кого из них не взглянул. А вот Марию выделил сразу и стал ее методично обхаживать.

Мария определилась быстро: до принца он явно не дотягивает, но, как друг очень даже ничего себе. И она благосклонно стала принимать его ухаживания, но не более того. Слишком близко к себе она его не подпускала. Дальше поцелуев и объятий дело не шло. Херсонцева это не смущало. Как истинный охотник, он продолжал следовать своей стратегии и был уверен, что наступит день, и крепость по имени Мария падет к его ногам. Кто знает, достиг бы он успеха на этом поприще или нет, только закрытие издательства резко изменило всю ситуацию.

Оказавшись без работы, не имея возможности оплачивать квартиру, Мария растерялась. Тут-то совершенно неожиданно и подвернулся Херсонцев. Именно он поддержал ее в этот момент, дал денег на первое время и подкинул идею заняться писательским ремеслом. Когда он только успел разглядеть в ней этот талант? Даже для самой Марии это было не совсем очевидно.

Однако случилось так, как он и предсказывал. Она написала роман, а Херсонцев стал ее литературным агентом и проводником в мир издателей. И вот сегодня она уже не просто безвестный редактор маленького издательства, а писатель, опубликовавшая свой роман и получившая достойное признание в виде престижной награды. А еще интервью с ней добивается журналист модного и популярного журнала.

Мария вдруг подумала о том, что если бы не Херсонцев, то ничего подобного в ее жизни не случилось. Скорее всего, пришлось возвращаться в свой родной городишко. И сейчас ее ожидала бы не встреча с журналистом, а вещи гораздо более прозаичные.

Определенно, вчера она перегнула палку и была слишком резка с Алексеем, подумала Мария. Надо будет позвонить ему после сегодняшней встречи с журналисткой и помириться.

Однако Марии не пришлось ни звонить Херсонцеву, ни просить у него прощения. Херсонцев опередил ее. У него было чутье на такие дела и он, как никто другой знал, как наладить отношения с вспылившей женщиной. Вины за собой он никакой не чувствовал, но понимал, что нужно ехать или звонить первому и каяться перед ней.

Немного поразмыслив, звонить он не стал, а решил сразу ехать и на месте брать быка за рога. Он знал способность женщин делать из мухи слона и раскручивать из сущей безделицы чуть ли не вселенскую трагедию. Чтобы не дать возможность этому костру разгореться до небес, он решил¸ что надо как можно быстрей погасить, так неуместно промелькнувшую вчера между ними искру.

Для него стало полной неожиданностью то, что вчера она показала свой норов; раньше такого за ней не водилось. Если и дальше так пойдет, то она выйдет из-под его контроля. Поэтому такие бунты надо давить в зародыше. Надо сделать ее ручной и послушной, тогда все будет на мази, и его негласный договор с Лоцмановым обернется для него неиссякаемым денежным потоком. А для того, чтобы Мария больше не вздумала перечить ему, Херсонцев знал только один способ. Его-то он и намеревался осуществить, навестив строптивицу.

Херсонцев, как следует подготовился к своему визиту. Надел тщательно наглаженный костюм, свежую сорочку, манжеты которой застегивались не на обычные пуговицы, а скреплялись запонкамиc камнем из рубина. Эта рубашка у него была парадной, для особо важных мероприятий. Марии было это известно, и Херсонцев рассчитывал таким тонким образом дать ей понять, как для него важен визит к ней. Она женщина внимательная к таким мелочам, ему это было доподлинно известно, а потому его старания она должна оценить.

Еду он заказал в ресторане. Закуски, горячее, десерт – все самого отменного качества. И главное, не забыл ее любимое блюдо – куриные крылышки барбекю. Пусть почувствует, что он помнит о ее гастрономических пристрастиях. Хотя от этих провинциальных замашек надо ее постепенно отучать и прививать ей вкус к более утонченной столичной пище. Чтобы она почувствовала разницу, на горячее он заказал омаров с печеным картофелем и лангусты в соусе карри. За вином заехал в супермаркет и купил обычное белое шардоне, решив не сильно выпендриваться в этом вопросе, и немного сэкономить, зная, что Мария не большой знаток алкогольных напитков. И конечно, последний штрих, – огромный букет ее любимых роз. Херсонцев не сомневался, что это ее впечатлит больше всего.

Звонить заранее он не стал – вдруг она не захочет с ним разговаривать. Уж лучше действовать наверняка. Не выгонит же она его, раз он уже приехал и стоит под дверью.

Херсонцев подъехал к дому Марии около шести вечера. И уже через несколько минут жал на кнопку звонка. Однако дверь ему никто не открывал. Херсонцеву это показалось странно. Он никак не ожидал такого поворота событий. Может она в ванной? Он звонил снова и снова, но все было тщетно. За дверью стояла тишина.

Может ей позвонить и сообщить о своем приезде? Мелькнула в его голове мысль, но он тут же отмел ее. Нет, она может отказаться его принимать и тогда напрасны все его приготовления. Нет уж! Он ее дождется, чего бы это ему ни стоило.

Херсонцев спустился во двор и сел в свою машину. Он решил ждать Марию здесь до победного. Вернется же она когда-нибудь. Он настроил проигрыватель на любимую волну. Легкая мелодия заполнила салон. Херсонцев откинулся на спинку кресла и постарался расслабиться. Однако, сделать это ему никак не удавалось. Его преследовала одна и та же навязчивая мысль. Где она? Он просидел уже больше часа, а Марии все не было. Херсонцев разнервничался. А вдруг у нее появился мужчина? Нет, этого не может быть! Она все время на виду! Хотя, чем черт не шутит.

От этих предположений Херсонцеву сделалось жарко. Захотелось на воздух. Прежде, чем выбраться из салона, он открыл бардачок. Рука его потянулась к пачке сигарет. Вот уже три месяца он не курит. Но сигареты держал в машине на всякий случай. Мало ли, вдруг потянет. И вот, кажется, потянуло.

Херсонцев открыл пачку, достал сигарету и вышел из машины. Он вдруг почувствовал злость на Марию. Он понимал, что если сейчас закурит, то три месяца его героических усилий пойдут прахом. Но курить хотелось безумно. Херсонцев зажал сигарету зубами, крутанул колесиком зажигалки и поднес ее к лицу.

–Алеша!– услышал он голос Марии. Херсонцев резко оглянулся. Мария стояла перед ним и с удивлением смотрела на него.

– Ты что снова куришь? Ты же бросил!

– Бросил, но…, – Херсонцев смотрел на Марию, и обычное спокойствие постепенно возвращалось к нему. Он бросил на землю так и не зажженную сигарету и наступил на нее каблуком ботинка. – Чуть не начал снова.

–Что-то случилось? – В глазах Марии мелькнуло беспокойство.

– Случилось, – Херсонцев сделал шаг навстречу Марии, – Я жду тебя тут уже три часа, а тебя все нет и нет.

–Неужели это повод, чтобы закурить?

– Представь себе. Ты же знаешь, ты мне не безразлична. Еще секунда и я снова стал бы заядлым курильщиком.

– Я чувствую себя виноватой, – дотронулась Мария до его руки. – Наверное, я должна искупить свою вину и попросить прощения.

– Да, нет, не надо ничего просить, – Херсонцев поймал ее руку и поднес к губам.– Просто пригласи меня в гости, ведь я за этим и приехал к тебе.

– Конечно, пойдем, – обрадовалась Мария. – Я тебе сейчас расскажу, где я была! Ты удивишься.

– Надеюсь, ты была не с мужчиной?

– Глупый, – Мария рассмеялась. – Пойдем.

–Сейчас, – ответил Херсонцев, только прихвачу кое-что. Он пошел к машине, чтобы достать пакет с продуктами и розы.

Мария поставила в вазу цветы. Бережно расправила стебли и окунула лицо в розово-ароматную свежесть.

– Как они чудесно пахнут. Спасибо тебе большое за эти розы.

– Ерунда, ты достойна большего.

–Уж не на миллион ли алых роз ты намекаешь?– Рассмеялась Мария. – Я не хочу тебя разорять.

– Зря смеешься.– Херсонцев сделал серьезное лицо. – Думаю, твои поклонники скоро завалят тебя цветами. Ставить некуда будет.

– Тебе бы все шутить.

– Вовсе нет. Ты талантлива. Это заявляю не только я, но и Лоцманов. А он в писательской братии разбирается, как никто другой. Так что запасайся вазами, чтобы было, куда цветы ставить. А сейчас предлагаю поужинать. Я чертовски проголодался, пока тебя ждал.

– Ой, а у меня холодильник совсем пустой. Я ведь не думала, что ты приедешь.

– Зато я думал. – Херсонцев раскрыл привезенный с собой пакет и стал извлекать из него еду.

– Неси тарелки, – скомандовал он.– И бокалы не забудь.

Мария принесла из кухни тарелки, два бокала и стала раскладывать еду.

– Откуда все это великолепие? – Удивлялась она.

–Специально в ресторане заказал для тебя.

–Зачем?

– Считай, что это компенсация за вчерашнее. Наш ужин в ресторане завершился не совсем хорошо. Ты убежала, так ничего и не попробовав.

Мария пожала плечами.

– Так получилось.

– Это я виноват. Не надо было настаивать, чтобы ты подписывала этот чертов договор. Извини. – Херсонцев подошел к Марии, взял ее за плечи, притянул легонько к себе и сразу же почувствовал ее сопротивление. Тело Марии напряглось, она резко отклонилась назад. Херсонцев разжал руки.

– Ты шарахаешься от меня, как от прокаженного. – В его голосе послышалась обида.

Марии сделалось неловко. Она подумала о том, что он, вероятнее всего прав и ведь столько всего сделал для нее… Она вспомнила вдруг о своем утреннем желании повиниться перед ним за вчерашнюю резкость. И вот он перед ней и чем не повод осуществить свое намерение. Но лишь только он к ней прикоснулся, как что-то внутри нее вызвало такой протест, что она не смогла с этим справиться.

– Давай лучше сядем, – Мария виновато улыбнулась, стараясь улыбкой немного сгладить возникшее напряжение.

– Твое желание для меня закон. Я всегда повинуюсь тебе. Цени, – многозначительно произнес Херсонцев. Он потянулся к бутылке вина, ловко откупорил ее и стал разливать напиток по бокалам. Отблеск света люстры вспыхнул на рубинах его запонок и приковал к себе взгляд Марии.

– В этой рубашке ты напоминаешь мне важную персону на праздничном ужине,– заметила она.

– Я надел это для тебя, чтобы подчеркнуть важность этой встречи. Я многое хочу тебе сказать…

–Подожди, не сейчас, – прервала его Мария, почувствовав, что услышит сейчас какое-то важное признание, на которое придется как-то реагировать. А ей не хотелось в данную минуту никаких сложностей, хотелось легкости и покоя.

– Хорошо. Тогда предлагаю выпить за твой успех.

– За наш успех, – поправила Мария. – Если бы не ты, не было бы в моей жизни такой победы.

– Верно. Но ты в нашем тандеме первична. Поэтому за тебя,–Херсонцев потянулся своим бокалом к Марии. Они чокнулись и выпили.

–А теперь налегай на еду. -Херсонцев пододвинул к Марии тарелку с омарами. – Это омары. Свежайшие.

–Спасибо. Я лучше вот эти крылышки, мои любимые.

– Вот потому я тебе их и привез, потому что знаю твои пристрастия.

–Ты знаешь обо мне все.

– Нет.– Херсонцев окинул Марию пронзительным взглядом. – Я до сих пор не знаю, с кем ты весело проводила время, пока я маялсяу тебя под окнами и мучился темными подозрениями.

– Ах, это! Я совсем забыла,– улыбнулась Мария и стала рассказывать Херсонцеву о встрече с журналисткой.

Он слушал внимательно, а когда ее рассказ подошел к концу, снова разлил вино по бокалам.

– Вот видишь, за тобой уже пресса охотится. Ты становишься настоящей знаменитостью. За это надо выпить.

Они быстро допили всю бутылку. Мария захмелела. Что нельзя было сказать о Херсонцеве. Он сознательно подливал ей больше и, зная, что она обычно мало пьет, ждал, когда сознание ее затуманится, чтобы возобновить свой натиск. Ему хотелось победы над ней, победы мужчины над женщиной, которая ему давно нравилась и, в которой он был заинтересован еще и как в деловом партнере.

Херсонцев внимательно посмотрел на Марию, и по ее слегка расфокусированному взгляду понял, момент настал.

Он подошел к приемнику и включил какую-то романтическую мелодию. По квартире поплыла музыка. Низкий женский голос пел что-то о неразделенной любви.

– Разреши пригласить тебя на танец? – Херсонцев взял Марию за кисть и притянул к себе. Мария положила ему руки на плечи. Херсонцев сильнее прижался к ней. Мария была податлива и расслаблена. Его пальцы скользнули к ее груди и медленно стали расстегивать пуговицы на блузке. Мария не помогала, но и не противилась его действиям. Она закрыла глаза и откинула назад голову. Этот жест Херсонцев расценил, как призыв к действиям. Их поцелуй был долгим и страстным. Когда они вдоволь насладились этим невинным развлечением, Херсонцев бережно подхватил ее на руки и понес, как свою добычу, в спальню.

Мария проснулась от солнца, светившего прямо в лицо. Она разлепила веки и первое, что бросилось ей в глаза, рука Херсонцева, лежащая на ее обнаженной груди. Рука была тяжелой, и Марии захотелось высвободиться из-под этой непривычной для себя тяжести. Но она осталась лежать неподвижно и испытывать неудобство, лишь бы ненароком не разбудить его. Прежде, чем он проснется, ей хотелось обдумать все, что вчера между ними случилось.

Херсонцев давно к этому стремился, но надо отдать ему должное, он не пер, как танк напролом, а всегда отступал перед ее решительным нет. Мария так привыкла к этой его покорности, что считала его чуть ли не ручным. А вчера и вовсе, после нескольких бокалов вина, совершенно утратила бдительность. Нельзя сказать, что она напилась и полностью утратила контроль над собой. Она, конечно, осознавала, что между ними происходит. Но затуманенное алкоголем сознание превращало все происходящее в легкую и увлекательную игру. И она позволила ему все, в чем так долго отказывала. Сейчас же по пробуждению случившееся уже не кажется ей игрой, а скорее ошибкой с привкусом стыда и раскаяния.

Она понимала, откуда берет начало этот клубок эмоций. Все дело в том, что она не достаточно его любит. Она скорей воспринимала его, как друга и не хотела от него большего. Какой же она была наивной, если полагала, что он тоже согласен на эту роль. Она забыла о том, что между мужчиной и женщиной дружбы в прямом смысле этого слова не может быть. Наступит день, когда половые различия громко заявят о своих правах. И с этим придется что-то делать.

Мария смежила веки. Восходящее солнце уже сильно било в лицо. Ей захотелось встать и задернуть шторы. Мария попыталась осторожно высвободиться из-под руки Херсонцева, так чтобы он не проснулся. Повернувшись на бок, она хотела незаметно и тихо соскользнуть на пол. Однако рука ее ночного любовника вдруг ожила, пальцы его крепко сжали ее грудь так, что ее побег не удался.

– Куда ты? – горячо зашептал он ей на ухо.

– Я хочу встать.

– Лежи. Я уже соскучился за ночь.– Херсонцев притянул Марию к себе и жадно впился в ее губы.

Мария чуть не задохнулась. Она не отвечала ему, но Херсонцев не обращал на это никакого внимания. Его объятия становились все горячее, а руки все настойчивее. Мария с ужасом понимала, что от былой его покорности не осталось и следа, и вряд ли он и дальше будет оставаться ручным и податливым. Она сама все испортила. Собственными руками наделила его правом распоряжаться собой и своим телом. Что-то внутри подсказывало ей, что он вряд ли отныне станет мириться со своей привычной ролью, после того как освоил совсем другое амплуа.

Конечно, можно все сейчас резко прекратить и наложить вечное табу на их близость. Однако тогда прощай их сотрудничество и деловое партнерство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хочет ли она этого? После того, как испытала триумф?

Мария вспомнила, как стояла на сцене, сжимая в руках свою награду, а зал стоя аплодировал ей. Надо себе признаться, что более сильных эмоций она не испытывала за всю свою жизнь. Даже близость с мужчиной меркнет по сравнению с тем экстазом, который она испытала в тот момент. Мария понимала, что однажды пригубив из этого кубка, она не утолила жажду, а лишь разожгла аппетит. И теперь хочет пить из него еще и еще.

Мария слышала раньше о том, что успех, слава это своеобразный наркотик, но не верила в справедливость этих слов…

Херсонцев не дал ей додумать до конца эту мысль. Тяжело дыша, он навалился на нее всем телом. Мария покорилась ему. Она хотела только одного, чтобы это скорее закончилось и, чтобы она могла встать и спокойно заняться своими делами.

Едва она так подумала, как раздался звук мобильного. Это звонил телефон Марии.

– Мне звонят. Пусти.– Мария попыталась освободиться из объятий Херсонцева.

– Кому надо перезвонит. – Он и не думал отпускать ее от себя в самый кульминационный момент близости.

– А если это Лоцманов?

– Подождет, – уже хрипел Херсонцев.

Когда он отпустил Марию, телефон зазвонил снова. Это сильно встревожило ее. Мария схватила аппарат. Звонила соседка из ее родного городка. Она сообщила, что ее матери стало плохо, и ее госпитализировали в больницу.

Мария шла немного впереди, а чуть позади Херсонцев катил ее чемодан. Народу на перроне было много, и им приходилось постоянно кого-то обходить.

Мария остановилась у своего вагона и повернулась к своему немного отставшему спутнику, ожидая, когда он подойдет к ней.

– Давай чемодан, отнесу его в вагон и вернусь, – сказала Мария.

– Нет уж, раз я тебя провожаю, то и чемодан отнесу на место, – возразил Херсонцев.

Мария решила, что это не тот вопрос, ради которого есть смысл открывать дискуссию. Вместе они прошли в вагон. Херсонцев недовольно осмотрелся вокруг, тесный плацкарт ему явно не понравился.

– Почему не купила купе, тут же не разойдешься, – прошептал он ей на ухо.

– Ехать всего одну ночь с небольшим, как-нибудь перебьюсь. Зато деньги сэкономили, мало на что дома они понадобятся. Лекарство сегодня дорогие. Ставь сюда чемодан.

Херсонцев засунул чемодан под сиденье, и они двинулись к выходу из вагона.

– И все же напрасно ты не взяла купе, – снова вернулся к прежней теме Херсонцев. – Ты бы могла в спокойствии и тишине подумать о новом романе.

– Лешенька, у меня мама болеет, какой тут роман. Сначала надо выяснить, что с ней. А уж потом все остальное.

–Извини, я понимаю, что тебя сейчас заботит другое. Но ведь издатели не будут ждать, сегодня ты у всех на слуху, а завтра о тебе никто и не вспомнит. Я целиком на твоей стороне, но я не виноват, что уж так устроена жизнь. Она очень безжалостна.

– И ты тоже?

– Я – нет, я полностью на твоей стороне. Твои интересы – это и мои интересы.

– Спасибо, Лешенька, я это знаю и, поверь, очень ценю.

– Тогда подумай в дороге о романе.

– Опять ты за свое.

Херсонцев почувствовал, что его настойчивость встречает все большее сопротивление и решил, что пока не будет больше педалировать на эту тему. Иначе можно все и испортить.

– Мне будет тебя сильно не хватать, – вздохнул он.

– Надеюсь, что я еду ненадолго. Потерпи.

–Потерплю, куда же деваться. Хотя у меня были такие планы.

– Ты мне ничего о них не говорил, – удивленно посмотрела Мария на своего собеседника.

– Потому что не успел. Думал, как раз сегодня обсудить.

– У нас есть еще целых пять минут, – на секунду улыбнулась Мария.

– Я думаю о том, что между нами произошло. Для меня это очень важно. Я бы не хотел, чтобы это осталось без последствий.

– О каких последствиях ты говоришь?

– О тех, которые касаются самым непосредственным образом меня и тебя. Я понял, что ты та женщина, которую я искал.

– Это требует дополнительной проверки.

– Для меня – нет. Я бы хотел прожить с тобой всю жизнь.

Мария несколько мгновений сосредоточенно молчала. Ее вдруг охватило сильное беспокойство, хотя его природу она представляла не очень точно.

– Лешенька, милый, я тебе очень признательна за твои слова. Но я сейчас не готова к такому разговору, я думаю о своей маме. Давай к нему вернемся после моего возвращения. Только, не обижайся.

–Отъезжающие, попрошу войти в вагон, поезд отправляется через несколько минут, – раздался голос проводника.

Мария почувствовала облегчение, появилась естественная причина завершить этот разговор.

– Все, Лешенька, мне пора, – поспешно произнесла она. – Как приеду, я тебе сообщу.

– Обязательно, буду ждать.

Мария вошла в вагон, Херсонцев остался на перроне. Она поймала себя на том, что разделяющее их расстояние действует на нее успокаивающе.

Поезд вздрогнул и тронулся с места. Херсонцев стал ей энергично махать, Мария замахала в ответ. Состав с каждой секундой набирал скорость, перрон кончился и все, кто были на нем, исчезли из вида. Мария стала пробираться к своему месту. Несмотря на то, что повсюду ее окружали люди, она вдруг отчетливо ощутила, что находится одна. И это ее радовало.

10.

Районная больница представляла собой приземистое двухэтажное здание, построенное для этих целей почти сто пятьдесят лет тому назад на пожертвование местного купца. Об этом извещала полустертая доска на фасаде. Мария помнила ее еще с детства, когда приходила сюда к заболевшей воспалением легких матери.

С того момента прошло лет пятнадцать, и Марии показалось, что за этот период не только доска на фасаде осталось прежней, но и все остальное в больнице. Своей ветхостью она производила угнетающее впечатление. Второго мецената, который дал бы денег теперь уже на ремонт, за полтора века таки не нашлось.

В приемном покое Мария узнала, где лежит мать, и по скрипучим ступенькам, которые не менялись с момента постройки больницы, поднялась на второй этаж. Никакого контроля за посетителями тут не велось, любой желающий мог пройти в любую палату.

Мария постучалась и вошла в палату. Она была совсем крошечной, в ней умещалось всего две кровати. На одной из них лежала ее мать.

Анна Сергеевна, увидев дочь, тут же села на кровати и даже попыталась встать с нее, чтобы пойти навстречу Марии, но та успела добежать до нее первой. Она заставила мать снова лечь.

– Мама, что с тобой? Тебе плохо?

– Было плохо, стало лучше, – ответила Анна Сергеевна.

Но ее голос и вид говорили об обратном. Такой бледной, худой, измученной Мария мать еще никогда не видела. Сердце сжало плохое предчувствие, она решила, что обязательно поговорит с лечащим доктором.

– Мама, расскажи, что с тобой случилось? – Потребовала Мария.

Она слушала Анну Сергеевну и ясно видела, что та всячески смягчает ситуацию. Это вовсе не обычный сердечный приступ, а тяжелое заболевание. Мария не была врачом, зато хорошо знала мать. Даже по одним ее интонациям могла понять, что она говорит специально, чтобы успокоить дочь.

– Мама, я хочу, чтобы ты сказала мне правду о твоем состоянии. Умоляю, не надо меня обманывать, врач же все равно расскажет, как все обстоит на самом деле.

На глазах Анны Сергеевны внезапно появились слезы, и Мария окончательно поняла, что ситуация еще хуже, чем она предполагала. Она сама была готова заплакать, но осознавала, что это только пойдет во вред матери. Поэтому она из-за всех сил сдерживалась.

Мария видела, как стремительно иссякали силы матери, она уже не могла говорить, а только смотрела на дочь полными слез глазами. Наблюдать за этим было невыносимо, Марии хотелось выбежать из палаты и зарыдать.

Внезапно мать сделала жест, призывая дочь приблизиться к ней. Мария наклонилась к ее лицу. Губы Анны Сергеевны вновь зашевелились. Но стоило ей это больших усилий.

– Доченька, обещай мне, что выполнишь то, что я попрошу, – едва слышно произнесла Анна Сергеевна.

– Обещаю, мама, даже не сомневайся.

– Ты знаешь, что наша фамилия Сабуровы.

– Конечно, я знаю свою фамилию, мама.

– Наш род весьма древний. В честь него названа деревня Сабуровка. В ней до сих пор сохранилось наше родовое имение.

– Ты мне не говорила об этом, – удивилась Мария.

– Нужды не было, но теперь ты знаешь. В деревне возле церкви сохранились могилы наших предков. Их можно найти. В крайнем случае, священник покажет. Похорони меня там.

– Мама, о чем ты говоришь! Какие еще похороны. Даже не думай!

– Машенька, у меня мало сил, чтобы спорить. Просто слушай меня. Сунь руку под подушку.

Мария выполнила просьбу матери. К своему удивлению под подушкой она обнаружила какую-то старую шкатулку.

– Открой ее, – попросила Анна Сергеевна.

Мария открыла. На дне шкатулки она обнаружила медальон. Раньше она его не видела.

– Что это, мама?

– Медальон, он очень старый. Это семейная реликвия рода Сабуровых. Он передается по наследству. Я получила его от матери, моя мать от моей бабушки. Теперь я вручаю его тебе.

– Но что это такое, мама?

– Я расскажу тебе, что знаю о медальоне, но не сейчас. Я очень устала.

Анна Сергеевна закрыла глаза, и Мария поняла, что надо уходить. Внезапно мать как-то странно встрепенулась, ее округлившиеся глаза приоткрылись, она посмотрела на дочь так, что Мария догадалась, что она ее не видит.

Анна Сергеевна вдруг захрипела. Ее соседка по палате вскочила с кровати и подбежала к ней.

– У нее приступ, бегите за врачом! – Крикнула она Марии.

Мария в ужасе бросилась из палаты.

Глава 2.

Мария очнулась после непродолжительного тяжелого сна, в котором ее мучили кошмары. Она приподнялась на своем диване, бросила взгляд на кровать, на которой много лет спала мать. На ней никто не лежал, вместо этого она была аккуратно застелена. И больше никто здесь никогда не будет спать, больно кольнула мысль. Мария упала лицом на подушку и зарыдала.

Прошло уже три дня после похорон, а Мария все никак не могла прийти в себя. Все это время она провела в каком-то полузабытьи, она вроде бы видела, что происходит вокруг, но при этом воспринимала реальность как-то отстранено. Словно бы все происходило с ней и не с ней. Периодически Мария впадала в состоянии ступора, которое затем сменялось на плач. Только сейчас она стала по-настоящему понимать, насколько дорога была для нее мать. Ведь по сути дела теперь у нее не осталось ни одного близкого человека. С родственниками они почти не общались, да и жили они где-тот далеко, от подруг детства она сама отдалилась. Иногда Мария вспоминала про Херсонцева, но почему-то долго о нем не думалось, он сам собой исчезал из ее мыслей.

Мария встала с кровати, машинально приготовила себе завтрак, так же машинально съела его без всякого аппетита. К ней вдруг пришла мысль, что пора хотя бы постепенно приходить у себя. Мать не вернешь, а у нее, Марии, впереди много дел. И надо ими постепенно начинать заниматься. Но пока она чувствовала, что не готова к этому, ей требовалось еще время. Сейчас же она снова поедет на свежую могилу, почему-то ее неудержимо туда влекло.

Взгляд Марии случайно остановился на старинной шкатулке. Боже, за всеми этими несчастьями она совсем запамятовала о последнем подарке матери. Тогда, перед самым приступом, ставшим для нее роковым, она говорила о медальоне, который наследуют представители их рода.

Впервые за все эти дни у Марии проснулось любопытство. Она открыла шкатулку, в ней лежал медальон. Он производил впечатление старинной вещицы. Он был выполнен в виде сердечка, посередине был вставлен рубин.

Мария открыла его, внутри она увидела портрет мужчины, выполненный в виде миниатюры. Несмотря на маленькие размеры его лицо было хорошо выписано. Шею подпирал воротник, ей показалось, что это часть военного мундира. Впрочем, она не была в этом уверенна, в таких делах Мария плохо разбиралась.

Мария вдруг решила одеть медальон. А теперь снова надо ехать на кладбище. Она посещала его каждый день, какая-то сила неудержимо влекла ее туда, хотя путь был не близкий, примерно двадцать километров.

До Сабуровки шел автобус, расписание она выучила наизусть. Если выйдет из дома прямо сейчас, то успеет сесть на него.

Мария стояла возле могилы, на которой еще не успели завять цветы. За эти дни она уже изучила все другие захоронения вокруг могилы матери. Кладбище было очень старым. Но самым удивительным было то, что многие погребения хорошо сохранились. Даже можно было различить надписи на памятниках, на многих из них была выбита фамилия «Сабуров или Сабурова».

Марию удивлял тот факт, почему она раньше ничего не знала об этом родовом захоронении. Мать ни разу не рассказывала о нем. Хотя Марию еще будучи девочкой удивляло то обстоятельство, что недалеко от города, где она родилась, располагалась деревня с названием похожим на ее фамилию. Она хорошо помнит, что когда задала этот вопрос матери, та ответила, что это не более чем совпадение. Почему она скрывала от нее эту тайну, Марии было сейчас непонятно.

Мария зашла в расположенную рядом церковь, купила свечку, зажгла фитиль и поставила ее в подсвечник. Она никогда не была религиозной, но всякий раз, как она это делала, у нее возникло желание молиться. Только вот она не знала нужных слов, а спросить у кого-либо стеснялась.

Внезапно она поймала на себе взгляд стоящего неподалеку пожилого мужчины. Его лицо ей показалось смутно знакомым. Она снова взглянула на него и заметила, что он смотрит не на ее лицо, а на ее грудь.

Мария возмутилась, нашел место, где рассматривать ее прелести. Как ему только не стыдно, ведь уже далеко не юнец.

Ей стало так неприятно, что она поспешно вышла из церкви. Но краешком глаза заметила, что мужчина последовал вслед за ней.

– Мария Юрьевна! – окликнул ее мужчина.

Мария невольно остановилась. Незнакомец приблизился к ней.

– Примите мои искренние соболезнования. Я хорошо знал Анну Сергеевну, и очень горюю по поводу ее кончины.

Произнося эти слова, мужчина то и дело посматривал на ее грудь. У Марии даже возникло желание дать ему пощечину, но она решила, что пока лучше от этого воздержаться.

– Спасибо, – ответила она. – Вы сказали, что знали мою мать, но я вас не знаю.

– Меня зовут Новиков Павел Васильевич, я местный краевед и по совместительству директор краеведческого музея.

Теперь Мария вспомнила этого человека, мама, в самом деле, несколько раз упоминала его. Да и сама она видела его в детстве, только забыла. Теперь все встало на свои места, кроме одного момента – почему он то и дело смотрит на ее грудь?

– Вы к могиле Анны Сергеевны? – спросил Новиков.

– Да. Я уже сегодня была у мамы, перед отъездом хочу попрощаться.

– Не возражаете, если я тоже посещу могилу вашей матери.

– Нет, конечно.

Они стояли возле могилы. Мария оторвала взгляд от засыпанного цветами холмика и посмотрела на Новикова. Она была потрясена трагическим выражением его лица, словно в этой земле лежал близкий ему человек.

Новиков поднял голову и посмотрел на Марию.

– Анна Сергеевна была очень хорошим человеком, это для всех нас большая утрата, – словно бы пояснил он, почему его лицо было столь трагическим. – Представляю, как вам не хватает ее.

– Это трудно представить, – возразила Мария.

Новиков взглянул на нее, но ничего не сказал. Мария вдруг почувствовала что-то вроде раскаяния. Он действительно искренне опечален смертью ее матери, а она отнеслась к нему недоброжелательно.

– Скоро будет уже девять дней после смерти мамы. Приходите ко мне, – сказала Мария.

– Обязательно приду. Для меня это важно.

Последние слова были для Марии не совсем понятны, но она решила, что сейчас не время что-то уточнять. Может быть, как-нибудь потом…

– Извините, мне надо идти, – сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу с кладбища.

Всю обратную дорогу из головы Новикова не выходил увиденный им медальон на груди дочери Анны. Он сразу же привлек его внимание. Во-первых, своей стариной, а в таких вещах он разбирался. Во-вторых, тем, что он нечто похожее уже где-то видел. Но вот где, вспомнить не мог.

Может это медальон матери Марии и он видел его у нее? Хотя он ясно помнил, что Анна никогда не упоминала при разговорах с ним об этой вещице. Хотя с другой стороны, подумал Новиков, возможно, для Анны такое поведение вполне естественное. Сколько он ее помнил, она всегда была скрытной, не любила говорить о своих чувствах. Возможно, это стало одной из причин, которая их развела.

Эти мысли Новикову были неприятны, и он постарался изгнать их из головы. Прошлое все равно не изменить, а уж тем более теперь, когда Аннушка мертва. Ее внезапная смерть стала для него настоящим потрясением. Но он не мог себя выдать, это бы причинило боль его жене. Поэтому все эти дни он старался сохранять спокойствие, его истинные чувства должны быть намертво заперты внутри него.

Автобус привез его на центральную площадь, здесь же совсем рядом расположился краеведческий музей. Два года назад ему, преподавателю истории и краеведу неожиданно предложили после кончины прежнего директора его возглавить. Не без больших колебаний он согласился на эту должность. Но теперь не жалеет о своем решении, новая работа его увлекла.

Новиков вошел в музей, прошел в свой кабинет. Его мысли в какой уже раз за несколько последних часов вернулись к медальону. Где же он видел нечто похожее, черт возьми! Невозможность вспомнить сильно раздражала.

В кабинет вошла одна из двух смотрительниц музея и попросила вместе с ней пройти в зал. В нем обрушилась штукатурка с потолка, а отремонтировать его не было денег – финансирование музея было скудным, средств не хватало даже на неотложные нужды.

Новиков прошел в зал, осмотрел потолок, прикидывая, к кому в городе можно обратиться за спонсорской помощью для проведения ремонта. Таких людей было крайне мало, и каждый из них уже по несколько раз жертвовал средства на нужды музея. Внезапно его взгляд задержался на одном из портретов. Невольно Новиков вздрогнул и подошел к нему поближе.

Это был портрет неизвестной женщины. После революции многие окрестные помещичьи усадьбы были разграблены, часть имущества сожжено. Этот портрет поступил в музей в числе прочих, когда грабительская страда несколько поутихла. Точно узнать, откуда он, кто женщина, что изображена была на холсте, выяснить не удалось. Никаких записей в момент поступления не проводилось, а когда через несколько лет попытались сделать атрибутику, узнать ничего не удалось.

Но в данный момент Новикова интересовала не история портрета, а то, что на груди изображенной дамы красовался точно такой же медальон, что и у дочери Анны. Конечно, утверждать о том, что это одна и та же вещица, было совершенно преждевременно. Но их сходство было поразительным.

Новиков сходил в свой кабинет за лупой и с помощью ее стал изучать медальон на портрете. Он не ошибся, вещи очень похожи. Даже рубин по форме был идентичным.

Новиков почувствовал прилив интереса, который даже оттеснил на время горечь от смерти Анны. Надо обязательно расспросить ее дочь про медальон. Что-то она же должна о нем знать. Удачно получилось, что Мария пригласила его на девять дней. Дата более чем грустная, но так уж устроена жизнь, которая совмещает в себе самые разные события. Возможно, удастся пролить свет на то, кто изображен на картине. Если удастся это сделать, то это будет его пусть небольшой вклад в историю их города и всего района.

Поминальный обед в честь девяти дней со дня похорон собрал совсем немного людей. Пришло несколько коллег Анны Сергеевны из школы, да еще ее новый знакомый Новиков. Мария удивлялась тому, что прожив всю жизнь в этом городе, у ее матери оказалось так мало друзей и подруг. Их почти в прямом смысле можно было посчитать по пальцам. Да, она знала, что мама вела всегда довольно замкнутый образ жизни, мало куда ходила, редко приглашала к себе гостей. Но реальность все же потрясла Марию, у нее возникло ощущение, что ее мать сознательно ограничивала себя в контактах. Но почему, с чем это связано, было непонятно.

Гости быстро разошлись. Остался только Новиков. Он задумчиво сидел за столом. Мария еще раньше заметила, что за обедом он почти ничего не ел, только пару раз опрокинул рюмку водки в память об усопшей да слегка закусил грибами.

Внезапно он встал и подошел к Марии, положил руку на ее плечо.

– Мария, нам надо поговорить, – сказал он.

– Давайте поговорим. А о чем?

– Я хочу поведать вам то, чего вы, скорей всего не знаете. Вам же мама ничего не говорила обо мне?

– Ничего.

– Так я и думал. Давайте присядем и я расскажу.

Они сели напротив друг друга на стулья. Мария вопросительно посмотрела на Новикова.

– Мы с вашей мамой учились в одном классе. Не могу сказать, что сильно дружили, так одноклассники. А в десятом классе между нами вспыхнуло сильное чувство. Прекрасно помню, как это случилось. Однажды нам пришлось идти после уроков в одну сторону. Мы разговорились. Оказалось, что у нас много общего, схожие интересы. Оба любили историю, литературу. Известно ли тебе, что твоя мама очень много читала. Я бы сказал: невероятно много.

