Читать книгу За несколько дней до рассвета - Юлия Ивановна Полтавская - Страница 1

Пролог

Во дворце семьи Ноэтрибиус всегда шумно: суетливые служанки, бдительно и дотошно следящие за чистотой и снующие туда-сюда по всему замку; многочисленные родственники – частые гости королевской четы, не утруждающие себя следить за неугомонными детьми, бегающими повсюду, путающимися под ногами у прислуги, сбивающими с ног не менее энергичных горничных; повара, увлечённо готовящие блюда на завтрак, обед и ужин и общающиеся между собой исключительно громкими звучными восклицаниями, которые зачастую подправлены бранью – естественно, лишь тогда, когда королевских особ нет рядом. Словом, жизнь в замке правителей Ноэлона кипит и вряд ли в нём найдётся хоть немного места для тишины. Однако покой всё же сумел найти себе пристанище – в королевской библиотеке, которая никогда не пользовалась особой популярностью среди обитателей дворца.

Семейная библиотека Ноэтрибиусов – это огромный просторный зал, стеллажи с книгами в котором расположены в несколько ярусов, представляющих из себя полуэтажи, соединённые между собой многочисленными мостиками и лестницами. Обиталище всех книг Ноэлона не раз поражало умы слуг (да что там, даже некоторых королевских особ), которые просто не могли представить себе, как такое количество книг вообще может существовать. Для многих это место являлось вместилищем скуки и уныния, но для некоторых, библиотека была храмом спокойствия и уединения, где можно было почувствовать себя свободным от всех жизненных забот и проблем и быть точно уверенным, что никто не нарушит это блаженное одиночество. Здесь можно найти самые разные книги: от увлекательных приключенческих романов до трудов великих мыслителей и учёных королевства. Но наибольшую ценность представляют многотомные собрания сочинений по истории королевства.

Государство это было основано в далёкие времена, переселенцами из другого мира. Путешественников по мирам Задверья (как это сейчас называют), магического пространства, находящегося между измерениями, – было немало, однако лишь некоторые осмеливались покорять новые территории и оседать на них целыми семьями и станами. Так случилось и чуть больше тысячи лет назад, ещё до того момента, когда во Внешнем Мире произошёл Крах, и путешествия по Задверью, равно как и осваивание иных миров, были запрещены. Переселенцев встретили богатые, плодородные земли, с пышно цветущими, необыкновенной красоты растениями; небо, разительно отличающееся от привычного им, переливающееся всеми оттенками оранжевого, которое тускнеет по утрам и окрашивается в тёмно-рыжий ночью. Более того, спустя время выяснилось, что и климат здесь максимально комфортный: не жаркий, не суровый, а мягкий, с плавно сменяющимися временами года. Словом, проведя здесь год, люди уже не захотели возвращаться к своим поискам идеального места – они его нашли. Сформировавшееся государство назвали Ноэлоном, что означает «новая земля», сами же переселенцы назвались Ноэтрибиусами: «новые люди». Им предстоял долгий путь к тому, чтобы приспособиться к здешним условиям и создать сильное сообщество, которое в дальнейшем даже разделится на отдельные кланы и дома. Однако в самом начале их ждало неприятное открытие: земли, казавшиеся заселёнными лишь животными, оказались обитаемы и разумными существами. Дикие, как тогда решили люди, племена кучковались в густых лесах Ноэлона, скрывались там, а потому первое нападение, совершённое неожиданно, ноэлонцы едва смогли отразить. Но на их счастье, выстоять помогла магия, которая течёт в жилах каждого из них. Кто-то способен лишь на элементарные, упрощающие быт трюки вроде левитации объектов, кто-то может создавать различные предметы, а помимо них существуют сильнейшие маги, воители и воительницы, которые способны вести бой без помощи копий и мечей. Как оказалось, изначальные обитатели Ноэлона подобных способностей не имели, и отбиваться им было нечем: их примитивные оружия вряд ли могли бы тягаться с боевым волшебством. Врагам пришлось отступить, но ноэлонцы решили устранить проблему в самом зародыше, и не дали им спокойно восстановить силы. Переселенцы двинулись в лесные чащи, дабы захватить племена, перед которыми имели значительные преимущества. В племенах этих жили существа, лишь отдалённо похожие на самих ноэлонцев – трайбы («чужие»). В то время как захватчики имели гладкую кожу лёгкого фиолетового оттенка, кожа жителей была покрыта грубой чешуёй, переливающейся на свету, или короткой шелковистой шерстью; лица были слегка вытянуты в профиле, что создавало некое подобие звериной морды; они также имели продолговатые носы и выразительные надбровные дуги; из-под их странных, разноцветных одежд торчали хвосты: чешуйчатые или пушистые. Но в целом, они так же ходили на двух ногах, имели развитые руки, а взгляд сверкающих глаз был осмысленным, хоть и немного туповатым. Магией не обладал ни один из них, зато в некоторых жилищах, крепко сбитых из веток и огромных листьев, были обнаружены некоторые магические атрибуты, которые, однако, в неумелых руках едва ли могли работать. Посему ноэлонцы сделали вывод, что подобные вещи хранились у тех, кто был здесь «за главных», вождей или что-то в этом роде. Неясно, насколько были цивилизованны эти «нелюди», «монстры», как их стало принято называть в народе, но ноэлонцы мало интересовались культурой тех, кого необходимо было подавить. Они не знали их языка, трайбы не знали языка людей, коммуникации не случилось, да и не могло случиться. Эти люди слишком долго искали лучшую землю, и они не могли делить её с кем-либо ещё. Им не составило особого труда вытеснить трайбов на менее плодородные и благоприятные территории, запугать их и надолго оградиться от них, с лёгкостью отражая любые недовольства и попытки вторгнуться на земли, ставшие с тех пор их собственностью. Пройдёт время, и образ монстров обрастёт легендами и мифами, часто перевирающими реальность; те, кто живут «по ту сторону» станут для потомков переселенцев, а ныне «коренных жителей», символом ужаса, низости и разрухи; люди искренне поверят, что монстры предпочитают лакомиться их нежным мясом, поверят, что они жадные, ненасытные, жестокие создания, которых следует остерегаться, но помнить, что ноэлонцы выше них. И всегда будут.

Спустя столетия территория людей значительно расширилась. На месте редких лесов и голых полян были воздвигнуты крепости, башни и стены, защищавшие образовавшиеся сообщества от напастей извне. Ноэлон, как королевство, доминирующее и самое обширное владение, обрастал более мелкими герцогствами: у них были свои традиции, фамилии, а и порой законы, однако в общем они подчинялись власти ноэлонских монархов. Люди старались жить в мире, не устраивать войны против друг друга, а все конфликты и разногласия решать как можно спокойнее. Чаще всего это им удавалось, ведь заветы предков были на устах у всех: существовать в согласии, защищать себя и друг друга от озлобленных тварей, обитающих на болотах. И ни за что, никогда не уступать родные земли.

***

Ночь мягко опустилась на Ноэлон, покрывая тьмой и мраком леса, поля, дома подданных и покои замка, давая дворцу передохнуть от бурного дня. Стены, казалось, ещё гудели от многоголосого переполоха, совсем недавно царившего здесь; коридоры, только днём наполненные суматошными людьми, опустели и освещались лишь блеклым лунным светом, проникающим сквозь тонкие шёлковые шторы, мерно покачивающиеся на ветру; воздух ещё хранил в себе напряжение ушедшего дня, но понемногу разряжался, делаясь лёгким и свободным. Наконец, дворец совсем затих, не оглашаемый даже храпами мужчин из спален. Отсутствие людей было похоже на облегчённый вздох, издаваемый стенами и сводами замка.

Но вся эта идиллия нарушилась, стоило чьим-то маленьким озорным ножкам мелкой дробью застучать по мраморному полу. Тонкий луч жёлтого света появился из-за угла и, растекаясь по каменным плитам, нервно задёргался из стороны в сторону. Вскоре явился сам источник топота: юная принцесса Авилэн, очень любознательная и активная девочка, предпочитающая проводить все свои дни и даже ночи в той самой библиотеке. Девочка не удосуживалась ступать мягко и осторожно: она знала, что, утомлённые дневным празднеством, все люди крепко спали и вряд ли даже падающий шкаф способен был разбудить их сейчас. Дело в том, что на этот раз семья Ноэтрибиус со всеми её многочисленными сёстрами, братьями, дядями, тётями и прочими кузенами и кузинами собралась не просто так, а по причине важного события – дня рождения маленькой принцессы, которой исполнилось одиннадцать лет. Родственники веселились и радовались, поздравляя девочку и зацеловывая ей все щёки, с которых только сейчас сошла краснота ото всех этих мучений. Даже простолюдины пришли, чтобы осыпать принцессу дарами и лишний раз выразить поклонение ей и её родителям. Для подданных Ноэлона день рождения Авилэн был символом чего-то светлого, счастливого и тёплого, тем, что вселяло в их души надежду на лучшее. Для родственников это был очередной повод, чтобы иной раз посетить королевскую чету и затискать их бедное дитя. А для самой же Авилэн эта дата совсем не ассоциировалась ни с чем радостным, ведь именно в этот день, ровно одиннадцать лет назад, умерла её тётя, сестра великого короля Ноэлона и близкая подруга королевы.

