Читать книгу Отель, портье и три ноги под кроватью - Яков Томский - Страница 5

– Послушайте меня, черт побери, – шипел Чак на собравшихся в конференц-зале, – Заполняемость падает, мы загибаемся. Почему? Кто знает, почему? Потому что в этом городе дороже нашего спального места – только койка в Новоорлеанском благотворительном госпитале. Отдел продаж, мы должны снизить цены. Черт побери, нам НАДО СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ВСЕ НАШИ КРОВАТИ БЫЛИ ЗАНЯТЫ. ВЫ ХОТИТЕ ВСЕ ОКАЗАТЬСЯ ВМЕСТЕ С ДЖОНОМ В ЭТОМ БОГОМ ЗАБЫТОМ КЛИВЛЕНДЕ? Я понятно излагаю?

Вот дерьмо-то. Господин Дэниелс разошелся не на шутку. И никого это не удивляло. Он замолчал и повернулся к окну. Конференц-зал находился на пятнадцатом этаже, возвышаясь над приземистыми зданиями Французского квартала так, что мы могли видеть вдали широкую коричневую ленту Миссисипи.

– И наконец, – продолжал Чак тише, по-прежнему глядя на Французский квартал под собой, – это Томми Джейкобс, наш новый менеджер отдела обслуживания номеров. Томми, это Терренс, директор отдела обслуживания номеров. Он умный парень, Терренс. Гляди, как бы он не подвинул тебя с должности.

Господин Дэниелс обвел взглядом руководителей всех отделов отеля. Эти утренние заседания, или совещания персонала, предназначены для того, чтобы добиться от всех – господи, как мне надоела эта избитая фраза – одинакового понимания ситуации. Здесь у сотрудников отдела регистрации клиентов есть возможность уведомить отдел обслуживания, что все двухместные номера забронированы на ближайшие сутки, поэтому горничные должны убрать их, или «перевернуть», как можно скорее. Отдел продаж может здесь сделать вид, что кое-что соображает в гостиничном бизнесе, даже если это не так. Бухгалтерия может воспользоваться шансом пожаловаться, сказав что-то вроде: «Хм, как мы уже говорили, вы, ребята, ну, того, будете сами заниматься выпиской клиентов из отеля, вместо того чтобы передавать бумаги в бухгалтерию за выписками со счета, потому что у нас из-за этого как бы лишний бардак, ладно? Мы говорили об этом еще неделю назад, но результата почти никакого».

– Ладно, давайте обсудим это, – завершил свою тираду Чак, глубоко вздохнув. – Помните: наши кровати не должны пустовать. Единственное, что имеет значение в этом бизнесе. Кровати должны быть заполнены.

На этом мы закончили. Господин Дэниелс жестом приказал мне оставаться на своем месте, а затем предложил Терренсу провести для меня экскурсию, как только горничные разойдутся. Все высыпали из конференц-зала, оставив нас вдвоем.

– Ну как я выступил?

– Очень грозно, мистер Дэниелс.

– Генеральный директор – это двуликий Янус. В каком-то смысле и президент – двуликий Янус. Его должен любить народ, избиратели, в данном случае – персонал. Но руководство, его кабинет министров, должно его бояться. Целовать младенцев на публике и быть строгим «за кулисами». Так что вот. Терренс ждет тебя на двадцать пятом этаже. Иди.

Я еще даже никогда не был на двадцать пятом этаже. Клуб начинался на двадцатом и занимал все этажи до самого верха, и войти на любой из них можно было только с помощью ключа. На самом деле, поскольку этажи были заперты, мне пришлось выйти на девятнадцатом и дальше идти пешком по лестнице. Я мог бы воспользоваться лифтами для обслуживающего персонала, но на тот момент я был всего лишь каким-то «павлином» с рецепции, вышагивающим только по гостевым зонам. Администраторы рецепции обитали в передней части дома; мне же предстояло проникнуть в самое его сердце.