– Я знаю, что мама любила читать. Но что бы уж так много…

– Это, наверное, потом, когда вы родились, уже не было столько времени. А в тот день я был поражен ее эрудицией. Нам было идти всего минут двадцать, а мы гуляли вместе до вечера. В тот день я безоглядно влюбился в Аннушку, как стал я ее называть. Она мне ответила взаимностью. Это была по-настоящему большая любовь. – Новиков замолчал.

– Я никогда ничего об этом не слышала, – немного растерянно проговорила Мария. – Но раз вы не мой отец, что-то между вами произошло.

– Это так. Мы закончили школу, договорились поступать в один и тот же институт. Только на разные факультеты, я на исторический, а Аннушка – на русского языка и литературы. Так все и произошло. Все годы учебы мы были вместе. – Новиков поймал испытывающий взгляд Марии. – Нет, ты неправильно меня поняла, жили мы по отдельности, но много времени проводили вместе. Мы договорились: как закончим институт, в тоже лето сыграем свадьбу. И все к этому шло. – Новиков в очередной раз замолчал.

– Что же было дальше? – Нетерпеливо спросила Мария.

– А дальше случилось непостижимое. Где она познакомилась с этим парнем, до сих пор точно не знаю. И так бывает, влюбилась до беспамятства. Чем он ее так околдовал, не ведаю, видел его всего один раз и то мельком. Анна всегда была предельно честной, не стала меня обманывать, рассказала все, как есть. Для меня это был сильнейший удар. Не буду заострять внимания на своих переживаниях. Мы сдали выпускные экзамены и разъехались. Я вернулся сюда, а где была Аня, до сих пор не знаю.

– Мне тоже ничего об этом неизвестно.

Новиков кивнул головой.

– Я был в этом уверен. Я увидел ее через год, случайно на улице. Она шла и впереди себя толкала коляску. В ней лежали вы. Я обрадовался, подошел, стал расспрашивать. Но она лишь сказала, что недавно вернулась с ребенком. И больше ничего.

– Как же повели вы себя?

– Как я повел. Я стал добиваться встреч с ней, она же от них уклонялась. Но однажды я все же сумел добиться разговора с ней. Я сказал, что готов жениться на ней, а ее ребенок станет моим. И если она того не хочет, то пусть не рассказывает о своем прошлом.

– Что же ответила мама? – тихо спросила Мария.

– Сказала, что будет сама воспитывать дочь. И попросила больше никогда не поднимать эту тему. Даже возобновить нашу дружбу отказалась, не то, что любовь. По большому счету мне нечего больше рассказывать о вашей матери. Иногда случайно виделись, о чем-то перебрасывались словечками, но более ничего не происходило.

– Грустная история. Получается, что вы могли бы стать моим отцом.

– Мог бы, но не стал. Поэтому нет смысла продолжать эту тему.

Мария кивнула головой.

– Я согласна.

– Но есть и другие темы,– вдруг многозначительно посмотрел Новиков на молодую женщину.

– О чем вы, Павел Васильевич?

– О медальоне, который висит на вашей груди. Можно его рассмотреть повнимательней.

Мария сняла с себя медальон и протянула Новикову. Тот некоторое время пристально изучал его. Затем надавил на крышку, она открылась. Оба склонились над ним.

– Боже мой, не может быть! – изумленно прошептал Новиков.

– Что вас так поразило? – спросила Мария.

– Вы узнали изображенное здесь лицо?

– Мне показалось оно знакомым, но так и не вспомнила, чей это портрет.

– Но это же очевидно, это император Петр III. Сомнений нет никаких.

Теперь Мария узнала, кто изображен на миниатюре. Даже странно, что она сразу это не вспомнила, ведь неоднократно видела изображение императора. Скорей всего, просто в голову не приходила эта версия.

– Но в таком случае получается, что медальону свыше… – Мария стала считать в уме, сколько лет может быть реликвии.

Но ее опередил Новиков.

– Петр III был убит в 1762 году, – сообщил он. – На портрете в медальоне он живой, значит, возможно, он подарил его кому-то еще раньше. Получается, что этой вещи свыше двести пятидесяти лет. Немало.

– Этот медальон мне передала мама в больнице, но так и не успела рассказать его историю. Откуда такая старинная вещь могла оказаться в нашем роду? – удивленно произнесла Мария.

– И это не единственная загадка, – сказал Новиков.

– Что же еще?

– Вы можете пойти со мной прямо сейчас в музей?

– Да, я свободна.

– Тогда собирайтесь и идем.

В зале, кроме них других посетителей не было. Мария впервые была в этом музее и с любопытством смотрела по сторонам. Но Новиков не дал ей долго разглядывать экспонаты, он взял ее за локоть и подвел к картине.

На ней была изображена молодая девушка, одетая по моде то ли восемнадцатого, то ли девятнадцатого века – в этих вопросах Мария специалистом не являлась. Она была миловидной, и Марии даже показалось, что в выражении ее лица на веки застыл какой-то вызов. В целом же картина не показалось Марии шедевром, ее автор скорей был способным дилетантом, нежели профессиональным художником.

– Я видела много гораздо лучших портретов, – поделилась своими впечатлениями Мария.

– Не спорю, портрет не шедевр. Но я вас привел не для того, чтобы вы ему дали оценку, а чтобы посмотрели на медальон на груди этой девушки. Он вам ничего не напоминает? Возьмите лупу, чтобы лучше разглядеть.

Новиков дал лупу Марии, она вплотную приблизилась к картине и навела лупу на медальон. Несколько минут она изучала его, затем повернулась к Новикову.

– Медальон на картине один в один похож на мой. Как это могло быть, Павел Васильевич?

– Это и есть вторая загадка.

– А что это за картина?

– В нашем фонде она числится, как портрет неизвестной. Само собой художник тоже неизвестен. Об истории полотна тоже мало что мы знаем. В наш музей оно попало в начале двадцатых годов прошлого века. Сохранилась запись об его приемке, но больше никаких пояснений. Лично у меня мало сомнений в том, что картина висела в одной из окрестных помещичьих усадеб, когда же начались в революцию их погромы, кто-то стащил портрет. Почему его затем передали в музей – неизвестно. К сожалению, больше ничего не могу сообщить.

Мария снова посмотрела на портрет; изображенная на нем девушка по-прежнему глядела на нее с вызовом. Интересно, кто она и почему у нее такой же медальон? подумала Мария.

Всю дорогу домой и потом дома Мария думала о неизвестной девушке с портрета и о медальоне. Она была практически уверенна, что все это отнюдь не случайность, все эти события как-то связаны между собой. Разумеется, она не может знать все те нити, что соединяют их, но ведь можно же попытаться об этом узнать.

Ее мысли то и дело устремлялись к их родовому имению в Сабуровке, с каждой минутой Мария все больше проникалась убежденностью, что оно имеет отношение и к портрету и к медальону. Никаких реальных доводов в пользу этой версии у нее не было. Но в данном случае об этом ей говорила интуиция, а Мария привыкла ей доверять. Ни один раз она подсказывала ей верные решения.

Но возникает вопрос: как проникнуть в имение? Она видела его. У него сейчас другой хозяин. Оно огорожено по всему периметру высоким забором, вдобавок его охраняют охранники. Как преодолеть это двойное препятствие?

В разгар всех этих размышлений раздался звонок. Мария взглянула на дисплей – звонил Херсонцев. После секундного колебания она приняла сигнал.

– Почему не звонишь? Как у тебя дела? – услышала она взволнованный голос Херсонцева.

– Все нормально, Алеша, занимаюсь обыденными делами. Ничего интересного, о чем стоит рассказывать. – Она решила пока не посвящать его в местные загадки.

– Так возвращайся в Москву. Тебя тут ожидает много срочных дел. Лоцманов тобой интересовался, он удивлен, почему не подписан второй договор. Я тут ему вешаю лапшу на уши, что там у тебя срочные дела, оформляешь наследство. Но вижу, что он недоволен такой затяжкой. Надеюсь, ты уже определилась с замыслом нового романа. Маша, дорогая, когда тебя ждать?

Несколько секунд Марии понадобилось на то, чтобы собраться с мыслями и решимостью.

– Алеша, пока не знаю, когда вернусь. Я тебя непременно извещу.

– Что значит, не знаю! – буквально влетел в ухо Марии возмущенный голос Херсонцева. – Дорог каждый день. Что там у тебя происходит? Давай я приеду, если надо, тебе помогу. И мы вместе отправимся в Москву.

– Спасибо, Алеша, но пока приезжать не надо. Я сама во всем разберусь. Все, мне некогда, надо идти по делам. До свидания! Целую!

Не дожидаясь ответа, Мария разъединилась. Она понимала, что обидела своим отказом Херсонцева, но иначе не могла поступить. Через несколько дней она сама ему позвонит и постарается загладить вину. А пока будет заниматься тем, что наметила.

Мария поймала себя на мысли, что разговор с Херсонцевым вызвал у нее неприятный осадок. И причина этого эмоционального дискомфорта проистекала вовсе не из того, что он снова завел разговор о романе, о договоре, сроках. Для Марии было очевидно, что вся неприятность возникла в тот момент, когда он заговорил о своем приезде к ней.

Как хорошо, что он сейчас далеко, порадовалась Мария и постаралась больше не думать о Херсонцеве. Тем более, что ей сейчас было совсем не до него. Мария ждала гостью. С минуты на минуту к ней должна была прийти ее школьная подруга, с которой они не виделись почти десять лет.

В дверь позвонили, и Мария бросилась открывать. На пороге стояла Ольга Веселкова. Женщины обнялись и расцеловались.

–Машка, – потрясенно произнесла Ольга, рассматривая Марию, ты совсем не изменилась.

– Ты тоже, – из вежливости произнесла Мария. Хотя, глядя на Ольгу, было видно, что она сильно постарела.

Ольга недоверчиво качнула головой и грустно улыбнулась.

– Я к тебе ненадолго. Детей с мужем оставила, но в семь часов начнется футбол по телеку и мне нужно быть дома.

– Жаль, я думала, что мы с тобой до самой ночи проболтаем,– вздохнула Мария.

–Где уж мне.– Ольга махнула рукой. – Я, как раба на галерах, никакой личной жизни. Так, прилагаемая к мужу и детям.

– Все равно без чая я тебя не отпущу, проходи к столу. Я к твоему приходу всяких вкусняшек накупила. – Мария провела гостью на кухню. – Зашла в кондитерскую напротив торгового центра. Там очень неплохой выбор.

– Да там же цены заоблачные, – ахнула Ольга.

– Да вроде обычные. – Мария поставила на стол две чашки и разлила чай. Подвинула тарелку с пирожными поближе к Ольге. – Угощайся.

– А я там ни разу ничего не покупала. Сама дома пеку. – Ольга взяла небольшое пирожное и отправила его в рот.

–Вкусно. У меня так никогда не получится.

– Это профитроли, – пояснила Мария.– А это клафути. Попробуй.

–Надо же, – вздохнула Ольга. – Как в кино. У тебя и жизнь такая же. Я по телеку видела, как тебя награждали. Ты прям звезда.

–Ерунда, – невольно улыбнулась Мария. – Это всего лишь минута славы. Но она уже в прошлом.

– Ну, да. Ерунда. Как же! – Хмыкнула Ольга. – У тебя слава в прошлом, а у меня глажка, готовка, стирка и пеленки в настоящем. Чувствуешь разницу?

– Думаю, мне тоже это когда-нибудь предстоит. Тебе еще чаю налить? – Мария потянулась за чайником.

– Налей. Только немного.– Глаза Ольги блеснули любопытством. – А кто он?

– Ты о ком? – Мария до краев наполнила чашку Ольги.

– О том, кто обеспечит тебе весь этот набор женских радостей.

Мария поставила чайник на плиту, опустилась на стул и молча принялась за пирожное.

– Ну, у тебя же есть кто-то?– Ольга с интересом смотрела на Марию и ждала, когда подруга начнет откровенничать.

– Есть.

– Вы собираетесь пожениться? Когда?– Глаза Ольги заблестели от любопытства, щеки порозовели. Она даже слегка помолодела на вид.

Марии стало грустно. Она чувствовала, что ее подруга живет в их затхлом городишке, словно в эмоциональном вакууме. Кто знает, может быть, именно это так сильно старит ее? Если бы она осталась тут, то сейчас, вероятно, тоже была похожа на нее.

– Он москвич? А кем он работает? – не унималась Ольга.

Мария не сильно была расположена говорить о Херсонцеве, но под натиском подруги сдалась и незаметно для себя все выложила про их отношения.

– Ой, Машка, какая же ты счастливая, – мечтательно произнесла Ольга.

– Ты, правда, так считаешь? – Удивилась Мария.– А я вот сомневаюсь.

– Ну и зря, – со знанием дела изрекла Ольга. – Такие мужчины на дорогах не валяются.

– Ты знаешь, – задумчиво произнесла Мария, – если бы он даже валялся, но у меня, глядя на него вздрогнуло сердце, я бы подобрала его.

– А у тебя на твоего не вздрогнуло?

– Как-то не сильно, – сообщила Мария.

– Ну, не знаю. По-моему ты просто заелась,– сказала Ольга. В этот момент в ее сумке зазвенел телефон. Ольга суетливо схватила мобильник.

– Да, иду, иду уже! – Заорала она и зло выругалась в трубку.

– Вот видишь! – Проворчала Ольга и, бросившись в коридор, стала торопливо одевать туфли. – Мое сердце уже давно не вздрагивает. Хотя первое время вроде бы трепыхалось. Так, что все равно одним закончится. Ты подумай на этот счет.

Ольга чмокнула Марию в щеку и исчезла за дверью.

Мария прошла на кухню, собрала чашки и стала их мыть.

–А может быть Ольга права, и я действительно просто заелась? – Подумала она. – Время покажет.

Пока же ей не хотелось об этом думать. Ее мысли сейчас были сосредоточены на предстоящей поездке в Сабуровку, которую она запланировала на завтра.

В Сабуровку Мария решила ехать в первой половине дня и для этой цели заказала такси. Таксист оказался словоохотливым и, весьма осведомленным о том месте, куда они направлялись. Он рассказал Марии, что Сабуровка сейчас почти совсем обезлюдела. Из коренных жителей там осталось всего шесть дворов, да и те все старики, доживающие свой век на той земле, где родились. А все те, кто по моложе, давно заколотили свои дома и подались кто в город, кто в районный центр.

Правда, в последнее время интерес к Сабуровке снова проснулся и сюда стали наезжать любители отдыха на природе. Места тут хорошие, природа отменная, лес, озеро, удаленность от шумных трасс. Есть где развернуться и охотникам и рыболовам. Один такой все ездил, а потом решил осесть тут окончательно. Понавез техники, стройматериалов и развернул строительство особняка.

Мария поинтересовалась у таксиста, откуда у него такая осведомленность.

– А я на днях туда кралю нового хозяина подвозил. Болтливая бабенка оказалась. Все мне выложила, как на духу, – засмеялся таксист. – И даже такую подробность, что ее полюбовник хочет старый барский дом снести, а новый на его месте поставить.

–Как снести. – забеспокоилась Мария.– А разве этот дом не охраняется государством, как памятник старины.

– Да какой там памятник, – хохотнул таксист. – Развалюха одна. Он больше на курятник похож. Пока новый хозяин это место забором не обнес, я не раз проезжая мимо, видел, что дом сильно обветшал. Я полностью нового хозяина поддерживаю. Был бы я на его месте, то же снес бы эту хибару.

Мария насупилась. У нее резко пропало желание слушать таксиста. Хорошо, что уже через пять минут они были на месте.

Таксист притормозил у большого металлического забора.

– Вот вам ваша усадьба. Где-то за этим забором, – сообщил он.

Мария расплатилась с водителем и вышла на воздух. Оглядевшись по сторонам, она увидела дверь в конце забора. Мария подошла к ней и толкнула ее. Дверь не поддалась. Мария постучала и прислушалась. По ту сторону забора не было слышно никаких звуков. Мария стала стучать сильнее, потом заколотила кулаком, что было силы, но результат был все тот же. Мария приуныла. Похоже, что здесь никого нет и неизвестно, появится ли сегодня. Что же ей теперь делать? Не торчать же тут до ночи.

Однако просто так сдаваться, она была не намерена. Она решила пройти к местным жителям и расспросить у них, когда можно застать здесь хозяина. Возможно, им известно, когда он сюда наезжает. Чтобы добраться до старых домов, нужно было пройти через небольшую рощицу. Мария обогнула участок, обнесенный забором, и направилась прямиком к лесному массиву. На ее взгляд дорога должна была занять минут десять, не меньше. Однако, чем ближе она подходила, тем явственней до ее уха долетали какие-то звуки, похожие на звуки работающей пилы.

Неожиданно возникшее беспокойство, заставило Марию ускорить шаг. Когда она вошла в рощу и углубилась в нее на несколько метров вперед, перед глазами ее открылась следующая картина. Трое рабочих в оранжевых жилетах занимались тем, что вырубали деревья. Один из них, вооруженный бензопилой, валил вековые стволы, двое других выкорчевывали оставшиеся в земле пни.

– Что вы делаете, – закричала Мария, – остановитесь. – Этим деревьям больше ста лет! Она бросилась к одному из мужчин, который, как ей показалось, был тут главным. Он сидел на пне и разговаривал по мобильному. Завидев кричащую Марию, он убрал телефон и с удивлением стал смотреть на приближение внезапно возникшей фурии.. Мария продолжала кричать и, чтобы расслышать ее, мужчина дал знак рабочему, выключить работающую пилу.

Мария подбежала к мужчине и остановилась. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы привести в норму разгоряченное дыхание.

– Девушка, вы заблудились? – Взгляд мужчины скользнул по ее фигуре.

На секунду Марии сделалось не по себе. До нее дошло, что она одна в этом лесочке с незнакомыми мужчинами, а вокруг больше ни единой души. Однако уже через минуту к Марии вернулась былая решимость.

– Зачем вы вырубаете реликтовые деревья? Кто вам дал на это право?

– А вы кто такая, что бы мне диктовать? – Мужчина скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Марию.

– Мои предки были хозяевами этих земель.

– Это какие такие предки? Которые лежат на сельском кладбище? – Мужчина громко расхохотался.

– Что тут смешного, – насупилась Мария, – моя фамилия Сабурова и деревня Сабуровка названа в честь моих предков.

– Ах вот оно что, – протянул мужчина.– Значит, ваши предки хозяйничали на этих землях, говорите?

– Да, – подтвердила Мария. – И имение, которое сохранилось с тех времен, принадлежало когда-то моей семье.

Мужчина поднялся на ноги, подошел к Марии и с интересом стал разглядывать ее. Вблизи стало ясно, что он очень высокого роста.

– Все течет, все изменяется. Что вчера было вашим, сегодня стало нашим. – Мужчина посмотрел на Марию сверху вниз.– Я теперь единоличный хозяин всех этих угодий. Шахов моя фамилия, а зовут Александром. Прошу запомнить.

– Так значит вы мне и нужны, – обрадовалась Мария.

– Не знаю, как я вам, но вы мне точно нет. Вы уже полчаса отрываете меня и моих рабочих от работы.

– Это вы называете работой? Что вам сделали эти деревья!

–Лично мне они ничего не сделали. Но делу, которое я тут развернул, мешают.

– А у вас разрешение на вырубку имеется? – наступала на него Мария.

– Имеется, мадам Сабурова. Вы удовлетворены?

– Нет, но это, по всей видимости, не имеет значения.

–Совершенно точно, поэтому прошу вас, покиньте эту площадку и идите себе лесом.

–Но я не могу! Я специально приехала сюда, чтобы поговорить с вами.

– О лесе? Мы уже все обсудили.

– Я хотела бы осмотреть свое родовое имение.

–Ваше имение? – На лице Шахова отразилось искреннее недоумение.– Если вы запамятовали, то не ваше, а мое имение.

–Хорошо. Могу я его осмотреть?

– Нет, не можете.

–Но почему?

– Потому что тут не музей и туристы мне не нужны. А за сим, разрешите откланяться. Наша приятная беседа итак затянулась. – Шахов оставил Марию и поспешил к рабочим.

– Продолжаем работу! -громко скомандовал он.

В ту же секунду включился мотор, и визжащий звук пилы заполнил окружающее пространство. Напрасно Мария пыталась докричаться до Шахова, он потерял к ней интерес и больше ее не слушал.

Шахов гнал по трассе по направлению к городу. Он ни куда не торопился. Просто он обожал быструю езду. Такую, чтоб не меньше 120 километров в час. А в городе так не погоняешь. Только на загородных трассах еще можно было удовлетворить эту свою потребность в скорости. Но и то с каждым годом на этих дорогах машин становилось все больше и больше. Вот и присмотрел он себе участочек земли, как можно дальше от городской суеты и людей. Что-то и от них он стал уставать в последнее время. Вот хотя бы взять сегодняшний случай.

Шахов вспомнил молодую настырную особу, которая имела наглость украсть у него полчаса драгоценного времени. Прицепилась к нему сначала с лесом, потом с имением своим. Черт бы ее побрал! Да и вообще всех баб. Все чего-то хотят от мужиков. Вот его Полина! Когда познакомились два года назад, была просто ангел. Ничего не просила, всем была довольна, всегда хотела его. А сейчас! Чтобы переступить порог ее дома без подарка и речи не может быть. А уж, как она его достала желанием окольцевать поскорей, что просто сил нет.

И не мудрено. Жених он был что надо. Землевладелец. Владелец агрохолдинга, включающий в свой состав теплицы, птицефермы, конюшни. А теперь вот задумал построить дом на месте старинной усадьбы. Чтобы выкупить это имение в собственность у бывшего сельсовета, ему пришлось потратить чуть ли не целое состояние. Еще и рощицу ту, в вырубке которой его пыталась сегодня устыдить эта фурия. Как ее там? Кажется, она назвалась Сабуровой.

Шахов поймал себя на мысли, что уже второй раз за день вспоминает об этой странной особе. Вот привязалась!

Шахов вздохнул и покосился на соседнее сиденье. На нем лежал букет кроваво-красных роз, упакованных в красивую оберточную бумагу. Именно так любила Полина. Рядом с букетом красовалась длинная узкая коробка с нижним бельем из нежнейшего шелка.

Шахов специально ездил за ним в единственный в городе магазин дорогого элитного белья. Полина теперь на меньшее не соглашается. Он усмехнулся, вспомнив ее дешевые синтетические стринги на первом их интимном свидании. Разве он мог тогда предполагать, что из скромной простой девушки через два года она превратится в разборчивую и весьма меркантильную особу.

Зазвонил телефон. Шахов бросил взгляд на мобильник, лежащий на приборной доске, и увидел, что звонит Полина. Он не стал отвечать. Последнее время у нее развилась мания названивать ему по несколько раз в день и контролировать где он и что делает. Шахова это раздражало и, чтобы не поощрять ее, он просто не брал трубку. Все равно он уже буквально в пяти минутах езды от ее дома. Шахов включил приемник на полную громкость, чтобы не слышать звонков Полины, и сосредоточился на дороге.

Через десять минут он уже входил к ней в квартиру с розами и подарком. Полина встретила его в коротеньком соблазнительном халатике. Как всегда с завитыми локонами и с ярким макияжем. Подставила губы для поцелуя, взяла цветы и с интересом развернула коробку. По ее выражению лица, Шахов понял, что подарок понравился.

–Я пойду, примерю.– Полина скрылась в спальне и через несколько минут позвала его. Шахов вошел и увидел Полину, лежащую на кровати в нижнем белье, которое он привез ей.

– А мне нравится, – возбужденно блеснув глазами, произнесла Полина. – Я хочу, чтобы ты снял с меня все это. Полина соблазнительно провела пальчиком по своему обнаженному бедру. Второй раз повторять свою просьбу ей не пришлось. Шахов скинул с себя одежду и бросился в ее объятия.

Позже, когда он лежал на спине и успокаивал свое разгоряченное дыхание, Полина примостившись на его плече, шептала ему на ухо.

– Сашенька, ну когда наша свадьба, я просто сплю и вижу, как войду в твой дом полноправной хозяйкой. Сколько можно вот так вот. Я устала, я хочу определенности.

– Куда ж ты войдешь-то. Еще и дома нет. Вот подожди, отстроюсь, тогда и свадьбу сыграем.

– Да когда ж ты отстроишься. Там один пустырь, видела, когда прошлый раз приезжала место смотреть.

– Хочешь посмотреть еще? – Шахов погладил ее по спине.

– Зачем?

– Я тебе на месте хочу рассказать о своих планах. Как никак, тебе тоже в том доме жить. Я хочу, чтобы ты была в курсе моего проекта.

Полине понравился ход его мысли. Она с восторгом посмотрела на Шахова.

–Хорошо, милый. С тобой хоть на край света, ты же знаешь.– Полина оставила на его губах долгий поцелуй.

Шахов не стал откладывать поездку с Полиной в Сабуровку. Он знал, что лучше всего отвлечь ее от разговоров о замужестве, это обрисовать ей сначала препятствия на пути к заветной цели, а потом продемонстрировать план по их устранению. Поэтому на следующее утро он вез Полину по направлению к своему будущему особняку.

Едва они выехали на загородную трассу, Шахов прибавил скорость по своему обыкновению. Но Полина стала жаловаться, что боится, стала требовать, чтоб он сбавил обороты и ехал тише. Эти ее просьбы вывели Шахова из себя. Вот так всегда с этими бабами. То ли дело, когда он сам себе вольный сокол. Никто и ни в чем не указ. Настроение упало, и на этой волне мозг тут же подкинул ему картинку вчерашней встречи с еще одной проблемной женщиной. Шахов невольно вспомнил ее фамилию – Сабурова.

Чтобы немного отвлечься, он стал рассказывать Полине о знакомстве с ней. Полина, дремавшая до этого на сиденье, сразу встрепенулась. И хоть в рассказе Шахов представил Сабурову вздорной и нахальной бабенкой, Полина отчего-то напряглась. Ей не понравилось, что ее жених разговаривал в лесу с молодой особой. Она подозрительно покосилась на него, но ничего в его лице не свидетельствовало о том, что он врет ей. Скорее всего, это действительно была случайная встреча. Но тот факт, что в лесу бродят молодые женщины, которые могут запросто познакомиться с ее Шаховым, вызвала у Полины сильнейшее раздражение.

Однако рассказ Шахова пробудил у нее интерес к старому строению.

– А может, там клад зарыт, – высказала она свое предположение.

– Я досконально изучил историю этого места, прежде, чем выкупить эти земли. – Шахов снисходительно улыбнулся.– После революции эта усадьба подверглась разграблению местными и заезжими мародерами. Они, как следует, выпотрошили все ее внутренности. Все ценное было вывезено. Остатки разворовали местные жители. Какое-то время усадьба стояла заброшенной. Потом местные власти разместили в ней сельсовет. Но прежде, чем въехать туда, здание основательно отремонтировали и частично перестроили. Если и был там какой-то клад, то, скорее всего, он уже давно найден.

Они подъехали к участку. Шахов достал пульт, нажал на кнопку и, створка металлических ворот отъехала в сторону, пропуская машину на территорию усадьбы. Полина вышла из машины и огляделась. Прошлый раз, когда она приезжала сюда, участок выглядел пустым. Сейчас же здесь полным ходом шло рытье котлована под цокольный этаж будущего дома. Экскаватор зачерпывал огромным ковшом грунт и высыпал его в кузов, стоящего неподалеку КамАЗа. Шахов попросил Полину погулять пока, а сам направился к рабочим.

Сначала Полина послонялась по участку, но это ей быстро наскучило. К тому же звуки работающей техники ей не нравились. Чтобы отдохнуть от этого шума, она решила погулять за воротами. Но едва она вышла на улицу, как в глаза ей бросилась молодая девушка, быстрыми шагами приближающаяся к ней. Откуда она тут взялась, удивилась Полина и с интересом уставилась на незнакомку.

Да уж не та ли эта девица, о которой Шахов толковал мне сегодня в машине? – Мелькнула мысль.

Девушка остановилась около нее.

– Здравствуйте, скажите, вы случайно не знаете, здесь нет Александра Шахова? – вежливо спросила незнакомка.

– Допустим, есть. – процедила Полина сквозь зубы. – А вы кто такая.

– Меня зовут Мария Сабурова. Я вчера познакомилась с ним в лесу.

– Познакомилась? – Глаза Полины сузились от злости. Темные мысли всколыхнулись на дне ее души и поднялись вверх, затмив сознание мрачными подозрениями.

– И что вам от него надо? – грубо спросила Полина.

– Могу я видеть Александра Шахова?

Почему-то эта простая просьба вывела Полину из себя.

– Он занят. Идите и не мешайте ему. И лучше вам тут больше не шастать.

Полина угрожающе сделала шаг в сторону Марии.

Мария невольно попятилась и, споткнувшись о большой камень, едва не упала.

– Иди, иди и не спотыкайся, – зло рассмеялась Полина, – И забудь сюда дорогу.

Полина развернулась и пошла к воротам. Захлопнув калитку, она немного постояла, припав к ней ухом, прислушиваясь, не будет ли эта нахалка ломиться в дверь. Но за забором было тихо.

Видать ушла, с облегчением подумала Полина и в ту же секунду услышала голос Шахова:

– Пойдем смотреть участок. Я тебе покажу, где у меня тут какие постройки будут.

– У нас, – живо поправила его Полина.

– Хорошо, у нас. Идем. – Шахов взял Полину за руку и повел по участку.

Препятствия на пути к цели только разожгли желание Марии продолжать действовать в этом направлении до победного конца. Отказал Шахов – ну и пусть. Выгнала его подружка – не проблема. Она все равно попадет в дом своих предков. Вот только как это сделать?

Мария стала прикидывать разные варианты. Одно решение ей показалось наиболее привлекательным. Она собралась проникнуть в дом ночью, когда охрана, вероятнее всего, спит. Другой вопрос, как попасть на территорию, обнесенную металлическим забором? После весьма интенсивных размышлений Мария нашла способ, как это сделать.

Когда она была около владений Шахова последний раз, то тщательно исследовала всю территорию вокруг них и обнаружила в одном месте большое дерево, растущее рядом с забором. Мария прикинула, что если залезть на него, то можно будет перебраться через заграждение.

В долгий ящик откладывать задуманное Мария не стала. В тот же день, на последнем рейсовом автобусе, она отправилась в Сабуровку. Вышла на проселочной остановке и пошла вдоль трассы по направлению к участку Шахова. Ей предстояло пройти минут пятнадцать, не меньше. Потом надо было свернуть на проселочную дорогу и еще минут десять идти через клеверное поле.

Мария решила, что для спешки нет никакой причины. Она шла медленно, наслаждаясь луговой свежестью и стрекотом кузнечиков. Вокруг все больше сгущались сумерки, на небе зажглись первые звезды. А когда она добралась до нужного ей места, было уже совсем темно.

Мария обогнула забор и подошла к дереву. Достала из сумки перчатки, предусмотрительно захваченные из дома, и надела их на руки. Перчатки обеспечили ей более плотное сцепление рук со стволом и предохраняли кожу от травм. Дерево было старое, с толстыми ветвями. Это облегчило задачу Марии, и она без особого труда забралась на нужную высоту. Ухватившись руками за край забора, Мария подтянулась к нему всем телом, и перебросила ноги по ту строну изгороди. Взглянув вниз, она увидела огромную кучу песка. Она спрыгнула на него. Приземлилась она мягко. Это внезапное везение Мария посчитала добрым знаком в осуществлении задуманного предприятия.

Очутившись на земле, Мария осмотрелась по сторонам. Участок Шахова освещался и хорошо просматривался во все стороны. Посреди него возвышались горы земли, окаймлявшие глубокий котлован. Чуть поодаль расположилась бытовка для охранников. Свет в ее окнах не горел, значит, охрана уже спит или вовсе отсутствует, сделала вывод Мария. Старинная усадьба располагалась в самом дальнем конце. Туда Мария и направилась.

С трепетом в сердце она приблизилась к старой полуразрушенной постройке. От былой роскоши здания сейчас мало что осталось. Но его былой облик можно было легко восстановить мысленно по тому, что предстало перед взором Марии. Когда-то это было довольно большое двухэтажное здание, построенное в классическом стиле, с колоннами, окаймлявшими широкую террасу, с ведущей к ней высокой лестницей. Сейчас же сооружение находилось в очень плачевном состоянии. Верхний этаж был почти полностью разрушен, в стене – огромная дыра. Полуразрушенные колоны, разбитая кирпичная кладка, зияющие пустотой провалы окон и дверных проемов произвели на Марию удручающее впечатление. От жалости к своему родовому гнезду у нее даже защемило сердце. И одновременно Мария почувствовала с этими руинами необычайное родство. Ее охватило ощущение, что она вернулась домой после долгого отсутствия. Мария вдруг совершенно отчетливо осознала: вот то место, где ей хотелось бы жить. Это было так неожиданно, что она даже на мгновение замерла, словно бы проверяла – действительно ли ее посетило подобное желание.

Мария приблизилась к стене здания, и, прикоснувшись к ней ладонью, медленно провела пальцами по кирпичу. Холод, который она ощутила рукой, вернул ее к действительности и напомнил о том, зачем она здесь.

Мария подошла к ступеням лестницы, ведущей к бывшему парадному входу в усадьбу, и осторожно стала подниматься наверх. Она пожалела о том, что не взяла с собой фонарик. Он бы сейчас ей очень пригодился, поскольку эта часть участка Шахова совсем не освещалась, и Мария плохо различала ступени лестницы.

Она продвигалась на ощупь, соблюдая большую осторожность. Однако не заметила, что в одном месте ступени обвалились. Еще шаг – и Мария не ощутила под ногами привычной опоры. С громким криком она полетела вниз. Ударившись головой о камни, она потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, то увидела над собой склоненные лица двух мужчин. Один из них слепил фонариком ей прямо в лицо. Наверное, это охранники Шахова догадалась Мария.

– Очнулась, кажется, – произнес мужчина. – Ты кто и что тут делаешь?

– Я хотела посмотреть дом.

– А, так это про тебя хозяин рассказывал. Все рвалась дом смотреть.

– Я, – подтвердила Мария.

–Ну, вот посмотрела и что?

Мария молчала.

– Ты фонарем ей в глаза не слепи, – проворчал другой мужчина и спросил Марию.– Встать сможешь?

– Сейчас попробую. – Мария попыталась встать, но, ощутив в ноге сильную боль, рухнула прямо на руки мужчине.

– Больно, – простонала она.

– В больницу ее надо, там разберутся, что с ней. Давай подгоняй машину,– скомандовал старший. – Сейчас и отвезем.

10.

Охранники отвезли Марию в приемный покой небольшой районной больницы и сдали на руки врачам. Однако дежурный врач был кардиологом и ничего в травмах не понимал. Он определил пострадавшую в палату и приказал ждать до утра, пока не придет хирург и не осмотрит ее ногу. Сестра сделала Марии обезболивающий укол, чтобы нога не ныла. И на этом спасибо, подумала Мария и постаралась заснуть.

То ли от пережитых волнений, то ли обезболивающее было со снотворным, но уснула Мария сразу и проспала крепким сном до утра пока не пришла санитарка и не загромыхала швабрами и ведрами. Потом появилась медсестра и поставила Марии градусник. Мария спросила, когда ее осмотрит врач и получила ответ, что хирург сейчас на вызове, и когда будет неизвестно.

Мария загрустила. Хотелось пить и есть. Но завтрак еще не давали. Лежащая с ней женщина сообщила, что кормят тут плохо и едой лучше запасаться своей, иначе с голоду можно протянуть ноги. Соседка полезла в тумбочку и, достав оттуда вареные яйца, стала их чистить. Одно яйцо она протянула Марии.

– Возьми, перекуси немного. А то пока их дождешься, – неодобрительно зыркнула она глазами в сторону двери палаты.

Дверь распахнулась, и в палату вошел врач в серого цвета застиранном халате.

– Вы Сабурова? – Спросил он, посмотрев на Марию.

– Я.

–Рассказывайте, что случилось. – Он приблизился к Марии и сел на кровать.

Мария рассказала, что упала и повредила ногу. Врач стал осматривать ногу, то надавливая ее, то осторожно поворачивая в разные стороны. Периодически его манипуляции вызывали у Марии сильную боль, и она вскрикивала.

– Все с вами ясно, – сделал заключение врач. – Скорее всего, это перелом. – Он встал и направился прочь из палаты.

– Постойте, а снимки вы мне разве не сделаете? – крикнула Мария ему вслед.

– У нас аппарат сломался.– Доктор остановился у двери и недовольно посмотрел на Марию.– Так что придется ждать, когда починят. Или, если хотите мы вас можем отвезти в центральную больницу.

– Везите в центральную больницу, я согласна,– торопливо произнесла Мария.

– Хорошо. Только сейчас нет свободной машины, когда появится, вас отвезут.– Врач исчез за дверью.

Мария растерянно посмотрела ему вослед. Соседка по кровати хрипло рассмеялась.

– А ты не удивляйся, тут во всем так. Или сломалось, или сейчас нет. И всегда они говорят: ждите. Держи яйцо, я тебе говорю.

Мария поблагодарила женщину и взяла яйцо, откусила его и сразу почувствовала, как же она проголодалась.