Авилэн никогда не знала тётушку Астерию, но, глядя на портреты, изображавшие красивую молодую женщину в самом расцвете сил, девочка не раз сожалела о её смерти и всегда считала, что именно она подарила ей жизнь, взамен на свою. И в такие моменты принцессе становилось ужасно совестно. Всякий раз проходя мимо полукруглой портретной галереи, растянувшейся почти на всё левое крыло дворца, она невольно останавливалась и заглядывалась на портрет Астерии, висевший с краю, рядом с изображением нынешнего короля. Чёрные, будто смола, волосы не были убраны в замысловатую причёску, какими любили пестрить женщины рода Ноэтрибиусов, но растекались по плечам и груди тёти, украшенные белоснежными снежниками; большие, почти огромные глаза больше походили на изумруды, прикрытые пышными длинными ресницами и смотрящие проницательно и в то же время нежно и ласково; бледное лицо с щеками, лишь слегка подёрнутыми румянцем, создавало контраст тёмно-красным губам, растянувшимся в лёгкой таинственной улыбке. Авилэн не могла оторвать взгляда от своей покровительницы (таковой её провозгласила сама девочка), которая, так достоверно изображённая искусным художником, казалась ей живой, вот-вот готовой сойти с полотна и обнять её, Авилэн, своими наверняка очень нежными и заботливыми руками.

И в этот день, сидя за праздничным столом и неохотно слушая похвалы насчёт своих успехов в учёбе, танцах и рисовании, Авилэн думала: может, тётя Астерия сейчас смотрит на неё, такую отрешённую и совершенно не заинтересованную происходящим, и качает головой, грустно вздыхая? Одинокое дитя, лишённое какой-либо материнской ласки и любви, воспитанное в полной строгости и едва знавшее дружбу – это ли не печально?

Но пора перенестись снова в ночь, в один из коридоров замка, по которому сейчас, размахивая керосиновым фонарём, спешно топала принцесса. Сегодня она не смогла посетить библиотеку, поэтому пришлось совершить «незаконную» вылазку ночью, дабы утолить свою жажду в книгах, которые заменяли ей всё: друзей, семью, даже жизнь. Авилэн всегда хотела быть кем-то другим. Простолюдинкой, рыцарем, существом из другого мира – кем угодно, но только не принцессой Ноэлона, будущей королевой и почти божеством в глазах народа. Как часто она мечтала оказаться простой деревенской девушкой, ухаживающей за скотом и собирающей ягоды в лесу, в котором с ней происходят всяческие волшебные вещи, или отважным моряком отправиться в далёкое путешествие, исследовать океанские глубины и даже сразиться с пиратами. Всё это давали ей книги, в которых было описано и первое, и второе и ещё много всего удивительного, того, чего бы никогда не случилось с Авилэн, чья жизнь была полна скучных и предсказуемых событий, расписанных по дням и минутам. И всё же, находя свободные от занятий часы, девочка буквально сбегала вниз, в библиотеку, чтобы окунуться в другую жизнь, о которой ей оставалось только грезить.

Спустившись по крутым ступенькам, устланным красным бархатным ковром, Авилэн, окрылённая, вспорхнула в приоткрытые дубовые двери библиотеки. Здесь, как и в остальном замке в это время, было тихо, настолько тихо, что закладывало уши. Каждый раз, приходя сюда, девочка словно вдыхала жизнь в огромное помещение, которое даже горничные редко убирали. Вот и сейчас, вбежав в просторный зал, заставленный многочисленными высокими стеллажами, Авилэн с наслаждением, полной грудью вдохнула прелый запах старых (и не очень) книг, коим был заполнен душный воздух библиотеки. С радостью и волнением девочка скользнула между шкафами и, освещая себе путь лампой, оглядывала корешки книг, выбирая, чем бы занять свою бренную повседневность на этот раз.

Внезапно раздавшийся шорох где-то недалеко от Авилэн заставил её вздрогнуть. Тело покрылось мелкими мурашками, а дыхание замерло. Сердце ухнуло и стало отдаваться глухим покалыванием где-то глубоко в груди. Ей точно не показалось, она явственно слышала отчётливый шуршащий звук, будто кто-то провёл рукой по дереву книжного шкафа. Авилэн никогда не боялась темноты и ночи, а потому всякие призраки и монстры не могли чудиться ей в этот час. Кстати, о призраках… Девочка внезапно вспомнила историю, которую когда-то ей рассказал престарелый, уже почивший дворецкий и которая передавалась из уст в уста в виде слухов и домыслов среди прислуги и королевских особ. История повествовала о загадочном призраке, якобы оберегавшем семью Ноэтрибиус от невзгод и бед. Своеобразный дух, ворующий продукты и прочие предметы из замка, для своих неизвестных нужд. Призрака все описывали по-разному, у некоторых он был похож на зловещего скрюченного старца, хрипящего себе что-то под нос, у других – на молодого принца, погибшего когда-то давно при падении с лошади. А рассказы про мнимую встречу с привидением разнились ещё сильнее, но никто точно не мог сказать, видел ли он Призрака на самом деле или же это была лишь игра воображения (а порой и способ привлечь к себе внимание).

Несмотря на все устрашающие слухи, что бродили среди обитателей дворца, Авилэн почему-то не показалось нужным бояться Духа. Он ведь оберегает её семью, так что же плохого он может сделать беззащитной маленькой принцессе? Отбросив захвативший её несколько секунд назад страх, девочка решительно двинулась в сторону источника шума, ступая робко и осторожно, так, чтобы не спугнуть его. Но Призрак, видимо, почуял присутствие девочки и зашуршал сильнее, судя по звукам, отдаляясь куда-то в глубину библиотеки. Не желая упускать шанс ввязаться в возможное приключение, Авилэн ускорила шаг и вскоре уже бежала за Призраком. Углубившись в стеллажи, Авилэн внезапно увидела в отбрасываемом свете фонаря мелькнувшую тень, которая скрылась за стеллажами так же мгновенно, как и появилась. Принцесса вскрикнула от неожиданности и едва удержала лампу в руках, отступив на шаг. Призрак затих, но она ощущала его незримое присутствие где-то неподалёку. Застыдившись своей минутной слабости, девочка мягко проговорила:

– Не бойтесь, я не трону Вас. И Вы меня тоже не обидите, верно? – защебетала Авилэн, медленно продвигаясь вперёд, к месту, где, по её мнению, затаился Дух. Ответом на её вопрос было лишь очередное шуршание, уже не удаляющееся, но и не зовущее к себе.

– Тебе лучше уйти, дитя, – тихо прошелестел мужской голос, раздававшийся, словно из-за стены, – час поздний, и маленьким принцессам следует мирно спать в своих постелях.

Авилэн обиженно насупилась. Маленьким принцессам? Но она уже взрослая! И умная! А была бы не умная и не взрослая, стала бы посещать библиотеку?

– Я не уйду, – покачала головой девочка, водя фонарём из стороны в сторону, надеясь увидеть загадочное привидение. – Вы ведь тот самый Призрак, да? Дух семьи Ноэтрибиус, оберегающий нас?

Призрак многозначительно промолчал, после чего вкрадчиво произнёс:

– Да, это я, и мне совсем не нравится, что ты не спишь. Людям, в отличие от призраков, нужно высыпаться, иначе они могут сойти с ума.

Авилэн удивлённо вскинула брови, захлопав глазами и слегка приоткрыв рот.

–Как это – могут сойти с ума? – обескураженно переспросила юная Ноэтрибиус, склонив голову набок в недоумении. Она и не подозревала, что её безобидные вылазки могут обернуться чем-то плохим, кроме как выговором родителей и учителя в случае, если её рассекретят.

– Очень просто, – протяжно и устало вздохнув, ответил Дух, – если они не будут спать, им перестанут сниться сны, голова опустеет, и в ней поселятся жуки.

Принцесса испуганно ахнула и обхватила голову руками.

– Жуки! – выдохнула девочка. – Они такие противные! Ужас!

– Вот именно, – согласился Призрак. – Так что немедленно иди спать, иначе мне придётся обо всём поведать твоим родителям. Они ведь не знают, что их дочка блуждает по замку ночью, в полном одиночестве?

– Угу… – угрюмо кивнула девочка, надув губы.

– Тогда тем более, тебе следует как можно скорее бежать в постель. Скоро полночь, а именно в это время люди чаще всего и сходят с ума! – грозно провозгласил Дух.

Девочка подорвалась и было хотела быстрее вернуться в свою комнату, но остановилась, обернувшись.

– А… могу ли я прийти к Вам завтра? Днём, – добавила принцесса.

– Что ж… – Призрак помолчал, видимо, решая, разрешить или нет. – Думаю, я буду не против. У меня давно не было компании, так что, я буду рад, если ты мне её составишь. Только никому обо мне не говори, поняла? Иначе я больше никогда не заговорю с тобой и не появлюсь здесь, – строго предостерёг он.

– Я никому не скажу, честно! – закивала принцесса, осчастливленная тем, что, наконец, у неё появился настоящий, не бумажный, собеседник, пусть и незримый.

– Обещаешь?

– Клянусь!

С тех самых пор, Призрак и Авилэн часто встречались в стенах библиотеки. Призрак рассказывал ей многочисленные захватывающие истории, а Авилэн делилась с ним своими переживаниями и мечтами, и каждый раз находила в нём того, кто всегда поддержит и даст совет, кто будет ей другом.

***

Прошло шесть лет с той самой ночи, когда Авилэн обрела друга в лице зловещего по рассказам, а на деле доброго и общительного Призрака, а также год с момента его бесследного исчезновения. Придя однажды в библиотеку, снова в гости к Духу, Авилэн не обнаружила его бархатного голоса, льющегося откуда-то из стены. Она звала, искала его, но безуспешно – Призрак пропал, и Авилэн так и не удалось понять, чем она могла обидеть его настолько, что он решил покинуть её. Как бы то ни было, в душе Авилэн вновь поселились одиночество и тоска. Ей было уже семнадцать, но она всё ещё помнила своего невидимого друга и молила его вернуться к ней. К сожалению, безрезультатно.