Не в каждом пятизвездочном отеле есть клубный этаж, но, окажись у вас вдруг такая возможность и деньги, повышенные цены вполне себя оправдают. Это как лететь бизнес-классом. Правильный клубный этаж начинается со швейцара. Выяснив вашу фамилию – то есть прочитав ее на чемоданном ярлыке, или (в идеале) запомнив вас в прошлый визит, – швейцары пробегают глазами список въезжающих на клубные этажи, который получают каждое утро и зачастую приклеивают клейкой лентой к изнанке своих дурацких головных уборов. Затем швейцар тайком предупреждает диспетчера парковщиков, а тот звонит консьержу клубного уровня, чтобы там успели подготовиться. Часто при бронировании номера на клубном этаже спрашивают о том, каков ваш любимый коктейль, и, когда парковщик предупреждает о вашем прибытии, вам готовят любимый напиток и ставят его на поднос рядом с горячим осибори[13]. Швейцар, минуя скучную и отвратительно открытую любопытным взорам стойку регистрации, ведет гостя прямо к посыльному, который провожает клиента до самого двадцатого этажа, где того встречают у лифта с коктейлем и горячим полотенцем, удобно устраивают и регистрируют.

В среднем в салоне клуба проходит пять трапез в день: от простого, но сытного завтрака до закусок в течение дня и десерта вечером. И не будем забывать всегда доступные роскошные хрустальные графины с высококачественным алкоголем и рядом с ними – шейкеры и лед. Первый класс: за три часа еды и питья вы окупите то, что переплатили за номер. Клубный уровень: вы вернете переплаченные деньги, выпив три водки с тоником и поучаствовав в одной из трапез. Затем, за следующие сутки своего пребывания, вы начинаете получать «прибыль». Именно поэтому, в числе прочего, многокомнатный номер или красивый вид из окна – не лучшие из возможных бонусов. Активировать счет на клубном уровне так же просто, как провести картой-ключом в замке. Как зажечь эту лампу? Как получить эту дополнительную опцию? Что ж, дорогие гости, придется подождать.

Терренс на двадцать пятом этаже отчитывал какую-то горничную из-за недостаточно чистой тележки. Когда я подошел, он поднял взгляд и увидел меня, но не подал виду и продолжил распинаться о том, что мешки для мусора надлежит держать на верхнем уровне тележки, и проверять, чтобы банные принадлежности были достаточно хорошо упакованы и не рассыпались, создавая беспорядок. Один беглый взгляд в эту тележку – и я понял, что заглядываю в свой новый мир, который, по-видимому, теперь будет полон… расходных материалов.

Расходные материалы! Ооо! От шапочек для душа до рожков для обуви. Все плотно упаковано и приведено в самый удобный для кражи вид. Представьте себе, что тележку для уборки, оставленную без присмотра, случайно опрокинули, и воспользуйтесь ситуацией. Набейте сумки кремом для рук с миндальным маслом и мылом из гуавы с крупинками молотого кофе! Хватайте всего по три штуки и убегайте из коридора. Даже если вас поймают, просто скажите, что у вас закончился шампунь или, еще лучше, туалетная бумага, и вы решили, что будет проще взять их отсюда. Рассуждайте так: эти принадлежности здесь для вас, они ваши. Мы не вправе оспаривать ваше утверждение, что вы – настоящий фанат душа и любите вылить себе на голову пятнадцать бутылок шампуня с семенами лаванды и мака.

В конце концов Терренс прекратил ругать экономку и представил ей меня.

– Нэнси, это новый менеджер по вечернему обслуживанию номеров, Томми. Прошу любить и жаловать. И наведите порядок в этой чертовой тележке.

Нэнси была прехорошенькой старушкой, черной, еще темнее Терренса, и очень низенькой, с пышными седыми волосами и очаровательной улыбкой. Не впечатленная тирадой Терренса, она улыбнулась и пожала мне руку, прежде чем начать расставлять все упавшие бутылочки с шампунем.

Прошла всего минута моего обучения, а я уже невзлюбил своего босса. Я пока не знал, каким начальником буду сам, но точно знал, каким не буду.

Терренс провел меня по коридорам, проверяя по своим записям, какие люксы не заняты. Несмотря на то, что на бумаге номер числился свободным, он все равно стучал, прежде чем вставить в замок свой желтый ключ-вездеход и показать комнаты мне.

– Это очень легкая работа, – сказал он, стукнув планшетом по кулаку, чтобы подчеркнуть слова «очень» и «легкая». – Главное – внимание к деталям. Видишь этот номер? Сто пятьдесят пять пунктов, по которым мы определяем качество и чистоту комнаты. На плинтусах не должно быть пыли. Простыни должны быть натянуты как можно туже. Ковер – без единого пятнышка, почищен пылесосом. Зеркала и стекла – без разводов. Туалетная бумага – надета на держатель. Вот.