Завтрак привезли только через час. Манную кашу на воде и какую-то баланду в стакане, которую тут громко называли компотом. Однако Мария решила не привередничать и на всякий случай съела все до последней крошки, включая два ломтика серого хлеба. Она не представляла, когда придется кушать в следующий раз.

Мария ждала, что вот-вот войдет медсестра и сообщит, что машина освободилась и можно ехать. Однако шли часы, а никто к ней в палату не заходил, словно бы все о ней забыли. Она все время прислушалась – не идет ли кто-нибудь за ней. Наконец она услышала чьи-то уверенные громкие шаги по коридору. Шаги затихли у двери, затем в нее постучали.

–Можно войти? – Спросили мужским голосом за дверью.

Марии показалось, что она где-то слышала этот голос, но не могла вспомнить где.

– Войдите! – Крикнула она.

Дверь отворилась, и на пороге палаты она увидела Шахова.

Шахов оглядел палату и, увидев Марию, направился к ней.

–Ага, вот вы где. Ночная воришка. Мне мои охранники про вас сказали. И что с вами?

– Не знаю. Что-то с ногой. – Мария с изумлением смотрела на своего посетителя, вот уж кого она не ожидала тут увидеть, так это его.

– А конкретно нельзя сказать. – Шахов сердито посмотрел на нее. – У меня очень мало времени. Я специально бросил все дела и приехал узнать, что с вами. Хотя делать это и не стоило, учитывая, что вы незаконно проникли на мою территорию. Так что с вами?

– Я же говорю, нога болит.

– Вы можете выражаться ясней. Надеюсь это не перелом?

– Я тоже надеюсь, только пока это никому не известно, – горько произнесла Мария. – У них тут рентгена нет. Вот жду, когда освободится машина и меня повезут в центральную больницу, чтобы уточнить диагноз.

– И давно ждете? – Шахов взглянул на часы.

– С утра.

–Да, порядочки тут у них.– Несколько секунд Шахов о чем-то размышлял. Потом решительно приблизился к кровати Марии.

– Хотите, я вас лично отвезу в эту больницу?

– Вы?

–Я! Решайте скорее. У меня много дел, нет времени на ваши раздумья.

– Хорошо, я согласна. – Мария благодарно посмотрела на него.

– Вот и отлично. Я сейчас договорюсь с вашим лечащим врачом, а вы собирайтесь пока.– Шахов исчез за дверью.

Соседка Марии с восхищением посмотрела в след исчезнувшему за дверью Шаховым.

–Вот это мужчина! Приехал и все проблемы решил. Твой что ли?

– Нет, это совершенно посторонний человек,– объяснила Мария. – Я его вижу всего второй раз в жизни.

– Да, ну! – недоверчиво протянула женщина. – Вот это мужчина! Мне бы такого.

11.

В рентгеновский кабинет центральной больницы была огромная очередь пациентов. Увидев такое количество больных, Мария приуныла, представив сколько часов пройдет, пока она попадет на прием. Она виновато посмотрела на Шахова.

– Зря вы взялись помогать мне. Теперь потратите уйму времени, пока я сделаю снимок.

– А я брошу вас здесь. Достаточно того, что привез вас сюда. А обратно доберетесь на такси. Идет?

Мария растерянно посмотрела на Шахова. Такого поворота событий, если быть честной, она не ожидала. Хотя с другой стороны, а могло ли быть иначе.

– А если у вас нет денег на такси, так я дам, – по- своему понял Шахов ее молчание.

– Спасибо, на такси, выделила Мария это слово, – деньги у меня есть. – Мария отвернулась и стала смотреть в сторону.

Шахов ничего не ответил, развернулся и пошел прочь.

Мария осуждающе посмотрела ему вслед. Вот так взять и бросить беспомощного человека она бы не смогла. Довела бы начатое до логического завершения. Мария подумала о том, что все-таки правильно говорят – первое впечатление о человеке самое верное. Он ей сразу не понравился при встрече в лесу. Показался слишком высокомерным и надменным. Потом, правда, когда Шахов вызвался отвезти ее в больницу, она поменяла мнение на его счет и сильно смягчилась по отношению к нему. Теперь же снова она почувствовала к нему недоброжелательство. То ли дело Алеша. Вот он не такой. Надо бы позвонить ему в самое ближайшее время. Поди ждет. Мария вдруг почувствовала что-то вроде укора.

За этими размышлениям, Мария и не заметила, как рядом с ней остановилась коляска для перевозки больных.

– Мария Юрьевна, прошу вас!– услышала она голос Шахова.

Мария вскинула голову. Шахов стоял рядом с ней и держал за поручни коляску. Глаза его смеялись.

Пока Мария соображала, что происходит, два санитара подскочили к ней и, ловко пересадили ее со скамьи в коляску. Шахов тронулся с места и быстро повез Марию вдоль коридора.

– Куда вы меня везете? Остановитесь! Что это за балаган? – пыталась протестовать Мария.

– А вы и, правда, поверили, что я брошу вас тут, – засмеялся Шахов, наклонившись к ее уху. Глаза его возбужденно блестели. Шахов сейчас напомнил Марии ребенка, который устраивает всевозможные розыгрыши и кайфует от этого.

– Запомните, что Шахов в беде никогда никого не бросит, даже собственного врага.

– А я вам враг?

– Вы теперь моя головная боль. Пока вы не станете на ноги, буду чувствовать себя обязанным присматривать за вами.

– А вас никто не просит! Больно надо. А ну остановите коляску!

– Тише. Не шумите. Мы уже приехали.

– Куда вы меня привезли? – продолжала возмущаться, но скорей уже по только что обретенной привычке Мария.

– Сейчас вам сделают снимок. Это кабинет для платных больных и тут сейчас ни одного человечка.– Шахов закатил коляску с Марией в открытую дверь.

В кабинете их уже ждал рентгенолог. Он просветил ногу Марии и попросил их с Шаховым подождать в коридоре, пока он сделает описание снимка.

– Спасибо вам. – Мария с благодарностью посмотрела на Шахова. – Если бы не вы, я бы тут просидела до ночи. К тому же вы заплатили свои деньги. Непременно я вам возмещу эти расходы.

– Даже не думайте. Это моя небольшая компенсация за то, что вы получили травму на моей территории.

– Не скажите. Я оказалась в ваших владениях без вашего на то разрешения.

– А что вы искали среди этих графских развалин?

Несколько мгновений Мария размышляла над тем, стоит ли посвящать Шахова в истинную причину ее поступка. Немного поколебавшись, она решила все же сказать правду.

– У меня есть основания полагать, что старая усадьба до сих пор хранит тайны моих предков. Вдруг мне удастся их обнаружить?

– Какая вы упрямая! – покачал головой Шахов. Впрочем, Марии показалось, что в этом жесте не содержалось порицания.

– Пожалуйста! – Мария умоляюще посмотрела на него.

– Ну, хорошо. Так и быть. Приходите, когда выздоровеет. Я вас пущу. Ройтесь в этих развалинах сколько хотите.

Дверь кабинета открылась, и врач пригласил Марию с Шаховым к себе.

– Могу вас обрадовать. Никакого перелома у вас нет. Все кости целы. Это просто сильный ушиб.

– Значит, я могу прямо сейчас встать и пойти? – Обрадованно воскликнула Мария, подавшись вперед всем телом, намереваясь встать с коляски.

– Подождите, – Остановил ее врач. – Сначала я вам наложу повязку. Походите с ней несколько дней, а потом можете хоть вальс танцевать. Но, ходить в принципе, вы можете, только бегать не надо.

– Спасибо, доктор! – Мария радостно улыбнулась. – Все-таки она не напрасно предприняла эту авантюру, когда ночью полезла через забор на участок Шахова. И, кажется, ей повезло не только в том, что она тогда приземлилась на кучу песка, но и, возможно, кое в чем другом.

Глава 3.

До сих пор Мария особенно не интересовалась историей своих предков, почти все ее внимание было поглощено настоящим, точнее, ее собственной жизнью. Но сейчас в ней пробудилось сильное любопытство о том, кто были эти люди, образовавшие цепочку рождений, результатом которой стало ее появление на свет.

Но никаких сведений на сей счет не было, Интернет, конечно, давал много информации о роде Сабуровых. Но какое отношение они имели к ней, Мария выяснить была не в состоянии. Мало ли какие Сабуровы могли быть. Возможно, ее мама была способна в какой-то мере прояснить этот вопрос. Но пока она была жива, по какой-то причине никогда не затрагивала эту тему. А сейчас у нее не спросишь.

Единственный человек, кто мог что-то знать, был Новиков. Марии было не совсем удобно идти к нему с расспросами, она и без того заставила его уделить ей много внимания. Но, если она желает что-то узнать, иного выхода просто не существует.

Новиков был в музее. С каким-то мужчиной он обсуждал вопрос ремонта зала, где обсыпался потолок. Он был так поглощен своей беседой, что некоторое время даже не замечал Марию. Обнаружил он ее только после того, как его собеседник ушел.

Новиков провел Марию в свой кабинет.

– Это владелец одной небольшой местной строительной компании, – пояснил он. – Я его агитировал сделать небольшой ремонт в зале.

– Он согласился? – поинтересовалась Мария.

– Обещал подумать. Это уже третий такой владелец, те двое тоже согласились подумать. Но что-то их мысли двигаются крайне медленно. Жаль, что вы не владелец строительной фирмы, Мария. Уверен, вы бы согласились.

–Даже не сомневайтесь, Павел Васильевич.

– Я и не сомневаюсь, да что толку, – вздохнул Новиков. – Вы же не владеете строительной фирмой. Да и никакой другой – тоже. С чем пожаловали, Мария?

– Я неожиданно для себя заинтересовалась родом Сабуровых. Но ничего о них не знаю. В Интернете информации много, но имеют ли те Сабуровы отношение к моим Сабуровым, ничего не сказано. Может, вам что-то известно?

Новиков с любопытством взглянул на молодую женщину.

– Я действительно занимался историей дворянских семей нашего района, – подтвердил Новиков. – В том числе и Сабуровых. Но информации сохранилось немного, архивы частично в революцию были разграблены. А усадьбы, сами знаете, в каком состоянии.

– Я понимаю. И все же, Павел Васильевич, расскажите, что можете.

– Что могу, расскажу. Первый из них, о котором что-то известно, был Петр Гаврилович Сабуров. В молодости он служил в Петербурге по воинской части. Но где – неизвестно. А вот что удалось узнать, он принимал какое-то участие в событиях, связанных с расторжением кондиций царицей Анной Иоанновной. Причем, на ее стороне. Правда, какова его роль выяснить не удалось. По какой-то причине через некоторое время он подал в отставку в чине капитан-лейтенанта и приехал в дарованное ему Анной Иоанновной имение. Обосновался тут, женился на местной дворянке. По некоторым сведениям у него были дети, но о них ничего не могу сказать. Сохранилась так же информация, что он был ярым крепостником и не слишком был гуманен со своими крестьянами. Я нашел одно дело, которое указывало на это. Но оно начато и быстро свернуто. Сам же Петр Гаврилович похоронен на родовом кладбище в Сабуровке, там же, где лежит ваша мама.

– А дальше?

– А дальше непонятно, кому принадлежало имение. Документов нет, одни неясные обрывки. Так что больше, дорогая Мария Юрьевна, помочь ничем не могу. Я уверен, что род наших Сабуровых не прервался, есть косвенные этому свидетельства. Например, один из героев Отечественной войны 1812 года, возможно, был из этой семьи. Он формировал местное ополчение. Но точных сведений нет. Надо искать, только непонятно где. Я убежден, что какие-то документы. свидетельства сохранились, они всегда есть. Но далеко не всегда известно, где. Извините, если разочаровал.

– Что вы, Павел Васильевич, я вам очень благодарна. Я и этого не знала. Я пойду, а то у вас много дел.

Новиков кивнул головой. Он проводил гостью взглядом до двери. И затем еще долго сидел задумчивым после ее ухода.

Как они и условились, Шахов ждал Марию у входа на участок. Они сдержанно поздоровались, Шахов окинул молодую женщину изучающим взглядом. Марии стало неприятно. Она подумала, что он смотрит на нее так, как смотрит клиент, выбирая себе проститутку. Но она решила по возможности сдерживать свои эмоции. Ведь она пришла сюда не для того, чтобы ссориться.

Они прошли через ворота и по тропинке двинулись вглубь участка в сторону дома. Мария с интересом смотрела вокруг, хотя интересного было тут мало. Все вокруг дышало запустением, кое-где высились завезенные горы строительных материалов – свидетельство того, что совсем скоро тут начнется большая стройка,

Они подошли к дому. Мария впервые могла рассмотреть его днем. У нее невольно сжалось сердце. Когда-то это было солидное двухэтажное строение, похожее на небольшой дворец. От былой роскоши осталось немного, большая колоннада выглядела так, словно в нее попало несколько снарядов. Колонны давно лишились одеяния из штукатурки, красный кирпич во многих местах вылетел. Казалось, что вся эта когда-то массивная конструкция держалась на одном честном слове и в любой момент грозила обвалиться.

Не лучше выглядел и сам дом. От лепнины на фасаде остались одни небольшие фрагменты, большинство окон давно лишились стекол и смотрели в окружающее пространство пустыми глазницами. Во многих местах не хватало кирпичной кладки, зато красными осколками кирпичей была усыпана земля.

У Марии на глазах невольно выступили слезы. Шахов стоял рядом с ней, он то поглядывал на дом, то на нее – и молчал. Прошло несколько минут, а они все пребывали в той же позиции.

– Не желаете войти в дом? – не выдержал Шахов.

Мария в знак согласия кивнула головой.

Ходить по дому было трудно, от полов почти ничего не осталось. Мария предусмотрительно надела кроссовки, но и в такой обуви ноги то и дело застревали в расщелинах. В некоторых комнатах еще сохранились остатки лепнины, по которой можно было понять их былое убранство. Повсюду был разлит удушающий запах гниения и запустения.

Они прошли несколько комнат и, не сговариваясь, остановились.

– И как впечатление? – поинтересовался Шахов.

– Очень тяжело все это видеть. Как можно было довести такой великолепный дом до подобного состояния? Не представляю.

– А я представляю, – отозвался Шахов.

– Ну и как?

– А просто он все последние годы был никому не нужен. Как бизнесмен, могу вам сказать: никто не станет вкладывать деньги в ненужное имущество. А денег тут надо много. И что потом делать с этим домом? – Шахов демонстративно пожал плечами.

– Как что?! – Его слова возмутили Марию. – Да мало ли что, здесь можно жить, можно сделать дворец культуры, водить сюда туристов. При желании можно много чего придумать.

Шахов откровенно насмешливо посмотрел на нее.

– Для жизни этот дом слишком неуютен, что касается дворца культуры, то скажите, для кого. В Сабуровке осталось дворов десять-двенадцать. и почти одни старики и старухи. Они из дома-то нечасто выходят. А туристов тут днем с огнем не отыскать. Так что ни один ваш бизнес-план не катит.

– Возможно, вы тут правы, я все это предложила, не подумав. Но все равно это дом – наша история. Здесь жила дворянская семья.

– Вот пусть дворяне и дают деньги на восстановление дома. А я, чтобы вы знали, потомок тех самых крепостных крестьян, которыми владели ваши предки. И за провинности наказывали на конюшне. Я холоп, и какой мне резон восстанавливать ваш дом. Я лучше его снесу и построю на этом месте те самые конюшни. Правда, немного для других целей, я люблю лошадей и думаю заняться их разведением. Вы когда-нибудь катались верхом?

– Не приходилось.

– Это незабываемое впечатление. Я уже все решил, на месте дома будут конюшни. У меня уже есть их проект. Могу показать.

– Нет, спасибо, как-то не хочется смотреть.

– И напрасно, конюшни будут красивыми. Вам понравится.

– Никогда! – резко воскликнула Мария. – Я считаю варварством на месте такого дома строить какие-то конюшни.

– Значит, я варвар, – спокойно констатировал Шахов. – Другого взгляда на себя от потомка крепостника-помещика я и не ожидал.

– Да, причем тут это!

– В вас заговорил голос крови. Но теперь хозяин здесь я, и мне решать судьбу этого поместья. Посмотрели или хотите продолжить экскурсию по владениям ваших предков?

– Хочу продолжить, – сказала Мария.

– Не понимаю, что тут еще смотреть. Вдруг что-нибудь обрушится на наши головы.

– Я не боюсь, а если вы боитесь, то можете меня не сопровождать. В доме могут сохраниться какие-нибудь предметы, я хочу все сама осмотреть.

– Да, ничего тут давно нет, все много раз разграбили. Но если настаиваете, можем подняться на второй этаж. Если, конечно, лестница выдержит.

– Меня выдержит, я легкая. А вот вас не знаю.

– Очень уж вы не сдержаны на язык, Мария, – укорил ее Шахов.

– Какая есть. Это во мне говорит дворянская спесь.

Шахов в очередной раз пожал плечами.

– Давайте попробуем подняться на второй этаж. Уверяю, ничего нового вы там не увидите.

Через полчаса они вышли из дома и снова по тропинке направились к воротам. Перед тем, как расстаться, Шахов вдруг спросил Марию:

– Вы действительно уверенны, что в доме могут сохраниться какие-то старые вещи?

– Почему бы и нет. Мы не были еще в подвале. До свидания. Спасибо, что разрешили посмотреть дом.

Мария быстро стала спускаться по холму в сторону деревни. Шахов несколько секунд смотрел ей вслед, затем закрыл за ней дверь.

Мария спустилась по холму вниз и оказалась в небольшой долине. Это было прекрасное место, повсюду буйно разрасталась растительность, которая укрывала стоящие по обе стороны деревенские дома.

До сих пор Мария по-настоящему еще не была в Сабуровке, она лишь проходила по ее окраине, направляясь на кладбище, где похоронила мать. Сейчас она с интересом разглядывала деревню.

Хотя называть это поселение деревней, пожалуй, было чересчур громко, от нее осталось всего десять-двенадцать домов, которые уместились на одной улице. А сами дома производили гнетущие впечатление; судя по всему, они были построены очень давно и почти все покосились, заборы кое-где обвалились, однако никто не спешил их чинить.

Пока Мария шла по деревне, то ей не повстречался ни один ее обитатель. Она даже подумала, что, возможно, тут уже никто постоянно и не проживает. Да что тут делать, работы явно никакой нет, даже магазинчик ей не попался. По всему это было умирающее поселение, которое в скором времени исчезнет с лица земли, как исчезли тысячи других сел.

Для того, чтобы пройти всю деревню от околицы до околицы Марии хватило пятнадцать минут. Но никого из жителей так и не встретила. Она уже решила направиться в сторону дороги, чтобы сесть на автобус, как вдруг до нее донеслись голоса. Молодая женщина прошла еще метров двести и очутилась на небольшой поляне. Здесь собрались человек двадцать. Марию удивило то, что это были сплошь пожилые люди, ни одного молодого лица она не обнаружила.

При виде ее собравшиеся замолчали, но ненадолго. Тема для обсуждения была столь животрепещущей, что они очень быстро ее возобновили. Мария решила послушать.

Очень скоро ей стало ясно, о чем идет речь. Кто-то – кто она не поняла – хотел выселить поселян из своих домов, взамен им предлагались квартиры в городе. Для этого каждый домовладелец должен был заключить отдельный договор на передачу своих владений. Однако переезжать никто не желал, но, судя по всему, противную сторону это никак не устраивало и она все сильней давила на жителей. И жители явно не знали, что им в такой ситуации делать.

То, что случилось дальше, было в определенной степени неожиданно для самой Марии. Подчиняясь вдруг возникшему импульсу, она вплотную подошла к жителям Сабуровки.

– Я могу узнать поподробней, что у вас происходит? – громко спросила она.

Все мгновенно замолчали и недоверчиво уставились на нее.

– А кто вы такая будете? – поинтересовался пожилой мужчина. Мария уже поняла, что он тут один из главных закоперщиков.

– Да, конечно, сейчас скажу. Меня зовут Мария Юрьевна Сабурова. Я приехала из Москвы, но сама я из здешних мест. У меня мама умерла, я ее похоронила на вашем кладбище. Так она завещала.

– Значит, это вы недавно тут хоронили,– сказал мужчина, внимательно разглядывая Марию. – А мы-то все дивились, среди наших вроде никто не умер, а кого-то хоронят. Теперь понятно. А почему в Сабуровке?

– Мы с мамой из рода Сабуровых, наши предки жили вон в том доме, – кивнула Мария в сторону холма.

– Вот как! – Удивился мужчина и судя по лицам его односельчан, ни он один. – Надо же какие вещи происходят.

– Теперь вам понятен мой интерес к тому, что происходит здесь? – спросила Мария.

– Интерес-то понятен, да для нас в том какая с этого польза? – Резонно поставил вопрос мужчина.

– А вы расскажите, в чем дело, а там посмотрим, если это не секрет.

– Секретов никаких нет. Рассказать можем.

Следующие минут десять Мария слушала рассказ мужчины. Все началось примерно полтора года назад. Однажды в деревню приехали сразу несколько машин. Из них вышли городского вида люди и стали внимательно все изучать, фотографировать, снимать, измерять. Сделав свое дело, они уехали. Сельчане ничего не понимали, зачем все это было надо, а потому вскоре забыли об этом случае.

Вернулись городские пришельцы через несколько месяцев, пошли по домам. Не пропустили ни одного. С каждым разговаривали об их жизни, интересовались родственниками, все время что-то записывали и снова уехали. Но чтобы возвратиться уже через полгода. Теперь все было по-другому. Созвали общий сход, и на нем объявили о своих намерениях. На месте деревни они намерены были построить коттеджный поселок, а жителям предлагали переселиться в город, заселить всех в одну пятиэтажку. Одиночкам – однокомнатные квартиры, остальным – двухкомнатные. А для этого надо заключить договор купли-продажи земельных участков со всем имуществом. На размышление дали месяц.

Через месяц вся эта команда снова появилась в деревне. Пошла по домам, но никто согласия на переезд не дал. Все жители захотели остаться в своем селе. Это разозлило пришельцев, они стали угрожать, что однажды от Сабуровки ничего не останется, все сожрет пожар. Но угрозы возымели обратное воздействие, все наотрез отказались заключить договор. Пришлось им не солоно хлебавши в очередной раз уезжать ни с чем.

Довольно долго они не появлялись, но буквально две недели назад снова приехали. На этот раз они настроены были крайне решительно. Буквально вламывались в дома и требовали подписать договора. Напрямую угрожать не угрожали, но намекали, что если жители будут ерепениться, им будет плохо, землю отберут, а ничего взамен не дадут. Снова дали на размышление месяц, только на этот раз предупредили, что больше отсрочек не будет.

– А что будет? – спросила Мария.

Рассказчик пожал плечами.

– Кто ж его знает, возможно, приедут ночью и все пожгут.

В ответ на эти слова раздался гул разгневанных голосов.

– Вам нужен хороший адвокат, – сказала Мария.

– Да где же его взять? – Пожал плечами мужчина. – И стоит дорого, даже если все скинемся, нужной суммы не наберем. Кроме пенсий других доходов ни у кого нет.

– Я подумаю, чем смогу вам помочь, – произнесла Мария.

Мужчина недоверчиво посмотрел на нее.

– Да чем же вы можете нам помочь?

– Дайте мне один денек на размышление. Давайте будем на связи. А как мне к вам обращаться?

– А очень просто, я Иванов Петр Иванович, местный староста, – ответил мужчина.

– В таком случае до встречи. Я скоро приду. Всем до свидания.

Пока Мария шла в сторону шоссе, то чувствовала на своей спине взгляды всех жителей деревни Сабуровка.

Мария ехала на автобусе, размышляя о том, что же реально творится в Сабуровке и вокруг нее и кто ей может помочь выяснить детали. Когда она вышла на остановке, то в целом у нее уже созрел план, как это сделать.

Придя домой, она тут же стала звонить своей подруге Ольге. Она вспомнила, что та говорила ей, что ее муж заведует строительным отделом в местной управе. Должен же он что-то знать о том, что происходит на подведомственной ему территории.

Но говорить о своих намерениях Ольге Мария, естественно, не стала. Вместо этого стала рассказывать о своей поездке в имение, о противном нынешнем его хозяине, про то, какая там вокруг замечательная природа. Ольга охотно ее слушала. Мария еще раньше поняла, что та испытывает недостаток общения и готова разговаривать подолгу и на любую тему.

Но у Марии в этом разговоре было сразу две цели: во-первых, она хотела напроситься к Ольге в гости, а во-вторых, прийти тогда, когда ее муж будет дома. Первую задачу она выполнила легко, достаточно было сказать, что ей очень хочется посмотреть на детей подруги, как тут же получила приглашение ее посетить.

Вторая задача была несколько потрудней. Мария опасалось высказывать напрямую желание познакомиться так же и с ее супругом. Скорей ничего в этом не было подозрительного, но ей не хотелось, чтобы Ольга заподозрила, что у нее есть тайное намерение. Мало ли как дальше будут развиваться события, судя по тому, что она услышала в Сабуровке, эти ребята способны на многое. И лучше никого не подставлять, ни себя, ни других.

Мария справилась и с этим, сделав так, что Ольга сама предложила встретиться, когда вся семья будет в сборе. Это знаменательное событие должно было произойти уже этим вечером. На это время они и договорились встретиться.

Мария, понимая важность предстоящего события, решила подготовиться к нему максимально тщательно. Она помнила, что Ольга мимоходом жаловалась на мужа, что он слишком любит и поесть и выпить. Поэтому Мария отправилась в магазин и как следует, затарилась, накупив много вкусной еды и хорошей выпивки. От такого угощения супруг подруги должен был растаять и выложить все, что ей надо.

Муж Ольги с первого взгляда Марии не понравился. Еще молодой, а уже живот выпирает из брюк, как футбольный мяч, глаза заплывшие, а сами черты лица какие-то бесформенные. Посмотришь на него и пройдешь мимо. К тому же почти сразу он стал посылать в ее стороны весьма сальные взгляды, но даже ради достижения своей цели она не собиралась подыгрывать ему. Крутить шашни с благоверным подруги она не станет ни за что на свете. Когда Мария выложила принесенное на стол, то по разгоревшимся глазам мужчины она поняла, что поступила правильно.

Ольга быстро организовала стол и пригласила всех садиться. Сергей Михайлович сразу же предложил тост за их гостью. Это и дало толчок всему застолью.

Уже через полчаса муж Ольги был изрядно навеселе. Подруга недовольно смотрела на него, а заодно и на Марию, но она решила по возможности не обращать внимания на эти взгляды. Потом она постарается загладить перед ней вину.

Ольга ушла на кухню освежить посуду, и Мария решила, что наступил благоприятный момент для разговора, ради которого она и затеяла это мероприятие. Сергей Михайлович был пьян, но не настолько, чтобы не мог связно говорить.

– Сергей Михайлович, – начала она.

– Сережа, – тут же поправил ее муж Ольги.

– Сережа, – послушно повторила она. – Я хочу кое о чем вас спросить.

– Спрашивайте, – мгновенно согласился он.

– Я недавно была в Сабуровке. Знаете такое село?

Марии показалось, что взгляд мужчины мгновенно, если не протрезвел, то стал каким-то напряженным.

– Я все села в районе знаю. А что вас туда занесло?

– Там у меня мама похоронена. Так она завещала.

– Странное завещание.

– Ничего странного. Просто когда-то это село принадлежало нашим предкам.

– Вот оно что! – В голосе мужчины послышалось уважение. – И что в Сабуровке?

– Я случайно попала на что-то вроде схода ее жителей. Они сильно обеспокоены, кто-то пытается заставить их продать землю, на которой они живут. Не знаете, в чем там дело?

Веселков несколько секунд о чем-то размышлял. Затем послал Марии уже не сальный, а насупленный взгляд.

– Зачем вам это надо, Мария?

– Просто хочется понять, что у вас тут происходит. Я все-таки тут не чужая. А давайте выпьем, Сережа, чтобы у вашей семьи все было хорошо.

Тост возражения не вызвал, муж Ольги сам разлил вино в бокалы. Они выпили.

– Так вы мне расскажите, что происходит? – спросила Мария.

– Только ни-ни никому, – вдруг понизил голос Веселков.

– Обещаю, – пообещала Мария, но она далеко не была уверенна, что не воспользуется этой информацией.

– Там заворачиваются большие дела, – почти прошептал он.

– Что за дела? – тоже прошептала Мария.

Веселков зачем-то огляделся вокруг, словно боясь, что его могут подслушать, хотя в комнате кроме них никого не было.

– Там будет очень крутой поселок, для самых богатых и больших людей в области. Видели, какая красота вокруг?

– Да, там очень красиво, – согласилась Мария.

– В этом-то все и дело. Вот и захотели отжать эти земли. Да там почти никто и не живет, не деревня, а одно название.

– Я видела не меньше двадцати пяти человек, – возразила Мария.

Веселков пренебрежительно махнул рукой.

– Переедут к нам сюда. Уже для них и дом купили.

– А если не согласятся?

– Согласятся, – уверенно произнес Веселков. – Заставят.

–А кто эти люди? – поинтересовалась Мария.

– Зачем вам это знать?

Мария пристально посмотрела на него. Ей показалось, что чем дальше развивается разговор, тем все более трезвым становится ее собеседник. Она решила, что надо срочно его еще подкачать алкоголем. Взяла бутылку, налила ему и себе.

– А теперь хочу выпить исключительно за вас, Сережа, – скорей не произнесла, а пропела Мария. – Чтобы вас ценили и продвигали на работе, мне кажется, вы очень способный. И чтобы в семье все было замечательно.

Она подняла бокал, они чокнулись и выпили.

– Да я способный, но разве у нас продвигают способных, – с горечью произнес Веселков.

– Я вас очень хорошо понимаю. Настоящие таланты у нас редко востребованы.

– Именно так. Вы хотите знать, кто за всем стоит?

– Хочу.

– Это настоящая мафия, – снова снизил он голос почти до шепота. – Наш мэр в ней участвует и не только.

– А кто еще? Ну, скажите, Сереженька. Я же писательница, а мы очень любопытны.

– Главные не здесь, а областном центре, в правительстве. Только обещайте, никому не скажите.

– Я уже пообещала.

– Есть такой вице-губернатор Пумпянский. Он всему закоперщик. Не позавидую тому, кто встанет у него на пути.

– Так страшно?

Но ответа Мария не получила, появилась Ольга с чистыми тарелками и пирогом из капусты. Впрочем, ее появление даже обрадовало Марию, для начала она получила достаточно информации. Теперь же можно расслабиться и полакомиться пирогом.

Шахов приехал к барскому дому, как иногда мысленно он называл бывшее имение Сабуровых, к восьми часам. На сегодня было намечено важное событие – начало сноса строения. С этой целью заказано несколько бульдозеров и грузовиков, чтобы увозить строительный мусор. И когда он подъехал, то техника уже стояла на месте.

Еще вчера вечером Шахов не планировал присутствовать при сносе дома, его ждали другие важные дела. Но, встав утром, он неожиданно для себя решил посмотреть, как все это будет происходить воочию. Из головы не выходил разговор с этой дворяночкой, как стал называть он Марию. И хотя Шахов все время старался перевести свои мысли в другое русло, они снова возвращались к нему.

К Шахову подошел Николай Варенников, прораб, возглавлявший все строительные работы. Он был одним из лучших строителей в районе, поэтому Шахов и нанял его за приличные деньги.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – поздоровался прораб. – Вы вроде бы не собирались сегодня приезжать.

– Не собирался, – подтвердил Шахов, – но решил приехать. Что тут?

– Все готово к началу сноса, – доложил прораб. – Можем приступать.

– Подожди немного, Петрович, – сказал Шахов. Не обращая внимания на удивленного прораба, он двинулся в сторону дома. Не дойдя до него метров сорок, остановился и стал его разглядывать, будто видел в первый раз.

К нему снова подошел прораб.

– Начинаем, Александр Николаевич.

Шахов как-то странно, словно бы не узнавая его, посмотрел на Варенникова.

– Отменяем, – сказал Шахов.

– Что отменяем? – не понял сразу прораб.

– Сегодня снос.

– Да как это можно, столько техники арендовали. Представляете, во что обойдется вам неустойка.

– Представляю, не первый год в бизнесе, – усмехнулся Шахов. – Заплачу. Вот что сделаем, Петрович, поручи рабочим, как следует обследовать все закоулки дома.

– Это еще зачем? – не понял прораб.

– Вдруг найдется что-нибудь интересное, старинная реликвия. Мы же дом по-настоящему не обследовали. А он вон какой большой, должно быть много потаенных мест. Пусть поищут.

– Мне-то что, я прикажу, – пожал плечами прораб. – Как говорится, хозяин – барин. А сносить то когда?

– Решим. Дом наш, снесем в любой момент. Так ты все понял?

– С одной стороны понял, а с другой – не совсем.

Шахов насмешливо взглянул на Варенникова.

– Вот и действуй той стороной, какая все поняла. А я завтра приеду, дел по горло.

Шахов двинулся в сторону выхода с участка.

– Снос отменяется! – услышал он громкий крик Варенникова.

Но Шахов даже не обернулся. Вышел за пределы участка, сел в свой джип и уехал.

На следующее утро, как обещал, Шахов приехал в восемь часов. Если вчера в это же время вся площадка возле участка была заставлена техникой, то сегодня тут было пусто. Шахов прошел через ворота, навстречу ему уже шел Варенников. Они поздоровались.

– Как дела, Петрович?– поинтересовался Шахов.

Прораб как-то странно посмотрел на него.

– Пойдемте со мной, Александр Николаевич, – пригласил Варенников.

Заинтригованный Шахов двинулся за ним. Они вошли в вагончик, Варенников показал стоявший на столе какой-то предмет, похожий на шкатулку.

– Вот, посмотрите, нашли, – сказал прораб.

Шахов склонился над предметом.

– Что это?

– Вроде бы шкатулка, я так кумекаю. Как видите, очень старая.

– Вижу.

Шкатулка была вся черная, но это был не ее естественный цвет, который невозможно было разглядеть. Почернела же она явно от времени.

– И где вы нашли? – спросил Шахов.

– В подвале. Там оказалось что-то вроде ниши, – пояснил Варенников.

– Почему же раньше ее не находили?

– Так она была вся засыпана кирпичной крошкой. Рабочие решили разгрести – и вот обнаружили.

– А что внутри смотрели?

– Не удержались, заглянули, – признался прораб. – Какие-то бумаги. Мы не стали смотреть, вдруг еще рассыпятся.

– И правильно сделали, – одобрил Шахов. – Возьму шкатулку с собой.

– Конечно, возьмите, Александр Николаевич. Раз дом ваш, то и все, что внутри него, тоже ваше.

Шахов аккуратно взял шкатулку. Она оказалась весьма тяжелой. Он направился к выходу.

– А как же со сносом дома? – догнал его вопрос прораба.

Шахов обернулся.

– Снесем, обязательно снесем. А пока занимайтесь другими делами. Их хватает.

Шахов вышел из вагончика.

День выдался очень хлопотным. Местный молокозавод выставил серьезные претензии о качестве молочных изделий, Шахов сильно обеспокоился, на кону нежданно негаданно оказалась его репутация. Пришлось долго разбираться в чем дело. В конце концов выяснилось, что по вине нерадивого сотрудника предприятия произошла путаница, на самом деле то была продукция другого поставщика. Инцидент благополучно разрешился, но нервов стоил много.К вечеру Шахов почувствовал себя вымотанным.

Он решил, что должен развеяться. Позвонил Полине, та с радостью готова была его принять. Ради этого даже отказалась от посещения подруги.

Шахов сидел за столом. После обильной выпивки и хорошей закуски он почувствовал, как к нему вернулось хорошее настроение.

Он смотрел на свою любовницу и думал о том, что все же он правильно поступил, решив связать с нею жизнь. Звезд с неба может она и не хватает, но хозяйка отличная, вон какой превосходный стол соорудила за короткое время. Он уж точно с нею будет сыт, жить в чистоте и уюте. А что еще надо при его образе жизни, когда большую часть времени он проводит на работе и в поездках. Зато приятно возвращаться в уютный дом, где его ждут.

Полина присела рядом с ним, положила голову ему на плечо и стала ворковать. Ее руки проникли за его рубаху и гладили грудь. Ему стало так приятно, что Шахов даже прикрыл глаза.

– Как ты провел сегодня день? – спросила Полина. – Ты мне так и не рассказал. А мне хочется знать о тебе все.

– Да ничего интересного, – ответил Шахов. Рассказывать ей о нервотрепки из-за ошибки сотрудника молокозавода ему не хотелось. Зачем портить приятный вечер. Лучше заняться чем-нибудь другим.

Несколько минут они страстно целовались. Затем Шахов, в какой уже раз за вечер разлил вино по бокалам. Один из них подал Полине.

– За что будем пить, Саша? – спросила она.

Шахов на секунду задумался.

– За наш с тобой дом.

– За это я готова пить бесконечно.

– Так можно спиться, – засмеялся он. – Все надо делать в меру. – Внезапно он вспомнил. – Я забыл тебе рассказать. – Шахов поведал Полине о сегодняшней находке.

– Вот это да! – изумилась она. – Вы нашли в доме старинный сундук.

– Шкатулку, – поправил он. – Но не она самое интересное, в ней были какие-то старые тетради, исписанные на иностранном языке. Кажется, французском.

