Читать книгу Восставшая Луна - Йен Макдональд - Страница 9

Глава седьмая

Оглавление

Алексия никогда раньше не видела заббалина. И вот перед ее дверью стоит отряд, и одна из них, молодая женщина в мешковатых шортах цвета хаки, тяжелых ботинках и майке без рукавов, вскидывает руку.

– Тебе туда нельзя.

– Это моя квартира.

У заббалинки копна дредов, лент и бус, вплетенных между локонами, убранных с лица и скрепленных заколкой. Тонкие браслеты на руках, бусы – все покачивается туда-сюда. Фамильяр – череп, усыпанный драгоценными камнями.

– Там небезопасно, амига. Там зараза.

– Чего? – изумленно переспрашивает Алексия, а потом еще один заббалин – по-лунному высокий юноша в таком же разбойничьем наряде – появляется в дверях, ведущих на ее балкон, катя перед собой тележку с электродвигателем. Его фамильяр – череп, утыканный длинными шипами.

– Теперь все чисто.

– Какого хрена вы делали в моей квартире… – начинает Алексия и внезапно видит, что лежит в тележке. Птички, сотни птичек, жестких и твердых как пули. С ярким зелено-золотым оперением, с красными пятнышками.

– Вы убили попугаев! – кричит Алексия.

Отряд из четверых заббалинов искренне не понимает, в чем проблема.

– Таковы правила, сеньора, – говорит парень с тележкой.

– Неконтролируемое присвоение ресурсов, – уточняет заббалинка с дредами.

– На нас давили, велели с этим делом покончить, – признается третий, очень темнокожий, неопределенного пола, с искусственными шрамами вдоль рук и под глазами. Его фамильяр – пламенеющий череп.

Наверное, заббалины просто любят черепа.

– Пожалуйста, отойдите, – просит четвертый заббалин – средних лет, с выбеленными радиацией проплешинами в рыжей шевелюре и черными пятнами свежих меланом посреди россыпи веснушек. Он открывает титановый контейнер. Комнату окутывает туман, который затем сгущается. Дымок клубится над его головой и вливается в контейнер. – У нас у всех есть иммунные коды, но время от времени происходит программный сбой. Убить не убьет, но зашибись как больно. – Он закрывает крышку над бурлящей и шипящей черной жидкостью. Это не дым. Это боты. Заббалины выследили попугаев с помощью тысячи дронов-охотников размером с мошек.

– Счастливого вам дня, сеньора, – говорит девушка с дредами. Заббалины весело уходят по улице.

– Птички! – кричит Алексия, оставшись в одиночестве в своей квартирке. – Птички!

Она находит в холодильнике подпорченные фрукты и выставляет на балкон. Сидит и пьет чай, не сводя глаз с переспелой гуавы. Но среди контрфорсов не мелькает яркий цвет, краем глаза она не замечает трепыхания крыльев, и в воздухе не слышен щебет.

– Ублюдки, – говорит Алексия Корта.


Кое-что Алексия заимствует у заббалинов: их стиль. Принтер выплевывает новые вещи в лоток. Как здорово скинуть с себя все эти вычурные и тесные шмотки в стиле 1940-х, которые она вынуждена носить, будучи Железной Рукой. Шорты, ботинки, майка, не слишком облегающая. Такое она носила дома, когда была Королевой Труб.

А еще это прекрасная маскировка.

«УЛА выпустила рекомендацию не подниматься выше семидесятого уровня», – говорит Манинью, пока Алексия ждет, когда все пассажиры выйдут из лифта. На нее косятся, когда она входит в кабину. Стиль заббалинов. Сегодня таращатся – завтра сами начнут так одеваться.

Поди разбери, как рождается мода.

«Там не все в порядке с безопасностью».

Сорок второй уровень. Пассажиры выходят, заходит поменьше народа. Двери закрываются.

«В последнее время ситуация в Байрру-Алту ухудшилась. Участились случаи воровства воды и трафика, а также взломы общественных принтеров».

Алексия не знает, что случилось с задыхающимся человеком, который в этом самом лифте умолял ее о воздухе, но он приходит к ней во сне: тянет руку, и ее зажимает дверьми, что-то говорит на последнем дыхании, но она не может разобрать ни слова.

«Прости, я новенькая и не знаю, как это делается», – сказала она.

«Не стоишь даже воздуха, которым мы дышим», – прохрипел он.

Она не поняла, что он имел в виду. Теперь ей предстоит это выяснить.

Шестьдесят пятый уровень.

«Алексия, настоятельно рекомендую этого не делать, – говорит Манинью. – Я могу нанять частную охрану».

Выше шестьдесят восьмого уровня она остается единственной пассажиркой.