Пока.

Глава 1. Ирнан

С недавних пор вокруг королевской семьи витали чудовищные слухи. Дело в том, что Авилэн, уже овладевшая своими магическими способностями и достаточно повзрослевшая и мыслями, и телом, нуждалась в спутнике жизни. Ей шёл восемнадцатый год, день ото дня она хорошела, распускаясь, как прекрасный цветок, взращённый под лунным светом и омываемый ночной росой. Авилэн была очаровательна; в этой юной, полной жизни и красоты девушке трудно было узнать некогда маленькую, озорную хулиганку, снующую по замку в поисках приключений и норовящую каждый раз сбежать в своё излюбленное место – библиотеку. Безусловно, грациозная и воспитанная принцесса была окружена вниманием герцогов и принцев соседних государств, которые были не прочь взять в жёны столь изысканную и, к тому же, начитанную особу. И неважно, что некоторые из её поклонников совсем не были достойны руки принцессы – она нравилась всем, и была завидной невестой. Но то было год назад, когда девушке было шестнадцать, теперь же толпы обожателей стали заметно редеть. И не потому, что Авилэн утратила свою красоту или ум, нет… Проблема имела другую, более мрачную причину.

Дело всё было в том, что, стоило ухажёру девушки сблизиться с ней хотя бы на уровень простой дружбы или взаимной симпатии – как почти тут же с ним случалась какая-нибудь неприятность. Один «счастливчик» свалится с лестницы, ногу сломает, второй в страхе убежит в свои земли, третий бесследно пропадёт, не объяснив и причины, а четвёртый, может статься, даже и… умрёт. Да-да, всё так.

Светлым осенним днём, когда солнце уже понемногу теряло свою яркость, но ещё одаривало жителей Ноэлона ласковым теплом, во дворце Ноэтрибиусов случилось нечто ужасное: юный принц Ксенон, один из наиболее удачливых претендентов на руку молодой принцессы, был найден в гостевых покоях повешенным на настенном канделябре. Загадочное происшествие поразило своей необыкновенностью (в конце концов, кто вешается на светильниках?!) и неожиданностью. Юноша никогда не отличался мрачностью или пессимизмом, всегда был весел и строил далеко идущие планы на жизнь и на Авилэн, которая тоже симпатизировала ему. Напрашивался только один вывод: это было, по всей видимости, убийством. Но убийца принца остался неизвестным.

Естественно, отношения правителей Ноэлона и родителей убитого резко ухудшились, но, что было самым неприятным, с тех самых пор юноши стали сторониться молодой принцессы, уверовав в то, что на неё наложили проклятие – такое, которое не вредит ей самой, но подвергает опасности любого, кто проявит к ней интерес. Однако, непривыкшая верить в подобные суеверия, мать Авилэн – Фелистин, всё равно упорно продолжала созывать потенциальных женихов для дочери, которых стало в разы меньше. Да и сама Авилэн после такого шокирующего события уверовала, что ей просто не стоить заводить с кем-либо слишком близкие отношения, она, наравне с мнительными, запуганными людьми, считала себя источником несчастий и теперь, и так не шибко общительная, только ещё сильнее замкнулась в себе. Даже если кто-то и осмеливался просить руки принцессы, она сама отказывала любому, боясь навредить и даже не пытаясь завести разговор. Авилэн чувствовала себя одинокой как никогда. Только теперь к одиночеству дружно примкнули опустошённость и самобичевание.

***

Итак, Авилэн семнадцать. С того рокового дня прошло полгода, но принцесса помнит, помнит и страдает. Может, некогда исчезнувший из её жизни Призрак тоже пропал из-за злосчастного проклятия? Спасаться от угрызений совести и разъедающей печали девушке помогали лишь уроки магии, которые она проводила со своим мудрым наставником – Крессиноном. Книги, её неизменные спутники детства, заменили учебники по истории Ноэлона, счетоводству и магии, походы в библиотеку и чтение книг – походы в класс, выучивание всё новых и новых заклинаний и практика. И даже любимого Призрака тоже заменили – Крессиноном, частично, конечно, лишь в смысле спутника и опоры.

Авилэн не раз хотела спросить у учителя о таинственном Духе – вдруг ему что-то известно, он ведь посвящён во все тайны семьи Ноэтрибиус! Однако, как бы то ни было, но вопрос ни разу не прозвучал из её уст – то ли из-за страха узнать что-то плохое, то ли из-за желания сохранить свою маленькую тайну, уберечь тёплые воспоминания о своём единственном по-настоящему близком друге. В любом случае, Авилэн уже отпустила всё, что связывало её с ним, точнее сказать, просто смирилась с его отсутствием. И всё же часто, ложась в постель и думая перед сном о своей жизни, о жизнях других и об окружающем мире, девушка невольно вспоминала его истории, ласкающий слух мягкий голос и безмерную заботу, с которой он относился к ней, глупому наивному дитя. В такие моменты хотелось плакать – рыдать, уткнувшись в подушку, и мысленно звать Духа, просить забрать её из просторных, но холодных покоев и согреть своей любовью и опекой. Добрый друг покинул её жизнь, оставив после себя лишь голую, пустую землю, олицетворявшую разум и чувства Авилэн.

Со временем она, конечно, научилась сдерживать себя и отвлекаться на другие вещи: учёбу, поклонников… но всё это не могло в достатке заменить ей их уютных бесед, тайных встреч и всей той атмосферы счастья и комфорта, какая всегда царила в библиотеке.

Авилэн хорошо скрывала свои эмоции и переживания – в конце концов, это самый необходимый и основной навык для будущего монарха. Однако Фелистин, являясь не просто прагматичным и умным правителем, но ещё и мудрой женщиной, заметила, что дочь что-то гложет, и поняла, что во всём повинен этот мерзкий слух о проклятии. Сочувствуя юной принцессе, которой не подобало быть такой подавленной, королева вдруг вспомнила, что, возможно, сможет поднять настроение её дочери. Придя в свой кабинет и сев за рабочий стол из вишнёвого дерева, Фелистин взяла писчую бумагу, перо и принялась выводить текст послания ровным и красивым почерком…

***

Ирнан Хостибиус ещё никогда не был так счастлив. Прямиком из Ноэлона, его родителям пришло письмо от самой королевы! Да какое! Письмо было ничем иным, как приглашением на неделю в замок Ноэтрибиусов. Королева предположила, что было бы неплохо восстановить когда-то крепкие дружеские связи, прерванные после очередного конфликта с монстрами. Обе союзные стороны восстанавливали силы после напряжённой вооружённой борьбы с вражеским войском, однако, приводя в порядок свои владения, их правители позабыли друг о друге, не поддерживая больше никакого контакта. И вот, после почти десятилетнего затишья, королева Фелистин пишет письмо, в котором выказывает желание вновь вспомнить старые времена! Ну, разве не чудно!

Ирнан помнил «крошку Ави», как он её звал, помнил их детские забавы и шалости. Ему было пять, ей – шесть, их родители тесно дружили, часто навещая друг друга, и неугомонные дети тоже сдружились достаточно быстро. Он помнил, как они, решая подшутить над бедным гувернёром, прятались по всему дворцу. Обыкновенно, взрослые Хостибиусы и Ноэтрибиусы отправлялись на прогулку, оставляя младших представителей своих фамилий на попечение гувернёру Амонону, дотошному и озабоченному всякого рода обязанностями мужчине. Он в панике бегал по замку и звал детей, изнемогая от долгих нагрузок и не замечая скользящих за занавесками детских фигур. Или, как они сбегали из дома во время обеда, чтобы поноситься по свежевыкошенной траве на кукурузном поле, лакомясь не убранными початками. Прекрасные были времена…

Но не прошло и двух лет, как Авилэн и Ирнан расстались на долгое, долгое время, тянувшееся для мальчика, словно вечность. Но его вечности настал конец, и вот уже через какие-то два дня он должен был вновь встретиться с той, кто занимала все его наивные, всё ещё детские мечты. Он не раз представлял себе, как его давняя подруга выглядит сейчас, изменился ли её задорный характер? Но то, что всегда заставляло Ирнана густо краснеть и учащённо дышать – так это представления о том, как она изменилась физически. Она и в детстве была маленьким очаровательным ангелочком, а что сейчас? Сейчас, она, наверно, просто богиня.

Ирнан в нетерпении ждал момента, когда запрягут лошадей, сложат все чемоданы в карету, и его семья сможет пуститься в путь. Наконец, когда Хостибиусы старшие и младший взошли в кабину и закрыли за собой дверцы, карета тронулась и поехала по дороге, ведущей к счастью, к осуществлению мечты мальчика и юноши, к ней, Авилэн.

***

Авилэн сидела в своей комнате у окна и тоскливо глядела на разбивающиеся о каменный карниз алмазные капли дождя. Сегодня нет занятий, этот день, седьмой на неделе, предназначался для отдыха принцессы. Однако, лишённая единственной возможности отвлечься от поедающих её разум изнутри чувств, Авилэн не ощущала, что отдыхает. Она больше всего в жизни ненавидела этот день недели, день, когда страдания, обычно приглушённо бьющиеся где-то в глубине сознания, вновь неотступно накатывали, накрывая с головой. И казалось, от них никуда не денешься, они сейчас же опутают шею жёсткими верёвками и заставят задыхаться в истошных рыданиях, с такой силой подавляемых девушкой.

