Читать книгу Лето над обрывом - Юлия Ива - Страница 4

– И всё-таки мою подругу подменили, – усмехнулась Даринка, накручивая на палец кудрявую прядку. – Такая примерная девочка была!

– Надоело быть примерной!

Мы сидели в её комнате и якобы готовились к тесту по истории. Даринка по-турецки скрестила ноги на своей кровати, а я крутилась на офисном стуле. С полочки над столом на нас смотрели амигуруми – в прошлом году Даринка увлеклась вязанием, и сделала целый выводок мимишных котиков, зайчиков и букашек. Я взяла зелёного кузнечика и кинула в подругу. Та поймала игрушку и аккуратно расправила жгутики-усы.

– Серьёзно, Ясь, ты давай как-то полегче, а то совсем уже… растворилась в своём Дыме. Только и слышу: «Дым сказал», «Дым считает», «мы с Дымом то», «мы с Дымом это».

Я рассмеялась:

– Ты ревнуешь, что ли?

Наверное, я на самом деле ей все уши прожужжала про нас с Демьяном. Ничего не могла с собой поделать. Рассказывая, я словно заново переживала те чудесные мгновения.

Влюблённость накрыла меня, как искрящийся купол фейерверка, и я мало что видела за разноцветными вспышками чувств.

– Просто мне это не нравится.

– Просто тебе Виталик безразличен, иначе бы ты меня понимала.

Она быстро помотала головой, и кудряшки запрыгали по плечам.

– Виталик очень хороший. Я не схожу по нему с ума, как ты по своему Дыму, но он мне нравится. Знаешь, что они живут вдвоём с матерью, и после школы ему приходиться вкалывать официантом?

– Как он успевает? Учится на отлично, работает. А ещё у них с Дымом ЕГЭ.

Даринка нахмурилась:

– Этот твой Дым Витальку просто использует! Домашку скатывает, на контрольных требует решать его вариант и даже проекты заставляет делать. А Виталик слишком добрый, чтобы поставить его на место.

– Откуда ты знаешь?

– Виталик проболтался. Сказал, не может пойти гулять, потому что надо для Дыма проект закончить.

– Ну и что такого? Мы с тобой тоже помогаем друг другу!

– Вот именно, помогаем! А не делаем за другого.

– Да брось! Если бы всё было, как ты говоришь, Виталик не стал бы везде ходить за Демьяном, – убеждённо сказала я и мысленно добавила: «и в рот ему заглядывать». – Подумаешь, Дым иногда домашку скатает или попросит штатив для фотика донести!

Но убедить подругу мне не удалось. В тот же вечер Даринка высказала Дыму всё, что думала.

День выдался тёплым и душным. Мы вчетвером нагулялись по улицам и решили отдохнуть на опустевшей к вечеру детской площадке во дворе у старых пятиэтажек. За домами шуршали машины, в кустах под окнами дурными голосами ссорились коты, но в целом здесь было довольно тихо и спокойно. Мы с Демьяном плюхнулись на скамью. Даринка поднялась на лестницу, ведущую на горку, и устроилась на верхней ступеньке. А Виталик сел на нижнюю и прислонился к Даринкиным голым коленкам. Он выглядел таким довольным, вот-вот замурлычет от счастья!

– Виталь, сгоняй за водичкой, а? – Демьян с хрустом потянулся. – Вон там, за углом, «Пятёрочка».

Виталик нехотя поднялся и бросил полный сожаления взгляд на Даринкины коленки.

– Да не надо, отдохнём немного и вместе пойдём, – сказала я.

– Ага, и пока идём, превратимся в сухофрукты! – хмыкнул Дым, запрокинув лицо к небу. – Сгоняй.

– Бесконечно пользоваться чужой добротой подло! – Даринкин звонкий голос расколол безмятежную вечернюю тишину. – Почему ты его всё время гоняешь? Возьми и сам сбегай!

Дым выпрямился, резко откинул с лица чёлку, и они с Даринкой столкнулись взглядами.

Виталик заторопился сгладить ситуацию:

– Да я схожу, реально пить хочется.

– Подожди, – Даринка перестала буравить Дыма глазами, шагнула вниз и, взмахнув руками, прыгнула с высокой последней ступеньки. Болезненно поморщилась, но сразу вскинула голову и взяла Виталика под руку.

– Стойте, – приказал Дым и усмехнулся. – Почему я его гоняю? Потому что кто-то становится генералом, а кто-то адъютантом. Жиза!