Семьдесят пятый. Под ногами звякает сетчатый настил. Привлеченная этим звуком, она смотрит вниз. Алексия выросла на крышах, балконах и строительных платформах, но от вида пропасти под подошвами ботинок захватывает дух. От силовых кабелей до следующего перекрытия – добрых полкилометра. Она вскидывает руку, чтобы не упасть. Держаться не за что.

Не смотреть вниз. Ни в коем случае не смотреть вниз.

Алексия добирается до лестницы, вьющейся спиралью вокруг журчащего магистрального водопровода; положив ладони на трубу, она слышит знакомую песнь движущейся жидкости, а потом поднимается на три пролета к маленькой наблюдательной вышке.

И смотрит наружу.

У нее даже не перехватывает дыхание, лишь вылетает вздох чистейшего потрясения.

Она видит Меридиан таким, каким ни разу не видела. Хаб – колоссальный цилиндр, пересеченный во всех направлениях мостами, мостиками и канатными дорогами. Кабины лифтов бегают вверх-вниз по изогнутым стенам этого цилиндра; «лунная петля» превосходит всех. Алексия наблюдает, как светящаяся пассажирская капсула поднимается от станции нижнего уровня к шлюзу. За первым воздушным шлюзом – двести метров защитной скалы и второй шлюз, ведущий к пусковой башне Меридиана. Она глубоко под поверхностью Луны.

От того места, где находится бразильянка, исходят три главных проспекта: каждый – ось одной из квадр Меридиана. Алексии они кажутся не бульварами, но каньонами, глубже любых на Земле. Куда ни кинь взгляд, пространство заполнено огнями и туманом из-за пыли. Проспект Кондаковой простирается впереди, а вдали виднеются еще четыре проспекта квадры Ориона, которые начинаются от ее собственного центра. Деревья, растущие вдоль этих огромных улиц, выше любых тропических исполинов, какие ей случалось видеть, но с такой высоты они напоминают пыльцевые зерна. Справа квадра Антареса погружается во тьму, далеко слева в квадре Водолея занимается заря. У Алексии впервые появляется возможность оценить устройство Меридиана целиком: три пятиконечные звезды, соединенные в центре. Меридиан – край каньонов, одно из чудес Солнечной системы.

Так близко к вершине мира иллюзия небосвода разрушается. С нижнего уровня, со своего балкона, даже с высоты офиса УЛА Алексия может поверить, что находится под настоящим небом, иногда ясным, иногда – затянутым облаками. Она слыхала, что здесь время от времени идет дождь, чтобы очистить воздух от пыли. Хотелось бы ей на это поглядеть. Это был бы подвиг гидротехники. Со своего наблюдательного поста она видит зазоры между панелями, текстуру «световых клеток», которые проецируют иллюзию небес. Да, у мира в самом деле есть крыша.

Подняв голову и прикрыв глаза рукой, Алексия видит трущобы. Кубики из пенопластовых панелей, пристроенные к воздуховоду. Палатки – брезент и украденный упаковочный материал провисают на растяжках из кабелей. Павильоны из пластиковых поддонов кропотливо втиснуты в зазоры между промышленными постройками. Биваки, шалаши, лачуги. Чем дольше Алексия смотрит, тем сильнее ей открывается Байрру-Алту: каждая щель и каждый уголок высокого города заполнены импровизированными жилищами. Ей приходят в голову мысли о насекомых и колибри, которые вьют гнезда на окраинах людского мира.

Она думает про фавелы старого Рио. Сидаде-ди-Деус, Мангейра, Комплексо-до-Алеман, Большая Росинья. Решение первичной потребности человека в убежище.

Теперь в Рио повсюду фавелы.

Когда Алексия видит Меридиан целиком, она понимает – это нечто гораздо большее, чем пространство, которое он занимает. Улицы и жилые кварталы уходят в глубь скалы, городская инфраструктура вгрызается еще дальше: трубопроводы и служебные переходы, туннели и каналы, кабельные трассы и вспомогательные системы кроются в каменной тьме. Удаленные электростанции, поверхностные солнечные и коммуникационные решетки, провода – словно корни, которые тянутся на сотни километров. Она видит истинный облик Меридиана: он машина. Машина, которая живет, а люди суетятся в промежутках между ее компонентами.

Она поднимается выше. Два уровня вверх – и каждая труба, опора и балка оказываются увешаны чем-то вроде серебристой паутины. Алексия касается одной – и чувствует влагу. Пластиковая сеть блестит от росы.

Ловушки для конденсата. Королева Труб в силах оценить хитроумный замысел. Она и не знала, что в Меридиане есть облачный слой.

– Неконтролируемое присвоение ресурсов, – говорит она вслух.

«Да, вопиющее», – соглашается Манинью. Алексия узнала уже через пару минут после того, как ей установили линзу и подключили к сети, что у фамильяров нет ни малейшего понятия об иронии.