Мерное постукивание капель о карниз нарушилось стуком копыт по мощёной камнем дорожке, ведущей ко входу в замок, и скрипом несмазанных каретных колёс. Девушка, грубо вырванная из глубоких и напряжённых дум, вздрогнула и чуть не свалилась с кресла, на котором восседала. Удивлённая таким неожиданным визитом, она, однако, не придала ему особого внимания и осталась в кресле, с недовольным пыхтением поправившись на нём.

Однако, когда из кареты показалась белобрысая макушка и до боли знакомое розовощёкое лицо, Авилэн словно ожила, вытянулась и подскочила, захваченная увиденным. Ирнан, Ирнан Хостибиус! Ринувшись с места и кинувшись к двери, Авилэн, не помня себя, спустилась в гостиную, в которую только-только вошла семья Хостибиусов.

Всё словно замерло вокруг них. Ирнан стоял подле отца и неотрывно глядел широко распахнутыми глазами на ту, что влетела в гостиную, оборвав обмен любезностями между их родителями, а Авилэн, в свою очередь, с замиранием сердца остановила свой взгляд на юноше, чувствуя, что едва дышит. Мгновение – и они уже крепко и горячо обнимаются, словно этой пропасти длиной в десять лет, и не было между ними. Ирнан, в отличие от неё, совсем не изменился. Разве что, ростом стал повыше и немного постройнел. А в остальном – всё тот же полнощёкий юнец, со сверкающими глазами и отважным, смелым сердцем. Авилэн даже стало жаль, когда она вспомнила, во что превратилась она за эти годы. Но, благо, простодушный Ирнан не уловил в её взгляде того намёка на глубокую печаль, какая проглядывается в глазах страдающих или страдавших людей даже тогда и особенно, когда они испытывают большую радость.

Наобнимавшись вдоволь, они, наконец, взглянули друг другу в глаза, и оба зарделись румянцем смущения, разве что Ирнан покраснел гуще девушки и смущён был куда больше, ведь в его воображении он рисовал себе совершенно другой образ, далёкий от того, что он видел перед собой сейчас. Его разум был просто не способен изобразить настолько красивую девушку. Длинные серебристые волосы, увенчанные небольшой диадемой, глаза-озёра и бледноватая, прозрачная кожа – всё это поразило чувства и мысли юноши одним точным ударом амурной стрелы, которая, впрочем, уже давно вонзилась в его большое сердце.

– Крошка Ави… – с придыханием проговорил Хостибиус, смотря на объект своего воздыхания из-под густых светлых ресниц, нависающих над лучистыми голубыми глазами.

– Ирнан Хостибиус, – растянулась в нежной улыбке Авилэн, и Ирнан будто стеснился этой официальности. Они ведь так долго знают друг друга, к чему эти фамилии? Но Авилэн и сама не могла совладать с собой – она просто была не способна открыто проявлять свои чувства при людях, держа свой образ благовоспитанной и манерной принцессы.

Впрочем, это не помешало им вскоре после обеда уединиться в комнате отдыха, обитой бархатом, на небольшой оттоманке, и проговорить друг с другом почти весь день и вечер о былом, настоящем и будущем.

– Что ж, доброй ночи, – ласково улыбнулась Авилэн, когда они стояли у двери в её спальню и прощались друг с другом до следующего утра.

– Доброй, – кротко кивнул Ирнан, глядя на Авилэн, такую величественную и гордую, исподлобья и не смея подойти к ней хоть на шаг.

Авилэн, заметив смущение юноши, неожиданно обхватила его лицо ладонями, склонила юношу к себе и припала губами к его разгорячённому широкому лбу. Ирнана словно одёрнуло, он выпрямился во весь рост, залился густой краской и забыл, как дышать. Девушка издала короткий лёгкий смешок и помахала ему рукой.

– До утра! – нежно обронила она и скрылась за дверьми спальни.

Ирнан стоял, как вкопанный, и не мог поверить тому, что только что с ним произошло. За всё время их беседы Авилэн казалась ему какой-то отчуждённой и холодной, но этот поцелуй, слабое касание губ, переубедило его в равнодушии подруги и заставило сердце воспылать. Он ушёл в свою комнату и чувствовал, будто летит, окрылённый счастьем. Бредящий теперь только этим поцелуем, он не заметил, как из-за угла, на полоске лунного света, зловеще растянулась чья-то тень…

Глава 2. Призрак

Авилэн закрыла дверь и прижалась к деревянной поверхности спиной, испустив долгий судорожный вздох и прикрыв подрагивающие веки. Нежная и немного кокетливая улыбка тут же исчезла с её губ, а на лице изобразилась настоящая мука.

Дура…

– Что ты творишь?! – оскалилась на саму себя Авилэн, опустившись на пол и обхватив опущенную голову руками.

Чёртово проклятие… почему она забыла о нём в такой важный момент? Радость от приезда старого друга предоставила девушке непозволительную роскошь: забыть о накопившихся проблемах и расслабиться в компании Ирнана, разрешая себе хотя бы на пару часов побыть той, кем она когда-то была – задорной девчушкой со звонким смехом и весёлыми, не подёрнутыми печалью, глазами. Теперь же, когда она допустила подобную оплошность, юноше точно грозила беда. И Авилэн даже боялась представить себе, какой масштабности. Ведь Ирнан значил для неё намного больше, чем погибший принц. И немного меньше, чем ушедший Призрак…

Призрак…

Где он сейчас? Чем занимается? Какие истории он теперь мог бы ей рассказать? Какие слова он нашёл бы, чтобы поддержать её в этой непростой ситуации? Авилэн никогда ещё не чувствовала настолько острую необходимость в его присутствии, в его бархатном голосе. Но, как и обычно, на свои мольбы, зовы она не слышала ответа. Неужели пора просто забыть обо всём, что было? Опустившись в постель, принцесса долго не могла заставить себя заснуть: мрачные мысли теперь уже не только о Призраке, но и об Ирнане, не давали покоя, заставляя сердце предательски быстро стучать и не позволяя, тем самым, успокоиться и мирно погрузиться в сон.

Бесцельно пролежав в кровати два часа, Авилэн, уже не в силах созерцать крахмально-белый потолок с роскошной лепниной, поднялась с постели, накинула поверх тонкой ночной сорочки шерстяную накидку, и, захватив керосиновый фонарь, направилась вниз, в место, которое не посещала больше полугода, с тех самых пор, как осознала, что звать Духа бесполезно.

Спустившись по мраморной лестнице, плавно заворачивающей прямо к входу в библиотеку, Авилэн приостановилась напротив высоких дубовых дверей, что встречали её своим величием и некоторой таинственностью, которую они хранили за собой. Шумно выдохнув, девушка толкнула одну из дверей, и та с удивительной лёгкостью поддалась, открывая вид на запылённые стеллажи и потрёпанные временем книги. Видимо, никто не убирался здесь с тех пор, как принцесса перестала посещать это место. Оно всё ещё было таким, каким Авилэн оставила его семь месяцев назад, и принцесса ощутила волны ностальгии, что накатывали приятным потоком. Девушка, недолго думая, шагнула в зал, всё с тем же вожделением вдыхая знакомый запах и трепеща от воспоминаний, которыми он был пропитан. Проходя вдоль стеллажей, она невольно тянула руку, чтобы погладить корешки книг кончиками пальцев, ощутить шероховатость бумаги и небольшие трещинки на ней.

– Авилэн… – слабый голос пронзил спёртый воздух, издаваясь будто бы отовсюду, отражаясь от стен и касаясь головы Авилэн ударными волнами.

Пол словно ушёл из-под ног. Принцесса опёрлась о шкаф, чтобы хоть как-то удержаться в стоячем положении.

Не может быть!..

Авилэн не верила собственным ушам. Она пришла сюда с мыслями о Призраке, и она услышала его вкрадчивый голос, такой родной, такой знакомый, такой… болезненный. Кровь мощным потоком била по вискам, кружа голову, в глазах мутнело, а сердце пропустило несколько ударов. Немного придя в себя, девушка всё-таки совладала с собой и оттолкнулась от деревянной опоры, скинув всё на своё богатое воображение и уже почти бредовое состояние.

Но голос раздался вновь.

– Авилэн… – продолжал звать он, на этот раз непосредственно от дальней стены, у которой она когда-то и подстерегла Призрака.

Тут же послышался какой-то скрежет, скрип, и Авилэн, в мгновение ока оказавшись у того самого места, увидела, что книжные шкафы раздвинулись, обнажив тайный коридор, тянувшийся во мрак. Даже свет от фонаря не мог осветить его полностью, и Авилэн оставалось лишь вглядываться в беспросветную тьму, в тщетных попытках что-то разглядеть.

– Авилэн, – голос стал настойчивее, он зазывал и манил, и сопротивляться было невозможно. Принцесса сразу поняла, что её приглашают исследовать загадочный тёмный путь.