Меня неприятно задели его слова. Я невольно глянула на Виталика, но тот лишь смущённо улыбнулся.

– Ждите здесь! – Дым поставил мне на колени сумку с «Никоном» и быстрым шагом скрылся за углом пятиэтажки.

– Он что, за водой пошёл? – Даринка гримасой изобразила изумление.

– Эй! – Знакомый голос раздался откуда-то сверху. Мы дружно задрали головы и увидели Дыма на плоской крыше. Он стоял у самого края, и от падения его отделяло только невысокое ограждение из арматурных прутьев.

Даринка ойкнула, Виталик по-детски радостно замахал в ответ, а я обмерла. Ненавижу высоту! У меня при взгляде с балкона второго этажа голова кружится. А тут крыша!

– Дым – руфер, – с гордостью сказал Виталик.

Демьян достал сигареты и закурил. Предложил небрежно:

– Иди сюда, Виталь?

– Не-а, – тот весело помотал головой.

– Видели? – усмехнулся Дым. – О чём я и говорил.

Похоже, у них это было что-то вроде игры. Но Даринка не оценила. Буркнула «Позёр!» и села на скамейку, демонстративно отвернувшись.

– Спускайся уже, – позвал Виталик.

Дым картинно затушил окурок об ограждение, спокойно повернулся и исчез за трубами дымоходов.

Пока его не было, я вспомнила, как он иногда не отвечал на звонки и пропадал до утра из мессенджеров. На мои вопросы коротко бросал: «С друзьями был». И ничего не уточнял. А я стеснялась спрашивать: ещё подумает, что пытаюсь его контролировать. Наверное, с этими самым друзьями он гулял по крышам.

Ладони вспотели и одновременно замёрзли: а если он позовёт на высоту и меня?

Дым вернулся, и мы парами побрели к «Пятёрочке».

– Больно ногу? Нет? – то и дело заботливо спрашивал Виталик Даринку. Та упрямо мотала головой.

– Зачем тебе это? – кивнув на крышу, тихо спросила я Дыма.

Он пожал плечами:

– У каждого свой интерес наверху. Кто-то руферит ради хайпа, ради лайков. Кто-то тупо наслаждается простором. Другие лезут за компанию, да, Виталик? Ну и адреналин, конечно.

– А ты?

– А я исключительно во благо искусства. Меня высота вдохновляет, – он говорил дурашливым тоном, но я поняла, что всерьёз. – Она позволяет снять истинное лицо человека.

– Значит, искусство требует жертв? – резковато спросила Даринка.

Мне не понравился он её тон, и я была готова, что Дым поставит ее на место, но он лишь отмахнулся.

– Ой, вот только не надо! Мы же не на крыше электрички катаемся. Руфинг не опасен, если у человека есть мозги. Там всё чётко! Хочешь убедиться?

– Нет уж, спасибо! – Даринка сердито фыркнула и, слегка прихрамывая, увела Виталика за собой.

Проводив их долгим насмешливым взглядом, Дым повернулся ко мне и крепко взял за плечи. Откинул чёлку и уставился на меня:

– А ты пойдёшь со мной на крышу?

Я обмерла.

– Я б-боюсь высоты…

– Брось! Так и будешь маленькой трусихой? Надо преодолевать свои страхи! – Его глаза блестели нетерпением и азартом. Завораживали, точно магической силой. – Устроим крутую фотосессию, побудем вместе! Сама поймёшь, быть вдвоём на крыше – это совсем иначе, чем внизу.

Маленькая внутренняя Яська истошно вопила: «Нет! Никогда, ни за что я не полезу наверх!» Но лисьи глаза не отпускали, и не в силах им сопротивляться, я медленно кивнула.

Мама позвонила, когда я с крыши аварийной пятиэтажки смотрела на захламлённый всякой рухлядью двор. Внизу крутился Дым со своим «Никоном». Подбирая ракурс, он отступал, делал шаг влево, вправо, вскакивал и балансировал на стволе поваленного тополя. А я понимала: вся эта суета напрасна, стоящих снимков не получится, потому что я до одури боюсь высоты и не смогу подойти к краю так близко, как надо.

– Принцесса, ну! Давай ещё шаг! – крикнул Дым, откидывал с лица чёлку. – Фотка будет – просто космос. Давай!

Я стиснула кулаки, сделала шажок и застыла. Внутри всё дрожало, лоб в холодном поту, по спине – озноб. Но пронзительный лисий взгляд тянул меня к краю, словно рыбку на крючке.