– Хочу посмотреть на шкатулку, – сказала Полина.

– Она в машине.

– Сходи, милый, – умоляюще посмотрела она на Шахова. – Так интересно взглянуть на эту вещицу.

Шахов понял, что отвертеться не получится, глубоко вздохнул и направился к выходу из квартиры. Вернулся через пять минут. Он поставил шкатулку на стол.

– Смотри.

На Полину старая, вся почерневшая шкатулка впечатления не произвела.

– И что в ней интересного? – сморщила она лобик.

– Я ж говорю, внутри старые тетради. Кто знает, что в них.

– Да, какая разница, – махнула рукой Полина. – Зачем нам в этом разбираться, у нас своя жизнь.

– И что тогда с этим делать?

– Выкинуть и забыть, – решительно произнесла она.

Шахов подумал, что, пожалуй, это предложение наиболее прагматичное, зачем ему разбираться с этим наследием, своих дел невпроворот.

– Ладно, так и поступим, – пообещал он. – Но не сейчас. А сейчас есть более неотложные дела.

– Это какие? – соблазнительно улыбнулась Полина.

– Сейчас узнаешь.

Шахов сел рядом с молодой женщиной, опрокинул ее на спину и стал целовать, одновременно снимая одежду.

Шахов вышел из квартиры Полины рано утром. Она еще нежилась в постели и даже не пошла его провожать. Ему же срочно надо было ехать на ферму.

В руках Шахов нес шкатулку. Рядом с домом Полины располагалась площадка с контейнерами для мусора. Он подошел к ним, намереваясь выкинуть найденную реликвию.

Несколько мгновений Шахов стоял неподвижно, переводя поочередно взгляд с шкатулки на контейнер и обратно. Затем решительно направился к машине. Открыл дверцу, осторожно положил вещь на заднее сиденье, сел кресло водителя и поехал.

Херсонцев шел на встречу с Лоцмановым с тяжелым предчувствием Он прекрасно понимал, по какому вопросу тот пригласил его к себе. Предъявить же ему издателю было нечего, и потому Херсонцев был готов к самому неприятному исходу их разговора. Вплоть до того, что за невыполнение обязательств Лоцманов пошлет их с Марией далеко и надолго. Хотя оставалась небольшая надежда. Все же у них была уважительная причина.

Как и ожидал Херсонцев, Лоцманов встретил его весьма неприветливо. От былого расположения не осталось и следа. Скользнул по нему мрачным взглядом, буркнул что-то неразборчивое, а вместо того, чтобы подать руку, демонстративно уткнулся в свои бумаги. Даже сесть Херсонцеву не предложил. Херсонцев почувствовал обиду от такой встречи и решил, что, по-видимому, терять ему особо нечего, поэтому, не долго думая, плюхнулся на свободное кресло напротив хозяина кабинета, нагло положив ногу на ногу и вальяжно откинулся на спинку кресла.

Судя по выражению лица, Лоцманова такая откровенная наглость повергла его в недоумение. Он явно не ожидал от Херсонцева подобного демарша. Издатель сразу же позабыл про свои бумаги и уже с интересом посмотрел на своего гостя. В глазах его появилось любопытство, смешанное с надеждой, что Херсонцев все же принес ему хорошие новости.

– Давненько мы не виделись, Алексей Игоревич, – выдавил Лоцманов из себя искусственную улыбку,– ни ответа, как говорится, ни привета. А мы ведь деловые люди. И договаривались с вами о совершенно конкретных действиях. И где они? Негоже так вести дела.

– Николай Андреевич, я рад бы все сделать, как мы договаривались, но не все зависит от меня…

– Все! – вдруг рявкнул Лоцманов, грубо оборвав Херсонцева на полуслове.– А все эти розовы сопли про всякие там обстоятельства, все это полнейшая чушь, которую я даже слушать не намерен. Мне нужен результат. Давайте сюда договор. – Лоцманов выбросил вперед руку и нетерпеливо пошевелил пальцами. – Надеюсь, он подписан. Сабуровой.

– Но…, – Херсонцев слегка кашлянул.

–Договор на стол! –сСкомандовал Лоцманов, бешено, вращая глазами.

Херсонцев дрожащими руками, вытащил проект договора, встал, на негнущихся ногах подошел к столу и положил его перед Лоцмановым.

– Так я и знал! – Лоцманов мельком взглянул на то место, где должна стоять подпись Марии и отшвырнул бумаги от себя.

– Если вы, многоуважаемый, Алексей Игоревич, – Лоцманов скрестил руки и, опершись ими об стол, наклонил свое грузное тело в направлении Херсрнцева, – затеяли за моей спиной двойную игру и нашли себе другого издателя, то вы очень пожалеете об этом.

В голосе Лоцманова зазвучали нотки угрозы. Херсонцев вдруг почувствовал себя провинившимся школьником, вызванным к завучу на ковер.

– Что вы, Николай Андреевич, У меня и в мыслях такого не возникало. – Херсонцева угнетала необходимость оправдываться. – Но Мария сейчас не в том состоянии, чтобы приступать к работе над новым романом. Она совсем недавно потеряла мать и просит предоставить ей возможность повременить с этим.

– Мне плевать, когда она начнет писать. Мне важно знать, что между нами есть соглашение, зафиксированное на бумаге и скрепленное нашими подписями. – Лоцманов схватил неподписанный договор и потряс им в воздухе.– Вот здесь должны стоять сроки и пусть себе пишет когда ей угодно. Хоть в последнюю ночь! Понятно вам!

– Да, но, Мария Юрьевна не готова пока ничего подписывать. Вы должны понять. Она перенесла слишком тяжелую утрату.

– Не желаю ничего понимать. Мне нужна подпись и точка, – напирал Лоцманов. – Лично я заставил бы ее подписать в два счета. Но это не моя, а ваша работа. Вот и делайте ее на совесть, а не спустя рукава.

– Я попробую еще раз поговорить с Марией Юрьевной, – пообещал Херсонцев.

– Не пробовать надо, а дело делать. Надави на нее. Мужик ты или не мужик. С бабой совладать не можешь! –возбужденно воскликнул Лоцманов. – Будь я в твоем возрасте, справился бы с ней за одну ночь,– сделал издатель красноречивый жест. Даю вам обоим последний шанс.– Лоцманов откинулся на спинку кресла. – И чтобы на той неделе договор с ее подписью был у меня на столе. В противном случае, я аннулирую нашу с вами договоренность. Надеюсь, вы помните, о чем идет речь.

– Разумеется.

Лоцманов снова уткнулся в бумаги, демонстрируя тем самым, что их разговор завершен.

– До свидания, Николай Андреевич, – поднялся Херсонцев.

До свидания, – буркнул Лоцманов, не поднимая головы.

Выйдя на воздух, Херсонцев сразу же отправился на вокзал покупать билеты. Уже сегодня вечером он собирался выехать из Москвы к Марии. Намерения его были самые решительные.

Впервые за последнее время Мария весь день пребывала в приподнятом настроении. Хотя явных причин как-то особо радоваться жизни у нее вроде и не было. Но, несмотря на это, откуда-то вдруг взялась уверенность, что сегодня должно случиться что-то необычайно важное и хорошее. Просто так. Вопреки отсутствию всякой логики. И даже чувство тяжелой утраты, которое прочно обосновалось в ней с момента ухода матери, стало намного легче.

Марии такое состояние очень понравилось, она вдруг ясно поняла, что устала ощущать себя несчастной. Наверное, вот так, легко и непринужденно чувствуют себя дети каждый день, подумала Мария. Ей вдруг впервые стала понятна суть известного афоризма: будьте, как дети. По крайней мере, она должна попытаться. И пока Мария обдумывала, как здорово бы подольше задержаться в этом состоянии, в дверь позвонили.

Мария удивилась, она никого не ждала. Тем не менее, ее вдруг охватило ощущение, что сейчас ее ожидает какой-то сюрприз. Мария подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке она увидела Шахова.

Да уж, сюрприз, подумала Мария. Она даже засомневалась, стоит ли ей открывать дверь. Однако любопытство взяло вверх. Зачем она могла ему понадобиться? Мария открыла.

– Здравствуйте, – Шахов широко улыбнулся. – Разрешите пройти?

– Пожалуйста, – Мария посторонилась, пропуская неожиданного визитера в комнату.

Несколько минут Шахов с интересом осматривал ее жилище, ничего не сообщая о цели своего прихода.

Мария вдруг почувствовала раздражение, долго он еще будет пребывать в неподвижности.

– Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы осматривать мою квартиру, – решила Мария пронзить незваного гостя шпилькой словесной колкости.

– Да, конечно. – Шахов перевел взгляд на Марию. – Извините за такое неприкрытое любопытство. Просто я сторонник того мнения, что если хочешь понять человека, нужно посмотреть в какой обстановке он живет, какими вещами себя окружает.

– А вы хотите меня понять?– Мария вдруг поймала себя на том, что с интересом ждет его ответа.

– Я всегда хочу понять человека, если даже общаюсь с ним непродолжительное время. Это очень помогает в бизнесе, страхует от ошибок.

– Вот вы посмотрели обстановку. И что вам удалось понять про меня? Весьма любопытно было бы услышать.

– Я вижу, что у вас в доме идеальный порядок и чистота. Из чего я могу сделать вывод, что такой же порядок и ясность у вас в голове. И если вы что-то решили для себя, то вас ничто уже не способно сбить с избранного пути.

–Надо же! – Мария недоверчиво посмотрела на Шахова. – Вы уловили самую суть моего характера. Но я не верю в логическую цепочку ваших умозаключений. Сделать такие выводы, только взглянув на мое жилище, невозможно. Скорей всего вы что-то разузнали обо мне. Правда, не понимаю, зачем вам это понадобилось.

– Вы можете думать, как вам будут угодно. Но моя интуиция подсказывает, что вещь, которую нашли мои рабочие, разбирая завалы в ваших фамильных развалинах, может представлять для вас определенную ценность. Хотя на первый взгляд это просто мусор.

– И что за вещь? – Марии вдруг овладела нетерпеливость.

– Вот посмотрите, – протянул Шахов Марии сверток, который до сих пор держал в руках.

Мария осторожно взяла находку и стала разворачивать сверток. Когда был снят последний слой газеты, она увидела старую, потемневшую от времени шкатулку. Мария открыла шкатулку и увидела там несколько старинных тетрадей.

С максимальной осторожностью Мария взяла одну из тетрадей и открыла ее. Шахов подошел к ней и стал рядом. Он заметил, как слегка подрагивают ее пальцы.

– Тут написано не по-русски, – зачем-то пояснил Шахов, хотя это было понятно и без его слов.

– Это французский, – сказала Мария и перевернула несколько страниц.

–Вы знаете французский? – спросил Шахов.

– Да, я учила его в институте, учительница хвалила меня, – ответила Мария. – Но все равно понадобится словарь, чтобы разобрать эти записи. К тому же они сильно выцвели.

– Уверен, что у вас это получится.

– Спасибо, что принесли мне эти тетради, – Мария с благодарностью посмотрела на Шахова.

– Надеюсь, они будут вам полезны. А сейчас разрешите откланяться. Мне пора. – Шахов подошел к двери и, открыв ее, собирался уже покинуть квартиру. Но Мария остановила его.

–Александр Николаевич, позвольте задать вам один вопрос.

– Я весь внимание. – Шахов остановился и посмотрел на Марию.

– Скажите, вам что-нибудь известно о планах администрации области относительно Сабуровки?

– Я в курсе, но только в самых общих чертах. Единственно, что я знаю наверняка, что скоро всю эту деревню снесут под ноль. Хотя даже слово деревня это слишком много для того количества дворов, что там осталось.

– И вы так спокойно об этом говорите? – Мария задохнулась от накатившего на нее возмущения.

– А что я, по-вашему, должен делать. Посыпать голову пеплом и лить крокодиловые слезы?

– Но ведь там же люди!

– Их не оставят на улице или в чистом поле, поверьте. Всем им предоставят крышу над головой. Вполне нормальная практика.

– То-то и оно, что крышу и стены, да и только, – с горечью выдохнула Мария. – А эти люди всю жизнь прожили на земле, состарились на ней и хотят там же закончить свои дни. Перевезти их в другое место – это все равно, что взять укоренившийся росток и пересадить его в бесплодную почву.

– Я и без вас это понимаю, только не понимаю, вы для чего мне это все рассказываете? Я ведь никак не влияю на процесс, который уже давно запущен вице-губернатором Пумпянским. Он вот-вот начнет приводиться в исполнение.

– Напрасно вы прибедняетесь, – возразила Мария.– Можно встать на защиту этих людей, поднять общественность и остановить этот беспредел.

– У меня и без того своих дел полно.

– Значит, вам наплевать на людей?– Мария осуждающе посмотрела на Шахова.

По лицу Шахова Мария заметила, что этот вопрос сильно не понравился ее собеседнику.

– Я просто не собираюсь связываться с группой Пумпянского. Это совершенно бессмысленно. Вы даже отдаленно не представляете, что эта за личность. Он любого раздавит, как клопа, кто станет у него на пути. Такие в области уже есть.

– Вы боитесь. – Мария насмешливо посмотрела на Шахова.– А вот я не побоюсь. Я помогу этим людям отстоять свои земли.

– Не советую вам этого делать, – обеспокоенно посмотрел Шахов на Марию. – Во всяком случае, хорошенько все обдумайте, прежде, чем ввязываться в это дело.

– И не подумаю. Я уже все решила для себя. Я отвечаю за эту деревню.

– Это каким же образом? – изумленно посмотрел Шахов на Марию.

– Мои предки владели Сабуровкой.

– Понимаю, дворянская гордость. Все забываю, что вы у нас знатная особа. И как вы только снисходите до общения с таким холопом, как я.

– Не говорите ерунды.

Шахов пожал плечами.

– Возможно, из нас двоих ерунду говорите вы. Но в любом случае, все же не спишите. Это очень опасная затея. Я заеду к вам на днях, и мы еще поговорим об этом. А сейчас мне надо срочно ехать по одному очень важному делу. – Шахов развернулся и стал спускаться вниз по лестнице.

Мария закрыла за ним дверь. Несколько секунд простояла в задумчивости, затем вернулась в комнату.

Херсонцев вышел из поезда и направился на привокзальную площадь в поисках такси. Несколько таксистов скучали около своих машин в ожидании клиентов, с которыми, судя по всему, здесь явно было не густо. Херсонцев подошел к одному из них и назвал адрес, куда следует ехать. Таксист обрадовался такой неожиданной удаче, засуетился, подхватил саквояж Херсонцева, погрузил его в багажник и пригласил клиента в салон.

Пока они ехали до места, Херсонцев с интересом смотрел в окно. Городок, где проживала Мария, произвел на него гнетущее впечатление. Разбитый асфальт, узкие улочки, небольшие панельные пятиэтажки, жители с хмурыми лицами, навевали тоску и уныние. Кое-где сохранились еще двухэтажные деревянные бараки, с прилегающими к ним небольшими участками земли и удобствами во дворе. Херсонцев ужаснулся от мысли, что люди до сих пор живут в таких условиях. Только сейчас, очутившись среди этого захолустья, как мысленно назвал Херсонцев это поселение, он вдруг ясно осознал, что до мозга костей столичный житель и никогда бы не смог жить в такой среде.

Таксист остановился около панельного дома. Хорошо, хоть не барак, отметил про себя Херсонцев. Он расплатился и поспешил в подъезд. Ему не терпелось увидеть Марию. Его воображение само собой рисовало картинку, что уже через несколько минут он будет сжимать Марию в своих объятиях.Как только он представил себе это, как все неприглядные картины этого провинциального городка тут же померкли, по крайней мере, на какое-то время.

По нумерации квартир Херсонцев определил, что Мария живет на последнем этаже. Лифта в доме не было, и он стал подниматься по лестнице. Но это оказалось не простым испытанием, на четвертом этаже Херсонцев выдохся и остановился, чтобы отдышаться. На пятом этаже разговаривали мужчина и женщина. Женский голос показался ему знакомым. Херсонцев прислушался и понял, что он принадлежит Марии.

Любопытно, с кем она разговаривает, подумал он. Херсонцев притаился и стал слушать, о чем они говорят. Но разговор подходил к концу, и ему удалось услышать лишь обрывки последней фразы. Мужчина попрощался и пообещал на днях заехать к Марии. Этого оказалось достаточным, чтобы у Херсонцева всколыхнулись самые мрачные подозрения.

Хлопнула дверь и кто-то стал спускаться вниз. Через минуту Херсонцев увидел высокого плечистого и совсем не старого мужчину. Незнакомец не обратил на Херсонцева ни малейшего внимания. Зато Херсонцев проводил его долгим внимательным взглядом.

Насвистывая легкий мотивчик, чему-то улыбаясь и, обдав Херсонцева запахом дорогого парфюма, мужчина легко сбежал вниз по лестнице. Херсонцев невольно обратил внимание, что одет незнакомец был в довольно дорогую и качественную одежду, в отличие от многочисленных жителей этого городка, которые встретились ему по дороге к Марии.

Наверняка этот пижон специально выпендрился так для нее, неприязненно подумал Херсонцев. А она, все тянет и не возвращается в Москву. Уж не этот ли тип тому причиной? Херсонцев быстро поднялся на пятый этаж, нервно нажал на кнопку звонка и не отнимал руки, пока за дверью не послышались торопливые шаги.

Дверь распахнулась, и он увидел Марию. На лице ее отразилось недоумение. Ни радости, ни восторга, ни объятий и поцелуев после долгой разлуки. Так встречают чужого человека, кольнуло где-то внутри у него.

Вот неожиданность! – Воскликнула Мария. Она распахнула дверь, пропуская Херсонцева внутрь квартиры.

– Я вижу, ты вовсе не рада меня видеть,– желчно произнес Херсонцев.

– Почему же, рада, – без особой радости в голосе произнесла Мария. – Просто ты свалился, как снег на голову без предупреждения.

– Зато другие тебя, я смотрю, предупреждают о своих предстоящих визитах.

– Ты это о чем? – Мария непонимающе уставилась на Херсонцева.

– Не о чем, а о ком. Я имею в виду того хлыща, который встретился мне сейчас на лестничной клетке. Это твой ухажер? – Херсонцев пристально уставился на Марию.

– Алексей, как тебе не стыдно! – с негодованием воскликнула Мария.– Если ты приехал, чтобы устроить скандал, то я попрошу тебя удалиться.

Несколько секунд Херсонцев молчал, пытаясь охладить бушующие внутри него чувства.

– Извини, я не сдержался, увидев, что тебя посещает какой-то мужчина, – уже более миролюбиво произнес Херсонцев. – А приехал я, чтобы забрать тебя отсюда. Пора возвращаться в Москву. У меня был неприятный разговор с Лоцмановым. Он дал понять, что если договор не будет подписан в ближайшее время, то он разрывает с нами сотрудничество.

– Наверное, ты прав, – неожиданно согласилась Мария. – Действительно, я могу уже ехать в Москву. Здесь меня больше уже ничто не удерживает.

– Ну, вот и славно, – обрадовался Херсонцев неожиданным согласием Марии. Когда он ехал сюда, то внутренне готов был к более длительной осаде. Такая быстрая победа воодушевила его. Он подумал, что скорей всего у Марии с этим мужчиной ничего нет. В конце концов, это ее родной город, в котором у нее много знакомых.

Он подошел к Марии и обнял ее.

– Я так соскучился по тебе. – Херсонцев нашел ее губы, но Мария не отвечала на его страстный призыв. Херсонцев решил действовать более решительно. Его рука скользнула ей на грудь. Однако попытка скинуть с ее тела халатик окончилась неудачей. – Ты не хочешь меня? – удивился он.

– Алексей, ты забыл, у меня умерла мама. И пока у меня траур, ты сам понимаешь…

Херсонцев хотел было сказать, что в наше время траур длится недолго, но вовремя остановил себя. Мария из тех людей, которые считают, что традиции надо соблюдать так, как предписано. Ладно, он некоторое время потерпит, говорят, что воздержание даже полезно. Сейчас главное другое, как можно скорей увезти ее из этого захолустья и заставить подписать договор. А все остальное он возьмет попозже и сполна.

10.

Марии не терпелось как можно скорее посмотреть шкатулку, принесенную Шаховым. Все мысли ее были сосредоточены только на этом, но неожиданный приезд Херсонцева спутал все ее планы. Мария решила пока не рассказывать Алексею о старинной находке, и ей пришлось ждать вечера, пока он не улегся спать.

Мария постелила Херсонцеву в соседней комнате и, дождавшись, когда он заснет, приступила к осмотру шкатулки. Сама по себе шкатулка на вид была очень простая, деревянная без каких- либо украшений. Тщательно изучив шкатулку со всех сторон, Мария пришла к выводу, что, скорее всего, она не представляла собой никакой ценности, а была просто ящичком для сохранения того, что лежало в ней.

Мария открыла шкатулку и осторожно извлекла из нее содержимое. В ее руках оказались три толстых тетради. Каждая из них в кожаном переплете, весьма потертого вида. Видно было, что в свое время эти тетради открывали слишком часто. С трепетом в сердце Мария взяла одну из них, открыла и стала осторожно пролистывать страницу за страницей. Эта тетрадь была исписана полностью до самого последнего листа. Записи в ней были разделены на части, под каждой из которых стояла дата. Очень похоже на чей-то дневник, взволнованно подумала Мария. И очень большая вероятность того, что этот дневник вел кто-то из ее предков.

Первая запись была датирована апрелем 1762 года. В истории Мария была не особенно сильна, поэтому залезла в мобильник и забила в поисковике эту дату. Она быстро определила, что это было время воцарения на престоле Российской империи Петра III. Сердце Марии гулко ухнуло. Вот так совпадение! На медальоне, подаренном матерью, тоже изображен Петр III. А еще портрет неизвестной в краеведческом музее с точно таким же медальоном на шее, как у нее. Что это может значить? Мария задумалась. Какая связь между этими вещами? Мысли путались и никак не выстраивались в четкую линию. Интуиция подсказывала ей, что эта задачка стремя неизвестными имеет к ней непосредственное отношение. Только вот какое и как ее решить? Мария понимала, чтобы привести это уравнение к общему знаменателю, ей придется изрядно постараться. Но, как бы там ни было, она должна найти правильный ответ. И даже не должна, а просто обязана. Не зря же жизнь поставила ее в эпицентр этой тайны и подкинула сначала медальон, потом эту шкатулку.

Интересно, кто автор этих строк, задумалась Мария, мужчина или женщина? Мария постаралась определить это по почерку. В свое время, она увлекалась графологией и знала, что существуют почерки типично мужские и женские, юные и зрелые. По довольно динамичному стилю письма, разнообразному размеру и наклону букв, нажиму пера, можно было предположить, что автор этих строк молодой импульсивный мужчина. Однако чтобы понять это наверняка, надо было начать читать. Но первая запись была сделана на французском языке. Буквы во многих местах просматривались не совсем четко. Вероятно, чернила выцвели со временем. Да и хорошим знанием французского Мария не могла похвастаться. Учила когда-то в школе и сейчас мало что осталось в ее голове из словарного запаса тех лет.

Мария подошла к шкафу, где у матери хранились книги. Она надеялась найти там словарь французского языка. Должен же был он остаться с ее школьных времен. К великой радости Марии словарь нашелся. Она взяла его с полки и уселась разбирать первую запись в дневнике. Чтобы ее работа не пропала зря, Мария решила копировать все записи, которые она разберет в отдельной тетради. Для этой цели она приспособила толстый совершенно новый блокнот, который нашла все в том же шкафу.

Прошло не меньше получаса, прежде, чем Мария смогла записать в свой блокнот первую запись.

”Пред тем, как вы решитесь прочитать мои самые тайные мысли и чувства, заклинаю вас, подумайте, а если бы вам пришлось узнать, что кто-то сделал тоже самое относительно вас. Господь все видит! Поелику вручаю себя в милость Твою, Господь Милосердный!

Сего дня пополудни, девица Мария, дочь любимого батюшки Петра Гавриловича.”

Мария задумалась. Значит, она ошиблась, полагая, что автор этих строк юноша. Оказывается это девушка, и, судя по стилю письма, она была натурой очень живой и импульсивной. Мария живо представила себе молодую девушку, пишущую эти строки при свете свечи, то и дело, обмакивая гусиное перо в чернильницу. Девица Мария! Это надо же. Если она из рода Сабуровых, то имя ее Мария Сабурова. Марию вдруг обдало жаром. Невероятно, но факт. Почти четверть века назад в фамильной усадьбе Сабуровых могла проживать девушка, носящая точно такое же имя, как у нее. Марию охватил мистический трепет. И вот еще! Мария вдруг вспомнила, что рассказывал Новиков о предках рода Сабуровых. Он упоминал одного из них и называл по имени – Петр Гаврилович. Уж не тот ли это Петр Гаврилович, о ком упоминала девица Мария в своем дневнике. Если это так, то получается, что фамилия девицы Марии по батюшке Сабурова.

Мария почувствовала острую необходимость поделиться с Новиковым своими догадками. Она просто не могла держать в себе информацию, которая обрушилась на ее голову так внезапно. Она просто изнемогала под ее тяжестью. Но с Новиковым она встретится завтра. Чтобы как-то облегчить свое состояние прямо сейчас, Мария взяла ручку и, повинуясь, какому-то внезапному импульсу начала писать. Она попыталась представить себе эту девушку свою однофамилицу из далекого 18 века. Кто она, как живет, чем занимается и что ее волнует…

11.

Сабуровка. 1762 г.

Еще была весна, но тепло было почти как летом. Снег уже растаял даже в лесах, лишь кое-где, в самых тенистых местах еще сохранялись грязные сугробы. Но и они быстро таяли, обещая исчезнуть через пару дней.

Мария летела по тропинке вдоль леса, дорога была еще влажная, и копыта коня иногда проваливались в ней. Один раз она даже едва не слетела с седла, но все же удержалась. И сейчас испытывала гордость, так как знала, что не каждый мужчина сумеет это сделать. А вот у нее получилось!

«Я молодец! Я прекрасная всадница» – громко сказала она сама себе и еще громче засмеялась. Чувства и эмоции переполняли девушку, ей было так хорошо в это чистое, теплое и светлое утро. Она даже остановила коня, Пуля замер на месте, ожидая от хозяйки новых команд. Но пока они не последовали, можно было пожевать только-только выбивающуюся из-под земли пусть и не сочную, но зелень.

Мария же погрузилась в свои мысли. Все было так просто замечательно, если бы не отношения с отцом. Они ухудшались с каждым днем. Даже с каждой минутой. Чем старше становился батюшка, тем более нетерпимым он показывал себя окружающим, вел себя как самый настоящий тиран. Уж насколько она привыкла к его выходкам, но в последнее время терпение ее истощалось. Какой-то должен быть выход из всей этой ситуации. Обычно в ее положении девушки старались поскорее выйти замуж; она знает несколько таких случаев. Так, поступила ее подруга Настенька. Но ей повезло, достался хороший и молодой муж. А ведь многим нет. Да она сама не представляет, кто бы мог составить ей партию? Обо всех, кого она знает, и думать не хочется в этом качестве. А других тут нет. Место глухое, до ближайшего города почти тридцать верст. Да и городишко совсем маленький, от деревни почти не отличишь. А до губернского центра ехать целый день, с утра до вечера. Кто ее туда отпустит искать женихов.

На миг Марии стало грустно, но это было мимолетное ощущение, словно облачко на чистом голубом небе. Она ударила шпорами Пулю, и, подкрепившийся молодой травкой конь, радостно помчался по знакомой тропинке.

Внезапно девушка услышала какие-то незнакомые звуки. Они явно не принадлежали ни лесу, ни бегущему по его опушке ручейку, а носили посторонний характер. Мария ускорила бег коня и выехала на широкий простор поляны.

То, что она увидела, заставила ее замереть. В несколько сот метров впереди остановилась коляска, и из нее выглянуло чье-то незнакомое лицо. Она не успела его разглядеть; было и мало времени и далеко, но не было сомнений, что это был мужчина.

Мария ощутила некоторое смущение и решила повернуть назад. Так бы она и сделала, если бы ее не остановил крик:

– Мадмуазель, мадмуазель, не уезжайте. Я не причиню вам вреда. Мне очень нужна ваша помощь.

Мария нерешительно остановилась. Ее ни столько смущало нахождение одни на один с мужчиной, сколько возможная реакция папеньки, если он узнает про эту случайную встречу. И все же она решила, что не станет удирать. В крайнем случае, еще успеет. К тому же очень интересно, что делает этот незнакомец в их глуши.

Между тем, спрыгнув с коляски на землю, он быстро приближался к девушке. И чем ближе он подходил к ней, тем почему-то быстрей начинало биться ее сердечко. Чтобы он не заметил ее замешательства, Мария сурово сдвинула брови на переносице.

– Мадмуазель, я очень извиняюсь за беспокойство, но мы с моим кучером Пахомом, – кивнул он на кучера, – совершенно заблудились. Мне крайне стыдно, это же мои родные места. Я тут родился – и вот не могу ничего вспомнить, куда надо ехать. Единственное, что меня извиняет, это то, что я тут не был лет восемнадцать.

Мужчина внезапно громко расхохотался. – Как вам такое, меня увезли в Санкт-Петербург совсем маленьким.

– Вы из Санкт-Петербурга? – невольно воскликнула Мария.

– Откуда же мне еще быть, черт возьми! – Ответил мужчина. – Ой, извините, но еще три дня назад я был в казарме.

Мария исподтишка рассматривала своего собеседника. На вид ему было лет двадцать пять, его стройную фигуру среднего роста ловко облегал офицерский мундир. Девушка не слишком хорошо разбиралась в различиях и определить, что он означает, не могла. У мужчины было не столько красивое, а скорей приятное и очень подвижное лицо, на котором то и дело, как картинки в калейдоскопе, менялись выражения.

– Куда же вы едете? – осмелилась задать вопрос Мария.

– А я вам не сказал? Ой, ну и остолоп! – захохотал офицер, ударяя себя кулаком по голове. – Мой путь лежит в Сабуровку. Я здешний помещик, Александр Ланской. Два месяца назад умер мой отец. Я приехал вступить в наследование.

– Вы сын Николая Ильича? – воскликнула Мария.

– Да, единственный сын, так как мой старший брат умер три года назад. А вы знали моего почтенного батеньку?

– Разумеется. Он дружил с моим отцом, гостил у нас. Меня зовут Мария Сабурова, мой отец Петр Гаврилович, здешний помещик и ваш сосед. Разве вы не слышали о нас?

– Не слышал. В Петербурге, где я все эти годы проживал, это имя как-то не звучало. Но вы можете указать, куда же нам дальше двигаться.

– Конечно, могу, мне известно тут каждое деревцо. Могу показать вам путь. Тут совсем недалеко. Вы просто пропустили нужный вам поворот.

Несколько секунд офицер, не отрываясь, смотрел на девушку.

– А вы очень смелая. Даже в Петербурге таких не так много.

– Что вы, я трусиха, – возразила Мария

– Все бы были такими трусихами. А если я разбойник, если захотел бы вас ограбить…

– Мы с Пулей бы умчались от него.

– С Пулей?

– Это моя лошадка, – потрепала она коня по холке. – К тому же тут нет разбойников, я о них давно не слышала.

– И все же вы очень смелая! – Вынес свой вердикт молодой человек. – Поедемте, а то я сутки не спал.

Мария ехала впереди, за ней ползла коляска. Ланской рассматривал окрестный пейзаж, и когда что-то узнавал или ему так казалось, громкими возгласами извещал об этом. Марии было даже немножко смешно, на ее взгляд офицер был чрезмерно экзальтирован. Впрочем, это не мешало тому, что этот человек возбуждал в ней все больше интереса.

Показалось Сабуровка, совсем небольшое и бедное село. Ее хозяин едва-едва сводил концы с концами. Мария хорошо помнила, как плохо одевался покойный хозяин имения, каким бедным и старым был его экипаж. Она припомнила слова отца, что все деньги Николай Ильич отправлял служившему в гвардии сыну. Выходит, он гвардеец!

Они подъехали к одноэтажному, скорей даже не дому, а к развалюхе. Строение давно требовало ремонта, а лучше всего полной перестройки.

Мария спешилась, вслед за ней из коляски вышел Ланской. Он встал рядом с девушкой, осматривая свои владения.

– Но ведь этот дом вот-вот рухнет! – вдруг воскликнул он.

– Что вы, он еще простоит ни один год, – возразила Мария. – Вот увидите.

– Нет уж, на это лучше не смотреть, – пробормотал гвардеец. – Неужели тут жил мой отец?

– Да, – подтвердила Мария.

– Я вам безмерно благодарен за помощь, мадмуазель. Без вас я плутал бы до самого вечера. А то еще и ночь бы прихватил.

– Мне приятно было вам помочь. А, знаете, приходите к нам сегодня на ужин. Папенька будет рад познакомиться с сыном своего друга.

– Вы так полагаете, – задумчиво посмотрел Ланской на Марию. – С большим удовольствием.

– Вот и прекрасно, а я поеду.

Мария легко взлетела на коня.

– Ждем вас! – крикнула она и умчалась.

Ланской смотрел ей вслед, пока она не исчезла за поворотом.

Глава 4.

Сабуровка. 1762 г.

Мария то ускоряла шаг своего верного скакуна, то заставляла его плестись по тропинке. Все мысли девушки текли в одном направлении, а именно к новому знакомому. Он из самого Петербурга, города, о котором она столько слышала, но ни разу не была. А ей так хотелось, в своем воображении она часто гуляла по его улицам, входила в дома и дворцы. Этот город ей казался сказочным местом, где сбываются все мечты. А мечтать она любила ничуть не меньше, чем читать и кататься на любимом коне Пуле. Да и чем еще можно заниматься в этой глуши.

Стройная фигура гвардейца уже не в первый раз за несколько минут вспыхнула в ее сознании. Это похоже на чудо, он так напоминал мужчину, который многократно возникал в ее воображении. Она никогда не видела его наяву, он был исключительно плодом ее фантазий. И до сего момента Мария была уверенна, что она никогда не увидит его в реальности. А вот сегодня он совершенно неожиданно возник. Сначала она даже не поняла, что это именно он, человек из ее снов. А когда признала удивительное сходство, то была потрясена. Причем, настолько потрясена, что даже пригласила его к ужину. Поступок просто неслыханный. И сейчас, приближаясь к дому, ее охватывало все более сильное волнение. Она прекрасно понимала, насколько папенька будет недоволен ее поведением. Он и так с большим трудом терпит ее отлучки из дома, считает это верхом легкомыслия и недопустимым делом. А тут такое приглашение по сути дела незнакомого им человека. Ничего хорошего ей это не сулит. Они и без того с отцом не в лучших отношениях, а тут такое самовольство. Он может этого и не простить.

Мария подъехала к дому, спешилась, конюх подхватил поводья и повел Пулю в конюшню. Она уже поднялась на крыльцо. Судя по доносившимся голосам, отец был на втором этаже.

Мария поднялась по скрипучей лестнице, вошла в комнату. Отец сидел в кресле, рядом с ним была Агафья. Завидев вошедшую, она стрельнула в нее недоброжелательным взглядом. Но сейчас девушке было не до нее.

– Ты вернулась? -хХмуро посмотрел на нее Петр Гаврилович.

– Да, батюшка.

– И как там?

– Прекрасная погода.

– И это все?

– Не совсем. – Мария почувствовала, как захлестывает ее волнение.

– Что еще? – насторожился отец.

– Я случайно встретила человека.

– Человека?

– Ну, да, он ехал в коляске.

– Надеюсь, ты попыталась ускакать подальше от него.

– Я так и думала, но он вдруг закричал, что заблудился. Я не могла ему не помочь.

– Так, так. – Кустистые брови отца Марии опасно сблизились, так как она знала, что это является признаком нарастающего гнева.

– Ты молодая девушка, и не тебе помогать незнакомым мужчинам.

– Но там поблизости больше никого не было. Только я и Пуля.

– Это все?

Мария отрицательно покачала головой.

– Мне пришлось его проводить до дома. Знаешь, кем он оказался, сыном нашего соседа Николая Ильича Ланского.

– Александр?

– Да, он так представился.

– Николай мне говорил о нем. Повеса, проматывал его деньги. А он был весь в долгах. В том числе, занимал и у меня.

– Наверное, жизнь в Петербурге дорогая, – пробормотала Мария.

– Я сам одно время служил там и знаю не понаслышке. Тратить можно бесконечно, ума для этого не надо иметь. А можно жить экономно даже в царском дворце. Ты понимаешь? – Сурово обратился Петр Гаврилович к дочери.

– Да, папенька, – опустила голову Мария, но ненадолго. – Я пригласила Александра Николаевича сегодня на ужин к нам.

От этого известия Петр Гаврилович вскочил с кресла.

– Ты пригласила его?

– Мне показалось, что вы будете рады видеть сына своего старого друга.

– Не тебе судить, буду я рад или нет! – Яростно взмахнул рукой Петр Гаврилович. – Молодая девушка не может приглашать незнакомого мужчину на ужин.

– Почему?