Он протянул мне стандартный список – бесконечные ряды мелкого шрифта, уползающие на другую сторону листа.

– Нэнси – одна из лучших. Именно поэтому у нее эти два верхних этажа на клубном уровне. Я не даю ей спуску, потому что я никому спуску не даю. И тебя ждет то же самое.

– Здорово.

– Ты мне не веришь?

– Верю, конечно.

Толкнув белую дверь без опознавательных знаков и оказавшись у шкафа с хозяйственными принадлежностями, Терренс остановился и повернулся ко мне. Он был из тех людей, кто приходит в тренажерный зал, ворча и кряхтя выжимает гигантский вес и затем уходит еще злее, чем пришел. Когда Терренс сердился, вена на его шее, торчащей из белого накрахмаленного воротничка, бешено пульсировала, будто качая острый соус прямо в мозг своего хозяина.

Кстати (если вам удастся переварить и эту информацию), он был из тех, кто делает педикюр. Три раза в неделю.

– У нас с тобой будут проблемы?

– Нет, сэр.

– Слышал, ты начинал там, в парковщиках. Я узнавал о тебе. Парни тебя любили. Но не думай, что у тебя будут поблажки только потому, что какие-то парковщики считают тебя очень хорошим парнем для белого. Не испытывай мое терпение. И пусть этот костюм не обманывает тебя. Итак, если ты будешь усердно работать и обращать внимание на детали, у нас не будет проблем.

Нет, проблемы у нас появились.

Пока мы обходили отель сверху донизу, с клубного уровня до первого этажа, входя в один грязный номер за другим, я видел пустые пакеты, холодные скрюченные кусочки картофеля фри в кетчупе на полу у кровати, использованный презерватив, который чуть-чуть не долетел до мусорной корзины и повис на ее краешке, грязные простыни, пролитое пиво, растекшееся на поверхности мини-бара, кучу окровавленных полотенец, стыдливо засунутых за дверь ванной, и всякий разный мусор, оставленный нашими очень важными клиентами. Проходя мимо тележек, мы видели горничных на коленях в дальних углах ванных комнат, моющих пол за унитазом, собирающих остатки еды и мусор, полирующих зеркала, аккуратно сворачивающих шнуры фенов, чистящих ковры пылесосами и выполняющих кучу другой работы, которую объединяет слово «уборка».

Вскоре я стал свидетелем уникальных методов, используемых этими горничными: перед тем как положить подушку на кровать, они били ее ребром ладони прямо посередине, а затем – эдакую булочку – клали на постель. Это лучше, чем придерживать подушку подбородком и натягивать наволочку, как штаны; горничные не желали прикасаться лицом к пятидесяти подушкам в день. А знаете, как идеально, без разводов, отчистить зеркало? Windex? Нет. Средство для полировки мебели. Спрей на густой белой основе; разотрите его, и вы окажетесь лицом к лицу с безупречно чистым зеркалом, без разводов. Тем не менее я не рекомендую пользоваться этим советом в собственном доме. Средство для полировки мебели дает быстрый и сильный эффект, но на поверхности стекла со временем накапливается воск, а это потребует глубокой очистки. Итак, дамы чистили зеркала во всем отеле так же, как мебель, но, конечно, не перед Терренсом. Поимка горничной с Pledge в ванной влекла за собой длительную лекцию. Поэтому они хранили эту тайну за закрытыми дверями вместе с другим грязным секретом, который я раскрыл значительно позже. Войдя в номер, я застал одну из горничных с Pledge в одной руке и бокалом из мини-бара в другой. Конечно, не все, но некоторые из них пользовались для полировки бокалов средством для мебели. Чистые бокалы тоже были их обязанностью. Вы хоть раз видели в тележке горничной средство для посуды? Обычно чистота – это горячая вода и полотенце для лица. Но, чтобы быть абсолютно уверенными, что их не будут ругать за пятна на бокалах, горничные иногда покрывали весь бокал средством для полировки мебели. Так что в следующий раз, когда вы нальете немного водопроводной воды в стакан из мини-бара и ощутите странное приятное лимонное послевкусие, знайте, что вы только что выпили порцию Pledge. Честно говоря, вполне возможно, что средство для полировки мебели – более гигиеничный способ, чем простая горячая вода и (надеюсь, нетронутое) полотенце для рук от предыдущего гостя. В любом случае, уж извините.

