Читать книгу «Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого - Яков Нерсесов - Страница 8

Все старшие военачальники шведского короля, в частности, Реншёльд и Левенхаупт, были крепкими профессионалами без слабых мест, но, все же, и не более того.

…Граф, фельдмаршал Карл-Густав Реншёльд (Рёншильд) (6 августа 1651, Грейфсвальд, Штральзунд, Германия – 29 января 1722, Стренгнес, Сёдерманланд, Швеция) – высокий, бесцветный блондин с повелительным, холодным взглядом, острым носом и волевым небольшим ртом со всегда плотно сжатыми тонкими губами, происходил из оккупированной шведами Померании. Выпускник Лундского университета владел немецким, французским и латынью. В его роду не было военных, но честолюбивый сын померанского купца, пожалованного за заслуги перед шведской армией в Тридцатилетнюю войну дворянством, Карл-Густав, рано проявил военные дарования и быстро продвигался вверх без чьей-либо протекции. Причем, начал свою военную стезю он в голландской армии, которая в ту пору наравне с французской, британской и австрийской считалась лучшей в Европе.

Уже в 26 он стал полковником и сделал блестящую военную карьеру, став со временем военным «дядькой» -наставником воинственного юного Карла. Он был неразлучен со своим королем со времен захвата Копенгагена. Если в битве под Нарвой в руководстве шведской армией еще чувствуется рука Реншёльда, то затем ученик потеснил учителя с места главнокомандующего, но роль второго человека в армейской иерархии с той поры у Реншёльда уже никто не оспаривал. Безусловное личное мужество, холодный расчет, огромное усердие, невероятная выносливость и врожденная суровость сделали его незаменимым для столь обожавшего именно эти качества короля-викинга. Именно его Карл предпочитал направлять на самые трудные задания, туда, где он сам не мог присутствовать по тем или иным причинам.

Свою самую громкую победу он одержал 2 (13) февраля 1706 г. в битве под Фраунштадтом (Фрауэрштадтом) над саксонско-русской армии (18.300 саксонцев и 6.500 русских при 32 орудиях) генерала Шулленбурга. У Реншёльда не было ни одной пушки, а лишь 12.300 человек пехоты и кавалерии. Но его богатый военный опыт – Карл-Густав воевал уже больше тридцати лет – помог ему одержать убедительную победу. Притворным отступлением шведский полководец вынудил Шулленбурга покинуть очень выгодную позицию и выйти в чистое поле. Здесь превосходная шведская кавалерия в очередной раз сумела доказать, что она не с проста считалась лучшей в то время в Европе. Она сумела обойти врага с тыла. Саксонская конница отступила без единого выстрела, оставив без прикрытия пехоту. Часть ее была истреблена, а часть охотно сдалась в плен; на поле боя остались лежать тысячи не разряженных саксонских ружей. Сопротивление оказали лишь четыре русских драгунских полка Востромирского. Четыре часа они мужественно сдерживали натиск шведов, но силы оказались не равны. В живых осталось не более 1.600 человек. Общие потери в союзных войсках были тяжелыми: убитыми и ранеными 9 тыс. солдат и 2 тыс. пленными. Рассказывали, что шведы проявили невероятную жестокость именно по отношению к 500 русским, зверски убивая раненых и сдавшихся в плен: их клали одного на другого и кололи штыками либо расстреливали перед строем в голову. По крайне мере, эта версия активно используется в отечественной литературе.

Эта бойня была совсем нетипична для того времени, когда взятых в плен наемников из европейских армий обычно перевербовывали. Случалось, это были целые батальоны и даже полки. То, что произошло тогда, во многом объясняется особенностями характера Реншёльда: его исключительной личной жестокостью и огромным раздражением постоянными победами русских отрядов в Лифляндии. К тому же, он прекрасно знал, что русские почти не перевербовываются. С тех самых пор русские и шведы почти перестали брать друг друга в плен, за исключением высших офицеров за которых можно было получить хороший выкуп.