– Так положено! – закричал отец. – И не тебе это оспаривать. Я сделал ошибку, предоставил тебе слишком много воли. В память о твоей матери, это она просила воспитывать тебя по-современному. Вот и до воспитался. С этим надо кончать, скоро все будет по другому. Ты меня поняла?

– Да, папенька.

– Иди в свою комнату и сиди там, пока я тебя не позову. Агафья, слышала, сегодня за ужином у нас будет гость. Не ударь лицом в грязь.

Мария поставила точку в конце предложения и потянулась всем телом. Глаза слипались, очень хотелось спать. Она посмотрела на часы и ахнула. Стрелки показывали семь утра. Мария подошла к окну и отодвинула портьеры. В комнату хлынул свет. Только сейчас до Марии дошло, что она писала всю ночь, не смыкая глаз. И не заметила, как пролетело время.

Мария подошла к столу и взяла в руки, исписанные за ночь листки, еще раз пробежалась по ним взглядом и осталась довольна. Вроде неплохо получается. Мария понимала, что этой ночью начала писать новый роман. Вот так странно и неожиданно герои этого романа начали входить в ее жизнь. Она даже не знала точно сейчас, о чем будет этот роман. Одно она знала наверняка, что это будет история жизни девицы Марии Сабуровой. Но прежде, чем написать ее, ей следовало основательно изучить все эти дневники.

Мария снова взяла в руки старые тетради и бережно пролистала их. Последняя запись была датирована 1777 годом. Между первой и последней записью промежуток в 15 лет. Для того времени, когда средняя продолжительность жизни была не так уж и велика, это довольно приличный срок.

Мария с нежностью провела пальцами по кожаным переплетам старинных тетрадей. 15 лет жизни девицы Сабуровой были в ее руках. Оставалось только расшифровать их и изложить историю Марии в своей интерпретации. Мария почувствовала нетерпение. Ей захотелось, как можно скорее погрузиться в эти записи и извлечь из них максимально возможное. А если материала будет не достаточно, она что-нибудь придумает. На то она и писатель, чтобы, опираясь на факты, писать уже свою историю. Воображение Марии разыгралось и понесло ее в то время, в котором она оставила свою героиню. Она уже успела соскучиться по ней. Она забыла про сон. Ей хотелось вновь встретиться с этой бесстрашной девушкой… Но внезапно ее уединение было грубо нарушено.

– Доброе утро, – долетел до слуха Марии голос Херсонцева. Она вздрогнула и обернулась. Она совсем забыла о нем. Сейчас он стоял перед ней и улыбался, возвращая к действительности. Мария почувствовала досаду, которую ей не удалось скрыть. Судя по тому, с какой скоростью исчезла улыбка с лица Херсонцева, он понял, что она совсем не рада ему. Он угрюмо посмотрел на Марию, потом обвел взглядом комнату. Заметил заправленную кровать.

– Ты так рано встала? – Удивился Херсонцев.

– Я еще не ложилась, – на автомате произнесла Мария, и тут же пожалела о своих словах. Лучше бы она солгала.

– Что значит не ложилась! – Брови Херсонцева поползли вверх. – Тебе надо было хорошо выспаться перед дорогой. А еще столько дел предстоит, надо собрать твои вещи и упаковать их. Я удивляюсь твоей безответственности, – продолжал выговаривать Херсонцев, сердито глядя на нее.

– Успокойся, – прервала Мария поток его красноречия, – я никуда не еду.

–Как не еду, – осекся Херсонцев, – это шутка? Да?

– Это не шутка

– Но, позволь, я не понимаю, – Херсонцев растерянно смотрел на Марию.

– Что тут не понятного, – устало произнесла она. – Я остаюсь. Поезжай один, без меня.

– Постой. Да как же это. Ведь мы с тобой обо всем договорились вчера. Ты возвращаешься в Москву.

– Договорились. Но теперь все изменилось. Я остаюсь.

– Но что такого произошло за ночь, черт возьми! – Выругался Херсонцев.

– Произошло. Я пока не знаю что именно, но знаю, что мне надо еще задержаться здесь на несколько дней.

– Нет, – взревел Херсонцев. Это уже ни в какие ворота не входит. – Как можно не знать, что произошло. Что ты морочишь мне голову. Это все из-за него? Из-за него, да? Признавайся!

О ком ты, не понимаю. – Мария действительно не понимала, кого он имеет в виду.

– Из-за того красавчика, который вчера тебя навещал. Я слышал, как он обещал вернуться. Он тебе звонил? И это ты его ждешь? – Херсонцева всего трясло от ярости.

– Я не намерена разговаривать с тобой в таком тоне. Мне не в чем оправдываться перед тобой. А если ты мне не веришь, то лучше нам разойтись, по –хорошему. Прямо сейчас.– Мария отвернулась к окну.

Херсонцев хотел было возмутиться, устроить скандал. Но вовремя вспомнил об их деловом партнерстве. Он собрал волю в кулак и утихомирил свое возмущение, рвущееся изнутри наружу.

– Ты езжай один, – повернулась к нему Мария. – А я приеду через несколько дней.

– Хорошо, – сухо произнес Херсонцев. – Когда ждать тебя?

– Точно не знаю. Думаю, через пару дней.

– Отлично. Не забудь про то, что Лоцманов ждет тебя в Москве. Я постараюсь его уломать, чтоб еще подождал немного.– С этими словами Херсонцев демонстративно собрал свои вещи и проследовал к выходу. У двери они обменялись холодным поцелуем и Херсонцев исчез.

С его уходом, Мария почувствовала облегчение. Словно гора с плеч свалилась. Только сейчас она поняла, как сильно хочет спать. Не раздеваясь, Мария повалилась на кровать и проспала до самого вечера.

Мария нашла Новикова в музее в своем кабинете. Она приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь. Новиков разговаривал с какой- то женщиной. Увидев Марию, он радостно кивнул ей, и попросил подождать, пока он не отпустит посетительницу. Мария опустилась на стул, но тут же встала и стала ходить взад и вперед по приемной кабинета. Сидеть и ждать пока Новиков освободится было невыносимо. Ее просто распирало желание рассказать о дневниках и главное, поподробнее расспросить о Петре Гавриловиче Сабурове, о котором упоминал Новиков в их предыдущую встречу. Похоже, что именно он был хозяином их фамильной усадьбы. И хоть в дневнике девицы Марии фамилия ее батюшки не упоминалась, но зато имя совпадало с именем одного из местных представителей дворянского рода Сабуровых. А коль дневники были найдены в усадьбе Сабуровых, то логично предположить, что отец девицы Марии носил фамилию Сабуровых.

Марии казалось, что это ясно, как дважды два четыре. Простая логическая цепочка указывает на то, что девица Мария и есть урожденная Сабурова.

Когда Новиков, наконец, освободился, Мария зашла в кабинет и все рассказала, о находке, об авторе дневников и о своих догадках относительно фамилии бывшего хозяина ее фамильной усадьбы.

–Павел Васильевич, что вы думаете о моих предположениях?– с бьющимся сердцем Мария ожидала его ответа.

– Думаю, вы правы с высокой долей вероятности. – Новиков улыбнулся. – Ваша находка бесценна. Но я тоже все это время не сидел сиднем и подготовил для вас один очень интересный документик. Он хранится в архивах нашего музея.

Новиков встал с кресла и подошел к большому деревянному шкафу, занимающему полкабинета. Открыв дверцу, он извлек из шкафа тоненькую папочку. Открыл ее и бережно достал оттуда пожелтевшую от времени царскую грамоту.

– Вот полюбуйтесь. Высочайшим повелением императрицы Анны Иоановны, от 30 марта 1730 года, капитан-лейтенанту лейб-гвардии Преображенского полка Петру Гавриловичу Сабурову за заслуги перед отечеством даруется поместье и десять деревень в местечке Осиновка Казанского уезда.

Мария с трепетом взяла в руки старинный документ.

– Но здесь написано Осиновка, – Мария бросила вопросительный взгляд на Новикова.

– Совершенно верно.– поспешил развеять ее сомнения Новиков. – Именно так называлось поместье до появления в этих местах бравого гвардейца Сабурова. А когда он тут обосновался и окончательно укоренился, приказал переименовать Осиновку в честь своей фамилии в Сабуровку. Сохранилась даже информация, что событие это он приурочил к своему бракосочетанию с местной дворянкой.

– А кто она и как ее фамилия известно?– Мария с надеждой посмотрела на Новикова.

– К сожалению, история умалчивает об этом, – качнул головой Новиков. – Как и о том, были ли у них дети и в каком количестве.

– Судя по найденным дневникам, были, – уверенно произнесла Мария.– Это была девочка и звали ее Мария.

– Возможно, вы правы, но я все же не стал на сто процентов утверждать, что эти дневники принадлежать прямой наследнице Петра Гавриловича.

– А я уверенна в этом,– горячо возразила Мария. – Я уже подсчитала. Все сходится. Вот посудите сами. Когда он получил дарственную на земли, он был молодым гвардейцем в чине капитан-лейтенанта. Ему вполне могло бы быть лет 20 на тот момент. Согласны?

– Вполне. Отчего и нет, – согласился Новиков.

– В 1762 году, на момент первой записи в дневнике, девице Марии могло бы быть лет семнадцать. Значит, родилась она примерно в 1745 году. На этот момент Петру Гавриловичу 35 лет. Самый возраст, чтобы стать отцом семейства. Вы не находите?

– В ваших словах есть резон, – кивнул Новиков. – Однако я все же убедился бы в подлинности этих дневников. Действительно ли они написаны во второй половине 18 века. Или это фальсификация.

– Фальсификация? – Мария качнула головой. – Тут три дневника с временным интервалом в 15 лет, с проставленными датами почти на каждой странице. Не думаю, что это подделка. Кто пойдет на такой чудовищный труд. Да и зачем?

– Если б вы знали, Мария, сколько раз переписывалась история. Вы бы не были так уверены в ваших категоричных утверждениях.

– Конечно, я дилетант и в этом ничего не понимаю, но интуиция подсказывает мне, что я права.

– Можно отдать один из ваших дневников на экспертизу, – предложил Новиков. – Правда, в нашем музее нет такого эксперта. Обычно в подобных ситуациях мы отправляем исследуемый документ в областной музей истории искусств. Если вы доверите мне один из дневников, то я организую такую экспертизу.

Несколько секунд Мария раздумывала. Она ведь обещала Херсонцеву приехать через два дня.

– А сколько времени потребуется на проведение такой экспертизы,– спросила Мария.

– Недели две, как минимум. Вас это устроит?

– Устроит, – не стала раздумывать Мария. – Вот возьмите вот эту тетрадь.– Она протянула Новикову третий дневник. – А остальные два я буду пока переводить.

Возвращаясь домой, Мария думала о том, что Херсонцев снова будет злиться и упрекать ее. Но ей было уже все равно. Ей не терпелось, как можно скорее, погрузиться в продолжении истории девицы Марии.

Сабуровка. 1762 г.

Мария проскользнула в свою комнату и плотно прикрыла за собой дверь. Весь мир с его назойливой грубостью и бесцеремонностью остался лежать где-то далеко, за гранью пространства очерченного стенами ее комнаты. Мария постояла немного около двери, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора и, уловив нервное шарканье шагов папеньки, решительно задвинула задвижку на двери. Обезопасив себя таким образом от вторжения в свое личное пространство кого бы то ни было, а в первую очередь горячо любимого папеньки, Мария вздохнула с облегчением. Наконец-то она одна и спокойно может подумать обо всем, что приключилось с ней накануне. Только сейчас в убаюкивающей тишине своей комнаты она почувствовала страшную усталость. Мария присела на софу, в изнеможении откинулась на гору шелковых подушек и прикрыла веки. Перед ее глазами, как наяву, вспыхивали и гасли картины сегодняшнего утра. Вот она одна мчится верхом, крепко натянув поводья. Ветер обдувает ее разгоряченные щеки, ветки деревьев то и дело хлещут по лицу, но она почти не замечает этих хлестких ударов. Она упивается непередаваемым ощущением бешенной езды, наслаждается силой и упругостью своего молодого гибкого тела, возможностью лететь во весь отпор наобум, куда глаза глядят, позабыв про все на свете. И нет рядом никого, кто мог бы воспрепятствовать ей в ее любом, самом сумасбродном желании. Вот это и есть счастье, вот это и есть настоящая свобода. Мария приподнялась на локтях, почувствовав потребность встать. Усталость ее, как рукой сняло. Прикоснувшись мыслями к своей утренней прогулке по лесу, она будто живой воды пригубила. Ее всю, с ног до головы, вдруг охватила жажда деятельности. Мария вскочила на ноги, даже не понимая еще того, что она сделает в следующую секунду. Просто ее тело просило движений и она повиновалось его страстному призыву, не рассуждая и не задумываясь о том, как она удовлетворит эту внезапно возникшую потребность.

Мария бросилась к двери, откинула задвижку и выглянула в коридор. Там никого не было. Пустота равнодушного пространства, навалившегося на нее своим безразличием, нарушалась мерным тиканьем часов, висевшим на стене между двух окон, выходивших в сад. Взгляд ее проник сквозь стекло в гущу раскидистых деревьев, росших под окнами, устремился вдаль, за пределы вековых лип, окаймляющих сад, и служащих границей их имения и имения их соседей помещиков Ланских, отпрыска которых она внезапно повстречала сегодня во время утренней прогулки. Перед внутренним взором Марии живо встал образ ее нового знакомого. Мария задумалась, вспоминая гвардейца. Настроение ее вмиг переменилось, жажда деятельности сменилась другой жаждой.

Мария вернулась в комнату и нерешительно подошла к зеркалу. Ей вдруг захотелось узнать достаточно ли хороша она, может ли она быть интересна таким мужчинам, как этот гвардеец? До сих пор она об этом никогда особенно не задумывалась, считая себя пусть не красавицей, но вполне симпатичной девушкой. Ей этого было вполне достаточно знать о себе. Но сейчас, в сию минуту, она почувствовала недостаток этого знания, ей захотелось большего, захотелось иметь доказательство своей красоты. С волнением и трепетом Мария остановилась перед зеркалом. Она впилась в свое отражение испытывающим взглядом. Из холодной невозмутимости стекла на нее смотрела довольно миловидная девушка семнадцати лет отроду с густой копной рыжих волос на голове. Нежно очерченный рот и огромные сияющие зеленые глаза доминировали на ее лице, завораживали, притягивали взгляд, оставляя в тени все остальное. Но, как только спадало первое впечатление, на поверхность лица всплывали другие его подробности, которые решительно не нравились Марии. Слишком волевой подбородок лишал ее облик мягкости и женственности салонных великосветских красавиц. А чуть вздернутый носик и широкие скулы с густым румянцем делали ее похожей на простолюдинку, на ее сводную сестру Лизу, рожденную крепостной девкой от ее папеньки.

Девка та умерла при родах, благополучно разрешившись девочкой. Мать Марии не вынесла такого вероломства своего мужа, слегла с нервной горячкой и вскорости умерла, оставив на руках у мужа две малолетних девочки.

Петр Гаврилович немного погоревал от этой потери, но быстро утешился, взяв себе в сожительницы их ключницу Агафью. Что касается незаконной дочери, то он принял решение оставить девочку в своем доме и воспитывать, как свою собственную родную дочь. Девочку нарекли Лизой, приставили к ней кормилицу и няньку, а когда малышка подросла ее вместе с Марией, благо они были погодки, отдали в обучение разным премудростям специально нанятому учителю. Папенька не поскупился и для этой цели выписал из самой Франции образованного во всех отношениях француза Жана. Он обучал девочек не только грамоте и разным наукам, но и игре на фортепиано, танцам и даже давал им уроки фехтования. Лиза эти уроки брать отказалась, а вот Мария оказалась способной ученицей и отдавалась фехтованию со всей страстью своей натуры, на которую только была способна. Удивленный француз не ожидал такой прыти от своей ученицы и уже через год уроков вынужден был признать, что Мария владеет шпагой даже лучше, чем он сам.

Между тем, девочки росли и с каждым годом становились все более и более похожими внешне. Обе они были породой в отца и при беглом знакомстве, казались совершенно на одно лицо. Единственное, что различало их, так это то, что Лиза была пониже ростом и поплотнее фигурой. Но это различие легко скрывалось одеждой и, когда Лиза одевала туфли на каблуке, а Мария оставалась без каблуков, их с трудом различал даже их собственный отец. Мария любила похулиганить и часто подговаривала сестру одеться так, чтобы никто в доме не мог различить их. Петр Гаврилович сердился, делал нагоняй дочерям и заставлял их соблюдать строгие рекомендации в одежде. Одевать только разные платья, и носить туфли только без каблуков. Но для свободолюбивой Марии нарушение этого запрета стало любимой дерзостью, к которой она прибегала, когда хотела досадить папеньке. Мария с грустью констатировала тот факт, что в последнее время, папенька стал подавать все более и больше поводов к такому ее поведению, становясь с каждым днем все более невыносимым. Вот и сейчас, вспоминая свой давешний разговор с отцом, в душе ее поднималась буря негодования и если бы не назойливое желание выяснить насколько же она хороша собой, она пошла бы и что-нибудь отчебучила прямо сейчас. Но это потом. А пока… Мария задумчиво глядела в зеркало на свое лицо и то, что она там видела нравилось с каждой секундой ей все меньше и меньше. Нет, это просто не выносимо! В отчаянии Марии отвернулась от зеркала, беспомощно оглядываясь по сторонам. На глаза ей попался колокольчик, один звонок которого служил сигналом того, что она хочет видеть Лизу. Мария схватила колокольчик в руки и требовательно зазвонила.

Сабуровка. 1762 г.

В дверь комнаты Марии постучали.

-Войдите! – Мария знала, что это сестра, откликнувшись на ее призыв, мгновенно явилась к ней.

Дверь распахнулась и впустила в комнату девушку. Лиза закрыла дверь и остановилась на пороге комнаты. Лиза прекрасно понимала свое положение в доме и старалась при каждой возможности это подчеркнуть. Вот и сейчас она в почтительной позе остановилась у двери и ждала дальнейших распоряжений.

– Лиза! – Мария с негодованием устремилась к стоящей у двери девушке. Ей не нравилось, что та демонстративно подчеркивает их различное положение. Марии хотелось бы видеть в Лизе просто сестру или подругу, а не компаньонку, как принято было считать в их доме.

– Пойдем, что я тебе сейчас скажу, – возбужденно заговорила Мария, схватив Лизу за руку.

– Иди сюда, садись!– Мария усадила девушку в кресло, а сама устроилась напротив нее на софу.– Скажи, достаточно ли я хороша собой? Только честно.– Мария с волнением ждала ответа.

– Конечно, хороша!– ответила Лиза, не понимая с чего-это вдруг ее сестрице это сделалось так важно знать.

– Не то, Лиза! – Мария нетерпеливо топнула ножкой, обутой в красный башмачок, расшитый бисером. Она переменила позу, в которой только что сидела, как пацанка. Мария поправила локон прически, расправила складки платья и, откинувшись на подушки софы, посмотрела на Лизу томным взглядом.

-А так? Так я выгляжу красивее?

Лиза посмотрела на Марию и кивнула головой.

– Ты просто, красавица! Душка! –горячо воскликнула она, понимая, что именно этих слов от нее сейчас ждет Мария.

– Ну, вот и славно. – Мария радостно засмеялась и кинулась обнимать сестру. – А то я уже было подумала, что совсем, совсем дурнушка. А тебе я верю. Ведь ты не станешь обманывать меня, правда?

– Да с чего это вдруг, – пожала плечами Лиза. Да ты посмотри на себя в зеркало. Разве там не видать.

– Да, ты права, но все же…, – Мария на секунду задумалась, – могу я нравиться мужчинам, как ты думаешь?

– Конечно, а то нет, – удивилась Лиза, – вон Василий Иванович сюда повадился, разве не понятно из-за кого.

– Он вдовец, – скривила губы Мария, – и ему столько же лет, как нашему папеньке, если не больше.

– Так-то оно, так, – согласилась Лиза, только сказывается мне, что папенька метит тебя ему в жены.

– Вот еще! Скажешь тоже!– Глаза Марии рассержено сверкнули.– Лучше остаться девицей до конца века, чем за этого скучного старика замуж. Вот ты, Лиза, согласилась бы иметь такого мужа?

– Согласилась бы и с радостью, – грустно вздохнула Лиза, только не его поля я ягода. Мне Петр Гаврилович присмотрел уже мужа, – голос Лизы задрожал, она судорожно всхлипнула и в ту же секунду залилась слезами.

Мария растерянно смотрела на нее.

– Это еще что такое, а ну быстро говори мне, что случилось.

– Недолго мне осталось под крышей этого дома жить, вытирая слезы, грустно проговорила Лиза. Петр Гаврилович меня за Ваньку- конюха хочет отдать замуж.

– За Ваньку? –изумилась Мария, – да ведь он же пьяница!

– Стерпится слюбится, сказал ваш папенька, – снова всхлипнула Лиза.

-Он такой же твой папенька, как и мой, – строго поправила ее Мария. Ей не нравилось, что Лиза каждый раз подчеркивала их различие в происхождении. – А, знаешь, что я сейчас сделаю, – Мария решительно сдвинула брови, – Я сейчас пойду к папеньке и объяснюсь с ним по поводу тебя.

– Что ты, – испуганно воскликнула Лиза, – не надо. Он рассердится. Но Мария уже не слышала этих слов. Она выбежала из комнаты и решительно направилась искать отца.

Лиза задрожала от страха и, истово крестясь, упала на колени перед иконами.

– Господи, спаси и сохрани, – шептала она помертвевшими губами.

Лиза хоть и была дочерью барина и воспитывалась на равных условиях с Марией, но отца смертельно боялась. Ведь, не смотря ни на что, она оставалась крепостной. Мать ее, умершая при родах, была крепостной крестьянкой и муж ее конюх Степан, от которого она нагуляла дочь от барина, тоже был крепостной. При рождении Лизу записали, как дочь Степана, но фактически тот свою так называемую дочь ни разу не видел. Оставшись без жены, Степан запил горькую. Вскоре он допился до такой степени, что упал однажды пьяным в сугроб да и замерз к утру. Теперь Лиза фактически была сиротой. И хоть ее реальный отец был жив и здоров, но все равно по бумагам она числилась крепостной. В глубине души она желала здоровья и благополучия своему батюшке на многие и многие лета, поскольку прекрасно понимала, что пока он жив, ее положение в доме останется неизменным. Но стоит ему помереть, как все может измениться в один момент. Ключница Агафья ее люто ненавидит, считает выскочкой и с легким сердцем погубит ее, как только в доме появится новый хозяин. Сестра Мария вроде относится к ней хорошо и даже оказывает знаки любви и своего дружеского расположения. Но стоит ли так полагаться на это? Лиза прекрасно понимала, что положение Марии в доме не вечно. Стоит той выйти замуж и тогда только ее и видели. Укатит она из этого дома в неизвестные края и совсем некому будет заступиться за Лизу. Эти невеселые думы часто обуревали девушку и отравляли ее вроде бы вполне сносное существование. К тому же, недавно ее батюшка Петр Гаврилович позвал к себе в кабинет и объявил, что негоже девушке ее возраста в девках быть и что подыскал он ей подходящего суженого. Только от этого его решения Лизе хотелось волком выть, но ослушаться отца она и думать не смела.

– И зачем я только проговорилась об этом, Марии, – с отчаяньем думала Лиза, налагая на себя очередной крест.– Но поделать уже ничего нельзя.

Готовясь к самому худшему, Лиза поднялась с колен и побрела свою комнату.

Сабуровка. 1762 г.

Петр Гаврилович был в самом скверном расположении духа. Он заперся у себя в кабинете и приказал Агафье подать водки да побольше закуски. Агафья расстаралась. Принесла из погреба водки, настоянной на зверобое, которую держала под замком и доставала только по особым случаям, как средство избавления от всяческих невзгод и житейских передряг. Поставила тарелки с его любимыми солеными огурчиками, помидорчиками, не забыла и про грибочки. В отдельный кувшин налила капустный рассол и водрузила его на середину стола. Спросила, подавать ли семгу слабосоленого посола, но Петр Гаврилович ее остановил, посчитав, что для той цели, которую он преследовал, вполне достаточно того, что уже стоит на столе. Накрыв на стол, Агафья налила в стакан водки и молча удалилась. После ее ухода, Петр Гаврилович неторопливо опрокинул стакан в горло, подцепил на вилку сразу несколько грибочков и отправил их в рот. Потом снова налил полный стакан и, не закусывая, выпил. После этого ритуала, предворявший любой его интенсивный мыслительный процесс, Петр Гаврилович тяжело откинулся на спинку стула, громко икнул и глубоко задумался.

После утренней перепалки с Марией, Петр Гаврилович встревожился. Он желал обдумать свалившуюся на него новость о приезде молодого Ланского спокойно, в тиши кабинета, наедине с собой. Сам по себе этот повеса его мало волновал. Приехал и приехал, подумаешь. Эка невидаль. Таких шелкоперов, как он Петр Гаврилович достаточно повидал на своем веку. Сам служил в гвардии и навидался всякого. Вино, карты, женщины, драки и дуэли вот скудный круг интересов этих молодчиков. Вместо того, чтобы верой и правдой служить государю и отечеству, они предавались бесконечному пьянству и разврату, позоря почетное звание русских офицеров. Да и бог сними, пусть бы пили, устраивали дебоши, дрались на дуэлях. Ему, Петру Гавриловичу, на это по большому счету глубоко наплевать. И было бы так всегда, если бы сегодня утром, при разговоре с дочерью, он вдруг не заметил опасного блеска ее возбужденных глаз. Она с таким воодушевлением рассказывала об этом повесе, что заставила Петра Гавриловича не на шутку встревожиться. Не хватало еще, чтобы его дочь влюбилась в этого Ланского. И немудрено, учитывая тот факт, что в здешних местах на сто верст вокруг нет ни одного молодого мужчины. Конечно, здесь имеются достойные мужи, способные составить приличную партию Марии. Вон хоть Василий Иванович, например. Вдовец, но вполне состоятельный и благочестивый христианин, способный содержать молодую жену в любви и достатке. Но Мария так молода. Она не знает жизни и такому бездельнику, как Ланской, не составит труда вскружить голову его девочке.

Петр Гаврилович снова громко икнул потянулся к графинчику с водкой, налил на этот раз пол стакана, прицелился было уже опрокинуть его, но не успел. Ухо его различило чей-то настойчивый стук в дверь кабинета.

– Папенька, можно к вам,– послышался голос Марии по ту сторону двери.

Петр Гаврилович поморщился. Как некстати. Но, может быть, это и к лучшему, пусть войдет и он с ней поговорит по душам.

Петр Гаврилович крикнул, чтобы Мария входила.

Мария вошла в кабинет и резко остановилась. Она не ожидала увидеть отца, пьющего в одиночку.

Петр Гаврилович заметил, как недовольно Мария сдвинула тонкие бровки на переносице.

– Зачем пожаловала, – рявкнул он на дочь.– Ты же знаешь, когда я в кабинете, никому непозволительно переступать порог этого святилища.

– И все же я осмелилась, надеясь на ваше расположение ко мне.

Петр Гаврилович смягчился. Ему нравилось смелость Марии.

Характером вся в меня, – часто думал он, глядя на дочь. Только бы к ее смелости и твердости немного уступчивости не помешало бы. Но, ничего, жизнь это поправит. Вот выйдет замуж за достойного человека и все встанет на свои места.

– Папенька, я пришла с вами говорить о Лизе.– Мария подошла к креслу и села напротив отца.

– Так говори.

– Мне кажется, что она заслуживает лучшей доли, чем вы ей уготовили, – Мария твердо посмотрела отцу в глаза.

-Что! Ты это о чем? – не понял Петр Гаврилович.

-О Ваньке- конюхе. Не пара он Лизе.

Петр Гаврилович оторопел от неожиданности. Вот те на! Она смеет ему давать советы. Он хотел было крикнуть на нее, осадить, но от ее наглости у него неожиданно перехватило горло. Вместо крика из его рта вырвалось лишь невнятное мычание.

Петр Гаврилович схватил стакан с водкой, который все еще продолжал стоять на столе, опрокинул его, наспех запил капустным рассолом и со всей силы саданул кулаком об стол.

– Ты что это надумала! Отцу указывать?!

– Он старый, папенька.

– Не позволю, – зарычал Петр Гаврилович, страшно вращая глазами, – слышишь, не позволю вмешиваться в мое родительское благословение. За кого хочу за того и отдам Лизку.

– Но, он же пьет…

– Молчать! – Петр Гаврилович вскочил на ноги, но сильно покачнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул обратно в кресло.

– Вы пьяны, папенька. А у нас сегодня вечером гости, вы разве забыли. Сын вашего покойного друга Николая Ильича.– Мария встала, понимая, что разговор на этот раз не вышел, поскольку отец пьян. И лучше бы ему протрезветь до вечера.

Петр Гаврилович тем временем, то ли от падения, то ли от изрядной доли алкоголя, вдруг обмяк и потерял всякий интерес к происходящему.

– Агафья! – позвала Мария.

Агафья появилась и, остановилась в дверях, ожидая распоряжений.

-Позови кого-нибудь и отведи отца в спальню, пусть проспится до вечера, -распорядилась Мария. – И здесь, чтобы все чисто было.

Отдав распоряжения, Мария вышла из кабинета.

– Слушаюсь, Мария Петровна, – процедила Агафья, провожая удаляющуюся Марию недобрым взглядом.

Так получилось, что Мария несколько дней почти не покупала продуктов, и их запас в холодильнике изрядно иссяк. Поэтому ей пришлось зайти в магазин и потратить немало времени, чтобы купить все необходимое. Нагруженная тяжелыми пакетами она возвращалась домой. Около подъезда на скамейке сидел пожилой мужчина. Мария бросила на него беглый взгляд, его лицо показалось ей знакомым.

При виде ее мужчина поспешно встал.

– Мария Юрьевна, добрый день, – поздоровался он.

Мария остановилась, чувствуя неловкость, что никак не могла припомнить ни имени этого человека, нигде она его видела. А ведь это произошло совсем недавно. Буквально на днях.

– Добрый день, – ответила она, сознательно не называя имени своего собеседника.

Но тот понял, что она забыла, кто он.

– Я Иванов, Петр Иванович, – напомнил он. – Я из Сабуровки.

Память Марии отреагировала моментально, она вспомнила этого человека. Удивительно другое, как она могла его забыть.

– Рада вас видеть, Петр Иванович, – сказала Мария. – Вы ко мне?

На лице мужчины отразилась нерешительность, но быстро исчезла.

– К вам, Мария Юрьевна, по важному делу.

– В таком случае пойдемте ко мне домой, – пригласила она.

Они сидели за столом, пили чай. Точнее, пила Мария, а Иванов даже не смотрел на чашку.

– Говорите, Петр Иванович, что у вас происходит в Сабуровке, – попросила Мария.

– Вы правы, происходит, – сказал Иванов. – Если одним словом сказать: беда.

– В чем беда?

– Не будет скоро нашей Сабуровки. Совсем скоро.

– Петр Иванович, если не расскажите мне все конкретно, то ничем не смогу помочь.

– За тем и приехал. Эти люди сменили тактику.

– Что за люди?

– Ну, те, кто хотят построить на месте Сабуровки свои дома. Раньше, как они действовали, собирали всех и предлагали подписывать договора. А теперь разговаривают с каждым по отдельности, соблазняют.

– И соблазняются? – Спросила Мария.

– А то! Как не соблазнится, они же умеют уговаривать. Изучили каждого из нас и воздействуют индивидуально. И некоторые уже дали предварительное согласие подписать договор. Я их не виню, как тут устоять, когда тебе глядят прямо в душу. Нельзя ждать ни минуты, если несколько человек согласятся, остальные последуют за ними. Я односельчан знаю.

– Что же делать, Петр Иванович?

– Только вы можете их остановить, больше некому.

– Но как?

– Скажите им, что вы обязательно поможете всем, если никто не подпишет договор.

– Думаете меня, послушают?

Иванов кивнул головой.

– Послушают.

– Хорошо, что же делать в таком случае?

– Надо срочно ехать в Сабуровку и уговаривать людей.

– Я готова ехать, Петр Иванович

Мария приехала в Сабуровку на следующее утро. Ее встречал Иванов. Больше никого вокруг не было. Иванов понял ее удивление.

– Не беспокойтесь, Мария Юрьевна, соберутся все, – заверил он. – Пойдемте на полянку, там у нас место сбора.

Пока они шли через деревню, по-прежнему никого не было видно. Они вошли в небольшой лесок и остановились на поляне. Здесь тоже не было никого.

– Придут все, – произнес Иванов. – Я своих односельчан знаю. Вот только учтите…– Он нерешительно замолчал.

– Что я должна учесть, Петр Иванович? – Спросила Мария. – Пожалуйста, говорите все, как есть.

– Хорошо, – согласился староста. – Не верят вам сельчане.

– Почему?

– Не понимают ваших мотивов. Многие думают, что у вас есть в этом деле свой интерес.

– Ив чем мой интерес?

Иванов нерешительно пожал плечами.

– Люди думают, что это вы хотите прибрать их землю.

Несколько секунд Мария напряженно молчала.

– Вы тоже так думаете?

Неожиданно для Марии Иванов как-то странно крякнул.

– Кто ж вас знает. Сами посудите, вы человек тут чужой, а хотите нам помогать. Согласитесь, возникает вопрос: зачем?

– То, что здесь происходит, это не справедливо! – Горячо сказала Мария. И получила в ответ недоверчивый взгляд. А Иванов ведь прав, подумала она, со стороны мое поведение действительно вызывает недоверие. – Я не знаю, как вам доказать, что у меня нет никакого корыстного интереса.

– Дай-то бог, – неопределенно протянул Иванов.

Народ собрался минут через пятнадцать. И сразу же Мария почувствовала негативную атмосферу, люди смотрели на нее недоверчиво, а то и просто враждебно. Иванов был прав, ей никто тут не верил. Она вдруг ясно поняла, что в ближайшие несколько минут все и решится – сумеет ли она завоевать доверие жителей Сабуровки или ей придется навсегда отсюда уехать.

Мария сделала шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть лица людей.

– Здравствуйте, жители Сабуровки! – Сказала она. – Я буду с вами говорить без всяких предисловий. И только о том, что волнует вас и меня. Я понимаю, что вы мне не доверяете. И, между прочим, правильно поступаете. Приехала какая-то столичная штучка и обещает вам помочь отстоять ваши земли. Зачем, почему? Да такого просто не может быть. Я правильно излагаю ваши мысли?

– Именно так и есть, правильно, не верим вам, – послышалось сразу несколько голосов.

Мария, словно соглашаясь с этими высказываниями, кивнула головой.

– Если бы я была среди вас, то сказала бы тоже самое. Поэтому я постараюсь объяснить свои мотивы. А вы уж решайте, насколько они вам покажутся убедительными. Договорились?

В ответ снова раздалось несколько голосов, но на этот раз Мария не разобрала, согласны ли жители на эти условия. Она посмотрела растерянно на Иванова, тот кивнул головой.

– Наверное, мои слова вам покажутся странными и неубедительными. И я не знаю, как убедить, что это правда. Но я все же попробую. Моя фамилия Сабурова, я из рода тех самых Сабуровых, которые жили в том доме на вершине холма, – кивнула она в сторону дома. – Я об этом узнала совсем недавно, когда умирала моя мама. Она тут и похоронена за оградой церкви. Я совсем не претендую ни на какие здешние земли, да и прав на это у меня нет, но я очень хочу сохранить вашу деревню. Потому что в каком-то смысле считаю ее тоже своей. И не желаю, чтобы какие-то чужие люди отобрали вашу землю, снесли ваши дома, построили тут коттеджи, а вас переселили в какие-то тесные квартирки. Я считаю, что можно спасти Сабуровку от захвата, тем более закон на вашей стороне. Только надо суметь его применить. Я понимаю, что у вас для этого нет ни опыта, ни средств. Да я уверенна, что вы не знаете, к кому обратиться. Ведь так?

– Ну, так, что дальше? – Крикнула одна из жительниц.

– А я могу найти адвоката, который будет защищать ваши законные права.

– Так он же денег больших стоит, – раздался громкий голос.

– Разумеется. Я согласна пока оплатить услуги адвоката. А дальше посмотрим, как дело пойдет. От вас денег не потребуется. Я изложила все свои аргументы, а вы решайте, согласитесь со мной сотрудничать или нет. Я пойму любое ваше решение.

Мария снова посмотрела на Иванова, тот снова кивнул ей головой. Но что означал на этот раз этот жест, она не поняла.

Алдаев вошел в кабинет к Пумпянскому и остановился у двери. Вице-губернатор говорил по телефону и даже не смотрел на своего помощника, словно его тут и не существовало. Разговор затягивался, с деловых тем он перешел на личные, и молодой человек знал, что такое общение может продолжаться долго. Хорошо, что он разговаривает сейчас не с Валерией, с ней беседа способна затянуться и на целый час. Подобные прецеденты уже случались, а Алдаеву приходилось пребывать в таком положении, как сейчас, все это время.

Разговор завершился, Пумпянский положил трубку на телефон и посмотрел на своего помощника.

– Чего стоишь, Дима? Проходи, садись. Чем порадуешь?

Алдаев подошел к столу вице-губернатора и сел на стул.