Авилэн в нерешительности стояла напротив тайного хода, и сердце её глухо ухнуло в груди, отзываясь тупым постукиванием о рёбра. Девушка попыталась вдохнуть, но ощутила, что едва ли может набрать в себя достаточно воздуха из-за подрагивающего дыхания, не позволяющего ей сделать сколько-нибудь глубокий вздох. Но, собрав всю волю, что у неё осталась, в свои маленькие кулаки, Авилэн одним решительным шагом перечеркнула всю свою неуверенность и страх. Лишь кончики пальцев мертвецки похолодели, а на шее появились мельчайшие мурашки, выдавая её целиком и полностью. Принцесса шагнула в зловещую неизвестность, и, как только она прошла достаточное расстояние, шкафы снова медленно сдвинулись, отрезая путь назад. Девушка, едва помня себя, побежала обратно, но было поздно: шкафы сомкнулись, и обратной дороги уже не было. Покрепче сжав в руке фонарь, она осветила им часть предстоящего пути и пошла вперёд нетвёрдой походкой.

В коридоре было ужасно холодно, и тонкая кожа нежной принцессы пропитывалась морозом. Авилэн колотило мелкой дрожью, но она упрямо шла всё дальше и дальше, стараясь хотя бы показным спокойствием разогнать смятение в душе. Если то, что она слышала, не было игрой воображения, то неужели Призрак всё ещё с ней, и он зовёт, манит к себе (а, точнее, уже заманил)? Авилэн не знала, что ожидает её в конце коридора, но ей уже не было страшно, только волнительно от возможной предстоящей встречи с тем, кто на протяжении нескольких лет заставлял её забыть о том, что такое одиночество и отсутствие выбора.

Авилэн шла и не помнила, сколько времени прошло. Полчаса, час или, может, вообще несколько минут? Она настолько была поглощена своими мыслями, что не сразу заметила, как вышла из коридора, оказавшись в небольшой полукруглой пещере с низким потолком. Оглядевшись, девушка заметила, что ход, по которому она шла, был не единственным: рядом с ним, в этом полукруге расположилось ещё несколько ходов, которые вели в неизвестном направлении. Неожиданно, резкий свет забил в глаза девушке, и она заметила, что, помимо небольших узких проходов в пещере есть ещё и широкая высокая арка, едва не упирающаяся в потолок и ведущая в помещение, освещённое ярким светом свечей.

Принцесса с опаской оглядывала помещение, а точнее, ещё одну пещеру, в которую вела арка. Проход был прикрыт лишь полупрозрачной светлой занавеской, но и через неё можно было разглядеть широкий орган, с неисчислимым множеством труб и рычагов, а перед ним высокую фигуру в чёрном раскидистом плаще, из-под капюшона которого выглядывала чёрная же маска с длинным клювом.

Тело Авилэн ледяными путами сковал страх, когда фигура стала медленно приближаться к ней. Девушка обнаружила, что магия, обыкновенно подвластная ей, сейчас отказывалась проявляться. Напряжение и тревога слишком захватили её: её не учили, как взять себя в руки в подобной опасной ситуации. Она не чувствовала силу, которую могла бы применить против надвигающейся угрозы. Теперь она могла положиться лишь на свои ноги и то, как быстро они способны нести её. Развернувшись и было побежав, принцесса услышала вкрадчивый, тихий голос, разносимый по всей пещере мягким эхом:

– Авилэн… Авилэн, постой… – раздалось за спиной, и Авилэн содрогнулась, узнав в загадочной фигуре своего столь же загадочного близкого друга, но не развернулась, словно пригвождённая к месту, на котором стояла.

– Призрак?.. – дрогнувшим, охрипшим голосом спросила Авилэн, но ответ был очевидным.

– Да… – прошелестел шёпот прямо над её ухом, и принцесса поняла, что полностью теряет мироощущение…

Ловкие и сильные руки подхватили её лёгкое тело, послужив надёжной опорой ослабевшей девушке. Перегруженная эмоциями и переживаниями, она едва держалась на ногах, не веря в происходящее. Авилэн запрокинула голову и увидела над собой склонённое к ней лицо в этой жуткой маске какой-то непонятной, чудовищной птицы.

– Здравствуй, Авилэн, – произнёс Призрак, улыбнувшись. Хоть под его маской этого и не было видно, но Авилэн точно ощутила, что сейчас он улыбается. Интересно, как…

– Приз… рак… – запинаясь, проговорила Авилэн и окончательно потеряла сознание.

***

Авилэн очнулась на мягкой полукруглой тахте, устланной шёлком. Её фонарь, потушенный, покоился рядом, на каменном полу. Приоткрыв глаза, она обнаружила, что добрая половина свечей погашена, и, что самое главное, она лежит в той самой пещере, находящейся за аркой. Она была намного больше и выше предшествующей, и своды её оглашались тихой и ненавязчивой мелодией, разыгрываемой на органе. В комнате (если это ещё можно так назвать) царил полумрак, и Авилэн пришлось напрячь своё зрение, чтобы разглядеть Призрака, восседающего за инструментом. Его тонкие пальцы, облачённые в чёрные перчатки, ловко перебирали клавиши, извлекая поистине чарующие звуки. Мелодия была похожа то ли на колыбельную, то ли на спокойную сонату. Музыка разливалась по пещере, отражаясь от её сводов и одурманивая плавностью и стройностью.

Но, не поддавшись успокоительной песне, принцесса поднялась с ложа и медленно пошла к Духу, совершая шаг за шагом с трепетом в груди.

– Так это ты – тот, кто говорил со мной сквозь стены? – осторожно спросила Авилэн, подходя ближе и ближе и ощущая, как желудок сводит приятной судорогой. – Ты – кто читал мне сказки на ночь? Кто был мне искренним другом на протяжении стольких лет? Тот самый Призрак… я не верю!.. – с придыханием воскликнула принцесса, коснувшись его плеча лишь кончиками пальцев, словно боясь, что Дух исчезнет при малейшем её прикосновении. Но этого не случилось.

Мелодия плавно оборвалась, и вместе с ней что-то кольнуло в сердце и Авилэн, когда Призрак обернулся к ней, взглянув на неё светящимися из-под маски золотыми глазами. Его взгляд пронизывал Авилэн насквозь, скользя по литой фигуре и внимательно изучая лицо в мельчайших его деталях. Девушка сглотнула и было хотела убрать руку с его плеча, но Призрак перехватил её ладонь, оставив её на месте.

– Да, это я, – кивнул он наконец, не сводя проницательных глаз с принцессы, – и, чем больше ты задаёшь мне этот вопрос, тем больше мне кажется, что ты меня совсем не помнишь, – Призрак издал короткий смешок, поднявшись и вытянувшись перед Авилэн во весь свой рост, который превосходил её чуть ли не на две головы.

– Я помню! – воскликнула Авилэн взволнованно, взяв его ладони в свои руки и сжав их с неимоверной силой. – Помню всё: каждый день, каждую минуту! – она смотрела в жидкое золото его глаз и пыталась разглядеть в них хотя бы единый огонёк такого же волнения. – Я так скучала, Призрак!

– Я тоже скучал, Авилэн, – после недолгого молчания неожиданно проговорил Дух, и только в этих словах Авилэн смогла различить подрагивающие нотки трепета перед давно потерянным и вновь приобретённым другом.

– Тебя не было год!.. – принцесса отступила от Призрака, чтобы удобнее было глядеть ему прямо в глаза, пытливо и требовательно. – Тебя не было год, и вот теперь ты так неожиданно являешься передо мной, хотя на протяжении всех пяти лет ни разу не показывался, дразня меня только своим голосом. Призрак, я не понимаю, за что ты так мучил меня? Мне было так одиноко и плохо без тебя… – её голос надламывался, когда она вспоминала то время, продлившееся для неё, словно целая жизнь и так неожиданно закончившееся. – Почему, Призрак?..

– Прости, Авилэн, – то, как он произносил её имя, легко вгоняло девушку в краску и вызывало на коже тысячу мурашек, но принцесса держалась, стараясь не показывать своё смущение. В конце концов, она была немного обижена на него за долгое отсутствие. – Так было нужно, иначе бы меня могли заметить. Необходимо было залечь на дно, и я очень сожалею, что не успел предупредить тебя, прости, – в его взгляде выразились такая жалость и мольба, что Авилэн не устояла.

Тяжело вздохнув, девушка вымолвила, наконец, свой вердикт:

– Ладно, так уж и быть, на сей раз прощаю, – её лицо озарилось неимоверно счастливой, по-настоящему детской улыбкой. И, наверно, такого выражения лица на ней не было давно. – Но не смей больше исчезать! – нарочито строго приказала Авилэн, помахав в воздухе указательным пальцем.

– Не буду, – снова улыбнулся (по ощущениям Авилэн) Призрак, наблюдая за преображением своей долгожданной гостьи.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Как только его слова огласили своды пещеры, Авилэн бросилась в объятия Призрака, крепко обхватив его шею тонкими руками и уткнувшись миниатюрным носом в его широкое плечо. Она не видела его удивления, не ощутила лёгкой дрожи, прошедшей по его телу мелкой дробью, но зато буквально через мгновение почувствовала, как крепкие руки сжали её воздушное тело в нежных тисках. Авилэн уже не хотела помнить о своей обиде, об этом мрачном годе, проведённом в страданиях, и вообще обо всём плохом, что было с ней. Хотелось просто вот так вот тонуть в его мягких объятиях и ощущать себя свободной ото всего, что связывало принцессу с реальностью, к сожалению, с неотвратимой реальностью…

Расцепив руки, Авилэн, ещё находясь в ненавязчивых объятиях друга, взглянула на него пытливо. Она вдруг поняла одну важную деталь.

– Ты явно не призрак, – проговорила принцесса. – Ты живой, я чувствую, как бьётся твоё сердце, – Авилэн коснулась его груди ладонью, нащупывая лёгкое постукивание справа от себя. – А если ты живой, это значит, что у тебя есть имя. Как тебя зовут, Призрак? – принцесса сощурила глаза, словно допрашивала преступника.

