Читать книгу Бокал тумана. Кто убил доктора Чехова - Владислав Михайлович Мирзоян - Страница 2
ОглавлениеМифы, мифочки, мифушки и мифуёчки.
Кто на них не попадался.
Вот и недавно один почтенный и образованный иерей А., (что с иереями бывает не всегда) рассказывая о смерти Чехова, в своей замечательной серии «Смерть замечательных людей», замечательно сказал примерно так:
– «Он умер не с покаянием, как Пушкин. Не с Евангелием, как Достоевский. А с бокалом шампанского» – открыто намекая, что смерть Чехова была не… как бы так поделикатнее выразиться… не вполне праведно-канонична – вместо Чаши и Причастия – барственно-гусарский и залихватский бокал игривого вина из провинции Шампань.
Впрочем, иерей А. тут же добавил:
– «Но читать его надо – он умён, тонок, тих, интеллигентен, человеколюбив, чудесен…» – и прочее, позитивное.
Многие видели и хотят видеть в этом чеховском бокале шампанского символ трагического, но торжествующего безбожия.
А некоторые, ещё глубже глядящие, вспомнив один из многочисленных псевдонимов Чехова – Шампанский, подтянули за метафизические уши ещё и вагон для устриц, в котором привезли Чехова в Москву.
Как некий образ-закуску.
Начало мифу положили, конечно, газеты и газетчики.
Но миф подтвердила и вдова писателя актриса Ольга Леонардовна Книппер-Чехова.
Германия.
Городишко Badenweiler —
термальные источники +26. 5 градусов и развалины римских терм Aqua Villae – водный городок
времён Веспасиана, первого в Риме императора, родом не аристократа, сына крестьянки и всадника, который, кроме того, что велел разрушить Иерусалим, ввёл налог на общественные уборные, сказав – Aes non olet – деньги не пахнут.
У евреев это называлось и называется миква – резервуар для ритуального омовения – твила.
В христианстве твила послужила основой для практики Крещения. Иоанн Креститель на иврите – Йоханан га-Матбиль [Хаматвил] – «совершающий ритуальное очищение водой».
В православии стало святым источником.
У древних греков – это были термы.
У римлян тоже термы, с божком источников Фонтом, (или Фонсом) – от которого произошло слово фонтан.
В Тбилиси – серные источники Абанотубани, теперь серные бани.
Во все времена, у всех народов были свои свои целебные, а потому святые источники.
Это макет-реконструкция тех римско-баденвейлерских терм.
А сейчас это выглядит вот так.
Население на 31 декабря 2010 года – 3907 человек,
а в 1904-том раза в три, если не больше, меньше —
словарь Брокгауза-Ефрона называет Badenweiler селом.
Тишина, дешевизна (по тем временам), горный воздух.
Хотя, высота – всего 425 метров.
Отель «Sommer», что означает лето
существующий и поныне по адресу Ernst-Eisenlohr-Straße, 6 – что онлайн переводчик в интернете переведёт вам как Эрнст-Железный Час, а Эрнст, как серьёзный – и всё вместе получится улица Серьёзного Железного Часа, только вывеска теперь не «Sommer», а «Park-Therme» – Парк Термальные Ванны и сегодня это не и гостиница, а реабилитационная клиника.
Вид внутреннего двора гостиницы, куда выходили балкон и окно номера Чеховых,
второй этаж, балкон.
Ночь на 2 (15) июля 1904 года.
Уже пятница.
Книппер-Чехова:
– «Около часу ночи Чехов проснулся и первый раз в жизни сам попросил послать за доктором».
В этой же гостинице остановились два брата-студента из России, Лев и Артемий, сыновья крупного фабриканта (купца первой гильдии) Рабенека.
После революции и национализации одна из фабрик Рабенека стала Щёлковским хлопчато-бумажным комбинатом им. Калинина.
Книппер-Чехова просит одного из братьев – Льва Рабенека сбегать за местным врачом, который наблюдает Чехова.
Быстро приходит доктор, благо живёт совсем рядом.
Книппер-Чехова:
– «Антон Павлович как-то необыкновенно прямо приподнялся, сел и сказал, громко и ясно:
– «Ich sterbe»…
…что означает – я умираю…
Но почему по-немецки?…
Андрей Битов («Мой дедушка Чехов…»):
– «Это очень волнует праздный русский ум.
Почему по-немецки?
Отрезвляя гипотезы, я утверждал, что потому, что доктор рядом был немец и он сообщил ему своё мнение как врач врачу».
Немец-то немец, но отрезвляя Битова (в том числе и от родственных связей с Чеховым),
заметим – Чехов немецкого не знал.
К тому же – рядом два человека: жена – дочь прусского подданного и прекрасно говоривший по-немецки Лев Рабенек.
Никакой надобности говорить Чехову «я умирая» на немецком – не было.
Кроме, как выясним, одной.
Книппер-Чехова:
– «Доктор успокаивал, взял шприц и сделал впрыскивание камфоры, велел подать шампанского»…
Согласитесь, странная фраза – «врач успокаивал… велел подать шампанского».
Да и поведение врача несколько странное: человек говорит – я сейчас умру, а доктор наливает ему шампанское.
Да и где он его взял, около часа ночи…
И почему – шампанского?
Не коньяка, не водки, не красного вина?
А именно шампанского?…
Отчасти миф о Чехове и шампанском разъяснён британским профессором русской литературы колледжа Queen Mary University of Lon-don Доналдом Рейфилдом (Donald Rayfield)
в книге «Жизнь Антона Чехова» – якобы по старинной германской традиции врач, находясь у смертного одра коллеги и видя, что на спасение нет уже никакой надежды, должен поднести ему шампанское.
Врач – и только врачу.
Докторские штучки.
Наверное, это должно было символизировать победу над смертью.
Победу духа над бренным телом.
Что доктор и сделал.
Подал бокал шампанского врачу Чехову.
Некоторые немецкие врачи эту традицию не подтверждают. Например, Хельга Джон Грайнер в своей диссертации на соискание степени доктора медицинских наук – Грайнер Х. Дж. «Антон Чехов. Его болезнь и медицина того времени». Университет Генриха Гейне. Дюссельдорф, 2008.
Однако есть и вторая версия воспоминаний Книппер-Чеховой (точнее – черновики), от первой почти не отличающаяся:
– «… первый раз в жизни сам попросил послать за доктором.
После он велел дать шампанского».
Получается – сам Чехов…
Книппер-Чехова:
– «Антон Павлович взял полный бокал, оглянулся, улыбнулся мне и сказал:
– «Давно я не пил шампанского».
Выпил всё до дна, лёг тихо на левый бок – я только успела пере-бежать и нагнуться к нему через свою кровать, окликнуть его – он уже не дышал, уснул тихо, как ребёнок…»
Чехов попросил бокал шампанского, выпил, лёг на левый бок и умер, как заснул.
Всё.
Книппер-Чехова:
– «… И страшную тишину ночи нарушала только как вихрь ворвавшаяся огромных размеров чёрная ночная бабочка, которая мучительно билась о горящие электрические лампочки и металась по комнате…»
Таков миф.
Как та бабочка.
Попробуем его осмыслить.
Отогнать от величественной и страшной последней минуты великого русского писателя Антона Павловича Чехова эту чёрную мохнатую бабочку…