– Мы договора все подготовили, поименно на каждого. Пришлось потратить на это несколько дней.

– Это работа наших юристов, за нее они получают деньги. Меня интересует, когда будут подписаны договора? Больше тянуть ни дня не позволю. Ты понял?

– Разумеется, я тоже так считаю, Олег Борисович…

Пумпянский внимательно посмотрел на своего помощника.

– И в чем дело? Если считаешь, езжай с представителями компании и подписывайте. Мы и так это дело затянули.

– Мы хотели начать подписание договоров еще вчера.

– Так почему не подписали?

Алдаев отвел глаза в сторону. Он знал, насколько его шеф может быть несдержанным, и опасался возникновения бури.

– Неожиданно появилось препятствие, – неохотно сообщил он.

– Какое еще, черт возьми, может быть, препятствие. Обо всем же договорились.

– Я тоже так полагал, но в дело вмешалось одно лицо…

– Слушай, Дима, я тебя взял на работу не для того, чтобы ты мямлил. Говори ясно, что там у вас случилось? Ты меня знаешь, я терпеть не могу, когда меня водят за нос.

– Знаю, Олег Борисович. В деревне появилась некая особа, ее зовут Мария Юрьевна Сабурова.

– Это еще что за фрукт? Откуда она взялась?

– Пока мы знаем о ней совсем мало. Известно только, что она приехала недавно из Москвы. У нее в Задольске жила мама, она умерла.

– Что же ей понадобилось в Сабуровке?

– Пока неизвестно. Мы буквально вчера вечером о ней узнали. Она агитирует не подписывать договора и обещает защиту жителей.

Пумпянский в задумчивости нахмурил лоб.

– Ничего не понимаю, этой москвичке, что за дело до какой-то засранной Сабуровки. Подожди, как ты сказал ее фамилия?

– Мария Сабурова.

– Сабуровка и Сабурова – это что совпадение?

– Пока неизвестно.

– Так разузнайте, черт возьми! – заорал Пумпянский. – Это не может быть простым совпадением. А если ее подослали конкуренты?

– Но у нас не было до сих пор конкурентов.

– До сих пор не было, а сейчас, возможно, появились. Даю тебе один день. Где и как хочешь, но всей информацией об этой Сабуровой завтра я должен владеть. Займись только этим, про все другие дела временно забудь. Ты меня понял?

– Я все сделаю, Олег Борисович.

– А куда ты денешься, если хочешь работать у меня. Давай, не теряй времени, прямо из моего кабинета на коня.

Помощник вышел, точнее, выбежал, Пумпянский некоторое время пребывал в неподвижности. Почему-то появление этой Сабуровой ему не понравилось. Что-то тут явно не так, есть какой-то подвох. Женщина с такой фамилией не могла возникнуть случайно, в такое совпадение может поверить только полный дурак. Ладно, завтра его помощник принесет все нужные сведения. И тогда уже можно решать, как следует вести себя. В любом случае даже задержка на день с подписанием договоров – плохой знак, его партнерам это не понравится.

10.

Мария позвонила Херсонцеву.

– Алексей, здравствуй, это я.

– Мария, очень рад, что ты позвонила. Не поверишь, все время думаю о тебе. И жду с большим нетерпением.

– Я тоже хотела бы вернуться…

–Так в чем же дело. Покупай билеты и завтра встречаю тебя на вокзале. Я даже знаю, когда поезд.

– Пока не надо идти на вокзал. Мне придется тут еще задержаться.

– Мария, ты же знаешь, как тебя тут ждут…

– Придется подождать. Алексей, звоню не просто так, а по важному делу. Нужна твоя помощь.

– Ты же знаешь, все, что могу для тебя, сделаю.

– Поэтому и звоню. Мне срочно нужен адвокат.

– Что-то случилось? Рассказывай, я должен знать.

– Успокойся, со мной все в порядке. Мне нужен адвокат по земельным вопросам. Причем, хороший.

– Ничего не пойму. Насколько я помню, у тебя там нет земли.

– Зато есть у других. Долго рассказывать, как-нибудь потом. А сейчас очень прошу, найди хорошего юриста. Я готова достойно оплачивать его работу. Тебе в Москве это гораздо легче. А тут у меня дома даже Интернет плохо работает.

– И когда тебе нужен этот юрист?

– Срочно, Алешенька. Хотелось бы иметь его завтра. Ну, в крайней случае, чтобы послезавтра он был бы уже здесь. Очень все срочно. Так, сделаешь?

– Хорошо, Машенька, постараюсь. Хотя твоя затея мне ужасно не нравится, постараюсь найти адвоката. Займусь прямо сейчас. Как найду, сообщу тебе тут же.

– Спасибо. Я знала, что на тебя можно положиться. Целую.

– Целую.

Глава 5.

Алдаев постучал в дверь, получил разрешение войти и оказался в кабинете Пумпянского. Было жарко, вице-губернатор, развалившись сидел на стуле, его лицо обдувал вентилятор.

– Вовремя явился, я как раз о тебе думал. Наши партнеры не довольны необоснованной, по их мнению, задержкой. Я разделяю их недовольство. Докладывай, что нарыл?

– Я только что приехал из Задольска, – сообщил Алдаев.

– Довольно паршивый городок в нашей губернии, – проговорил Пумпянский. – Не люблю там бывать.

– Согласен, городок паршивенький, но именно в нем живет наша героиня.

Пумпянский пристально посмотрел на своего помощника.

– И многое ты узнал об этой героине?

– Все, что мог, Олег Борисович. Мне повезло. В местной администрации заведует строительным отделом некий Веселков. Вы должны его помнить.

– Помню, ничтожный тип. И что?

– Его жена школьная подруга той самой Марии Сабуровой.

– Это интересно, ты молодец, что нашел этого человека. Что он тебе рассказал?

– Эта Мария Сабурова писательница. Написала роман, который получил премию: «За лучший дебют».

– Это тебе Веселков сообщил?

– Это я прочитал в Интернете. Там довольно много о ней информации. Людям ее роман нравится.

– Ты говори то, что к нам имеет отношение.

– У нее здесь умерла мать, она приехала ее хоронить. Веселков полагал, что Сабурова быстро уедет, а она вроде и не собирается. Намерена тут остаться на какое-то время.

– И что ее заставляет оставаться в этом захолустье?

–Пока не совсем ясно. Но она заинтересовалась историей усадьбы Сабуровых и самой Сабуровкой. Судя по всему, ее предки владели этим имением.

– Вот некстати она появилась. Что еще?

– Она несколько раз была в Сабуровке, а к ней приезжал Петр Иванов, староста деревни. Один из самых главных противников продажи земли.

– Помню, общался с ним. Несговорчивый тип. И что у них за дела?

Алдаев развел руками.

– Пока точно разузнать не удалось. Они не афишируют свои отношения.

– Так разузнай! Это очень важно. Это все?

– Почти.

– Так говори, не тяни кота за хвост. Знаешь же, как я этого не люблю.

– Есть информация, что у нее возникло знакомство с Шаховым.

– С Шаховым? – Изумился вице-губернатор. – Ему-то это зачем?

– Не могу точно сказать, но есть одно обстоятельство, Шахов родился в Сабуровке.

– Вот как? – Удивился Пумпянский. – Не знал. – Он задумался. – Как-то все это не вяжется с Шаховым, он всегда был осторожен в своих знакомствах. Надо побольше о них разузнать.

– Постараюсь, Олег Борисович.

– Уж, постарайся, – насмешливо проговорил Пумпянский. – Это все?

– Пока все.

– Что же нам делать? – задумчиво протянул Пумпянский. Его помощник не спускал с него глаз. – Как думаешь, если на нее слегка надавить, эта Мария Сабурова укатит в свою Москву?

– Не сомневаюсь в этом,– заверил Алдаев. – Она же не враг себе. Да и зачем ей наши дела, у нее в Москве своих хватает.

– Я тоже так думаю. Говоришь, Веселков муж ее подруги?

– Именно так.

– Вот ему и надо поручить, пусть придет и предложит ей уехать подобру да по здоровому. Ну, а Веселкову скажи: справится с заданием, получит неплохой куш. И даже на следующий срок можем выдвинуть его мэром Задольска. Только пока об этом никому. Ну как?

– Можно сказать, что Мария Сабурова уже сидит в поезде и катит в свою Москву.

– Дай-то бог, – кивнул Пумпянский. – Нам сейчас лучше шум не поднимать.

Шахов уже собирался покинуть свой кабинет, как зазвонил телефон. Разговор длился довольно долго, когда же он завершился, то Шахов, положив трубку на аппарат, откинулся на спинку кресла и погрузился в размышления. То, что он только что узнал, повергло его почти в шок. В какой-то момент его вдруг охватила такая злость, что он едва не бросился на улицу. Усилием воли заставил себя немного успокоиться. В таком состоянии невозможно рационально мыслить, а ему нужно понять, как следует поступать в складывающейся ситуации.

Шахов думал о том, что еще пару недель назад все было вполне благополучно, он спокойно занимался своим делом, ничуть не сомневаясь в том, что все, что им намечено, будет достигнуто. А с какого-то момента у него появилось ощущение, что все начинает катиться куда-то не туда. И главное он не представляет, как ему вести себя. Такое с ним случалось не часто, едва ли не все знакомые считали его уверенным в себе человеком. Да он и сам нисколько не сомневался в этом, шел, если не напролом, то уж уверенной поступью. И что самое важное, все или почти все получалось. За короткий срок создал один из лучших в области аграрных холдингов. Сам губернатор регулярно заглядывал в его владения, когда посещал их район. Да и в областной администрации его привечали, на всяких совещаниях ставили в пример, он обзавелся среди чиновников хорошими знакомыми. И один из них только что звонил…

Лучше бы не звонил, мысленно проворчал Шахов, тогда сейчас спокойно бы ушел с работы, отправился к Полине и приятно провел вечер. А вместо этого он уже полчаса сидит, не зная, как поступить, на что решиться. Даже стало противно от самого себя. Ладно, он сделает так, как подсказывает ему разум, овладела им вдруг решительность. Иначе потом он может горько об этом сожалеть.

Шахов взглянул на часы, они показывали почти восемь. Надо спешить, не то эта взбалмошная особа ляжет спать. И тогда придется все перенести на завтра. А мало ли чего может случиться за это время?

Шахов мчался по вечерней дороге и с каждым новым километров ощущал, как нарастает в нем тревога. Она была безотчетной; если бы его спросили, почему она возникает, он бы вряд ли дал разумное объяснение. Он чувствовал, как события постепенно выходят из-под его контроля и переходят под контроль другого человека. И это ему просто ужасно не нравилось, он никак не согласен на такой расклад. Он привык полагаться на самого себя, вести других за собой, а не так, чтобы кто-то бы вел его за ним. На это он никогда не соглашался и теперь не видит никаких причин даже в самой ничтожной доли подчиняться чужой воле.

Пока Шахов размышлял на эти и смежные темы, он подъехал к уже знакомому дому, припарковал машину и вышел из нее. Он посмотрел на окна, в них горел слабый свет. Судя по всему, была зажжена настольная лампа. Скорей всего она чем-то занимается, подумал он. Придется помешать.

– Это вы? – изумилась Мария.

– Понимаю, не ждали, – проговорил Шахов. – Извините, но возникли некоторые обстоятельства. Нам срочно нужно поговорить.

– Если срочно, то проходите.

Шахов ясно видел, как неохотно Мария пустила его в свою квартиру. Они прошли в комнату. Он не ошибся, на письменном столе действительно горела настольная лампа. Рядом лежала тетрадь, он узнал свою находку в доме Сабуровых.

– Садитесь, – пригласила Мария. – Сделать вам чай, кофе? А хотите, накормлю ужином, вы же голодны, я по глазам вижу.

– Не утруждайтесь. Не знаю, что вы видите по моим глазам, но я точно не голоден. – Это было не совсем так или совсем даже не так, Шахов хотел есть и собирался поужинать у Полины. И может быть, он еще успеет к ее столу.

– Нет, так нет, – без всякого сожаления согласилась Мария. – Тогда о чем хотите поговорить.

– Предлагаю говорить без всякого предисловия, – предложил Шахов. – Так мы сэкономим много времени.

– Я тоже хотела его потратить на более полезные вещи.

– Вот и прекрасно, что договорились. Так вот, Мария Юрьевна, буквально час назад я имел разговор с одним своим знакомым. Он работает в областной администрации, занимает в ней не самую высокую, но достаточно большую должность, что позволяет ему находиться в курсе многих событий. В свое время я ему оказал некоторые услуги, в благодарность он периодически снабжает меня информацией, которая может быть мне полезна.

– Вам не кажется, Александр Николаевич, что ваше предисловие несколько затянуто. Это я вам говорю, как писательница.

– А я это вам говорю, чтобы вы поняли важность и достоверность информации. Тем более она касается вас.

– Меня?

– Ну не Юлия же Цезаря! – неожиданно даже для себя вспылил Шахов. – Вы из тех женщин, которые способны вывести из равновесия любого.

– Надеюсь, это комплимент? Иначе…

– Что иначе? Выставите меня вон?

– Как вариант, – сказала Мария.

А не уйти ли все же ему, подумал Шахов. С этой женщиной невозможно вести нормальную беседу. Он посмотрел на нее и встретился с ее выжидающим взглядом.

– Я хочу сказать, что вами заинтересовались в областной администрации. Конкретно, вице-губернатор Пумпянский и он хочет, чтобы вы уехали отсюда.

– Я слышала эту фамилию.

– Слышали! – вдруг взорвался Шахов.– А вы имеете представление, что это за человек. Я знаю людей, которые сталкивались с ним. И, как сказал поэт: одних уж нет, а те далече. Его в области называют бульдозером, он сносит всех, кто встает у него на пути. Это страшный тип, лично я держался всегда от него подальше.

– Это ваше дело, – пожала плечами Мария.

– Да вы понимаете, чем вам грозит столкновение с ним?

– И чем же?

– Да всем чем угодно, он из тех, кто не останавливается ни перед чем. Вы даже не представляете, скольких людей он подмял под себя. Некоторые из них пытались сопротивляться, но что-то не припомню, чтобы кому-то сопутствовал удача. Зачем вам все это надо?

– Александр Николаевич, а ведь я рассчитывала на вас.

– Я вам давал повод?

– Нет, – признала Мария, повода не давали. – Она задумалась. – Я каждую ночь читаю тетради, которые вы мне принесли. Еще далеко не все мне ясно. Но там речь идет о девушке, точнее о женщине, которая не боялась вступать в бой с сильными мира сего. Я вам скажу, возможно, странную вещь. Если бы все это вы мне сказали до того, как я стала читать этот дневник, то не исключено, что я вас послушалась. И уехала отсюда. Но теперь уже не могу.

– Лучше бы я вам ничего не приносил, – пробормотал Шахов. – Не напрасно я сильно сомневался, следует ли это делать.

– Вы и не представляете, как я вам признательна за это.

– И не горю желанием узнать. Ну, как вы не поймете, это все крайне опасно. Пумпянский беспощадный и жестокий человек. То, что вы девушка, то, что писательница, его не остановит. Он вас раздавит и даже не поморщится.

– Но почему тогда такой человек у власти.

– А потому что он и есть власть. Мне неизвестны его отношения с губернатором, но точно знаю, что он управляет им. И губернатор, если бы даже захотел, не сможет его сковырнуть. Теперь вы знаете вест расклад. Если назвать все одним словом – это мафия. Надеюсь, оно окажет на вас должное воздействие.

– Вы правы, это страшное слово. Но я уже не могу отступиться. Спасибо за ваше предупреждение. Я ценю ваш поступок.

– Но продолжать свою защиту Сабуровки вы продолжите?

– Продолжу, Александр Николаевич.

Несколько секунд Шахов пребывал в неподвижности. Затем встал, и, не прощаясь, пошел к выходу из квартиры.

Сабуровка. 1762 г.

Мария стояла у окна и до рези в глазах всматривалась в дорогу. Сердце рывками билось в груди. Она еще никогда так не боялась, что так может случится и их гость не придет. Хотя пару часов назад, посланный к соседу дворовой мальчик вернулся от него и сообщил, что тот непременно будет. Но то было два часа назад, а за это время мало ли что могло произойти. Мария даже не представляет, что станет делать, если Ланской так и не появится. Поедет к нему и узнает, что произошло? От этой мысли ей даже стало чуть нехорошо, такого по смелости поступка она в жизни еще не совершала. Уж батюшка точно ее не простит, запрет в чулане на целую неделю, как крепостную девку. Многие провинившиеся там перебывали. Потом рассказывали, как жутко им было. Помимо того, что целый день темно, мыши и крысы там бегают туда сюда, норовят залезть под одежду, укусить за лодыжку. От этих мыслей по телу девушки пробежала дрожь. Но в ту же секунду все переменилось, она увидела стремительно несущегося вперед всадника. И хотя в сумерках разглядеть его было сложно, Мария нисколько не сомневалась, что это их гость.

– Едет, едет! – крикнула она. – Давайте встречать.

Ланской соскочил с лошади, кинул поводья конюху, который повел животное в конюшню. Мария стояла на крыльце и смотрела, как шел навстречу гостю отец. Ради встречи он облачился в парадный костюм, что в последнее время делал крайне редко. Да и ради кого и чего так одеваться. После смерти Николая Ильича, к ним не очень часто кто-то заезжает.

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Рад вас видеть. Мы с вашим отцом были приятелями, – произнес Петр Гаврилович. – Надеюсь, и вы подружитесь с нашим семейством.

– Буду только рад этому. Тем более ваша дочь уже так мне помогла. Без нее я бы не нашел родительского гнезда.

Сабуров нахмурился.

– Мария не должна была так поступать. Молодая девушка обязана вести себя скромно, – пробормотал он. – Пойдемте в дом, Александр Николаевич.

На крыльце Ланской остановился.

– Я так рад видеть свою спасительницу. Merci beaucoup, je suis content de faire conaissance avec vous.

– Moi, aussi content de faire conaissance avec vous, – быстро отозвалась по-французски Мария.

– Вы говорите по-французски? – изумился Ланской.

– Да, благодаря Жану, – показала она на средних лет мужчину. – Он меня всему обучил.

Жан учтиво склонился в поклоне.

– Он превосходно справился со своими обязанностями! – воскликнул Ланской.

Внезапно его взгляд натолкнулся на недовольное лицо Сабурова. Он замолчал, зато по его лицу поползла змейка иронической улыбки.

Стол был уже накрыт. Петр Гаврилович был известен своим хлебосольством, а также своими наливками, которые он после смерти жены пристрастился делать самостоятельно. Сначала это занятие отвлекало его от грустных мыслей, затем превратилось едва ли не в главное, прославившее его во всем уезде и даже за пределами его. До сих пор не забылась история с губернатором, который сделал специальный крюк, дабы побывать в Сабуровке и отведать знаменитые напитки Петра Гавриловича. При этом он так напился, что не смог продолжить путь. Для него пришлось срочно освобождать комнату, а утром снова потчевать. Но на этот раз он все же уехал, захватив с собой несколько бутылей.

Все расселись за стол. Место Марии было напротив Ланского. Они сразу же обменялись понимающими взглядами. Девушку обдало жаром. Хотя она давно обедала, но еда ее почти не интересовала, в отличии от их гостя, который с жадностью набросился на угощение. Он был явно голоден. Мария вдруг почувствовала удовольствие от того, что он с таким аппетитом ест.

– Как вы нашли ваше имение? – поинтересовался Петр Гаврилович.

Ланской оторвался от еды.

– Сплошное запустение. Дом почти разрушен, пол под ногами проваливается. У крестьян сплошные недоимки. Отец довел все до крайности разорения.

– Да, Николай Ильич тяготился проживанием в деревне. Мечтал о Петербурге, где провел молодость. Он гордился тем, что вы служите в гвардейском полку. Мы много говорили об этом. Вернее, говорил в основном ваш батюшка.

– Да, я знаю, он всегда хотел, чтобы я сделал карьеру. Жаль, что я так и не увидел его живым. – На лицо Ланского наползла тень.

– Так получилось. Далеко мы живем от столицы.

– Что есть, то есть, – согласился Ланской. – Очень уж тут у вас все запущено. – Его взгляд метнулся к Марии. – Хотя ваша дочь, Петр Гаврилович, совсем не похожа на здешних барышень, какими я их представлял. Ей надо в Петербург, ко двору.

– Ей и тут хорошо, – резко произнес Сабуров. – У нас есть все, что ей нужно.

– Ну что тут хорошего, – возразил Ланской.

– Нам лучше знать, и Мария всем довольна. Правда, Мария? Ответь нам.

Мария несколько мгновений молчала, ей было не просто собраться с мыслями. Она понимала, что если скажет то, что думает, это рассердит отца. Но если ответит то, что хочет отец, это разочарует их гостя, который напряженно ждет ее ответа.

– Да, конечно, мне тут очень нравится. Но и Петербург посмотреть хоть одним глазком хотя бы раз в жизни тоже хочется.

Петр Гаврилович недовольно посмотрел на дочь.

– Вот выйдешь замуж, пусть муж и решает, надо тебе смотреть Петербург или так проживешь? Вот я с молодости не был в вашем Петербурге и ничуть о том не жалею.

– Напрасно, вы не были, Петр Гаврилович, – вмешался в диалог отца и дочери Ланской, – там очень красиво. Вам бы понравилось. А уж Марии – непременно. Я бы показал вам такие места…

– Не за чем, – резко оборвал его Сабуров. – Вы лучше ешьте и пейте. Давайте помянем Николая Ильича. Мы хоть и спорили частенько с ним, но человек он был замечательный. И чадо свое любил.

Мужчины, стоя, выпили. Впрочем, призывать гвардейца есть и особенно пить было не нужно, он с большим удовольствием поглощал домашние наливки Петра Гавриловича. Он уже явно распробовал их вкус и теперь, не дожидаясь приглашения, подливал в свою рюмку из графинчика.

– Да, мой батюшка был человек замечательный. Он мне писал, что хочет освободить крестьян, так как человек не должен владеть другими людьми.

Лицо Петра Гавриловича вдруг побагровело.

– Он говорил мне однажды об этом. Мы тогда поссорились на целый год. Надеюсь, вы не придерживаетесь таких нелепых воззрений?

Ланской посмотрел на хозяина дома немного уже осоловевшими глазами.

– Я думаю… – Он замолчал, видимо что-то соображая. Его взгляд остановился на девушке, она едва заметно качнула головой. – Я думаю, какое-то послабление необходимо.

– Эта официальная точка зрения? – В голосе Сабурова прозвучала тревога.

– Такие разговоры ходят. После «Манифеста о вольности дворянства» императора Петра Федоровича стали ходить такие разговоры о возможных послаблениях.

– Это было бы большой ошибкой.

– Не все так считают, – упрямо возразил Ланской. С каждой новой рюмкой наливки он становился все более непримиримым в своих воззрениях.

– А вы каких взглядов придерживаетесь, молодой человек?

– Я за свободу, – пробормотал Ланской.

– Уж не желаете ли вы освободить собственных крестьян? Слава Богу, что это невозможно.

– Я сокращу для них барщину.

– Что?! Да вы понимаете, что это может привести к бунту? Все крестьяне захотят то же самое.

– Так и вы сократите. – Язык Ланского уже ворочался не без некоторых усилий.

– Вы очень опасный человек. Таким у нас тут не место. Я буду жаловаться губернатору.

– Да хоть самому Его императорскому величеству, – внезапно захохотал Ланской.

Сабуров резко встал.

– В своем доме я не потерплю подобной непочтительности к нашему государю императору. Хотя вы сын моего друга, но принимать у себя я вас не желаю. Поэтому прошу покинуть мой дом.

Ланской не без изумления прослушал тираду хозяина и тоже встал.

– Как пожелаете, – без всякого сожаления в голосе произнес он.

Не очень твердой походкой Ланской направился к выходу. Мария вскочила, бросилась было за ним, но Петр Гаврилович схватил ее за руку.

– Иди в свою комнату! – приказал он.

Уже из окна своей комнаты, девушка наблюдала, как садился Ланской на лошадь, которая унесла его в сгустившуюся плотную темень.

Сабуровка. 1762 г.

Мария смотрела в темноту окна и очень сожалела, что так быстро пролетел этот вечер. Для нее визит соседа в их дом явился огромным событием. Жизнь Марии до сегодняшнего дня текла спокойно и размеренно. Каждый час этого дня вплоть до минуты был выверен и заранее определен. Для страстной от природы натуры Марии такая жизнь была невероятно тягостной и скушной. Один день, как брат близнец, похож на другой. Чтобы хоть, как-то разнообразить свою жизнь, ей оставалось одно: книги, да прогулки верхом. Подруг у нее не было. Единственной девушкой, с кем она могла бы обсудить свои девичьи секреты, была ее сводная сестра Лиза. Хотя этих секретов-то, у Марии как раз и не было. Откуда им взяться, когда вокруг ни одного интересного мужчины не видать. Да и сама Лиза с Марией вела себя предельно сдержанно и немного отстраненно, подчеркивая разницу в их происхождении.

Единственный человек, с которым Мария могла поговорить по душам о волнующих ее вещах это ее учитель-француз. Во всей их семье он был самым образованным и начитанным человеком. Жан являлся страстным поклонником Вольтера и своей ученице прививал взгляды этого великого просветителя своего времени. Мария впитывала эти идеи, как губка воду. Ей глубоко импонировали взгляды и философские убеждения великого француза. Она зачитывалась философскими статьями Вольтера. Его талант поэта, драматурга и философа завораживал Марию, заставлял не спать ночами, проводя время над чтением очередного философского романа. Там на страницах этих романов, кипела, как представлялось Марии, настоящая жизнь. А ее собственная жизнь, так мало походившая на сцены из этих романов, казалась Марии не жизнью, а лишь жалким подобием ее. Но она не отчаивалась, а со свойственным ее молодости оптимизмом верила, настанет день и произойдет что-то, что кардинально развернет ее жизнь на 180 градусов. Что это будет за событие, она не знала, но была уверена, что сразу узнает его, как только оно произойдет.

И вот, кажется, сегодня это произошло. Приезд молодого Ланского взбудоражил Марию. И больше всего на нее произвело впечатление не его принадлежность к мужскому полу, что было бы более естественно для такой молодой девушки, как она. Нет, Марию больше всего будоражила принадлежность этого гусара к другому миру. Миру, в корне отличном от ее собственного затхлого мирка, миру, полного самых разных возможностей и соблазнов. Мария никогда не знала, как, каким образом, она сможет получить доступ в этот мир, но всегда грезила о такой возможности и верила, что однажды это случится с ней. И вот представитель мира ее грез сегодня запросто обедал с ними за столом. А идеи, которые он декларировал за ужином, были вполне в духе ее обожаемого Вольтера. Неужели Господь услышал ее молитвы и направил к ней этого гусара.

Чем больше Мария думала на эту тему, тем сильнее приходила к мысли, что появление Ланского в их доме это не много ни мало, чем промысел господень. А раз так, то грех отталкивать эту божественную длань, направленную в помощь страстной и мятущейся ее душе. Но папенька… Он запретил Ланскому бывать в их доме. При мысли об этом Марию обдало жаром.

-Этого нельзя допустить, – мелькнуло в голове Марии, – надо переубедить папеньку и заставить изменить его решение.

Желание достичь отцовского разрешения на визиты Ланского всецело охватило Марию. Оно было острым, как клинок, вонзившимся острием в тело и ей необходимо было вырвать его, как можно скорее. Мария выбежала из своей комнаты и стремительно спустилась вниз, на первый этаж, где надеялась найти отца.

Петр Гаврилович сидел в гостиной. Его грузная фигура бесформенной глыбой возвышалась над столом. Тарелки после гостя на столе были уже убраны. Агафья убирала и уносила на кухню последние остатки еды, оставив перед Петром Гавриловичем только графинчик с наливкой, к которой он периодически прикладывался.

Завидев папеньку, Мария приблизилась к столу и присела на край стула напротив отца.

– Почему не ложишься, вперил в нее недовольный взгляд Петр Гаврилович, – время позднее, девицам уже спать пора.

– Ах, папенька, оставьте, я не младенец, а вполне взрослая девушка и пришла к вам просить об одолжении.

– Если ты опять о Лизке, то считай разговор оконченным. Этот вопрос решен окончательно.– Петр Гаврилович громко чихнул несколько раз. На глазах его выступили слезы. Он извлек из кармана огромный носовой платок и смачно высморкался в него несколько раз. Мария поморщилась, но продолжала терпеливо ждать, пока он прочистит свой нос. Отступать она была не намерена. Наконец, Петр Гаврилович убрал платок и обратил свой взгляд на Марию.

-Так чего тебе, – спросил он на этот раз более благосклонно.

Мария набрала в легкие побольше воздуха и озвучила свою просьбу.

– Я хотела бы просить вас о возможности бывать в нашем доме Александру Николаевичу Ланскому.

Петр Гаврилович ничего не ответил. Его рука потянулась к графину с наливкой. Он налил себе полную рюмку и, не закусывая, выпил, потом мрачно посмотрел на дочь.

– На кой он тебе сдался, – спросил Петр Гаврилович грубо.

– Он единственный из всех нас человек, который живет в Петербурге. Он знает другую жизнь.

– А тебе что до этой жизни.

– Но ведь где-то люди живут совсем другой жизнью.

-Твоя жизнь здесь, и другая тебя никак не касается, – резко оборвал дочь Петр Гаврилович.

-Вы хотите, чтобы я всю свою жизнь провела в Сабуровке?

– Именно этого я и хочу. А будешь перечить отцу, так запру тебя в чулан, там быстро в твоей голове все на место встанет и мысль о другой жизни у тебя выветрится.

– Вы, папенька, тиран.

– Что! – У Петра Гавриловича отвалилась челюсть.

– Тиран! – еще раз повторила Мария.

-Молчать!– Заорал Петр Гаврилович и саданул кулаком по cтолу так, что стоявший на нем подсвешник упал и огонь опалил скатерть. Скатерть начала потихоньку тлеть.

– Ой, батюшки светы, да что ж это делается,– запричитала подскочившая к столу Агафья. Она быстро и ловко убрала подсвечник со стола. Она молча поджала губы и зло зыркала в сторону Марии маленькими глазками. Сказать она ей ничего не могла, но исходившая от нее волна неприязни была такой силы, что находиться рядом с ней Марии сделалось невыносимо.

Мария поняла, что от папеньки сейчас проку мало, она попробует поговорить о Ланском в другой раз, видимо сейчас не время. Мария встала и удалилась в свою комнату. Ей сделалось нестерпимо горько от того, что второй раз за сегодняшний день она не смогла добиться от отца никакого взаимопонимания.

Разговор с Марией не шел у Шахова из головы. Первый раз на его пути встретилась женщина не только упертая, но еще абсолютно бесстрашная. В его картине мира такие женщины не существовали вовсе. Там жили женщины самые разнообразные – мягкие, эмоциональные, покорные, слабые, кокетливые, зависимые от мужчин. Сабурова ни в один из этих типажей явно не вписывалась. Поэтому такой экзотический экземпляр, как она, его не на шутку заинтересовал. Шахову захотелось поближе познакомиться с ней. Попробовать так сказать на ощупь.

Зная, что она последнее время зачастила в Сабуровку, он предложил ей съездить туда еще раз. С той лишь разницей, что он пообещал показать ей свою Сабуровку, такую, которую она наверняка еще не видела. С местными людьми она уже знакома, а вот с историей этого села вряд ли. Мария была заинтригована и согласилась поехать с Шаховым.

Они выехали еще засветло, но когда подъехали к Сабуровке, стало слегка темнеть.

Они въехали в поселок, вернее в то, что осталось от него. Проехали по центральной улице, где еще теплилась жизнь, и свернули на боковую дорогу.

– Наверное, мы зря поехали, так поздно, – высказала свое мнение Мария, – вон скоро звезды на небе высыпят.

– В самый раз. То, что я вам собираюсь показать, в свете дня выглядит уж очень удручающе.

– А что вы мне собираетесь показать? – Мария посмотрела в окно

– Да мы вот уже приехали. – Шахов остановил машину.– Можно выходить.

Мария открыла дверь автомобиля и вышла на воздух. Остро пахнуло лесной свежестью. Мария с наслаждением вздохнула полной грудью.

– Ах, какой воздух здесь. Вкуснотища!

– Если бы мы приехали сюда днем, вы бы это не почувствовали. А к вечеру все запахи ярче и насыщеннее.

– Так именно в этом состоял великий замысел этой поездки?

– Не совсем. Идите за мной.

– А куда тут идти?– Мария с удивлением осмотрелась вокруг. – Везде бурьян да бурелом.

– Дайте вашу руку.– Не дожидаясь, пока она выполнит его просьбу, Шахов крепко ухватил Марию за руку и потянул прямо в самую гущу высокой травы.

– Куда вы меня тащите. Я не хочу.– Мария выдернула руку из руки Шахова и остановилась.

– Не бойтесь, там вам ничто не угрожает. Разве вот только на змею наступите.– Шахов с усмешкой посмотрел на Марию.

– Да вы что издеваетесь, надо мной.– Мария развернулась и направилась к машине. – Вы боитесь змей?– Догнал ее Шахов.

– Представьте себе, боюсь.

–Вы такая бесстрашная, даже Пумпянский вам нипочем. А он пострашнее местных гадюк будет.

– Ну, знаете! – Мария возмущенно сверкнула глазами. – Зачем вы устроили этот балаган?– Везите меня обратно!

– Не сердитесь на меня. – Шахов умоляюще сложил руки на груди. – Я пошутил. Нет здесь никаких змей. Пойдемте.

– Да не пойду я никуда. У меня пропало желание.– Мария вскинула голову и отвернулась. Внутри нее закипало возмущение. Лучше бы она осталась дома и занялась переводом дневников. А так только время потеряла.

– Вы сейчас похожи на капризную девчонку, – заметил Шахов. – А знаете, вам это очень идет. Так вы похожи на настоящую женщину.

– А я что не настоящая? – Мария обескураженно посмотрела на него.

– Когда вы с металлом в голосе вещали, что вас ничто не остановит в борьбе за права местных людей, вы мне напоминали танк.

Мария нахмурилась. Она знала, что у нее характер больше мужской, чем женский. Он ей этим Америку не открыл. Но все равно ей это было неприятно слышать. Как будто тем самым он умалил ее женственность.

Вот зараза, подумала Мария. У него какое-то не мужское чутье на такие вещи.

– А вы мне напоминаете женщину, которая больше чувствует, чем мыслит.– Припечатала его Мария.

– Вот мы и обменялись любезностями. – Широко улыбнулся Шахов.– Теперь мы квиты и можем спокойно продолжить свой путь.

– Скажите, а… тут правда не водятся змеи? – Голос Марии жалобно дрогнул.

– Правда. – Шахов взял Марию руку и потянул в глубь бурьяна .

Она не сопротивлялась больше. Мария вдруг почувствовала себя маленькой несмышленой девочкой, которую большой и сильный мужчина уверенно ведет за собой. Она поймала себя на мысли, что ей нравится это ощущение. Откуда-то изнутри нее поднялось какое-то новое, никогда ранее не испытываемое желание. Вот так бы и шла по жизни в тени настоящего мужчины, на плечи которого можно повесить ответственность за все происходящее в этой жизни. Однако, уже через минуту, Мария стряхнула с себя это наваждение. Выдернув свою руку из его большой крепкой ладони, она продолжила свой путь вслед за ним. Так привычнее, подумала Мария. Когда полагаешься только на себя, тебя ничто не сможет выбить из колеи.

– Вот мы и пришли.– Шахов и Мария выщли из зарослей и остановились около деревянного полуразрушенного дома. Окна дома были заколочены. Мария огляделась и увидела рядом еще несколько домов в таком же состоянии.

– Здесь когда-то кипела жизнь и жили люди,– с сожалением в голосе, произнес Шахов.

– Я вам про то же толкую вот уже который раз.– Произнесла Мария. – Если я не вмешаюсь в происходящее, то скоро вся деревня будет в таком же состоянии.

– Не будет.– Печально произнес Шахов. – Тут построят большие и дорогущие коттеджи и этих домов больше не будет. Может, мы с вами видим их последний раз.

– Ну и что? Вам то что до этого. –Мария удивилась его неожиданной сентиментальности.

– Я в этом доме родился и жил до семи лет.

Мария с удивлением посмотрела на Шахова.

Так значит вы коренной сабуровец?

– Выходит, что так.

– Надо же! Вы коренной, а я унаследованная. Мы с вами земляки, можно сказать.

– Можно. – Согласился Шахов. – Вот собственно и все, что я вам хотел показать.– Можем возвращаться назад.

Всю дорогу обратно Мария думала о том, что эта поездка каким-то образом всколыхнула со дна ее души память своего рода, с которым она в очередной раз почувствовала прочную нерасторжимую связь. Мария была благодарна Шахову, что он лишний раз напомнил ей об этом. На нее накатило острое желание, как можно скорее оказаться дома и приступить к продолжению своего романа.

Сабуровка. 1762 г.