– Теттио, – коротко ответил Дух, помедлив.

– Теттио, значит, – протянула Авилэн, кивая головой. – И давно ты живёшь здесь?

– Это секрет, – только и сказал Теттио, явно не собираясь раскрывать свою тайну. – Я не наврежу тебе, Авилэн, просто не смогу, в любом случае. Я искренне забочусь о тебе и никогда не обижу. Это всё, что тебе нужно знать. Ты же мне веришь? – теперь настала его очередь пытливо заглянуть в её глаза, только вот его взгляд едва ли можно было вытерпеть на себе: столько душевного смятения он вызывал у Авилэн.

– Верю, – кивнула принцесса, решив не донимать его расспросами. По крайней мере, сейчас.

– Ты пришла слишком поздно, поэтому у нас совсем не осталось времени. До рассвета всего двадцать минут, и ты должна успеть за это время вернуться в свою постель, иначе слуги начнут тебя искать, – Теттио только сейчас выпустил девушку из объятий и, взяв за руку, повёл за собой всё тем же ходом, предварительно вручив ей фонарь.

Они вошли в тот самый коридор, но фонарь Авилэн не понадобился: настенные канделябры, оказывается, висевшие на стенах, зажглись сами, осветив им путь. Авилэн шла за Теттио и думала, думала о том, как теперь станет легче жить, когда её любимый Призрак вновь вернулся в её жизнь. Огромный камень упал с её души, и принцесса перестала верить в проклятие, которое даже если и было, то разрушилось при появлении Теттио. А это значит, что и Ирнану ничего не грозит. Авилэн, впервые за это время, вдохнула полной грудью.

Когда они дошли до конца коридора, шкафы уже были раздвинуты, и Теттио пропустил Авилэн вперёд, в библиотеку, на прощание запечатлев на тыльной стороне её ладони поцелуй.

– Я приду вечером, – улыбнулась Авилэн, обернувшись к нему.

– Я буду ждать, – полушёпотом ответил Призрак, скрываясь за медленно сдвигающимися шкафами.

Авилэн ушла в свою комнату и так и не легла спать. Она была просто не в состоянии даже просто сомкнуть глаза. Девушка села на постель и поглаживала руку, на которой ещё горел след от губ. Его губ.

Глава 3. Теттио

Теттио не помнил, когда полюбил Авилэн. Может, в тот момент, когда он заметил, как из простой наивной девочки она постепенно превращается в красивую, изящную девушку? Или когда понял, что скучает по ней каждый раз, когда она покидает стены библиотеки и обещает непременно вернуться?

Когда осознал, что она – смысл его жизни.

Теттио и дня не мог представить себе без мыслей о ней, о девушке, девочке, что когда-то переступила порог его обители и нашла его среди стеллажей и ночной тьмы. Конечно, чувства пришли к нему не сразу, изначально он ощущал себя лишь её наставником, названным старшим братом, тем, кто помогал ей взрослеть и набираться опыта, но затем что-то щёлкнуло в груди, и звук её певучего, нежного голоса стал пробуждать в его крови незнакомое волнение, которое он прежде никогда не ощущал.

Одиночество было спутником его жизни на протяжении долгих лет, и Теттио даже не подозревал, что однажды лунной ночью он найдёт родственную душу, обретёт настоящее счастье, которого был лишён сызмальства. Тоска по другу, общению с людьми, испарилась так же скоро, как он стал рассказывать маленькой Авилэн истории и брал он их, преимущественно, из книг, до которых Авилэн, в силу своего роста, просто не смогла бы дотянуться а, следовательно, и прочитать (да и сейчас не сумела бы, что уж говорить). И наивная девочка безропотно верила, что её дорогой Призрак сам был участником описываемых им с такой достоверностью событий. Но Теттио часто любил и самостоятельно придумывать истории, более того, он открыл в себе дар писателя и рассказчика именно благодаря этому любознательному существу, поглощающему новую информацию, словно губка воду.

Теттио писал музыкальные произведения, стихи и картины, посвящая многие из них своей подруге, и сам не заметил, как проникся нежным чувством к ней. Чувством незнакомым, неизведанным и даже немного пугающим неопытную душу. Решив, что всё пройдёт само собой, Теттио захотел на некоторое время просто оставить Авилэн, чтобы не калечить их отношения своей любовью, которую он тогда считал обыкновенным обманчивым влечением.

И он ушёл. Затерялся в глуби своего обиталища и перестал выходить к Авилэн, обрывая с ней все связи. Теттио надеялся избавиться от неугомонной страсти, но та не покинула его мечущуюся душу, закрепившись в ней и лишь разрастаясь с каждым днём.

Теттио терпеть не мог пресловутых поклонников принцессы. Призрак искренно желал ей счастья, но только не с подобными кандидатами, какие посещали её. Жалкие юнцы, не достойные её внимания. Теттио всеми способами избавлялся от нежелательных женихов.

Теттио не помнил, когда эти самые женихи превратились в его соперников. Наверно, в тот самый миг, когда, видя Авилэн в объятиях другого, Теттио ощутил, что его сердце бьётся о рёбра в бешеном ритме, кровь вскипает, а сознание словно уходит на второй план, уступая место… ревности? Но Теттио ошибался. Он и раньше не мог выносить вида припавших чужих губ к руке Авилэн. Его Авилэн! И чашу терпения переполнил наглый Ксенон, который своими ухаживаниями вскружил голову наивной и неопытной принцессе, даже не скрывая, что соблазняет её. Впрочем, Авилэн и не замечала, что её юный кавалер порой переходит грань, опуская руку слишком низко или, наоборот, норовя поцеловать не руку, а губы девушки. Теттио просто не мог наблюдать за этим и решил избавиться от нахала, дабы уберечь Авилэн от бедовых последствий. Как оказалось, он немного переборщил.

Теттио и сам не понял, когда руки его, сомкнутые вокруг шеи принца, сжались слишком сильно (да и вообще, как они на ней оказались, как он сам оказался в покоях юноши), но, когда пришёл в себя и осознал, что сотворил, было уже поздно. Принц, не сумев воспротивиться силе, во много превосходящей его собственную, погиб от рук слишком ревнивого Духа (мог ли он теперь зваться так?).

Чувствовал ли Теттио раскаяние? Возможно. Но только совсем недолго, потому как сумел уверить себя, что поступил правильно, хоть и перешёл грань. Он всего лишь оберегал Авилэн, ведь он – Призрак замка Ноэтрибиусов, он обязан защищать принцессу. Теттио хотел вернуться через три месяца, а возвратился лишь спустя год, полностью уверенный, что Авилэн послана ему судьбой. Ведь она одна могла развеять его одиночество, его страхи, смахнуть слёзы с его глаз и заставить забыть обо всём, что причиняло ему острую боль, кромсая сердце и душу.

Вернувшись после прощания с Авилэн, Теттио сел за орган и взволнованно забил пальцами по клавишам, стараясь справиться с накатившими эмоциями и чувствами.

Её руки такие нежные.

Стоило хотя бы на секунду прикрыть глаза, и Теттио вновь видел перед собой её бледное лицо с тонкими живописными чертами, улыбку, достойную вечно красоваться на портрете лучшего из художников, и руки, эти ласковые руки, одно лишь прикосновение которых заставляло Призрака замирать, окрыляло самые смелые его мечты.

Её глаза цвета неба манят и затягивают в свой омут.

Мелодия плавным потоком разливалась по пещере, наполняла её собой и забиралась под округлые своды, растекаясь по камню и тут же отдаваясь от него гулким эхом. Тонкие пальцы легко скользили по мануалам, ловко извлекая стройные и ладные звуки из инструмента. Местами надрываясь и замолкая, она вновь и вновь продолжала звучать по мере того, как Теттио нажимал на клавиши. И чем чаще он вспоминал тёплые объятия девушки, мягкость и такую желанную осязаемость её тела, тем больше мелодия становилась отрывистой и энергичной.

Но внезапно мотив стал более тяжёлым и нагнетающим, мрачные нотки всё чаще прерывали ровное течение ноктюрна.

Ирнан Хостибиус.

Ожидание так томительно. Представляя их с Авилэн встречу, Теттио продумывал в голове бесчисленные способы предстать перед принцессой, явить себя и положить конец своим скитаниям в бесконечной тьме. Находясь в нескольких шагах от её комнаты, с замиранием сердца прокручивая в мыслях свои слова, Теттио буквально сходил с ума от желания поскорее увидеть её. Но, когда Авилэн, буквально вылетев из своей комнаты, сломя голову кинулась вниз, Призрак, захваченный таким близким её видом, не успел собраться и окликнуть девушку, пока та бежала по коридору. Обескураженный, только через несколько мгновений он понял, в чём дело. Незаметной тенью спустившись вслед за принцессой, Теттио с удивлением обнаружил её в объятиях белобрысого мальчишки.

Прячась за портьерой в комнате, где расположилась Авилэн и её друг, Призрак лишь безмолвно сжимал кулаки, стараясь совладать с собой. Со своей тихой яростью. Почему всегда что-то мешает ему?! Почему всё так несправедливо по отношению к одинокому изгою, впервые за всю жизнь нашедшему смысл открывать глаза по утрам? Теттио с сокрушением слушал голос Авилэн, с таким вдохновением говорящей о себе и – как же его там? – Ирнане. Она ведь была так счастлива только с ним, с Призраком! Не может быть! И, чем больше Теттио вслушивался в их милую беседу, тем больше понимал, что не сможет избавиться от Ирнана привычными способами.