Получив вскоре после этого вожделенное для всех военных всех времен и народов звание фельдмаршала, Реншёльд из утонченного аристократа с манерами дипломата превратился в грубого и надменного солдафона. Карл-Густав не контролировал себя в выборе выражений и тональности, когда его плохо понимали подчиненные, презрительно равнодушно общаясь даже с такой весомой фигурой в ближайшем окружении Карла XII, как первый министр граф Пипер. Сослуживцы и подчиненные не любили «второго человека» в армии из-за его склочности. В результате в решающем сражении Северной войны под Полтавой его старые «контры» с третьим человеком в армейской иерархии шведов Левенхауптом (начальником всей пехоты) привели к трагедии.

Назначенный Карлом главнокомандующим фельдмаршал Реншёльд не тянул на роль харизматического лидера-вожака, коим, несомненно, являлся сам Карл для своего воинства. Именно его молниеносной хватки и трезвого расчета так не хватало в ходе всего Полтавского сражения. Реншёльд был отменным исполнителем, но не созидателем, у него было много воли, достаточно профессионализма, но маловато для главнокомандующего творческой инициативы.

Попавшему в плен Реншёльду, Петр, очень нуждавшийся в опытных военных высшего звена, предложил, как и другим пленным шведским офицерам, поступить на службу в русскую армию. Фельдмаршал и большинство его «собратьев по оружию» (кроме Шлиппенбаха и Альбедиля; потомки последнего до сих пор «на слуху» в России) отказались от столь «высокой чести». В плену Реншёльд держал у себя на квартире открытый стол для офицеров и читал для них лекции по военному искусству. Наставнику Карла повезло больше других его коллег: он не умер в плену и в 1718 г. 67-летнего фельдмаршала все же разменяли на пару русских генералов.

Вскоре после этого уже старый и больной (сказался нелегкий русский плен) Реншёльд тихо – без военного салюта над надгробием (а ведь по чину он ему полагался) – ушел в мир иной. «Хозяйка Балтийского моря» сошла с европейской авансцены и ей было не до своих героев…

…Другой первоклассный шведский военачальник, генерал-лейтенант, граф Адам-Людвиг Левенхаупт (Лёвенхаупт или Левенгаупт; по-шведски – Лейонхювюд, т.е. «Львиная голова») (15 апреля 1659, вблизи Копенгагена – 12 февраля 1719, Москва) родился в знатной шведской семье под Копенгагеном, а точнее, в армейском биваке. В ту пору его отец – крупный помещик – занимал высокий чин в шведской армии, а мать и вовсе приходилась троюродной сестрой деду Карл XII королю Карлу X.

По началу обстоятельный и осмотрительный Адам, который очень рано осиротел (его воспитывали в знаменитой аристократической семье де ла Гарди), хотел стать дипломатом, даже учился в университетах Лунда, Уппсалы и Ростока, но не сложилось и он пошел по столь модной в ту эпоху «дороге меча». Но до этого он, все же, успел побывать в составе шведского посольства в 1684 г. в Москве и составить себе мнение о «московитах», как о неприхотливых, набожных и смекалистых людях. Служил в Венгрии, воевал волонтёром в 1685 г. против турок в войсках курфюрста баварского, в 1688—1698 гг. служил в шведских полках на голландской службе.

Лишь в 1700 году он перешел под шведские знамена командиром полка и с прозвищем за свою ученость Полковник-Профессор («Профессор в мундире», «Полковник-латинист»). В начале Северной войны ему пришлось воевать не на глазах своего короля, что плохо, а вдали – в Лифляндии с ограниченными воинскими силами отнюдь не лучшего качества.

В 1703 г. Левенхаупт одержал победу над заведомо слабым, хотя и вчетверо превосходящим войском стрельцов, ополчением смоленской шляхты и литовскими хоругвями у д. Салаты (литов. Салочай на р. Муша в 65 км к югу от Елгавы), в 1704 г. разбил при г. Якобштадте (латв. Екабпилс на р. Даугаве) вдвое большее количество стрельцов и литовцев, в 1705 г. победил при равных силах драгун и солдат Б.П.Шереметева у Гемауэртгофа (на р. Свете в 30 км к югу от Елгавы).