Петр Гаврилович лежал на кровати. Чувствовал он себя немного нехорошо. В последнее время он стал как-то сдавать, раньше мог пить сколько угодно – и ничего с ним не происходило. В крайнем случае, выпьет рассольчика – и снова свежий, как сорванный с грядки огурчик. А вот сейчас он чувствует, как внутри него медленно перемещается какая-то тяжесть, она давит на живот и грудь, сдавливает дыхание. Вот так и концы можно отдать. Ему стало страшно, он вспомнил, что Николай Ильич перед смертью часто жаловался на боли в грудной клетке. Вот теперь они возникли и у него.

Внезапно ему полегчало, и мысли о смерти исчезли сами собой. Но настроение улучшилось не намного. Правда ли, что там, в столице, кто-то серьезно думает дать послабление крестьянам? Вряд ли они совершают такой безумный поступок, но кто может знать. Дух вольнодумства проникает повсюду, даже дошел до их глухих мест. Он-то, Петр Гаврилович надеялся, что при его жизни ничего подобного не случится, и он спокойно сойдет в могилу. А вот теперь такой уверенности нет. А все из-за этого офицера. Ну и сынка взрастил его сосед, барщину желает сократить. Откуда он таких мыслей понабрался. Правильно сделал, что выгнал его. Конечно, поступил не гостеприимно, да сил больше терпеть таких речей не было. Да и Мария весь вечер глаз с него не сводила. Уж больно свободная вырастает. Вот и мать ее такая была, Даже непонятно откуда. Слово поперек не скажешь, всегда хотела, чтобы было по своему. И тоже любила уединяться с книжкой. По ее настоянию для Марии и француза взяли в дом. Он всегда чувствовал, что напрасно уступил ее просьбам. А с другой стороны, как это было не сделать, ведь она уже находилась на смертном одре. Вот он и поклялся…

Сабуров почувствовал, что его мучает сильная изжога. Он громко позвал Агафью. Дверь тот же час отворилась, и Агафья вошла в комнату с кувшином в руке. Он подумал, что ему повезло с ней, ничего ей не надо объяснять, она сама знает, что следует делать. И дом и все хозяйство прочно держит в своих руках, понятно, что под его контролем.

-Петр Гаврилович, выпейте. Сразу полегчает.

– Давай.

Он с наслаждением пил квас, Агафья делала его таким, что оторваться было просто невозможно. Он осушил весь кувшин и ощутил облегчение.

– Хорошо! – Оценил он. – Умеешь настаивать квас.

– Разве только квас? – усмехнулась женщина.

Сабуров провел рукой по ее плечу.

– Что думаешь про офицера?

– Не ко двору он нам. Подальше бы держаться от него.

Не грамотная баба, а понимает, подумал Сабуров.

– Правильно говоришь. Мария глаз с него не сводила.

– Заметила, не слепая. Уж очень она впечатлительная.

– Верно. Ты наблюдай за ней, чтобы она какие глупости не сотворила.

– Не беспокойтесь, прослежу.

Агафья частенько по просьбе хозяина наблюдала за его дочерью, а потому полученное поручение ей было не в новинку.

– Уж, сделай это, как можно лучше. Мало ли что. – Петр Гаврилович о чем-то задумался. – Замуж поскорее ее надо отдавать. К тому же и жених хороший есть. Ее мать в этом возрасте была уже на сносях, а она все по лесам и полям носится. Верно я рассудил?

– Истинно так, чего девке ждать, время пришло.

Приняв решение, Петр Гаврилович повеселел. Его руки потянулись к упругому, несмотря на возраст, женскому телу. Агафья тут же прижалась к нему. Как усладить хозяину она знала не хуже, чем рецепт кваса.

Перечитав еще раз написанное, Мария осталась довольна. Ей нравилось, как легко и быстро идет работа над новым романом. Совсем не так, как над первым, который, тем не менее, принес ей первую настоящую удачу. Тогда эту победу Мария списала просто на везение. Удачное стечение обстоятельств, но никак не на закономерность. Подсознательно она чувствовала себя самозванкой, случайно забредшей не на свою территорию и к писательской братии, имеющей самое отдаленное отношение. Видимо по этой причине она до сих пор тянула с заключением нового договора с издательством, подумала Мария. Но вот последняя ночь, принесшая ей несколько новых сцен ее романа, немного потеснила, прочно обосновавшийся в ее душе комплекс самозванки. Ей определенно нравилось все, что выходило из-под ее пера. И более того, ей не хотелось останавливаться. Хотелось и дальше двигаться в выбранном направлении и придумывать все новые и новые подробности истории девицы Марии. И для этого старинные дневники были ей в помощь.

Мария потянулась всем телом и решила, что стоит сделать небольшой перерыв, прежде, чем вновь взяться за дневники. Она прошла на кухню и сварила себе кофе. Налила в чашку, бросила туда тонкий прозрачный ломтик лимона и только приготовилась насладиться вкусом ароматного напитка, как в дверь позвонили. Мария удивилась. Гостей она не ждала, да и некому захаживать к ней. Она пошла открывать и каково же было ее изумление, когда на пороге своей квартиры она увидела мужа Ольги.

– Сергей Михайлович, какими судьбами? – Мария с трудом вспомнила его имя отчество. Думала, что это знание ей уже вряд ли понадобиться.

– Для вас просто Сергей, – Веселков раздвинул в улыбке губы и протянул ей букет пышных роз.

Изумление, отразившееся на лице Марии при виде цветов, было столь явным, что Веселков поспешил объясниться.

– Это вам от горячего поклонника вашего таланта, коим я отныне являюсь.– С пафосом произнес Веселков.

– Вы читали мою книгу? – не поверила Мария.

– Можно сказать зачитывался. Разрешите пройти?

–Да, конечно, – спохватилась Мария, сообразив, что до сих пор держит гостя на пороге. Ей было интересно, зачем он явился. Ну, не для того же, чтобы почтить ее талант, как он выразился. Об этом красноречиво говорил его бегающий взгляд, то и дело останавливающийся в районе низкого выреза ее халатика.

Мария поставила цветы в вазу и запахнула халат потуже. Вновь перехватила масляный взгляд Веселкова, который уже блуждал где-то в области ее колен.

– Что вас привело ко мне? – Мария решила прямо перейти к цели его визита, чтобы объясниться с ним и покончить с этим. Ей не терпелось выпроводить незваного гостя, как можно скорее. Однако Веселков, похоже, никуда не торопился. Он раскрыл внушительного размера портфель и извлек из его недр бутылку вина и фрукты.

–Что это? – напряглась Мария.

– Я бы хотел выпить с вами за ваш талант. Не каждый день в нашу глушь заезжают знаменитости, подобные вам.

– Да что вы такое говорите, – Марии сделалось неприятно.

Веселков не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Уверенно и по-деловому, он откупорил бутылку, разложил фрукты на пластиковые тарелки, которые извлек все из того же портфеля. Потом на свет божий появились два стакана. Мария, как загипнотизированная следила за его действиями, не понимая, к чему все это. Она не верила ни одному его слову. Не талант ее он явился почтить. Мария чувствовала, что Веселков вот-вот обнародует истинную цель своего визита. Закончив нехитрую сервировку, Веселков разлил вино по стаканам. Один он протянул Марии.

– Предлагаю выпить за вас, – предложил Веселков, приблизившись к ней так близко, что Мария почувствовала его несвежее дыхание. Инстинктивно она отступила назад. Веселков последовал за ней.

– Это самое лучшее вино, которое можно найти в нашем городе. Попробуйте, – Веселков вновь протянул стакан Марии.

– Я не буду. – Мария снова отступила назад.

– А ты очень строптивая, с характером, – Веселков вдруг перешел наты и опрокинул в себя содержимое одного из стаканов. – Люблю таких. И фигурка у тебя хорошо сохранилась, как у девочки. Не то, что у твоей подруги.

– Сергей Михайлович, вы забываетесь! – попыталась урезонить Мария обнаглевшего Веселкова.

– Сережа. Для тебя просто Сережа. – Веселков протянул руку вперед и провел пальцем по груди Марии. Она рванулась в сторону.

– Я попрошу вас не дотрагиваться до меня! – вспылила Мария. – Иначе я все расскажу Ольге.

– Ольге? – Веселков рассмеялся. – Ой, напугала. Ну, иди ко мне. – Веселков быстро приблизился к Марии и сгреб ее в охапку.

– Ты мне сразу понравилась, очень, – Веселков попытался поцеловать Марию, но она, собрав все силы, решительно оттолкнула его от себя.

– Уходите! – крикнула Мария.

– Знаю я эти уловки, – рассмеялся Веселков. – Когда баба говорит нет, это значит да. Ты это ведь хотела сказать, красотка!

Веселков снова двинулся по направлению к Марии, но она опередила его и проскочив в ванную комнату, закрыла дверь на задвижку.

– Уходите немедленно, – крикнула из-за двери Мария.

– Открой, кисуля, по-хорошему тебя прошу,– поскребся в дверь Веселков.

–Уходите или я сейчас милицию вызову.

– Вот ты как! – разозлился Веселков и со всей силы саданул кулаком по закрытой двери. – Не хочешь, по-хорошему, будет по-плохому. Слушай сюда, кошка драная. Тебе привет от шефа моего Пумпянского Олега Борисовича. Пламенный. А еще он просил тебе передать, чтобы ты из этого города убиралась. Как можно скорее, а то плохо будет. Уразумела?

Веселков прислушался. За дверью было тихо.

– Уразумела, – лицо Веселкова расплылось в улыбке. – И не забудь. Как можно скорее. – Веселков направился к двери.

Мария прислушалась. Когда хлопнула входная дверь, она осторожно открыла дверь и выглянула в комнату. Веселкова не была. Значит и правда, ушел. Мария бросилась к двери, закрыла ее на ключ и только тогда смогла немного расслабиться.

Шахов сидел за столиком ресторана и смотрел на Полину. Его спутница уткнулась лицом в меню и с воодушевлением выбирала себе блюдо на ужин. Пока Полина не смотрела на него, Шахов воспользовался случаем и внимательно, будто видел впервые, изучал ее. В каком-то смысле так оно и было. Они познакомились с Полиной два года назад, и она поразила его своей особенной, как ему тогда показалось, красотой. Через полгода к ее красоте он привык и она уже не казалась ему какой-то особенной. А еще через полгода он вообще перестал замечать ее. Они по инерции продолжали встречаться. Полина свято верила, что он любит ее, как в первые дни их встречи. Для Шахова же их история отошла на второй план. На первый выступил, как это и было всегда, его бизнес и строительство дома в Сабуровке.

Полина подняла голову и поймала взгляд Шахова, направленный на нее. Она оживилась, кокетливо поправила локон и улыбнулась ему ярко накрашенными губами.

– Сашенька, я хочу сегодня осетринки на ужин, как ты на это смотришь?

– Положительно.

– И вот этот десертик, – Полина ткнула наманикюренным пальчиком в меню рядом с самым дорогим ценником.– А еще мороженое, смотри новое появилось. И давай закажем вина, вот это мы еще не пробовали. Ты не против? – Полина вошла во вкус и выбрала еще несколько блюд.

– Не против. – Шахов со всем соглашался, хотя давно понял, что она при всяком удобном случае раскручивает его на деньги. В ресторанах, в магазинах, на отдыхе, везде, где требовалось от него открыть кошелек и оплатить покупку, Полина выбирала все самое дорогое. Шахов принял ее правила игры и не сопротивлялся. Благо средства позволяли, но от чего-то сегодня ему стала неприятна ее откровенная неприкрытая корысть.

Невольно он сравнил Полину с Марией. Навряд, ли эта девушка на первое место ставит во главу угла свою выгоду, подумал Шахов. В первую очередь Марию заботят судьбы совершенно чужих ей людей. Полине такое никогда даже в голову не пришло бы.

Неожиданно в памяти Шахова возникла недавняя совместная поездка с Марией в Сабуровку. Шахов вспомнил тепло ее пальцев, когда он вел Марию за руку через заросли дикой травы к дому своего детства. Шахов поймал себя на мысли, что ему было очень приятно прикосновение ее руки и то, как он стоял потом рядом с ней, молча глядя на пустые глазницы старого дома, ощущая внезапно взявшееся непонятно откуда странное родство с этой малознакомой ему девушкой. Шахов был благодарен Марии за то, что она разделила с ним несколько коротких, но очень ярких воспоминаний далекого детства. С Полиной это было бы невозможно в принципе. Она бы просто не поняла, зачем он привел ее к полуразрушенному заколоченному дому. А вот с Марией это оказалось легко и просто…

– О ком ты думаешь? – донесся до Шахова голос Полины. Он очнулся от воспоминаний, внезапно накатившихся на него, и обратил свой взор на Полину. Она смотрела на него настороженно и подозрительно.

– У тебя такое лицо, как будто ты думаешь о какой-то женщине.– Полина уставилась на него, как прокурор, и ждала ответа.

В другой раз Шахов, соврал бы ей что-нибудь, наплел с три короба, что вспоминал их последнее свидание, и как она была хороша и соблазнительна в своем черно-красном боди… Но отчего-то сегодня, она раздражала его, как никогда, раздражала ее привычка потрошить его кошелек, легко и бессовестно тратить его деньги, как свои собственные. И Шахов сказал правду. Сказал, что вспомнил хозяйку старой усадьбы, вспомнил старинную шкатулку, найденную в развалинах этого дома. По мере того, как он говорил ей об этом, выражение лица Полины сильно менялось. К концу его рассказа ее просто трясло от злости.

– Ты что, запал на нее, да? Запал? – задыхаясь от ярости, прошипела Полина. В следующую секунду она швырнула в Шахова ресторанным меню, которое до сих пор держала в руках. Шахов успел увернуться, отклонившись вправо. В противном случае, он рисковал получить удар прямо в лицо. Меню полетело на пол, увлекая за собой два стеклянных фужера и солонку. Раздался звон стекла. Фужеры с треском разлетелись на мелкие кусочки. Солонка упала на колени Шахову, и часть соли просыпалась прямо ему прямо на брюки. Полина ойкнула и со страхом посмотрела на Шахова.

– Прости, меня, пожалуйста, – Полина умоляюще смотрела на своего любовника. Шахов не отвечал и с брезгливой миной стряхивал соль с колен.

–Вот она плебейская порода и так во всем, -подумал Шахов, кидая на Полину брезгливый взгляд, – вряд ли Мария позволила бы себе такую распущенность. Подбежал официант и быстро устранил беспорядок. Осведомился, что они желают заказать.

– Выбирай, – коротко бросил Шахов Полине и отвернулся. Чувствуя себя виноватой, Полина умерила свой аппетит и заказала в два раза меньше того, чем собиралась. Однако это ей не помогло. Напрасно она пыталась разговорить и смягчить Шахова. До конца вечера он оставался немногословным и никак не реагировал на ее многочисленные попытки помириться. После ужина Шахов расплатился с официантом и так же, почти не разговаривая с Полиной, отвез ее домой.

Позже, когда он возвращался к себе, на него накатило вдруг острое желание увидеть Марию и поговорить с ней. Он уже почти решился и притормозил машину, чтобы развернуть в другую сторону, но вовремя вспомнил, что время позднее и, вероятней всего, Мария уже в постели. Шахов почувствовал вдруг сожаление, что столько времени сегодня потратил на пустое. Ужин в ресторане вместо приятного развлечения, принес ему только разочарование. И это разочарование становилось тем больше, чем дольше он вспоминал Марию. Шахов почувствовал потребность избавиться от негатива сегодняшнего дня. В этом ему всегда помогала быстрая езда. Шахов нажал на газ и, увеличив скорость, помчался по ночному городу к своему дому.

Сабуровка. 1762 г.

Еще никогда в жизни Мария не была так сильно взволнована. За всю свою недолгую и размеренную жизнь в Сабуровке самое яркое впечатление, которое наиболее сильно поразило ее, был приезд губернатора в их имение. Мария хорошо запомнила, вплоть до мельчайших подробностей и самого сановника, и его туалет, и его коляску. Да, что губернатор! Даже его кучер был одет весьма изыскано – в парадную ливрею, украшенную шитьем и галунами. Не то, что папенькин извозчик, зимой и летом ходивший в старом потертом армяке. И это поразило юную Марию больше всего.

И вот теперь новое событие в ее жизни. Приезд молодого щеголя, питерского повесы, гвардейского офицера, ведущего насыщенную, полную приключений жизнь в столице. У Марии захватывало дух от возможности общаться с таким мужчиной. Но папенька взял и все испортил, отказав Ланскому от дома.

Мария даже расплакалась у себя в комнате от такой незадачи. Однако это были первые эмоции, с которым она не без труда, но все же справилась. Мария не могла себе позволить долго горевать. Ведь в ближайший час у нее должен быть урок живописи. Да и не в правилах ее деятельной натуры было опускать руки и легко сдаваться. Она обязательно что-нибудь придумает. Так утешала себя Мария, стремительно шагая в зал, где у нее должно было проходить занятие с Жаном.

Француз уже ждал свою ученицу, как всегда при полном параде. Одет Жан был по европейским канонам. Сегодня он красовался в ослепительно-белой рубашке с кружевным жабо. Поверх нее был виден кафтан, плотно облегающий его стройный торс до талии и расширяющийся к низу широкими полами. Чулки и башмаки с пряжками дополняли его туалет. А завершал его образ парик с туго завитыми локонами по бокам и хвостом, прихваченным черным бантом. Мария сразу повеселела, глядя на Жана. Она словно перенеслась на тысячи верст вдаль от этой глуши.

Живя в Сабуровке и не имея возможности бывать в столице, Мария всеми силами старалась создать в своем доме атмосферу аристократического салона. Конечно, только в своих владениях. Папенька бы не позволил ей такой вольности. Но вот зал для занятий с французом и свою комнату ей удалось отстоять. Эти два помещения были маленькими островками свободы, в которых она могла диктовать свои волю и распоряжаться предоставленным ей пространством на свое усмотрение. Денег ей папенька на ее капризы не давал. Но Мария была сообразительной и с помощью отданного в ее распоряжении плотника сумела обставить эту свою территорию по своему вкусу.

Плотник Ванька оказался большим умельцем, смастерил мебель по эскизам француза, в создание которых активно принимала участие и Мария. Особой ее гордостью был кабинет с множеством маленьких выдвижных ящичков для разного рода мелочей и бумаг. Ящички запирались на ключ, который Мария хранила в своей комнате в секретном месте. А после того, как она однажды застала Агафью, пытающуюся открыть одно из отделений, стала носить ключ с собой. Ведь именно в кабинете Мария хранила свой секретный дневник, который стала вести совсем недавно.

Мария вошла в зал и поздоровалась с учителем. Француз согнулся в учтивом поклоне. Это было не столько проявление почтения, сколько их давняя игра в великосветский ритуал.

– Что сегодня вам угодно писать? – поинтересовался он.

Мария подошла к мольбертам, с незаконченными картинами, стоявшими посреди зала, и задумалась. На одном из них располагался холст с натюрмортом, на котором была изображена ваза с фруктами. Это полотно Мария хотела повесить в гостиной.

На втором холсте была изображена сама Мария, в бальном парадном платье знатной дамы. Платья такого у Марии никогда отродясь не было. Но она попросила Жана изобразить ее именно в таком наряде. Жан постарался, и теперь с портрета на нее смотрела особа, не вызывающая сомнения в своем высоком происхождении.

Мария была изображена сразу в двух платьях. На глухое нижнее, выполненное из тяжелой шелковой парчи, был наброшен гродетур – верхнее распашное платье, украшенное атласом и отделанное мехом. Наряд этот делал Марию старше сразу лет на пять, но это нисколько не смущало ее. В таком обличье она самой себе нравилась.

Портрет этот они писали с Жаном в две руки. Жан изображал лицо и тем самым отвечал за внешнее сходством с оригиналом, а Мария вызвалась одеть себя в платье. И весьма намучалась в этом процессе. Очень сложно давались ей изображения всех этих складок, переливы шелка и причудливые узоры кружева. Но Мария проявляла упорство и медленно, но верно, от урока к уроку совершенствовала свое мастерство.

Мария смотрела на два холста и размышляла, за какой ей сегодня взяться. Оба они были на грани завершения, оставались внести последние детали. Но Мария, до сих пор находящаяся под впечатлением от разговора с папенькой, чувствовала такую слабость, что была просто не в состоянии держать кисть в руках.

– Жан, прошу вас, сегодня поработайте с лицом, а я вам буду позировать, – попросила Мария.

Жан не возражал и встал к мольберту. Мария опустилась в узорчатое деревянное кресло, приняла позу, как на портрете, и погрузилась в свои мысли.

10.

Сабуровка. 1762 г.

Мария смотрела на Жана, но мыслями была далеко. Они крутились вокруг одного и того же: как ей обойти папенькин запрет и получить возможность беспрепятственно встречаться с соседом? Или все же продолжать добиваться разрешения от родителя? Мария знала его характер, как свои пять пальцев, и понимала, что на это он ни за что не согласится. Тогда оставался единственный путь – послать Ланскому дворового мальчика с запиской и назначить ему встречу в лесу. Хотя насколько это удобно в ее положении?

Мария засомневалась. Должна ли девица первой назначать свидания молодому человеку? Такого в ее жизни еще ни разу не случалось. Не случалось? Так значит случится! Мария прикусила губу от возбуждения. Она была из той породы упрямцев, которых не останавливали препятствия. Они только раззадоривали ее и заставляли действовать по своему разумению, а не по чьей-то указке. Размышляя об этом, Мария наполнилась нетерпением. Она знала, что если придет ей в голову какая-нибудь дерзость, то лучше бежать и сразу же исполнять ее, пока не пропал запал.

Мария позабыла, что позирует и вскочила на ноги. Жан удивленно посмотрел на нее.

– Вы изволите закончить сеанс? – Он отступил от холста на несколько шагов и прищурил глаза. – Мне кажется, еще немного кадмия на скулы и можно оставлять сохнуть. Посмотрите сами.

Мария нетерпеливо приблизилась к портрету и встала рядом с Жаном.

– Пожалуй, – согласилась она. – Что касается лица, я вам полностью доверяю.

– Я бы посоветовал вам на следующем сеансе самой поработать с лицом.

-Нет, – Мария тряхнула локонами, – лучше я займусь платьем. Вот тут, видите, не хватает блеска.

– Как вам будет угодно. – Жан почтительно склонил голову.

– Хорошо, тогда до следующего занятия, – Мария подобрала платье и стремительно пошла к выходу. Ей не терпелось как можно скорее оказаться в своей комнате и приступить к осуществлению задуманного.

Войдя к себе, первым делом Мария закрыла дверь изнутри на задвижку, чтобы никто не посмел помешать ей. Затем подошла к кабинету и выдвинула один из ящичков, в котором хранилась чернильница и перья для письма, из другого ящичка извлекла бумагу. Мария подошла к столу, поставила на столешницу чернильницу, положила перо и бумагу и села за стол.

С чего начать? раздумывала Мария, глядя на бумагу. Она ощутила вдруг робость. Первый раз ей приходилось сочинять письмо мужчине. Как это надо было делать, ее никто и никогда не учил. Мария ощутила досаду. Однако уже в следующий момент от сомнений и след пропал. Мария решительно обмакнула перо в чернила и, тщательно выводя буквы, стала писать.

Она извинилась за папеньку, за которого ей было стыдно, и за то неловкое положение, в которое Ланской был поставлен в их доме. А в самом конце, после небольшого колебания, Мария сообщила, что завтра будет в лесу кататься верхом. И если Ланской не сочтет за труд, то может составить ей кампанию.

Перечитав написанное, Мария нашла свое послание вполне сносным. Она подождала, пока высохнут чернила, и только после этого бережно свернула листок несколько раз. Затем Мария убрала письменные принадлежности, спрятала письмо в складках платья и вышла из комнаты.

Она благополучно миновала коридор, радуясь, что никто не встретился ей по дороге. Особенно не хотелось столкнуться с Агафьей. Мария знала, что та наушничала папеньке про все ее передвижения по дому. До сих пор ее это мало волновало. Но сегодня, когда у нее неожиданно появилась тайна, Мария хотела остаться незамеченной для посторонних глаз.

Она выскользнула из дома, осмотрелась, не идет ли кто за ней, и, не обнаружив никого, бегом припустила на задний двор. Там она еще раз оглянулась и, убедившись, что никто ее не выслеживает, крикнула дворового мальчика Никишу. Мария вручила ему письмо и строго настрого наказала прямо сейчас бежать к соседу и вручить ему послание лично в руки. Мальчишка взял письмо хозяйки и, как было ему велено, помчался, куда приказала барыня.

Мария подождала, пока мальчишка скрылся из вида, и пошла в дом. Сердце ее учащенно билось от волнения. Как-то сосед воспримет ее предложение встретиться в лесу? Эти мысли не отпускали Марию до самого ужина. Больше ни о чем другом она не могла думать. И уж тем более о том, что кто-то мог перехватить посыльного и увидеть ее послание.

11.

Сабуровка. 1762 г.

На следующее утро Мария оседлала Пулю и не спеша выехала со двора. Она старалась выглядеть спокойной и прилагала к этому неимоверные усилия, хотя внутри нее бушевал настоящий ураган. Марии хотелось пришпорить лошадь и понестись во весь отпор. Ей не терпелось, как можно скорее оказаться в лесу. Но она знала, что сейчас Агафья стоит в главной зале и смотрит ей вслед.

Мария обернулась, отыскала взглядом окно и заметила силуэт фаворитки отца, прятавшейся за одной из штор. Мария сжала от досады губы и продолжала плестись шагом. Но едва она завернула за околицу и скрылась из поля зрения Агафьи, как враз все изменилось.

Мария ударила лошадь шпорами и рванула поводья. Повинуясь желанию своей хозяйки, Пуля тут же понесся по знакомой дороге по направлению к лесу, и через несколько минут Мария оказалась среди деревьев. Здесь девушка осадила Пулю. Она стала прислушиваться, надеясь обнаружить присутствие еще одного всадника где-нибудь неподалеку. Сердце замирало от восторга и страха одновременно.

Предстоящая встреча с Ланским будоражила ее сознание, но вместе с тем ее не покидали сомнения. А вдруг он нашел ее инициативу слишком смелой для такой молодой девицы, как она, и не явится на ее призыв. Но не успела Мария, как следует обдумать такой вариант событий, как слух ее уловил новые звуки. Мария прислушалась. Это были звуки приближающегося всадника, которые с каждой секундой становились все явственнее. Сердце Марии гулко заколотилось, и уже через мгновение она увидела перед собой Ланского.

Ланской поравнялся с Марией и, как заправский наездник, остановил своего скакуна рядом с Пулей.

-Мария Петровна, позвольте выразить вам мое восхищение. – Ланской прикоснулся губами к руке Марии, которую она несмело протянула ему для поцелуя.– Вы даже не представляете, как я счастлив вашим приглашением.

-Я искала повод перед вами извиниться за вчерашнее. Мне так неловко за папеньку, за его грубость по отношению к вам, – поспешила объяснить Мария мотив своего поступка.

– Так, значит, вот кому я обязан этой встрече. Вашему папеньке? – Ланской громко расхохотался, высоко запрокинув голову. – Да я просто счастлив, что он прогнал меня вчера. Иначе мы с вами так бы и не увиделись наедине, здесь в лесу. – весело посмотрел на Марию Ланской.– Да что мы с вами все о вашем папеньке. Других тем, что ли мало. Лучше, Мария, расскажите мне о себе. Как вы живете, что у вас интересного происходит?

Мария заметила, что он назвал ее просто по имени и ей это понравилось. Без отчества сразу сократилась дистанция между ними, делая их общение более дружеским и теплым.

-Да, что обо мне говорить, – пожала плечами Мария. – Это не интересно. Я веду скучную замкнутую жизнь. Не то, что вы. Вы живете в столице и, наверное, видели самого императора.

– Конечно, видел! – Ланской гордо выпрямился в седле. – Много раз. Император обожает смотреть военные парады и готов целыми днями проводить на плацу.

– Какой вы счастливый! – Мария с восхищением смотрела на Ланского.

– Так и вы его можете запросто лицезреть, если захотите.

– Но, как! – Мария с недоумением уставилась на Ланского.

– Поезжайте в Петербург, там и увидите, – как о чем-то само собой разумеющемся, произнес Ланской.

Мария грустно покачала головой.

-Мой папенька не хочет и слышать о столице. Со мной он не поедет, а одну меня не отпустит. Он считает это место рассадником всех зол.

– Но, позвольте! Я не понимаю, – воскликнул Ланской. – Как столица, где находится императорский двор, может быть источником всех зол. Напротив именно сюда стекаются все самые прогрессивные умы России.

– Да я понимаю,– вздохнула Мария. – Но папеньку не переубедить. Он считает, что именно этот воздух прогресса и свободы слишком пагубен для меня. Недавно он грозил, что запретит мне читать Вольтера.

– Вы читаете Вольтера? – Ланской даже остановил коня и с удивлением посмотрел на Марию.

– Да, мой учитель Жан, специально выписывает мне его сочинения из Франции.

– Тогда я думаю, что именно в Петербурге, вы расцвете еще сильнее. – Ланской, не скрывая восхищения, смотрел на Марию. – Вы можете стать украшением двора и блистать на балах, покоряя всех своей красотой и умом. Уверяю вас, я не так много встречал в свете красавиц, которые могли бы похвастаться, тем, что читают Вольтера в подлиннике.

– Ничего особенного, – пожала Мария плечами. – А впрочем, мы с вами заговорились. Меня уже, наверное, хватились дома. Мне пора.

Ланской сразу погрустнел.

– Мне жаль, что время нашей прогулки так быстро истекло. Могу я надеяться увидеть вас здесь завтра?

– Встретимся завтра в лесу. Прощайте.

Мария ударила Пулю шпорами и помчалась в сторону дома. Ланской смотрел ей вслед и, когда силуэт всадницы окончательно исчез из вида, понуро направил свою кобылу прочь из леса.

Глава 6.

С утра Мария проснулась в дурном настроении. Вчерашний визит Веселкова был тому виной. В ушах стояли его угрозы и требования Пумпянского покинуть их город, как можно скорей. Он не запугал Марию своими угрозами, но на душе все же было немного тревожно. На скорую руку позавтракав, Мария решила заняться делом, чтобы немного отвлечься от беспокойных мыслей, никак не отпускавших ее. Мария разложила на столе дневники и приготовила словарь французского. Бережно открыв первую тетрадь, она отыскала место, на котором прервала свой перевод прошлый раз и погрузилась в мир давно ушедшего века.

Она не занималась переводом целых два дня по вполне уважительной причине. На нее снизошло вдохновение и она полностью посвятила это время героям своего нового романа. Мария очень ценила такое состояние, когда пишется быстро, без натуги. Ее пальцы легко летали над клавиатурой, создавая строку за строкой, абзац за абзацем. В результате как-то незаметно написались целых две главы. Но потом поток вдохновения иссяк и дело застопорилось. Мария предприняла несколько попыток, чтобы двинуть историю дальше, но герои вышли из-под контроля и отказались повиноваться ей. Мария знала, что в таком случае не нужно насиловать ситуацию. Надо просто отложить роман в сторону до тех пор, пока он сам не позовет ее и не предложит продолжить совместную работу дальше. А пока у нее есть другие не менее неотложные дела.

Мария придвинула к себе старинную тетрадь, взяла словарь и стала переводить текст. Она надеялась, что новые подробности жизни девицы Марии помогут ей дальше продвинуться в работе над романом.

Однако едва она осилила одну страницу, как в дверь позвонили. Мария удивилась. Она никого не ждала. Кто бы это мог быть? Мария прошла в прихожую, но прежде, чем открыть дверь, глянула в глазок. Вдруг снова Веселков пожаловал? Но на этот раз, на площадке стоял совершенно незнакомый мужчина. В руках мужчина держал небольшую дорожную сумку.

–Похоже что только что с поезда, -подумала Мария. – Наверное, ошибся дверью.

Мария подумала было не открывать, но мужчина вновь нажал на кнопку звонка, и Мария открыла дверь.

– Добрый день, – незнакомец улыбнулся ей, как старой знакомой, – могу я видеть Марию Юрьевну Сабурову?

– Я Мария Сабурова, – удивленно произнесла Мария, – только я вас не знаю.

– Вот сейчас и познакомимся. Разрешите представиться – Юрий Петрович Волков. Адвокат. Меня прислал к вам Херсонцев Алексей Игоревич.

–Юрий Петрович, я вас так ждала. – Мария вспомнила, что просила Алексея найти ей адвоката. Молодец, что не забыл, с благодарностью подумала о Херсонцеве Мария.

–Как хорошо, что вы приехали. Проходите, пожалуйста, в комнату.– Мария прошла вглубь квартиры.

Волков прошел вслед за Марией и аккуратно поставил свой саквояж на пол.

– Могу я присесть?– осведомился Волков.

– Разумеется, садитесь. Можете на стул, а если хотите на диван.

– С вашего позволения я на диван. Хочется чего-то мягкого после жесткой вагонной полки. Я ведь сюда ночным поездом ехал. Всю ночь проворочался, да так и не смог заснуть с непривычки.

– Я вас понимаю. К сожалению, кровать я вам не смогу предоставить. А вот чай или кофе , пожалуйста.

– Кофе, будьте любезны, – устало улыбнулся Волков. – Мне не мешает взбодриться. А потом поговорим о вашем деле.

Мария удалилась на кухню. Ей потребовалось несколько минут, чтобы сварить кофе гостю. Себя она тоже не забыла. Сварила кофе и на свою долю, хотя не очень то и хотела. Но она считала неприличным, угощать гостя в своем доме и при этом не разделить с ним трапезу. Мария наполнила две чашки ароматным напитком, насыпала печенья в вазочку, нарезала лимон тонкими дольками, достала сахарницу и поставила все это на поднос.

Когда она вошла в комнату, то увидела, что Волков спит, сидя на диване. Мария осторожно, стараясь производить, как можно меньше шума, поставила поднос с угощением на журнальный столик. Волков тут же открыл глаза.

– Извините, что неожиданно задремал.

– Не так уж и неожиданно, – постаралась поддержать его Мария.– Бессонная ночь в поезде мало кому идет на пользу.

– Выпейте кофе, оно поможет вам взбодриться.– Мария придвинула поднос с угощением поближе к Волкову.

– Благодарю вас, – Волков положил две дольки лимона в чашку и сделал из нее глоток. – Божественно.– Оценил он вкус напитка.

– Рада, что вам понравилось.

– У вас дар готовить потрясающий кофе. – Похвалил Волков Марию.– Это своего рода талант.

– Просто кофе свежий.

– Не скажите. Иные умудряются и из наисвежайшего кофе приготовить бурду. А знаете в чем тут дело?

– В чем?– Мария с интересом посмотрела на Волкова.

– Тут важно строго соблюдать технологию приготовления напитка. Вы понимаете о чем я?

– Думаю, что да.

– Так вот так и в любом деле. От самого просто, как варка кофе, например, до самого сложного. Взять хотя бы мое ремесло. Не хочу показаться вам выскочкой, поющим себе дифирамбы, но я на самом деле высококлассный специалист в своей области. Если сомневаетесь, можете прочитать отзывы обо мне в интернете.

– Я вам верю,– искренне произнесла Мария. – И еще я доверяю рекомендации Алексея.

– Ну, вот и отлично, – улыбнулся Волков. – Для меня очень важно взаимопонимание и доверие моего клиента. Так что у вас случилось? По какому делу так срочно понадобилась моя помощь? – Волков извлек из кармана пиджака ручку, небольшой блокнот и приготовился слушать.

Мария, как можно более подробно изложила проблему. Рассказала о необходимости защиты интересов жителей Сабуровки от агрессивной политики администрации области во главе с Пумпянским.

Волков слушал ее внимательно и по ходу ее рассказа, делал пометки в блокноте. Когда она закончила, Волков какое-то время молчал, просматривая свои записи и над чем-то размышляя.

– Дело, я вам скажу, очень сложное. Практически безнадежное, -наконец, вынес свой вердикт Волков.

– Неужели все настолько безнадежно?– упавшим голосом произнесла Мария.

Волков выдержал эффектную паузу и, насладившись растерянностью своей клиентки, продолжил.

– Не совсем,– веско произнес он. – Когда за дело берусь я, то ситуация меняется на сто восемьдесят градусов. Но в вашем случае, я бы сказал, градусов на сорок пять.

– Значит, я все же могу надеяться?– воспряла духом Мария.

– Можете. Все дело в цене вопроса.

– И какова она?– С замиранием в сердце спросила Мария.

– Думаю, не меньше пяти ста тысяч рублей.

– Так много?– вырвалось у Марии.

– Я думаю, что это не предел. Может потребоваться значительно больше. Вы готовы работать со мной на таких условиях?– Волков пристально посмотрел на Марию.

– Мне надо все обдумать.

– Думайте. Только недолго. Два дня вам хватит?

– А разве у меня есть выбор?

– Могу добавить еще один день, но ни днем больше.

– Вы очень великодушны.

– Это только потому, что вы умеете варить такой замечательный кофе. – Волков сделал последний глоток и поставил пустую чашку на поднос.– В противном случае вы бы не дождались от меня никаких бонусов. А сейчас разрешите откланяться.

Волков встал. Мария проводила его до двери и распрощалась с ним. Когда она осталась одна, она почувствовала полное изнеможение. Откуда она возьмет такие деньги?