К добру, к худу или к антисанитарии, но я видел, что работы тут до фига. У меня голова кругом шла – и от ужаса, и от гордости. Именно эта распиравшая меня гордость не давала улыбке сойти с моего лица, несмотря на чувство, будто я погружаюсь на дно.

На следующее утро меня ударила под дых реальность и величина нового отдела. В 8.30 утра офис, заведующий уборкой номеров – огромный, как конференц-зал, – заполнило более ста горничных, кричащих и смеющихся.

В отделе обслуживания номеров, кроме горничных, есть еще две должности низшего уровня. Первая – уборщики, обычно один или два на этаж. В их обязанности входит помогать женщинам «раздевать» номер, то есть снимать и выносить грязное постельное белье. Они пылесосят и моют коридоры, пополняют запасы расходных материалов в специальных шкафах и помогают дамам во всем, что тем потребуется – например, доливают моющие средства в их распылители и дозаторы, добавляют на их тележки всяческие расходные материалы и, наконец, занимаются большинством заказов в номера. Если вы когда-нибудь звонили насчет дополнительной пары тапочек или просили поставить в номер раскладушку – значит, вы с ними встречались. На самом деле, когда уборщик приносит тапочки, нужно дать ему несколько долларовых купюр и попросить еще пять – десять пар. Увидите, как быстро их вам принесут. Эти роскошные тапочки с логотипом отеля, упакованные в целлофан – отличный подарок для людей, которые ничего не значат в вашей жизни. Для коллег, например. После того как вы дали пару долларов уборщику, все, что может предложить его ведомство – принадлежит вам по определению. Просто пакуйте все прямо в чемодан. Десять бутылок вашего любимого лосьона, дополнительная подушка, которую можно запихнуть в ручную кладь и использовать в самолете, ватные палочки и шарики, ролики для чистки одежды, годовой запас пилочек для ногтей – и все остальное, что лежит в шкафах для хранения расходных материалов. Если по отелю пронесется молва, что каждый раз, когда уборщик стучится в вашу дверь, он получает несколько долларов, вам будут доставлять даже контрабандные DVD, если попросите. У уборщиков это тоже есть.

Последняя подгруппа – смотрители фойе. Естественно, они отвечают за чистоту в фойе, но, кроме того, следят за всеми общественными местами, не расположенными на этажах с номерами – например, за конференц-залами и общими туалетами. Уборщики «сердца дома» тоже принадлежат к этой подгруппе, они следят за надлежащим состоянием служебных помещений, коридоров, ванных комнат и столовой для сотрудников. У них самая тяжелая работа. Постояльцы бывают несносны, но сотрудники – просто животные. Наши ванные и раздевалки иногда выглядят как вокзальные туалеты.

У нас было двое преданных служителей «сердца дома», и оба они страдали от проблем со здоровьем. Первый – Чарли, железный человек ростом под два метра и весом около ста кг. Он был звездным куортербэком в футбольной команде Государственного университета Луизианы, и перед ним открывались реальные перспективы стать нападающим «Нью Орлеан Сэйнтс» (это мне шепнули на ухо в служебном лифте), пока однажды ночью не случилось несчастье. Он подвез своего брата домой, в квартал Эйс Уорд, и машину обстреляли из АК-47; брат погиб (как выяснилось, он занимался наркотиками), несколько пуль попали в руки и ноги Чарли, одна – в череп, а потом автомобиль разбился. Больше Чарли не играл. У него был шрам внизу с правой стороны лица, такой же большой, как его улыбка, а уж она-то была правда широкой. Он был взаправду очень добрым и мягким человеком. Все по-прежнему относились к нему как звезде футбола, а он жонглировал рулонами туалетной бумаги в коридорах, пока не видел Терренс, который мог поймать рулон и начать лекцию о стоимости туалетной бумаги и о том, что она теперь будет плохо отматываться, потому что ее картонная основа-трубка смята.

Вторым дежурным по «сердцу дома» был Рой, один из двух белых сотрудников отдела уборки. У него был церебральный паралич, перекосивший его тело и заставлявший его двигаться напряженно и отрывисто – но не затронувший мозг. Роя было трудно понять, но как только вы привыкали к его речи, то осознавали, что он остроумен и шутит очень смешно. Но Терренс не мог разобрать ни слова.

– Как дела там, Рой?

– Лучше бы я трахал вашу жену, чем мыл эти туалеты.