– Я тебя выключу, Манинью, – перебивает Алексия. Она увидела лицо, женское лицо. Короткий неприветливый взгляд – затем незнакомка исчезла в тени между машинами. Наверное, за чужачкой наблюдали с того момента, как она вышла из лифта. Возможно, наблюдателей десятки: они притаились среди теней и следят. И еще много кто пристроился на балках, лестничных клетках, в укромных уголках.

Это не ее город.

Движение. Вон там. Кто-то перебежал через лестничный пролет наверху.

Алексия поворачивается, чтобы вернуться к лифту. Внизу на ступеньках – люди. Она поворачивается опять. Но и там ее ждут.

Женщины и мужчины всех возрастов, включая детей. Пестрая мешанина стилей: нынешние 1940-е, уходящие 1980-е, вот тебе блуза в стиле 2020-х, вот леггинсы и толстовка а-ля 2050-е – все зависит от того, какой была мода в тот момент, когда им пришлось переселиться в Байрру-Алту. Ни у кого нет фамильяров.

– Неконтролируемое присвоение ресурсов, – говорит детский голос.

Они подходят ближе.

Алексия никогда так не боялась, даже когда Гулартес объявили войну Королеве Труб, напав на Кайо. И тут ей приходит в голову идея.

– Я инженер-гидротехник! – кричит она. – Я могу показать, как получать из ловушек на двадцать процентов больше воды. И как построить систему распределения и очистки!

– Не знаю, как вы, ребятки, а я не прочь на это поглядеть, – раздается голос сверху. Австралийский акцент. Двумя пролетами выше над перилами появляется голова. – За такое мы были бы благодарны на веки вечные. – Молодой мужчина, белый, темноглазый и скуластый, с копной черных вьющихся волос. Кувыркнувшись через перила и пролетев пять метров, он грациозно приземляется перед Алексией. На нем брюки в складку, закатанные до лодыжек, и белая рубашка с рукавами, закатанными до локтей. Носков нет. Под высоким поясом Алексия угадывает очертания ножен. – Ты дала хороший ответ. Ответ, который спас тебе жизнь. – Он присаживается на ступеньку и разглядывает гостью. Алексия замечает, что мизинец на левой руке обрублен. – Как и твой наряд. Видишь ли, мои приятели судят по одежке, но я предпочитаю заглядывать под нее. Ты одета как заббалинка. Мне не нравятся заббалины. Моим приятелям не нравятся заббалины. Но у тебя нет заббалиновского фамильяра. У тебя вообще его нет. И это интересно. А еще, судя по физической форме, ты Джо Лунница. Заббалины не нанимают Лунников. Сколько ты здесь уже, Джо? Два-три месяца?

– Два.

– Два месяца, и тут мой внутренний голос подсказывает: УЛА. А мои приятели, они недолюбливают заббалинов, но УЛА всерьез ненавидят. Однако то, что ты приперлась сюда без охраны, – тупость или кое-что интересное. – Мужчина кладет руки ладонями на колени. – Я даю тебе возможность поторговаться за свою жизнь здесь и сейчас.

Он загнал ее в угол. Ей нечем защищаться. Он все правильно про нее понял. Спасти ее могут только идиотизм или честность.

– Я работаю на УЛА, – говорит Алексия. По толпе изгоев, что окружает ее кольцом, прокатывается ропот. Австралиец поднимает палец, и наступает тишина. – Я ехала в лифте и увидела человека, который перестал дышать. Он попросил меня о помощи, умолял дать ему воздуха и выделить кредит. Я не знала, как это делается. Я ничего не могла сделать. И бросила его. – Опять сердитое ворчанье. – А сегодня я увидела, как заббалины убили всех попугаев на моей улице. Один из них сказал эту фразу: «Неконтролируемое присвоение ресурсов». Я хотела разобраться. Ну, и поехала на лифте туда же, куда и человек, который не мог дышать.

– А что ты собиралась предпринять, УЛА? – спрашивает австралиец.

– Осмотреться. Попытаться понять. И исправить кое-что, если я правильно догадалась, что именно здесь происходит.

– И что же, по-твоему, здесь происходит?

– Я думаю, УЛА систематически обращает взыскание на нежизнеспособные счета.

– Обращает взыскание? – переспрашивает австралиец.

– Ликвидирует экономически нежизнеспособных.

Гневный гул.

– Ликвидирует?

– Убивает.

– Экономически нежизнеспособных?

– Людей. Вас.

– Интересная теория, – говорит австралиец. – И еще она верная.

– Это… – начинает Алексия.

– Не только в Меридиане. Повсюду. В Царице, Святой Ольге. На всей видимой стороне. Платить не можешь? Дышать не будешь. Раньше заббалины нас не трогали, а теперь они рушат наши хампи, ломают водосборники, выдирают баки, последний сраный вдох выдавливают из легких.