После этих побед, преимущественно над полурегулярными стрелецкими и литовскими войсками, он получил чин полного генерала и командующего армией в Лифляндии, Курляндии и Литве. Тремя своими успехами амбициозный генерал гордился и, «за ничто почитая неприятелей», нередко совершал дальние рейды по Литве.

У этого очень опытного военачальника (войны с турками и французами не прошли даром) отличавшегося большим личным мужеством и хладнокровием был один большой недостаток: чрезмерная осторожность, граничащая с исключительной мнительностью. Убежденный пессимист по натуре, он, порой, в самый ненужный момент становился апатичен ко всему окружающему. Его большие, очень близко посаженные глаза всегда подозрительно смотрели на окружающих, а маленький рот с плотно сжатыми губами под длинным носом говорил об упрямой несговорчивости его обладателя. И все же, все эти минусы перевешивала его несомненная высокая компетентность в военном деле.

Все военные, имевшие с ним дело, в том числе, союзные русскому царю Петру I поляки и литовцы, советовали ему считаться с военным дарованием Левенхаупта и «лучше иметь его за льва, чем за барана». Вместе с тем, многие из шведского офицерского корпуса признавали генерала излишне нервным, осторожным и мнительным. А фельдмаршал Реншёльд и вовсе считал его конченным шизофреником. Меланхолия и склонность к мрачным мыслям снижали достоинства генерала как полководца. Солдаты не столько любили его, сколько уважали за исключительно рациональную манеру ведения боевых действий. Левенхаупт никогда не торопился ввязываться в бой, если в этом не было острой необходимости и, он к тому же не был уверен, что схватка закончится для него успешно. Так он оказался единственным шведским военачальником в Прибалтике не побитым русскими под началом Шереметева либо Меншикова.

За это Карл XII сделал его генералом от инфантерии и третьим человеком в шведской армии после себя и фельдмаршала Реншёльда. Естественно, что оба они друг друга терпеть не могли. В конце концов, это сказалось на судьбе шведской армии во время ее похода в Россию и, особенно, в Полтавском сражении. Со стороны Карла было большой ошибкой не прислушаться к мнению Левенхаупта о русских и способностях их командиров, с которыми он не раз и не два встречался на поле боя. Не исключено, что этому помешала известная нервозность «Профессора в мундире»: суховатый в общении король очень не любил «чувствительных» командиров, чьей обязанностью было действовать решительно и без сантиментов.

Фиаско Левенхаупта под Лесной (его главный недруг в армейском руководстве Реншёльд открыто и не беспочвенно указывал ему на недопустимую медлительность передвижения и расшатанную дисциплину), безусловно, подмочило его полководческую репутацию у шведского короля. Но последний в ходе русского похода явно испытывал нехватку толковых военачальников высшего звена и «закрыл глаза» на промашку Левенхаупта, вскоре переподчинив ему всю пехоту. Левенхаупту не повезло: капитулировав с остатками шведского воинстве под Переволочной, он попал в немилость к своему королю (не помогло даже активное ходатайство весьма влиятельной бабки Карла XII). Монарх был неумолим: Левенхаупт (Карл по-армейски фамильярно звал его «Левен») – виноват. И ему нет прощения.

Последние 10 лет жизни Адам-Людвиг провел в русском плену, где и умер в Москве на 60-м году жизни от тоски и мрачных видений, оставив после себя любопытные мемуары, в которых критично разобрал весь ход Северной войны. Уже после войны его прах все же перевезли на родину, где и захоронили в Стокгольме со всеми воинскими почестями.

И все же, именно, Левенхаупт, наряду с Магнусом Стенбоком (? – 23.2.1717), очевидно, бывшим самым способным военачальником Карла, не без участия ревнивого Реншёльда и хитрющего Пипера, так и остался на вторых ролях в шведской армии…