Представьте себе, что эта фраза написана мокрыми чернилами, потом смазана пальцем и снова прочитана. Однако мы-то все прекрасно все поняли, а потому затаили дыхание.

– Ладно, – криво усмехнулся Терренс. – Увидимся на рождественской вечеринке?

– А то. Приводите свою жену, – ответил Рой.

У Роя на спине красовалась татуировка в виде пистолета с пулей, взрывающейся в барабане.

Кроме Роя, у нас – очень недолго – была еще белая горничная. Маленькая хрупкая женщина. Алкоголичка. Слишком много бутылок джина, слишком много мини-баров, слишком много номеров и слишком много дней. Мы отправили ее на программу помощи работникам, и она вернулась здоровой. Здоровой и мертвой. Ее лицо было как белый бумажный пакет, глаза утратили блеск. Она перестала разговаривать с людьми, номера убирала медленно и плохо. Затем в один прекрасный день она влетела в отель румяная и сияющая, готовая к работе. В тот день ее отпустили с работы: она напилась.

В то первое утро – еще до того, как я со всеми познакомился – я ужасно устал. Каждый день в 8.30 утра персонал собирали, чтобы раздать персональные списки номеров, которые предстояло убрать за день. Давались общие инструкции и предпринимались попытки сломать автомат с колой, горничных невозможно было заставить всерьез относиться к корпоративным девизам. Каждое утро Терренс распинался о внимании к деталям и мучил свой планшет, без устали повторяя персоналу, что их работа «Очень. Проста».

Я поздоровался с Нэнси, старушкой с клубного уровня. Она положила свою маленькую руку на мою и посоветовала мне не нервничать по поводу знакомства со всеми этими новыми людьми. Она сказала, что скоро я узнаю всех по именам.

«Скоро» случилось не так быстро, как хотелось бы. Сто пятьдесят сотрудников, у всех униформа; они часто теряли и путали бейджи – возможно, намеренно, просто чтобы поддеть меня.

– Этот номер будет убран к трем, Донна?

– Донна? Я Дебра, вы только послушайте этого нового менеджера…

– О, простите. На вас бейдж Донны?

– Расист. Вы расист. Вам должно быть стыдно, Томми. Шучу, детка. И, знаете что, этот номер уже можно заселять. Я закончила.

– Отлично. Спасибо, Дебра. Несколько групп, прибывших на Марди Гра, уже в фойе и ждут регистрации.

На Марди Гра интерьеры номеров выглядели по-особенному. Несколько гостей арендовали многокомнатный номер с ванной на когтистых лапах, развели под ней костер и попытались превратить фаянсовую ванну во фритюрницу. Большинство ванн были успешно превращены в гигантские охлаждающие резервуары для бутылочного пива. Уборщикам не составляло труда вынести бутылку или две и раздавить в чулане. У них также не было проблем с тем, чтобы достать бутылочку пива из мини-бара, если не оставалось ничего лучшего.

Мини-бары. Большинство людей в ужас от цен. Но вот в чем дело: это стоимость удобства. Вы не у себя дома, но за щедрую плату можно сымитировать это ощущение. Высокая стоимость удобства – один из главных недостатков гостеприимства. Тем не менее можно никогда не платить за мини-бар. Я хочу повторить это и, чтобы разъяснить как можно четче, выделить каким-нибудь выдающимся курсивом: вам никогда не придется платить ни за что в этом крохотном холодильничке радости. Почему? Оплата мини-бара, без сомнения, вызывает самые жаркие споры, когда клиенты видят ее в счете. Все потому, что процесс начисления этой оплаты ужасно неточен. Почему? Потому что его выполняют люди. Традиционный мини-бар – существовавший еще до изобретения приборов с датчиками и разнообразием продуктов внутри – проверяется (возможно) раз в день медлительным джентльменом или дамой с тележкой с закусками. В отличие от тележки для уборки, которую часто сбивают или обворовывают, вы никогда не увидите тележку для мини-бара без присмотра. Возможно, вы никогда не увидите служащего, пополняющего мини-бар. Они – как кроты. Они роются в многообразии бутылок и пакетиков в поисках того, что нужно заменить или пополнить. Они осматривают мини-бар и делают соответствующие пометки в специальной таблице. Затем рано или поздно эти значки передаются другому рассеянному человеку, который вручную вписывает их в счет клиента. Видите, как велика вероятность ошибки в этом процессе? Она ОГРОМНА. Бывает, что служащий не заметил, что кешью были съедены в понедельник, но обнаруживает это во вторник и включает в ваш счет в среду, даже если вы вселились всего пять минут назад. Нажатие не тех клавиш, задержки в пополнении запасов, подкладывание лишнего и сотни других ошибок делают плату за мини-бар самым сомнительным пунктом. Еще до того, как гость договорит до конца фразу «Я никогда не употреблял эти продукты», я вычеркивал эти пункты и терпеливо ждал, пока они закончат свою чрезмерно пылкую речь и мы оба будем дальше жить спокойно. И, собственно, именно поэтому вы можете есть и пить все бесплатно. Не стесняйтесь. Выпейте виски и имбирного эля, потом съешьте шоколадку Toblerone. При выезде – или если вы будете чувствовать себя комфортнее, избегая конфронтации, как большинство американцев (да благословит нас Бог за нашу робость) – можно позвонить из номера на рецепцию и объяснить, что вы проверили свой счет на экране и заметили ошибки. Да, все очень просто. Не нужно обеспечивать себе алиби или предлагать медицинские документы, подтверждающие, что ваше горло отекает, как у жабы, если вы хотя бы прикоснетесь к миндалю. Просто скажите, что вы этого не ели (не пили), и мы тут же вычеркнем эту позицию из счета.