Совершенно обессиленная Мария опустилась на стул и задумалась. Переводить дневники ей больше не хотелось. Однако надо было срочно заполнить свой мозг чем-то позитивным. Повинуясь какому-то неясному порыву, она подошла к компьютеру, включила его и загрузила файл с неоконченным романом.

Сабуровка. 1762 г.

Агафья зашла в спальню Петра Гавриловича и плотно закрыла за собой дверь. Петр Гаврилович, как всегда в это время был занят своим любимым делом. На столике около его кровати стоял начатый графинчик брусничной настойки, новую партию которой, как раз он и дегустировал. Увидев женщину, Петр Гаврилович отставил в сторону стакан, который намеревался опрокинуть в себя, и удивленно взглянул на Агафью.

-Что-то ты раненько сегодня пожаловала, душа моя. Но я не серчаю на тебя за это. Иди ко мне.

Агафья приблизилась к хозяину, но к великому его изумлению, не стала раздеваться и не легла рядом, как обычно, а продолжала стоять.

-Это что такое?– буркнул Петр Гаврилович недовольно.

– А я нынче не за тем к вам зашла.– Глаза Агафьи полыхнули недобрым огнем.– Мария Петровна осмелилась ослушаться вашу родительскую волю.

– Машка? Чего она натворила на сей раз, опять с Лизкой в одно платье вырядились? –благодушно усмехнулся Петр Гаврилович и разом опрокинул в себя содержимое стакана. – Ох, до чего хороша настойка, забористая. Все нутро так и переворачивает. А принеси-ка мне Агафьюшка чего-нибудь закусить – грибочков или огурчиков там.

Петр Гаврилович не успел закончить мысль, как Агафья подошла к столу, с решительным видом взяла графинчик и убрала его в комод.

– Да ты, да, как ты смеешь, – Петр Гаврилович разом протрезвел от такой неслыханной дерзости. Такого себе Агафья еще никогда не позволяла.

-Мария Петровна изволила написать записку и отослать ее с Никишкой молодому Ланскому, – изрекла Агафья, глядя Петру Гавриловичу в глаза. -А после обеда вывела из конюшни Пулю и отправилась в лес.

Сообщение Агафьи прозвучало, для Петра Гавриловича, как гром среди ясного неба.

– Где эта записка, почему до сих пор не на этом столе. – Петр Гаврилович саданул кулаком по столешнице, так, что от его удара жалобно звякнули стаканы в комоде.

Агафья смиренно опустила глаза.

– Я перехватила стервеца, да только там по бусурмански написано все.

– И ты так спокойно отпустила его? – изумился Петр Гаврилович.

– А кто я такая в вашем доме? – Агафья метнула злой взгляд на Петра Гавриловича. – Я не властна над распоряжениями барыни. Мне никто такой воли не давал.

Петр Гаврилович озадаченно потер затылок. Да, как всегда, права баба. Ему известны ее давние желания – прибрать все в доме к своим рукам и сделаться тут главной хозяйкой. Да только не бывать тому. Хоть Агафья и умна и преданна ему, как собака, но место свое должна знать. Не будет она выше Машки.

Однако и дочь совсем от рук отбивается, если без стеснения вытворяет такое под самым носом у родного батюшки. Ведь выгнал он вчера Ланского. А Мария уже сегодня шлет ему записку.

Петр Гаврилович насупился.

– Ты баба умная, как ты думаешь, что было в той записке? – Петр Гаврилович с трепетом ждал ответа Агафьи, как будто она была прорицательницей ни больше, ни меньше.

– А что тут думать. Ясно все, как день божий. Она назначила свидание Ланскому. – Агафья, подбоченившись, торжествующе глянула на хозяина.

Петр Гаврилович ахнул и, вскочив с кровати, крикнул что было мочи:

– Свидание? Не бывать этому! Да я ее…, да она у меня…Убью-ю-ю…

Агафья насмешливо смотрела на Петра Гавриловича.

-Замуж ее надо срочно, пока чего не вышло,– медленно, со смыслом произнесла она.

Петр Гаврилович осекся и замолчал. Несколько мгновений он осмысливал услышанное.

-Вот, вот, верно говоришь. Замуж. Верней средства от родительского непослушания не сыскать. Завтра этим же и займусь. А сейчас иди ко мне.

Больше Агафью упрашивать не пришлось. Она скинула сарафан и, юркнув под одеяло, прижалась к Петру Гавриловичу своим крепким здоровым телом.

Сабуровка. 1762 г.

С раннего утра Петр Гаврилович приказал запрягать лошадей. Сам он облачился в свой единственный парадный длинный сюртук из грубого сукна и в таком виде отправился к Дубову.

Василий Иванович Дубов был ближайшим соседом Сабуровых и старым приятелем Петра Гавриловича. Они были знакомы с ним с незапамятных времен. С тех самых, когда в молодые годы служили вместе императрице Анне Иоановне. Много с тех пор воды утекло. У него вот дочь уже невеста, а Василий Иванович, как был бобылем, так им и остался. Однако это нисколько не мешало ему хозяйство хранить крепкое и еще постоянно приумножать его.

Петр Гаврилович завидовал соседу, его хватке и умению вовремя и по самой низкой цене прикупить то несколько десятин землицы, то десяток другой душ крестьян. Вот и выходит, как ни крути, что жених он знатный и для его Машки отличная партия.

За размышлениями Петр Гаврилович не заметил, как скоротал дорогу.

Кучер Пахом осадил лошадей перед воротами дубовской усадьбы, и Петр Гаврилович смог, наконец, выбраться из повозки.

Приезд соседа вызвал в доме Дубова нешуточный переполох. Сразу забегали и засуетились дворовые девки и домашняя прислуга, собирая угощение на стол.

Сам Дубов не сразу понял, кто к нему пожаловал в гости. Он долго щурился и всматривался в Петра Гавриловича, но признать, кто на сей раз стоит перед ним, так и не смог. Сказывалось давнее ранение, полученное им на войне. Осколок снаряда, угодивший в голову, сильно повредил зрительный нерв. Едва не лишившись зрения, Василий Иванович навсегда потерял способность ясно видеть окружающий мир. Однако природа смилостивилась над ним и взамен утерянного зрения, наградила страдальца отменным слухом.

– День добрый, многоуважаемый Василий Иванович, – раскланялся Петр Гаврилович перед соседом.

Лицо Дубова сразу посветлело и расплылось в широкой улыбке. Он узнал соседа по голосу.

– Петр Гаврилович, какими судьбами? – Дубов подхватил гостя под ручку и повел в дом.

Дубов провел Петра Гавриловича в большой просторный зал, который был главной гордостью его хозяина. Когда-то он был заядлым охотником, и от тех времен сохранились охотничьи трофеи. Ножи и ружья, развешанные по стенам, чередовались с чучелами убитых им животных.

Дубов подвел гостя к стене, на которой красовалась шкура огромного медведя.

-Вот, полюбуйтесь, на этот экземпляр. Я за ним охотился несколько сезонов, пока не завалил. Повадился, шельмец, в деревню детей и девок пугать. А как-то на охоте дворового так порвал, едва отбить успели. Тот навсегда калекой остался.

– Да, знатный зверюга был.-Петр Гаврилович с уважением посмотрел на Василия Ивановича. Хотя, если быть честным, ему хотелось, как можно скорее перейти к сути своего визита. Дубов, как будто услышал его желания.

– Что мы все об моих успехах, а сам ты как поживаешь? Как многоуважаемая Марья Петровна изволит здравствовать? Замуж еще не вышла?

– Не вышла, – Петр Гаврилович достал огромный носовой платок и промокнул им ставшей мгновенно мокрой шею. – Нет в нашей округе ни одного достойного ей мужа. Моя Машенька девушка скромная послушная и красавица, каких не сыскать.

– Ну, красота девке ни к чему, от нее кроме вреда ничего быть не может, – со знанием дела заявил Дубов. -А вот, что скромница и послушница то похвально. Мужа ей надо такого, чтобы вот так ее держал. – Дубов сжал руку в кулак и поднес его к лицу Петра Гавриловича.

– Да, где ж его взять такого, – осторожно кашлянул Петр Гаврилович. – Если б только ты соблаговолил на себя взять такую ношу?

– Так ты за тем и приехал никак? -Дубов ткнул Петра Гавриловича пальцем в грудь и громко расхохотался.

– Да. За тем и приехал, – развел руками Петр Гаврилович.

– Ну, тогда что мы здесь стоим. Пойдем за стол, там и обсудим все подробности.

Дубов, прихрамывая, направился прочь из залы, за ним засеменил Петр Гаврилович.

До самого вечера Мария стучала пальцами по клавиатуре. Она пропустила обед, а потом ужин, но совершенно не чувствовала голода. Да и времени тоже. Ей казалось, что прошло не больше двух часов, как она проводила Волкова и принялась сочинять продолжение романа. Но внезапно раздавшийся звонок в дверь, заставил ее посмотреть на часы. Стрелки показывали девять вечера. Мария ахнула. Прошло почти десять часов, как она засела за роман. В дверь позвонили еще, на этот раз более продолжительно, чем в первый раз.

Какой настырный гость, неприязненно подумала Мария. И еще на ночь глядя. Она пошла открывать. Распахнув дверь, она увидела Ольгу. Глаза у Ольги были красные и распухшие. Марии показалось, что она увидела слезы в глазах подруги.

– Проходи, – Мария впустила Ольгу в комнату. – Что произошло. На тебе просто лица нет.

– Машенька,– Вместо ответа, Ольга бросилась на грудь Марии и громко навзрыд зарыдала.– Он, он…, – Ольга давилась слезами и не могла произнести ни одного слова.

– Успокойся, – Мария прижала подругу к себе и погладила по трясущейся спине.– Все будет хорошо.

– Нет, нет, – как заклинание повторяла Ольга, – ничего уже не будет хорошо, после того, как он избил меня.

– Кто тебя избил?– спросила Мария, хотя уже знала ответ, почувствовала его интуитивно.

– Серге-е-е-е-й, – Ольга зарыдала еще протяжней. – Никогда за все время нашей совместной жизни он пальцем меня не тронул, даже когда приревновал меня к Ваське Фокину, с которым мы учились в школе. Помнишь?

Как же не помнить. Мария прекрасно помнит школьный роман Ольги с первым красавчиком их класса. Все девчонки были от него без ума. И даже она сама тайно была влюблена в него. Но Фокин выбрал из всех девчонок их класса именно дурнушку и простушку Ольгу. Это потом она похорошела и расцвела. А во время своего романа с Фокиным ничем примечательным она не отличалась.

Мария отпустила Ольгу и пристально на нее посмотрела.

– А ну рассказывай, как это случилось? – приказала Мария, хотя уже догадалась и сама могла рассказать свою версию произошедшего. Она не сомневалась, что ее догадки были близки к истине на сто процентов.

Ольга вытерла слезы и, немного успокоившись, стала рассказывать.

– Вчера вечером он пришел домой злой, как собака. Никогда таким его не видела. Спросила, что случилось, может на работе что. А он даже не ответил. А когда я разогрела ужин и позвала его, он… он, – Ольга снова залилась слезами.

– Мария прошла на кухню и вернулась оттуда со стаканом воды.

– Выпей, – она протянула стакан Ольге, – должно полегчать.

Ольга с благодарностью посмотрела на Марию. Она взяла стакан и полностью осушила его.

– Можно еще?

–Ты еще спрашиваешь. – Мария метнулась на кухню и вернулась с новым стаканом. – Держи.

Ольга сделала один глоток и продолжила рассказ.

– Он обматерил меня такими словами, как будто я была последняя дрянь. Причем приплел сюда всех женщин. Маш, тебя когда-нибудь кто-нибудь материл последними словами?

– Нет, не припомню.– Мария с сочувствием посмотрела на Ольгу, живо представив, как это было унизительно слушать оскорбления, когда ни в чем не виновата.

– Меня тоже. И даже он. Я была просто раздавлена, не нашлась, что сказать. Поэтому промолчала и ушла в спальню. Поняла, что лучше его не трогать до утра. Разделась и легла спать.

– И правильно сделала. В таких случаях лучше не связываться, – одобрила ее Мария.

– Если бы я знала, что это были только цветочки, то сразу бы ушла из дома. Хорошо, что детей не было дома. Их на выходные мама всегда забирает. – При упоминании о детях, Ольга помрачнела и замолчала.

– И что было дальше? – мягко поинтересовалась Мария.

– А дальше он напился и устроил скандал. Не давал мне спать. Я не выдержала и возмутилась. Тогда он просто озверел и ударил меня, потом еще и еще… Я вскочила с кровати и побежала к маме, раздетая, в одной ночнушке. Когда мама увидела меня в таком виде, перепугалась до смерти. Хорошо, что дети спали и не видели этого кошмара.– Ольга снова заплакала.

– С тех пор, я домой не возвращалась. Весь день была у мамы с детьми, а теперь вот к тебе пришла. Можно я у тебя сегодня переночую?

– Конечно, можно! – горячо воскликнула Мария. – Только это не дело по чужим углам скитаться. У тебя есть дом.

– Я боюсь туда возвращаться. -Ольга затравленно посмотрела на Марию. – Маш, что мне делать? Может забрать детей и уйти от него?

– Cложно сказать. – Мария задумалась. – Давай так решим. Завтра я пойду к нему и попробую поговорить с ним. А там видно будет.

– Спасибо тебе, Машенька.– Ольга вымученно улыбнулась. – Вот поделилась с тобой и легче стало.

– Я думаю, все образуется. А сейчас давай спать. Я постелю тебе на диване.– Мария обняла Ольгу и погладила подругу по спине. Она чувствовала себя виноватой перед Ольгой. Мария не сомневалась, что Веселков набросился на Ольгу из-за нее. Если бы она вчера вечером не прогнала его, то ничего подобного не случилось бы.

Утром следующего дня, Мария отправилась прямиком в местную администрацию. Но попасть в кабинет к Веселкову оказалось не так-то просто. Охранник стал выяснять кто она и не захотел пропускать ее к Веселкову без предварительной записи. Мария пошла на хитрость и соврала, что созвонилась с Веселковым по телефону и он разрешил ей прийти.

– Позвоните Сергею Михайловичу, – Мария умоляюще посмотрела на охранника и скажите, что его хочет видеть Мария Юрьевна Сабурова, он подтвердит вам о нашей договоренности.

Охранник окинул ее подозрительным взглядом и стал созваниваться с Веселковым. Мария волновалась, что ее обман вскроется, но все-таки она надеялась на то, что ее трюк пройдет и, услышав ее имя, Веселков согласится ее принять.

Все так и произошло, как предполагала Мария. Положив трубку, охранник на этот раз благосклонно взглянул на нее.

– Проходите. Сергей Михайлович ожидает вас. По коридору направо одиннадцатый кабинет.

– Благодарю вас. – Мария благодарно улыбнулась ему и направилась в указанном направлении.

В приемной Веселкова ее уже ждала вышколенная секретарша.

Так же, как и охранник, она сообщила Марии, что Веселков ждет ее.

Не без содрогания Мария открыла дверь. Если бы не Ольга, она предпочла бы никогда не видеть этого типа.

Веселков встретил ее радушной улыбкой, как долгожданную гостью.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Мария и остановилась у двери, предпочитая без надобности не приближаться к нему.

Веселков встал из-за стола и первым устремился ей на встречу.

– Вы не представляете, Мария Юрьевна, как я рад вас видеть. Настолько рад, что ради этой с вами встречи, готов забыть все те недоразумения, которые произошли у нас с вами на прошлой неделе. Проходите, присаживайтесь.

Юленька, будь добра, принеси посетительнице кофе, – распорядился Веселков, выглянув за дверь. Уже через несколько минут секретарша поставила перед Марией чашку дымящегося ароматного напитка. Скользнула по ней ревнивым взглядом и тут же удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь.

–Угощайтесь, Мария Юрьевна. – Веселков достал из ящика стола большую коробку шоколадных конфет и положил перед ней, уточнив.– Конфеты авторские, ручной работы. Угощаю только самых дорогих моему сердцу посетителей.

– Бросьте. Не надо лукавить. – Мария желчно улыбнулась. – Я помню какими эпитетами вы меня наградили при нашей последней встречи. Кошка драная.

Веселков рассмеялся.

– А вы злопамятная, но как гласит народная мудрость: кто старое помянет, тому глаз вон, – произнес Веселков, проникновенно глядя ей в глаза.– Вы ведь не для того пришли ко мне, чтобы напомнить мне о моем случайном промахе.

– Промахе? – Мария вскинула брови. – Как я поняла, вы никогда не промахиваетесь. Вы бьете точно в цель. И не важно, что целью для вас является беззащитная женщина.

Веселков нахмурившись, посмотрел на Марию.

– Я не понимаю вас.

– Хорошо. Я поясню. Я напомню вам, что позавчера вечером, вернувшись с работы, вы избили свою жену.– Мария в упор посмотрела в глаза Веселкова.

При этих словах он резко изменился. Напускное радушие вмиг слетела с него. Его глаза сузились от злости и ненависти.

– Хочу напомнить вам, что не с работы я вернулся, а из вашего дома…

– Где вы пытались уложить меня в постель, – закончила его мысль Мария.

Веселков гаденько улыбнулся.

– И что же вам помешало принять столь лестное предложение? Другие почитают за счастье.

– Вы имеете в виду свою секретаршу?

– А вам не откажешь в проницательности.

В это время дверь распахнулась и на пороге возникла секретарша собственной персоной..

– Сергей Михайлович, вам больше ничего не нужно? – Она окинула их двоих подозрительным взглядом, как собака, которая ревностно охраняет своего хозяина от вторжения чужаков.

– Иди, Юленька, я позову тебя, если понадобится, – нарочито ласковым голосом пропел Веселков. Секретарша нехотя закрыла за собой дверь, предусмотрительно оставив маленькую щель в проеме двери. Веселков заметил, подошел к двери и потно закрыл ее.

– О, да за вами тут следят, господин Веселков, – рассмеялась Мария

– Зачем вы пришли сюда? – С раздражением бросил ей Веселков. -Я думал вы одумались и пришли с миром.

– Я пришла к вам, чтобы сказать, что если вы еще раз посмеете поднять руку на Ольгу, то я расскажу ей о ваших шашнях на стороне.

– Мало ли кто о чем трепет. Я знаю свою жену по более вашего. Она не склонна верить сплетня, – самоуверенно произнес Веселков.

– Может раньше и не была склонна, но в свете последних событий, я бы не стала делать столь категоричные выводы. Она мне вчера призналась, что хочет развестись с вами.

– Она не посмеет. Она полностью зависит от меня.

– Зависела. Но своими кулаками, вы освободили ее от этой зависимости. Неужели вы этого не понимаете?

– Не понимаю и не хочу понимать. Это все ваши фантазии, далекие от реальности. Ольга была и останется моей женой.

– Не останется, если я расскажу ей, как вы домогались меня и о вашей Юленьке, это будет последней каплей. Хотите проверить?

– Нет! – взревел Веселков и со всей силы саданул по столу кулаком. – Не смейте лезть в нашу семью. У нас двое детей.

– Мне это прекрасно известно и только ради них и, если вы пообещаете мне не бить больше Ольгу, я буду молчать. Так как, обещаете больше не трогать Ольгу?

– Хорошо. Я не изверг какой-то.– Веселков расслабил узел галстука, внезапно показавшийся ему тугой удавкой на шее.

– Значит договорились. Она ни о чем не узнает. Пока не узнает.

Мария встала и, не прощаясь, направилась к выходу. Когда она выходила из двери, то чуть не сбила секретаршу, подслушивающую у двери. Когда Мария скрылась из вида, Юленька ринулась в кабинет шефа и остолбенела от неожиданности, услышав из его уст проклятия, летевшие в ее сторону. Губки девушки сморщились и, часто- часто заморгав ресницами, она заплакала.

– Чего ревешь, дура. Это не к тебе относится, а к той гусыне, что была у меня.

Услышав его слова, Юленька вмиг успокоилась.

Веселков устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

– Иди ко мне. Быстро…

Юленька закрыла дверь на замок, подошла к шефу и села на его колени. Рука Веселкова тут же оказалась у нее под юбкой. Он притянул ее к себе и жадно впился в ее губы.

Сабуровка. 1762 г.

Мария сидела в своей комнате и читала роман «Юлия, или Новая Элоиза» Жан-Жака Руссо. Книгу она недавно получила от своего гувернера Жана, которому ее, по его словам, буквально на днях доставил один друг прямо из Парижа. Имя автора она слышала впервые, но была в полном восторге от его творения. Произведение захватило ее целиком, она буквально впитывала в себя каждую прочитанную строчку. Как же она сочувствовала двум юным героям – Юлии д’Этанж и Сен-Прё. Она ощущала близкое родство с ними обоими. И как бы она хотела стать участницей сходных событий. За такую возможность можно отдать все, что угодно.

Невольно ее мысли соскользнули с описанных в романе перипетий на собственную жизнь. Себя она представила в роли Юлии д’Этанж, а Александра Ланского – в качестве Сен-Прё. Их отношения могли бы развиваться почти по такой же схеме. Они бы долго переписывались, изливая в письмах свои чувства. А потом бы встретились…

В этом месте фантазия Марии давала некоторый сбой, уж больно смелые картинки рисовало воображение. И ей становилось немного не по себе. Должна ли она думать о некоторых вещах столь откровенно? Все же она незамужняя девушка, а папенька всегда учил ее скромности и застенчивости. Правда, из этого обучения мало что получалось. И все-таки…

Мария попыталась освободиться от назойливых мыслей и снова перенеслась в далекую Францию, где двое молодых людей волею судеб вынуждены были расстаться. Какая же участь их ждет в дальнейшем?

У Марии от нетерпения узнать это как можно скорей даже увлажнились пальцы. Она снова углубились в роман, мысленно благодаря Жана за то, что он так хорошо помог ей освоить французский. Она не испытывала никаких сложностей в понимании текста.

Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошла Агафья. Мария недовольно взглянула на нее, она была тем человеком, которого сейчас она хотела меньше всего видеть.

– Что тебе, Агафья? – не слишком любезно спросила Мария. – Мне некогда говорить с тобой, я очень занята.

Агафья с презрением посмотрела на лежащую на столе книгу. С ее точки зрения чтение было абсолютно бессмысленным и даже вредным занятием.

– Петр Гаврилович вас желает видеть, – со значением произнесла Агафья.

– Хорошо, я скоро приду.

– Не скоро, а прямо сейчас. Он сказал, чтобы вы шли к нему немедленно.

– Что за спешка? – удивилась Мария. Она закрыла книгу. – Хорошо, иду.

Агафья еще раз с презрением посмотрела на книгу и удалилась.

Просьба отца немедленно к нему прийти обеспокоила Марию. Что за срочность, вроде бы ничего важного в их жизни не происходит, все идет своим чередом. Но тогда зачем она ему понадобилась, да еще немедленно?

Сабуровка. 1762 г.

Мария вошла в покои отца с чувством тревоги. Петр Гаврилович сидел за столом, а на столе стоял графин с настойкой Агафьи, он был наполовину пуст. У Марии не возникло сомнения в том, что отец изрядно приложился к напитку. А она знала, что когда он не совсем трезв, возражать и противоречить ему опасно.

– Хотели меня видеть, папенька? – спросила Мария.

Петр Гаврилович посмотрел на нее мутным взором.

– Проходи и садись, – пригласил он.

Мария прошла в комнату, но на всякий случай села на некотором отдалении от отца.

– Хотите мне что-то сказать?

– Важный разговор у меня к тебе.

Мария почувствовала, как с каждой минутой усиливается в ней беспокойство.

– Так, говорите.

Петр Гаврилович посмотрел на графин, но наливать в стакан из него не стал, вместо этого только глубоко вздохнул.

– Взрослая ты у меня уже. Восемнадцать годков – совсем немало.

– Папенька, мне только семнадцать, – поправила Мария.

– Семнадцать? – даже удивился Петр Гаврилович. – Впрочем, это не столь важно. Сейчас семнадцать, а скоро восемнадцать.

– Еще не скоро, у меня всего месяц назад был день рождения.

– Не о том речь, – хмуро произнес отец. – Я уже пожилой, и пора подумать о твоем будущем. Вот не будет меня, что станешь делать?

– Да что вы такое говорите, папенька! – возмутилась Мария. – Вы не старый и со здоровьем у вас все в порядке.

– Это да, – довольно подтвердил Петр Гаврилович. Но тут же насупился. – Сегодня в порядке, а завтра нет. В общем, Мария, скажу тебе прямо, я подумал и решил – пора тебе замуж.

– Замуж? – аж побелела Мария. – Что вы такое говорите.

– Говорю нормальные вещи, все девушки выходят замуж.

– Рано мне еще, – тихо произнесла Мария.

– Рано! – возмутился Петр Гаврилович. – Да тебя мать в семнадцать родила.

– В девятнадцать, папенька.

– Какая разница, в семнадцать, в девятнадцать. Хватит тебе по полям скакать, пора вить свое гнездо. Очень я тебе много воли предоставил, вот пусть теперь муж с тобой и возится.

– И кто же этот муж? – с замиранием сердца поинтересовалась девушка.

Петр Гаврилович громко хмыкнул, посмотрел в очередной раз на графинчик, потом махнул рукой и налил в стакан наливку и выпил одним глотком.

– Муж человек достойный. Ты будешь довольна, – пробормотал он, не смотря на дочь.

– Кто же он? – повторила вопрос Мария.

Петр Гаврилович снова откашлялся.

– Ты его хорошо знаешь, он у нас частный гость.

– Так назовите его имя.

– Василий Иванович Дубов.

– Василий Иванович, – изумленно повторила Мария. Ей показалось, что на мгновение в комнате померк свет. – Но он же старый!

– Совсем не старый, я специально спрашивал, ему всего сорок семь лет.

– Сорок семь лет, – пролепетала Мария. – Но мне всего семнадцать. И он не очень здоров.

Петр Гаврилович строго посмотрел на дочь.

– Он был на войне и получил ранения. Ты должна уважать его раны.

– Я уважаю, но не хочу становиться его женой.

Неожиданно Петр Гаврилович побагровел. Мария знала, это было предвестием того, что он сейчас начнет гневаться.

– Вот что, хватит мне перечить. Кто тебя так научил с отцом разговаривать. Это твой Жан?

– Жан тут ни при чем, – бросилась Мария на защиту гувернера. – Он всегда учит уважать родителей.

– Ладно, с ним мы потом разберемся, – махнул рукой Петр Гаврилович. – А ты запомни, как я сказал, так и будет. Я выбрал тебе жениха, и ты пойдешь с ним под венец. И совсем скоро.

– Когда?

Петр Гаврилович посмотрел на дочь.

– Завтра к нам пожалует Василий Иванович. Он намерен сделать тебе официальное предложение. Вот и решим, когда венчание. А ты веди себя так, как должна вести моя дочь. Я не потерплю своеволия. Ты поняла меня?

– Поняла, папенька, – упавшим голосом проговорила Мария.

– Вот и замечательно. А теперь иди. Агафье я дал все нужные распоряжения. Она тебе поможет подготовиться к встрече с женихом.

Петр Гаврилович сделал жест, показывая дочери, что ей пора уходить. Мария встала и быстро вышла. Петр Гаврилович тяжело вздохнул, затем вылил остатки наливки в стакан и с наслаждением выпил.

Алдаев и Веселков ехали в машине. Дорога была ужасная, их так трясло и подбрасывало на кочках и рытвинах, что постоянно возникала угроза пробить головами крыши автомобиля. Алдаев в какой-то момент даже ощутил легкое подташнивание. Он вспомнил, что в прошлом году плавал на море на корабле в довольно сильный шторм – и ничего. А тут вдруг стало мутить, как во время настоящей качки.

– Почему дорогу не отремонтировали? – Поинтересовался он. – На таком покрытии от подвески ничего не останется.

– А какой смысл, – ответил Веселков. – В деревне жителей почти не осталось. Вот начнется строительство коттеджного поселка, сделаем хорошую трассу. Деньги на эти цели в бюджете зарезервированы.

Алдаев посмотрел на своего спутника и ничего не ответил. Вчера вечером у них состоялся неприятный разговор, ему пришлось в резкой форме напомнить этому чинуше, что его посадили на эту должность не для того, чтобы он штаны в кресле протирал, а выполнял порученные ему задания. Веселков был так раздавлен этим нагоняем, что готов был едва ли не ползать перед ним на коленях – так испугался, что его снимут. Но сейчас видимо понял, что пока это не случится и явно ожил. Даже зубы скалит.

Алдаеву стало неприятно, и он оставшуюся часть пути старался по возможности, как можно реже смотреть на него. Веселков же наоборот, толи воспрял духом, то ли хотел произвести на посланца вице-губернатора хорошее впечатление, болтал почти не переставая.

Они въехали в Сабуровку. Как обычно, на улице не было ни души. Алдаев здесь был уже далеко не первый раз и всегда видел одну и ту же картину. Не понятно, зачем тут люди живут, зачем держатся за свои жилища, когда можно переехать и находиться в нормальных условиях.

На поляне их уже ждали, тут собрались все обитатели деревни. Алдаев и Веселков вышли из машины и направились к собравшимся. Алдаев кожей почувствовал идущие от этих людей флюиды враждебности.

Они с самого начала договорились, что общаться с населением будет Веселков. Он местный, из этого района, его сельчане лучше знают.

Веселков подошел к собравшимся.

– Здравствуйте, уважаемые жители деревни Сабуровка, – нарочито весело поздоровался он. – Как настроение у вас? Вон какая прекрасная погода. Поди, все уже огороды засеяли?

В ответ кто-то что-то пробурчал, этим диалог пока и ограничился. Жители недоверчиво смотрели на приезжих.

– Говорите, зачем приехали? – произнес пожилой мужчина.

Алдаев знал, что это местный староста по фамилии Иванов, рьяный противник переселения жителей.

– Мы привезли вам очень хорошую новость, – радостно прокричал Веселков. – Дом, предназначенный для вашего переселения, готов, его только что приняла государственная комиссия. Можно заселяться хоть завтра.

Веселков замолчал, ожидая ответную реакцию на свои слова. Но она оказалась совсем не такой, на какую они надеялись. Хорошая новость явно никого не обрадовала.

– Послушайте, вы даже не представляете, какая прекрасная жизнь вас ожидает. У вас будут все удобства, туалет, ванна, на кухне газ. А рядом поликлиника, магазин, не то, что тут раз в неделю приезжает автолавка. Будете ходить в кино, в клуб, там есть кружок танцев для пожилых. Голову на отсечение даю, никто из вас не пожалеет о переезде. Вы будете нам только благодарны. Ну что, согласны на переселение?

Алдаев внимательно вглядывался в лица сельчан, но ни радости, ни согласия на них не замечал. Все угрюмо стояли и молчали, словно разом забыли все слова. Он перевел взгляд на Веселкова и понял, что тот растерян и явно не знает, что еще говорить.

– Ну что же вы, вам наша областная власть делает такое дело, а вы как будто бы и не рады. Вот что я вам скажу: давайте завтра назначим коллективное подписание договоров. После чего каждый сам решит, когда ему переезжать. Я забыл вам сообщить, что районная администрация поможет с переездом, выделит и машины и грузчиков. Бесплатно. Слышите, никто не будет за это платить. Договорились?

Из толпы сделал шаг вперед Иванов.

– Вот что я вам скажу от имени всего села. Мы здесь всю жизнь прожили, здесь и умрем. А вот когда это случится, забирайте и делайте тут, что хотите. А пока мы живы, останемся тут. Жили без удобств, проживем и дальше. Правильно я говорю?

В ответ раздался дружный гул одобрения. Алдаев понял, что их миссия окончательно провалилась. И больше делать тут нечего. Он подумал о том, что Пумпянский будет не просто не доволен, он придет в ярость. И вся эта ярость прольется на его голову. А это значит, прощай его карьера в областной администрации. И все из-за этих грязных крестьян.

Они выехали из села. Машина ехала медленно, переваливаясь из одной ямы в другую. Неожиданно прямо под колеса прыгнул какой-то человек. Веселков едва успел затормозить. Он выскочил из салона и с руганью набросился на человека.

Алдаев узнал его, это был один из тех, кто стоял в толпе селян.

Алдаев подошел к мужчине. Его вид не отставлял сомнения в его пристрастиях, он явно был любителем зеленого змия.

– Ты кто? – Спросил Алдаев.

– Степан Быломытцев, – ответил мужчина. – Впрочем, чаще меня зовут Степка бутылка.

– Понятно, – протянул Алдаев. – И что хочет Степка бутылка?

– Дай на бутылку. Не поверишь, два дня уже в рот не брал.

– Верю, – сказал Алдаев. Несколько мгновений он о чем-то думал. Затем достал бумажник, расстегнул его так, чтобы Степке бутылке было видно его содержимое.

При виде денег у того загорелись глаза.

– Ну, дай, – протянул он руку.

Алдаев отрицательно покачал головой и спрятал бумажник в карман.

– Я деньги просто так не даю, только за работу.

– И что за работа?

– Не пыльная. Любишь такую?

– Ну, люблю. Что делать-то?

– Да, ничего не делать, сообщать мне обо всем, что у вас тут творится. За это будешь получать на бутылку. И даже на закуску хватит. Договорились?

Размышления Степки-бутылки длились не более пяти секунд.

– Да, плевать мне на них всех. Договорились. Давай деньги.

Алдаев снова достал бумажник, протянул тысячу рублей.

– Держи.

Мужчина жадно схватил деньги и явно собрался бежать.

– Эй! – остановил его Алдаев.– Не слишком ли ты спешишь?

– А что?

– Мы с тобой не решили, как будем держать связь.

– Уж это я не знаю, – развел руками Степка бутылка. – Сами решайте.

– У тебя мобильный телефон есть?

– Да на кой ляд он мне в деревне, – искренне удивился Степка бутылка.

Алдаев размышлял несколько мгновений. Затем обернулся к стоявшему рядом Веселкову.

– Дай свой телефон, – потребовал помощник вице-губернатора.

Веселков, недоумевая, протянул ему телефон. Алдаев передал его Степке бутылке.

– Возьми телефон, теперь он твой.

– Да, как же! – возмутился Веселков. – Я его совсем недавно купил, знаете, сколько он стоит.

– Знаю, – ответил Алдаев. – Купишь другой. – Он достал визитку и протянул Степке бутылке. – Здесь мой телефон, как что узнаешь, тут же звони. В любое время дня и ночи. Только визитку никому не показывай. Понял?

– Чай не идиот.

– Очень на то надеюсь. Поехали, – бросил Алдаев Веселкову.

Машина все так же, скача по кочкам и рытвинам, уехала, оставив на дороге изумленного и одновременно счастливого своей удачей мужчину.

Просьба приехать в областную администрацию к Пумпянскому застала Шахова в пути, он ехал на один из своих объектов. Звонивший представился помощником вице-губернатора, Шахов не расслышал его фамилию. Не то Авдеев, не то Алдаев, впрочем, какая разница. Его гораздо больше занимало другое, а именно само приглашение.

С Пумпянским Шахов встречался несколько раз на различных мероприятиях, однажды вице-губернатор даже заехал к нему в контору, подробно расспрашивал об его бизнесе. Откуда взялся этот интерес, Шахов не знал, но старался как можно полнее отвечать на все вопросы. Пумпянский уехал и с тех пор больше они не встречались.

Шахов развернул машину и помчался по шоссе в областной центр, гадая, какая причина заставила такого высокопоставленного чиновника вспомнить о скромном бизнесмене. Конечно, в районе у него едва ли не самая крупная компания, но в масштабах области она очень средняя по размерам. И обычно такие чиновники редко интересуются подобными предприятиями.

Что-то тут не то, билась в голове тревожная мысль. В последнее время в районе как-то стало неспокойно, периодически что-то происходит, и это дурной знак. Ему гораздо больше по нраву, когда вокруг тишь, да гладь, да божья благодать. Вот тогда он знает, что ему делать и как себя вести.

Шахов оставил машину на общественной стоянке недалеко от здания областной администрации. К некоторому его удивлению на проходной его ждал заказанный для него пропуск. Даже не понадобилось звонить в секретариат вице-губернатора.

Когда Шахов вошел в секретарскую Пумпянского, то понял, что его здесь уже ждут. К нему подошел хорошо одетый молодой человек.

– Меня зовут Дмитрий Игоревич Алдаев, я помощник Олега Борисовича. Это я вам звонил. Он вас уже ждет. Проходите в кабинет.

Пумпянский стоял посередине кабинета. Едва Шахов вошел, он быстро направился к нему, первым протянул руку.

– Большая благодарность вам, Александр Николаевич, что вы так оперативно откликнулись на мою просьбу. Прошу садиться вот за этот столик.

Они сели напротив друг друга, их разделял журнальный столик.

– Чай, кофе? Или может быть коньяк? – Предложил вице-губернатор.

– Спасибо, коньяк не могу, на машине, а чай и кофе уже пил.

– Ну, хорошо, давайте просто побеседуем, если не возражаете.

– Но почему я должен возражать.

– Мало ли что бывает, – засмеялся Пумпянский. – Вы бизнесмены народ капризный.

– А мне кажется, что покладистый.

– Хорошо, если так. Как ваш бизнес?

– Пока все хорошо.

– Местные власти помогают?

Подняться наверх