Это ведь разобьёт ей сердце…

А потом этот поцелуй. Такой быстрый, едва уловимый, но настолько нежный и проникновенный, что Теттио, стоя невдалеке от пары, вновь ощутил снедающую разум тоску, поедавшую его сердце и душу многие, долгие года. Сопровождавшую его с самого рождения.

Теттио ещё никогда не чувствовал себя настолько жалким. Он смотрел вслед удалявшемуся Ирнану и ясно понимал, что совершенно ничего не может сделать. Не может отстоять свою любовь.

Или?..

Какая-то коварная улыбка разрезала губы Теттио. Он окончил играть, поднялся и, подойдя к софе, взял с неё накидку, забытую Авилэн.

– Ну что, Ирнан Хостибиус, поиграем? – усмехнулся Призрак, разминая в пальцах податливую ткань.

Глава 4. Авилэн

Знаешь ли ты, что такое настоящее одиночество?

Теттио чувствует себя неимоверно счастливым, когда слышит нежные певучие нотки голоса Авилэн, когда касается её шёлковых волос и плетёт из них косы, когда она смотрит на него с лаской и улыбается, так мягко, так лучезарно, что не верится – неужели это сокровище было послано ему? Неужели она рядом по своей воле и никуда не хочет уходить? Неужели в такие моменты она способна позабыть обо всём?

Без неё все воспоминания кажутся тусклыми.

Ирнан думает, что лучше уже быть не может, но каждый раз ошибается, вновь и вновь открывая в Авилэн всё новые стороны её характера. Будучи маленьким несмышлёным ребёнком, он и представить не мог, что однажды, спустя несколько лет, его «крошка Ави» вырастет в прекрасную девушку, стерев навсегда свой образ заводной проказницы. Сейчас всё так изменилось, перевернулось, словно они никогда и не были детьми, снующими по дворцу в поисках приключений и нервирующими бедных слуг.

Тебе никогда не понять, что чувствует отвергнутый всеми отшельник.

Теттио больше не боится напугать Авилэн, не боится, что она убежит от него с криками, думая, что зловещее приведение протянуло свои длинные руки для того, чтобы сломать её тонкую шейку, а не заключить в нежные объятия. Не тёплые, потому что призраки не могут быть тёплыми, но нежные, нежные и заботливые.

Когда она грустит, хочется выть.

Ирнан не хочет знать, почему Авилэн иногда так печальна, он лишь захвачен благородным порывом успокоить, понять и выслушать. Он способен одним лишь своим мягким и добродушным взглядом заставить Авилэн расплыться в усталой улыбке. И это всё, что он, такой незлобивый и простой, может предложить ей. Но Авилэн и не просит о большем. Потому что знает, кто может дать ей большее.

Только она способна развеять тьму в моей душе.

Теттио понимает её, как никто другой. Порой кажется, что, стоит только попробовать, и они смогут говорить в унисон, предсказывая фразы друг друга. Авилэн и не подозревает о его чувствах, всё ещё считает его своим верным другом и даже не помышляет о том, что и её дорогой Призрак умеет любить. Умеет страдать.

Каждый день проходит, словно сон.

Ирнан знает, что он – совершенно обычный добряк, который привлекает людей своей почти детской наивностью и открытой душой. Но он не знает, почему такая необыкновенная девушка, как Авилэн, общается с ним. Она не похожа на ту, кому бы нравились их необременённые чем-то интеллектуальным, лёгкие беседы и тихие прогулки по саду, во время которых Авилэн молчит, наслаждаясь вдохновенными пейзажами и розовыми кустами, а Ирнан просто так же молчаливо смотрит в сторону, лишь изредка позволяя себе метнуть робкий взгляд на свою ожившую мечту. Когда он наблюдает за тем, как красиво переливаются её волосы в вечернем лунном свете, или как её тонкие, изящные руки легко одёргивают смявшиеся складки юбки, слова сами вылетают из головы, заменяясь невнятным мычанием, а тело судорожно потряхивает от волнения и страха. Страха за то, что он скажет что-то глупое, нелепое, и красивые, ровные губы Авилэн скривятся в презрительной усмешке. Но такого никогда не случалось. Авилэн никогда не относилась к нему снисходительно, всегда говорила с ним на равных, даже несмотря на то, что Ирнан слабо походил на человека из «высшего» общества.

И здесь нет места печали и тоске.

Теттио хочет быть принцем. Прекрасным юношей, которого бы Авилэн смогла полюбить. Но, к сожалению, то, что скрывается под его маской, не позволит ему познать все прелести любви, ответной любви. Если принцесса когда-нибудь увидит его истинный облик, Теттио вряд ли сумеет справиться с подобным горем. Ведь он уверен: стоит ему явить своё лицо, и Авилэн сама убежит от него в испуге. Поэтому каждый раз, когда девушка норовит протянуть руки к его защите, Теттио лишь перехватывает её ладони своими и обыкновенно делает что-нибудь неожиданное, например, подхватывает принцессу в танец, и та сама забывает о своём намерении узнать, что же таится под маской, что же её друг так упорно скрывает от неё. И каждый раз сердце Теттио неприятно ноет, а сознание сотрясается от жуткого страха. Нет, Авилэн, тебе нельзя этого видеть, потому что я не хочу тебя терять. Теттио грезит о красоте, но мечты навсегда останутся мечтами. Но Авилэн не уходит. Она рядом, всё так же спускается в его убежище, слушает его ноктюрны, сюиты и сонеты, говорит с ним, касается его… И он сохранит свою тайну как можно дольше, чтобы ещё хоть немного насладиться обществом принцессы, чтобы ещё хоть чуть-чуть пожить своими мечтами, которые никогда не станут реальностью.

И здесь я чувствую себя по-настоящему счастливым.

***

Ночь наступала на Ноэлон, устилала поля и крыши домов тёмным покрывалом. Цвета дневного и ночного неба смешивались, придавая небесному своду красноватый оттенок. Вечерний сумрак сливался с низко стелящимся туманом, и звёзды, уже появляющиеся на огромном округлом холсте, подрагивали в его дымке. Пение птиц постепенно замолкало и тонуло в стрекоте кузнечиков, попрятавшихся в густой траве, в тех её местах, не протоптанных людскими ногами. Облака, подсвеченные снизу остатками света уже опустившегося за горы, но ещё отдающего свои последние лучи, солнца, казались толстыми воздушными гигантами, нависавшими над головой, словно громадные комья пуха. Авилэн смотрела на горизонт, вид на который открывался с крыши дворца, неподалёку от одного из величественных куполов, и наблюдала за тем, как тусклый след, оставляемый ушедшим светилом, становился всё слабее и вскоре должен был и вовсе потухнуть, уступая место серебряному свету луны.

Как жаль, что Теттио этого не видит.

Призрак сидел в своей пещере безвылазно, и казалось, будто многочисленные тайные ходы, ведущие неизвестно в какие уголки замка, были проделаны в стенах так, для красоты и таинственности. Авилэн так желала хоть раз показать другу всё великолепие уходящего дня, но он всякий раз отказывался, лениво отмахивался и упорно стоял на своём. Получив несколько отказов подряд, девушка не решилась больше докучать Теттио со своими предложениями, подумав, что ему, видимо, действительно не хочется выходить в свет по какой-то серьёзной причине, которую он всё никак не раскрывал Авилэн.

Авилэн любила приходить в это место. До возвращения Теттио она почти каждое утро взбиралась сюда, чтобы понаблюдать за тем, как яркие лучи солнца рассекают ещё тёмное ночное небо, озаряя светом сначала поля и леса у самого горизонта, а затем и Ноэлон, его дома, арки и, в конце концов, дворец. В какой-то мере крыша заменила ей библиотеку, ведь тут было так же спокойно и одиноко, в хорошем смысле этого слова. Авилэн всегда стремилась сбежать от общества, в котором ей суждено было родиться и провести всю жизнь до самых последних дней. Была бы она хотя бы герцогиней, то могла бы ещё скрыться от обязательств, оставить всё за спиной и начать новую жизнь. Но она принцесса, единственная наследница престола Ноэлона, к тому же, уже овладевшая тайнами ноэлонской магии, что неотвратимо закрепило её на позиции будущей королевы, на этой пресловутой мёртвой точке, от которой ей большей никуда не деться. И единственным, что хотя бы создавало иллюзию выбора, были эти вот ночные или утренние вылазки. До некоторого времени.

Ирнан – милый парень, но с ним Авилэн не может забыть о своей предопределённой судьбе, ведь он сам рождён в королевской семье, сам из той же среды, что и принцесса. Да, непринуждённые беседы с этим наивным пареньком помогают ослабить оковы, опутывающие её душу гадким словом «титул», но это всё не то, не так…

Не так, как с Теттио.

Изначально посещая Призрака только с возможностью слышать лишь его голос, Авилэн даже не подозревала, что через несколько лет их дружбы, ей будет позволено спуститься в его покои, в обитель того самого Духа, который в глазах одних кажется ужасным и зловещим приведением, а других – благодетельным и заботливым покровителем. Приходя к Призраку поначалу от скуки и одиночества, какое испытывает любой ребёнок, обделённый родительским теплом, Авилэн и представить себе не могла, что однажды будет нуждаться в Теттио и визитах к нему, если не как в воздухе, то, как в ежедневном сне – минимум.

Авилэн уже давно заметила, что Теттио и Ирнан – две абсолютные противоположности.