Никогда, никогда отель не обвинит вас во лжи. Это самое последнее, к чему способно прибегнуть руководство гостиницы. Вы думаете, что респектабельный управляющий отелем захочет рыться в вашем мусоре в поисках обертки от M&Ms? Если сотрудник рецепции все же решается взять на себя смелость намекнуть, что вы лжете – вы в плохом отеле. Или, по крайней мере, вы общаетесь с плохим сотрудником рецепции, который получает несказанное удовольствие, унижая вас. Мы – рецепция: мини-бар – не наша забота. Эти продукты покупаются бешеными партиями и продаются по безумным ценам. И люди платят. Но вам необязательно быть одним из этих людей.

Можете вести себя так.

Вот план. Зарегистрируйтесь на рецепции и настойчиво попросите номер для некурящих – можно упомянуть аллергию (но не переусердствуйте и не раздражайте сотрудника, пожалуйста). Откажитесь от помощи посыльного (что наверняка нетрудно для вашей дешевой задницы) и поднимитесь в свой номер самостоятельно. Тут же откройте мини-бар и запихните все его содержимое в чемодан. Берите все. Затем падайте на кровать, затянитесь сигаретой, глядя в окно. После позвоните на рецепцию и пожалуйтесь на тяжелый запах дыма в комнате. Попросите перевести вас в другой номер: «Я имею в виду, тут пахнет так, будто кто-то только что покурил». Вам пришлют посыльного с ключами от нового номера, и – конечно, его не предупреждали, да ему и все равно, – если ему случится просунуть голову в дверь, он тоже почувствует запах. Перейдите в новый номер, заприте дверь и накачайтесь жирами, содовой и алкоголем из своего чемодана. Они никогда не отследят, что мини-бар переехал с вами. Переезд в другой номер в день въезда в отель не оставляет в системе почти никаких следов. На другой день никто не узнает, что вы занимали этот номер. И нет ничего такого, что позволит сотрудникам отследить те пять минут, когда вы украли закусок и выпивки на пятьсот баксов. Смотритель мини-бара проверит его в первом номере сегодня, а может, и завтра, и просто пополнит, не задавая вопросов.

Может быть, вы думаете, они удивятся, обнаружив совершенно пустой бар? Нет. Некоторые гости (алкоголики, дети, оставленные без надзора, и администраторы знаменитых «металлистов» из 80-х, у которых уже совсем не тот бюджет, каким в восьмидесятых годах славились известные металл-группы) всегда просят, чтобы бар был абсолютно пуст. Чтобы все вынесли. Между прочим, когда крупная компания заказывает несколько номеров (фирма, которая производит продукты, часто встречающиеся в мини-барах – например, производители газировки или пива), она иногда требует, чтобы еще до приезда группы были изъяты бренды компаний-конкурентов. «Мини-барные кроты» ненавидят это – вынести всю кока-колу из семидесяти пяти номеров только потому, что люди из «Пепсико» предпочитают жить в заблуждении, будто именно они господствуют на рынке.