Раздался звонок. С трудом переставляя ноги, я отступила от кромки крыши и достала смартфон.

– Яся, ты где? – в мамином голосе звучала тревога.

– Гуляю, – выдохнула я. Губы пересохли и не слушались.

– Уже поздно, возвращайся домой. Я тоже еду.

Я села прямо на кровлю, усыпанную сухими веточками и птичьим помётом.

Не смогла! Но какое же счастье – не топтаться, превозмогая себя, на краю. От облегчения на глазах выступили слёзы.

Остророгий месяц сочувствующе смотрел на меня сквозь берёзовое кружево, в листве гудели майские жуки. Потянул ветерок, унося вонь гудрона и пыли, нежно запахло цветущей сиренью. Показалось, что я одна под пепельно-розовым небом, и я сама – это небо. Может быть, ради таких мгновений и становятся руферами?

– Ты где застряла? – вернул в реальность голос Дыма. Огонёк его сигареты вспыхнул у выхода с чердака. В отличие от меня, Демьян наверху был полностью в своей стихии – собранный, уверенный, ловкий, точно ягуар на охоте. Он обошёл провал в крыше по самой кромке и бесстрашно заглянул вниз.

Я торопливо смахнула слёзы и поднялась:

– Испортила съёмку, да?

Несколько секунд он смотрел мне в лицо, но словно сквозь меня. В голосе скользнули нотки разочарования:

– Всё равно свет уже не тот. – Погасил о кирпич дымохода окурок, щелчком отправил его вниз и откинул со лба чёлку. – Идём, тебе ещё уроки учить.

Наверное, специально намекнул, что я ещё маленькая.

– Вообще-то, тебе тоже.

– У меня для этого есть Виталик.

Всю дорогу до дома он закрывался чёлкой, щурил глаза и ни разу не вынул фотик из чехла. И даже не задержался у подъезда, чмокнул меня в нос, коротко попрощался и ушёл.

Той ночью мне снилось, что Дым в темноте ведёт меня на крышу высотки. На ощупь иду за ним и в глухой тишине слышу стук собственных каблуков. А потом где-то сверху врубается очень яркий свет. Кровля под ним сверкает и искрится, потому что сделана из стекла. И все перекрытия между этажами тоже прозрачные и хрупкие. Понимаю, что надо осторожно спуститься, но Дым уверенно идёт вперёд. Я хватаю его за руку, и он роняет фотоаппарат. От удара стеклянная твердь покрывается трещинами…

Я проснулась от ужаса. Сердце колотилось, как ненормальное. Я встала, на цыпочках прошла в кухню, попила воды и долго смотрела в окно, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Почему-то казалось, что стеклянная крыша – нечто большее, чем банальный ночной кошмар.

Утром телефон Дыма не отвечал. Только после обеда, когда я уже вся извелась, он появился и прислал фотки. Я открыла первую и отпрянула от экрана: щёки словно обдало жаром.

Стоя над ущельем, я заворожённо смотрела, как внизу бушует огонь. В глазах горели отблески пламени. Волна горячего воздуха откинула волосы… Казалось, ещё миг и, поддаваясь притяжению, я шагну в огненную бездну.

Следующий кадр оказался реалистичным, но глядя на него, мне захотелось сжаться в комок и зажмуриться.

Дым снял моё лицо крупным планом снизу, с земли, когда я стояла на крыше. Мощный зум уловил неподдельный ужас в расширенных зрачках. Вскинутые брови, разомкнутые губы, из которых вот-вот вырвется крик. Такой испуг не доработать в фоторедакторе, это мой настоящий страх высоты, схваченный и подчёркнутый умелым фотографом.

Пережитое накануне всколыхнулось, придвинулось заново. Жар сменился ознобом, руки затряслись. Я захлопнула ноутбук и уставилась в стену, приходя в себя.

Дым позвонил через пять минут, весёлый:

– Видела? Неплохо вышло, да?

– Да, круто, – выдохнула я.

Он усмехнулся:

– Ну, могло быть круче, если бы кто-то не испугался подойти ближе к краю.

Я виновато молчала.

– Ладно, забей. Поначалу всем страшно. Слушай, в сети конкурс намечается, тема «Ангелы среди нас». У меня идея: девчонка-руферша в чёрной одежде и треккинговых ботинках, а лицо, волосы и крылья – ангела. Ясик, ты чётко подходишь. Есть в тебе такое… сочетание силы и мягкости. Знаешь заброшенную новостройку в в Афонино? С башней! Правда, территорию охраняют, но я как-нибудь с этим разберусь…

Поговорив с Дымом, я скинула фотки Даринке и сразу ей позвонила. Взахлёб рассказывала, как снимали, а я трусила и считала, что всё испорчено.