Австралиец взмахом руки приказывает жителям Байрру сесть. Алексия остается стоять, словно актриса на сцене или проситель перед судьей.

– Ты сказала, что можешь помочь нам с водоснабжением, УЛА. Это правда?

– Я же сказала, что могу.

– Следующий вопрос. А поможешь?

– У меня есть выбор?

– Как тебя зовут, УЛА?

– Ле.

Алексия страшится лжи, но еще сильнее – излишней правды.

– Ле. Похоже на вымышленное имя, – говорит австралиец. – Апелидо, прозвище. Меня называют Валетом Клинков.

Есть время для осторожности, а есть – для небрежности.

– Звучит чертовски нелепо, – говорит Алексия. Жители Байрру возмущенно ахают. Австралиец устремляет на Алексию взгляд обсидианово-черных глаз. Потом начинает смеяться. Он хохочет долго и от души. Местные по подсказке смеются вместе с ним. Алексия замечает у австралийца золотой зуб.

– Да, это чертовски нелепо, но льстит моему чрезмерно раздутому самомнению. Если для тебя это важно, я сам не выбирал прозвище. Ты бразильянка, Ле, – а конкретнее?

– Кариока, – говорит Алексия.

– У меня с кариоками сложные отношения. Но тут у нас есть кариоки – и другие бразильцы, а также ганцы, нигерийцы, малайцы, новозеландцы, немцы, непальцы, арабы. Все нации Земли. Итак, Ле: инженер-гидротехник, чиновница УЛА. Ничего себе карьерный рост.

– До того как попасть на Луну, я была Королевой Труб в Барра-да-Тижука, – говорит Алексия, и к концу фразы они уже слушают ее, не отрываясь.

У бабушки Сеноны был талант очаровывать слушателей рассказами: успокаивать детей, заканчивать споры, коротать время при свете ламп в ожидании, пока включится электричество. Истории – сильный наркотик. Алексию не волнует, что теперь она единственная, кто стоит. Раньше она была обвиняемой – теперь стала актрисой.

Она переносит свою аудиторию в другой мир, в город под открытым небом, и знакомит со своей семьей, живущей в башне у океана. Представляет всех, на три поколения назад. Называет святых покровителей, прозвища. Фамилию Корта, конечно, не произносит. Она рассказывает, как дедушка Луис взял ее на крышу Океанской башни и показал темную Луну. «Прищурь глаза, дитя, – сказал он. – Приглядись. Посмотри как следует – что ты видишь?» – «Огни!»

Она рассказывает о том, как нашла течь в углу окна своей спальни и проследила за каплями до пола, чтобы там собрать их в стакан, потом в банку, потом в тазик, а затем ей пришло в голову, что нужно мыслить в долгосрочной перспективе, и она построила небольшой трубопровод из соломинок для питья, чтобы довести воду до сливного отверстия в ванной. Она рассказывает, как обнаружила, что можно заставить воду недолго течь вверх, если источник находится выше устья, и о том, как сидела и смотрела на капли, которые набухали и падали в воронку; как следила за пульсирующим движением воды по лабиринту, полосатому, будто леденцовая трость.

«Почему у нас нет хорошей воды?» – спросила она у мамы.

«У людей вроде нас ее никогда не бывает».

За год до смерти дедушка Луис снова вывел ее на крышу и сказал: «Я отдам тебе наследство, если ты скажешь, зачем оно тебе нужно».

«Я хочу стать инженером-гидротехником», – сказала Алексия.

Дедушка Луис отдал не только ее долю, но и часть долей брата и сестры, Марисы и маленького Кайо.

«Пусть у тебя все получится».

По ночам она изучала водоснабжение и канализацию в CEFET [21]. Днем училась у Наймер Фонсеки, в сантехнической мастерской в Барре, где работали только женщины. На следующий день после выпуска она украла двести метров труб с территории закрытого анклава в Марапенди и поменяла водопроводную систему не только в квартире семьи, но и во всей верхней половине Океанской башни.

– Там каждый все обустроил на свой лад, – говорит она. – Каждый был сам за себя. Я создала систему, которая работала для всех. Сделала так, что все стало лучше.

Мудрость и смелые шаги – в водоснабжении есть толк, только если вода чистая; воровать воду у FIAM надо так, чтобы никто ничего не заметил; рекламировать свои услуги по всей Барре под носом конкурентов – так, чтобы те не сняли с нее скальп. К моменту, когда слушатели начинают вместе с Алексией гордиться тем, что кто-то назвал ее Королевой Труб, она уже сидит на одну ступеньку ниже Валета.

21

Федеральный центр технического образования Минас-Жерайс (порт. Centro Federal de Educação Tecnológica de Minas Gerais (CEFET-MG)).

Восставшая Луна

Подняться наверх