Теттио умён, начитан и талантлив. Чего стоит хотя бы его музыка, которую он так искусно умеет извлекать из органа. Теттио никогда не выражает каких-то бурных эмоций (или, может быть, из-за маски просто не видно), он беспристрастен и немного отчуждён, Авилэн с трудом удаётся заставить его улыбнуться, лишь путём хитрых манипуляций – счастливой улыбкой, звонким смехом или неожиданным, быстрым и при этом плавным движением тела, больше похожим на танцевальное па. Порой Авилэн кажется, что он совершенно не увлечён беседами с ней, но, стоит Авилэн хоть на минуту усомниться в искренности Призрака, как тот внезапно проводит рукой, облачённой в перчатку, по её серебряным волосам, трепля их. И вот принцесса уже откинула все лишние мысли и продолжила непринуждённо общаться с другом, и лишь лёгкое покраснение на щеках выдавало её смущение. Теттио был её опорой, незаменимой частью её жизни, был тем, с кем Авилэн чувствовала себя не как принцесса, не как королева, а как простая, не влачащая на своих хрупких плечах бремя власти и ответственности за целый народ, девушка. Он никогда не заговаривал о её долгах и обязанностях, не корил за излишнюю неуклюжесть или простоту слов, не читал бесконечные нотации, по поводу и без, но относился к ней, как к равной, не возносил до уровня божества и не уничижал до уровня несмышлёного ребёнка, который не способен отличить вилку для салатов от вилки для мяса. Теттио просто был рядом и ничего не требовал взамен.

Ирнан не блещет ни умом, ни талантом, но он так добр и умилительно глуп, что Авилэн временами едва сдерживается, чтобы не взять юношу за пухлые щёки и не потянуть их в стороны, словно бабушка, желающая затискать внука. Несмотря на свою полноту, неловкость в движениях, Ирнан всё равно производит впечатление молодого человека, способного защитить и себя, и кого-то, кто в этом нуждается. И Авилэн удивляет эта его черта. Ирнан не был лишён благородства и мечтал однажды стать настолько сильным и крепким, чтобы носить на руках не только Авилэн, но и тела убитых на охоте животных и врагов. И он уверенно шёл к своей цели, упорно тренируясь и не унывая, если получал лишний синяк. За то время, что «принц дикарей» (Хостибиусы всегда славились вспыльчивым характером) гостил у принцессы Ноэлона, она почувствовала к нему необъяснимую, сильную привязанность, которую не могла назвать ни любовью к другу, ни симпатией к юноше. И Авилэн жутко обрадовалась, узнав, что семья Хостибиусов решила остаться в доме Ноэтрибиусов ещё на две недели (на самом деле, королева Фелистин, видя, как улучшилось состояние её дочери с приездом друга детства, упросила его родителей погостить ещё).

Авилэн уже давно заметила, что Теттио и Ирнан – две абсолютные противоположности, но одно их всё же объединяет: они одинаково близки принцессе, и она не представляет свою жизнь ни без одного, ни без другого.

Погрузившись в собственные мысли, Авилэн и не заметила, как тьма заполонила каждый уголок королевства и зажглось пламя фонарей на улицах. Ночь наступила так быстро для принцессы, что она не сразу поняла, что пора бы уже спуститься вниз, иначе, если служанка не заметит её ни в спальне, ни выходящей из ванной комнаты, то вырастет риск быть уличённой в таких вот «прогулках». Наскоро поднявшись, Авилэн быстро спустилась по короткой лестнице, что вела под купол, прямо к люку, через который принцесса ловко попала в башню и оттуда уже вышла в коридор последнего этажа, спешно удаляясь в свою комнату. Скоро часы пробьют час отхода ко сну, и Авилэн вновь отправится к Теттио, чтобы послушать что-то новое из сочинённой им музыки, или почитать его стихи, смысл которых она, как ни старалась, уловить была не способна, или, в конце концов, просто поговорить с ним на какую-нибудь тему, сидя на уютной софе и поджав под себя ноги. Вернувшись в свою спальню, принцесса опустилась на постель и с нетерпением ждала, когда пробьёт назначенный одиннадцатый час.

Час их неизменных встреч.

Глава 5. Ты – мой ангел

Лунный свет мягко стелился по мраморному полу коридоров. Свечи были давно потушены, а все обитатели замка давно были охвачены сном. Все, кроме юной принцессы. С опаской оглядываясь по сторонам и держа фонарь впереди, девушка медленно шла по коридору, осторожно ступая по полу, словно кто-то мог услышать её шаги в столь поздний час.

Сердце Авилэн бешено колотилось в груди, глухо и даже слегка болезненно ударяясь о рёбра. Небывалое смятение захватило душу и тело принцессы, пробегало крупной дрожью по коже и заставляло руку, крепко сжимающую неизменный фонарь, подрагивать. Сегодня, Авилэн уже точно решила, она узнает, что так страшится ей показать Теттио, что скрывается за маской. Они ведь так давно знают друг друга, какие тайны между ними могут быть?

Поначалу Авилэн заклинала себя даже не думать об этой пресловутой маске, так порой разделяющей их. Но затем, вглядываясь в золотые глаза Призрака, каждый раз чувствуя потребность узреть их во всей красе, Авилэн задумала, во что бы то ни стало, снять маску с Теттио. Но, сколько бы она ни уговаривала друга, тот ни в какую не желал соглашаться, сразу же делался холодным и безразличным, лишая девушку своего внимания. И принцессе едва удавалось сгладить в такие моменты тяжёлое напряжение, появляющееся после её просьб, и вновь повернуть разговор в то приятное русло, в котором он находился с самого начала. Авилэн корила себя за бестактность, за то, что, видимо, глубоко задевала чувства дорогого ей Призрака своими навязчивыми просьбами (почти мольбами), и, тем не менее, ей до сведения скул хотелось узнать, как же выглядит самое близкое ей существо.

Оставшись незамеченной, Авилэн проскользнула в библиотеку, миновала стеллажи и, наконец, оказалась у заветного тайного хода, обнаружив, что Теттио уже ждёт её, прислонившись к стене спиной. Приостановившись, принцесса одарила друга приветливой улыбкой и потушила фонарь, видя, что свечи в длинном тайном коридоре уже горят.

– Здравствуй, Теттио, – проговорила она тихо, удивляясь мягкости собственного голоса.

– Здравствуй, Авилэн, – кивнул Призрак и подал принцессе руку, приглашая за собой.

Не предаваясь лишним раздумьям, девушка вложила свою ладонь в ладонь Теттио и смело шагнула за ним в коридор, идя по уже привычному пути, что вёл в скромную обитель Призрака. Ну, как, в скромную… Авилэн не раз удивлялась убранству пещеры: бархатная софа, широкая шёлковая кровать под балдахином, резные высокие подсвечники, стоявшие в пещере на каждом шагу, орган, в конце концов! Но этим список не ограничивался. Помимо перечисленных предметов мебели, каменные стены были прикрыты тяжёлыми портьерами, а на старинных приземистых столиках громоздились какие-то рамки, то ли с портретами, то ли с картинами – под тонкой тканью, укрывавшей их, было не разглядеть. Однако, несмотря на всю роскошь интерьера, каменные полы не были устланы коврами, и Авилэн не раз чувствовала сквозь свою лёгкую обувь холод, исходящий от них; высокий округлый потолок пещеры зловеще нависал над головой, словно грозя вот-вот обвалиться; а узкая дорожка, ведущая из низкой комнаты с ходами в саму обитель Призрака, пролегала через широкое озеро подземной воды, которое уходило куда-то под стены и очерчивало большой островок, на коем и расположился Теттио. Всё это лишний раз напоминало, что место, убранное с таким вкусом, было ничем иным, как пещерой.

Но Авилэн любила это место всей душой. Ведь только здесь, глубоко под замком, она могла хотя бы на ночь забыть о том, что где-то наверху, в тронном зале, её ждёт престол, который она обязательно займёт после отца и который станет её пожизненными, незримыми цепями. А ещё Авилэн любила игру Теттио. Её когда-то пытались научить игре на рояле, но юная принцесса так и не смогла освоить даже азы такого, казалось бы, простого стука по клавишам. И Авилэн казалось непостижимым даром то, что Теттио играл даже не на рояле, а на органе, и с помощью простых касаний был способен одаривать слух изысканной мелодией, лившейся, словно свежий мёд с ложки. Она считала его несомненным талантом и очень жалела, что никто, кроме неё, не может его оценить. Авилэн была уверена, что, стоит Теттио хоть раз выступить со своими произведениями, и публика тут же полюбит его композиторский гений. Но, увы, это было невозможно, ведь Призрак был настоящим затворником и никогда бы не вышел в свет.

– Сыграешь мне? – попросила девушка, когда они пришли в обиталище Призрака. Поставив фонарь рядом с аркой, Авилэн прошла к органу, опустившись на софу, что стояла рядом.

Теттио лишь кивнул и сел за инструмент. Длинные пальцы забегали по мануалам, и Авилэн заворожённо следила за их грациозными, лёгкими движениями. Плавная, чарующая музыка увлекла не только принцессу, с восторгом и наслаждением вслушивающейся в стройные ноты, но и самого Призрака, прикрывшего глаза и отдавшегося неторопливому течению мелодии. Воспользовавшись моментом, девушка как можно тише поднялась, чувствуя, что ноги едва держат её трепещущее тело. Поняв, что Теттио даже не заметил движения со стороны, принцесса уже смелее двинулась к нему, протянув тонкую руку и тут же ощутив кончиками пальцев гладкий воск маски…