– Ну, ты безбашенная, Яська-а! – протянула Даринка. Я не поняла, чего больше в её голосе, упрёка или восхищения. – А если тётя Лена узнает? Меня бы мама точно убила!

– Да брось, вы же с ней, как подружки!

Я и подумать не могла, что Даринка проболтается матери, а та донесёт моей.

Мама вернулась с работы, уронила сумку на пол в прихожей и пришла в кухню, где я резала помидоры для салата.

– Я знаю, что ты лазила на крышу, – громко сказала она с порога. – Ты с ума сошла, Ярослава?!

Видимо, подсознательно я ожидала этого и завелась с пол-оборота. Бросила нож на стол, плюхнулась на табуретку.

– Нет, не сошла! Ничего плохого я не сделала.

– Ты могла разбиться!

Слово за слово мы поссорились. Обычно мама вела себя сдержанно и не повышала голос, а тут принялась кричать, что я из-за какой-то ерунды рисковала жизнью.

Я попыталась объяснить про преодоление страха, но она не слышала, повторяла одно и то же, как заведённая. Тогда и у меня будто что-то отключилось в голове, смысл фраз не доходил до мозга. Сознание выхватывало какие-то мелочи: пушинку на рукаве маминого пиджака, пятно на обоях, помидорный сок, капающий с разделочной доски на пол. У соседей что-то ритмично стучало. Во дворе кто-то громко врубил Моргенштерна.

– Ты не слушаешь! – горько выдохнула мама, присев к столу напротив меня. – Ты не представляешь, что я пережила, когда узнала! А если бы ты упала? У меня нет запасной дочери!

– А у меня нет запасной жизни! – «отмерла» я. – И я не хочу её потратить только на учёбу!

– Яся, – мама потрясённо округлила глаза, – разве я когда-то заставляла? Тебе же самой нравилось учиться! Я ни одного занятия не навязала! Я вообще не о том! Просто пообещай, что больше не полезешь на высоту. Если кто-то не боится, и ему плевать на близких – его дело, но я не хочу тебя потерять. Слышишь?

Я убеждённо заявила то, что знала от Демьяна:

– Это не-о-пас-но! Просто много идиотов, которые лезут без подготовки или пьяными. Или трясутся и из-за своего страха падают. А Дым знает, что делает. Он двигается там, наверху, как какой-нибудь супергерой!

Мама покачала головой:

– Герой – тот, кто, рискуя жизнью, спасает других. А ваша бессмысленная беготня по крышам…

– Это не бессмысленная беготня! Мы снимали. Просто ты не понимаешь, что для Дыма значат его фотографии!

– А что для него значишь ты? – Мама посмотрела мне в глаза.

Хотела бы я это знать! Разумеется, я надеялась, что Дым меня любит, но мы слишком недолго были вместе и не говорили о таком.

Щёки вспыхнули. Слова никак не находились:

– Я… он…

Мама стиснула руки так, что сплетённые пальцы побелели.

– Знаешь, когда кого-то любят, его берегут, а не таскают по крышам!

Её слова падали, как тяжёлые монеты на металлический поднос. У меня во рту от них появился привкус железа, и только потом я поняла, что до крови прикусила губу.

– Да откуда ты знаешь, как любят?! – Я вскочила, опрокинув табурет. – У вас, что ли, с Вальтером любовь? У вас контракт! Ты никого никогда не любила! У тебя же всё по плану и графику, а любовь не вписывается в расписание!

Мама со свистом втянула воздух. Хотела что-то сказать, но оборвала себя на вдохе. Встала и ушла, хлопнув дверью.

Когда ярость схлынула, проснулась совесть и кровожадно вонзила в меня острые клыки.

«Но это же правда!» – отбивалась я.

Австриец, с которым у мамы сейчас отношения – её работодатель, им обоим это просто выгодно.

Лет восемь назад она встречалась с дядей Сашей. Он очень нравился бабушке, но мама вела себя при нём искусственно, даже смеялась механически, как робот. Потом он ей сказал, что не хотел бы воспитывать чужого ребёнка, а я вполне могу жить с бабушкой. Больше он к нам не приходил.

А о моём отце мама вообще говорит, что это был случайный человек в нашей жизни.

И она будет мне рассказывать про настоящую любовь?!