Читать книгу Литературный мастер-класс. Учитесь у Толстого, Чехова, Диккенса, Хемингуэя и многих других современных и классических авторов - Юрген Вольф - Страница 6

Какие события вашего детства были самыми значительными? Обращаетесь ли вы к ним в своем творчестве, прямо или косвенно? Так делают многие писатели.

Уилла Кэсер писала:

Материал, с которым работает писатель, в основном усваивается до пятнадцати лет.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд высказывал ту же мысль более развернуто:

Можно описывать перипетии своей биографии и в тридцать лет, и в сорок, и в пятьдесят, но отношение к пережитому и его оценка неизменно вырабатываются у писателя к двадцати пяти годам.

Тематика многих книг Фицджеральда уходит корнями в его юность:

Я постоянно ощущал себя бедным юношей в богатом городе, в школе для детей богатых, в клубе Принстонского университета для студентов из семей богатых… Я никогда не мог простить богатым их богатства, и это ощутимо повлияло на всю мою жизнь и творчество.

Это двойственное отношение отразилось в том, как рассказчик в «Великом Гэтсби» впервые описывает Джея Гэтсби:

Только для Гэтсби, человека, чьим именем названа эта книга, я делал исключение, – Гэтсби, казалось, воплощавшего собой все, что я искренне презирал и презираю. Если мерить личность ее умением себя проявлять, то в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, словно он был частью одного из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки где-то за десятки тысяч миль. Эта способность к мгновенному отклику не имела ничего общего с дряблой впечатлительностью, пышно именуемой артистическим темпераментом, – это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверное, не встречу. Нет, Гэтсби себя оправдал под конец; не он, а то, что над ним тяготело, та ядовитая пыль, что вздымалась вокруг его мечты, – вот что заставило меня на время утратить всякий интерес к людским скоротечным печалям и радостям впопыхах.

Джордж Бернард Шоу тоже считал, что следует писать на основе личного опыта:

Только человек, который пишет о себе и своем времени, может писать обо всех народах и всех временах.

Юдора Уэлти уверяет, что необязательно иметь за плечами насыщенную событиями жизнь, чтобы обращаться к ней в поисках вдохновения:

Я писатель, вышедший из спокойной жизни. Потому что все дерзновения начинаются изнутри.

Необязательно и хорошо помнить то, что происходило: иногда, по мнению Йосипа Новаковича, именно ускользающие или содержащие какую-то тайну воспоминания оказывают наиболее сильный эффект. Он говорит:

По своему опыту (разумеется, у разных людей это по-разному) я считаю, что нечеткие воспоминания о том, чего не можешь полностью понять, дают самый мощный импульс к тому, чтобы выдумывать, изобретать, формировать, творить. Именно те моменты, которые не можешь вспомнить, заставляют безумно желать вернуться в воображаемое прошлое.

Харуки Мураками делится таким рецептом:

Думаю, память – главное преимущество человеческих существ. Это своего рода топливо; она горит и согревает. Моя память – это шкаф со множеством ящичков. Когда я хочу снова стать тринадцатилетним мальчиком, я открываю один из шкафчиков и вижу пейзаж, который запомнил, когда был в детстве в Кобе. Я вдыхаю тот воздух, трогаю ту землю, вижу зелень деревьев. Вот почему я хочу писать книги.

Хорошо известно, что детство Чарльза Диккенса во многом отразилось на его книгах. Он был счастливым ребенком до тех пор, пока его отца не посадили в долговую тюрьму. Потом там же оказались и остальные члены семьи, за исключением маленького Чарльза. Его отправили к другу родителей, у которого мальчику пришлось работать по десять часов в день, наклеивая ярлыки на коробки с ваксой, чтобы оплатить свое содержание и помочь родным.

Многие элементы биографии Дэвида Копперфильда, хотя, конечно, и не все, – это отражение личного опыта Диккенса. Хотя Дэвид никогда не знал отца, который умер еще до его рождения, его детские годы можно назвать счастливыми. Но затем его мать вышла замуж за человека, который относился к ребенку жестоко, а потом она умерла родами вместе с ребенком. Отчим Дэвида послал его работать на фабрику в Лондон. Вот что чувствует Дэвид, вынужденный мыть бутылки и клеить на них ярлыки по многу часов в день (и это, разумеется, навеяно воспоминаниями Диккенса о собственных несчастьях):

Нет слов, чтобы описать мои тайные душевные муки, когда я попал в такую компанию. ‹…› Чувствовать, что рухнула навсегда надежда стать образованным, незаурядным человеком… Сознание полной безнадежности, стыд, вызванный моим положением, унижение, испытываемое детской моей душой при мысли о том, что с каждым днем будет стираться в моей памяти и никогда не вернется вновь все то, чему я обучался, о чем размышлял, чем наслаждался и что вдохновляло мою фантазию и толкало меня на соревнование… Нет, этого нельзя описать. В течение всего утра, как только Мик Уокер отходил от меня, слезы мои смешивались с водой, которой я мыл бутылки, и я рыдал так, словно трещина была в моем собственном сердце и ему угрожала опасность разорваться.

Иногда воспоминания помогают подыскать конкретный образ. Джоан Роулинг пишет на своем сайте:

Я была толстым ребенком. Фраза из «Гарри Поттера и философского камня» о фотографиях, где «было запечатлено нечто напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках», вполне применима и к моим собственным детским фотографиям.

Обращаясь к воспоминаниям, учтите: ваша цель – не написать автобиографию, а покопаться в прошлом в поисках персонажей и событий, которые можно использовать в художественной прозе. Особенно это относится к эмоционально значимым событиям, которые могут добавить энергии вашей книге.

Идеи романов и сценариев обычно не приходят в голову полностью готовыми, хотя есть и несколько ярких исключений. Снова процитирую Джоан Роулинг:

Я провела выходные в поисках квартиры и возвращалась в Лондон в переполненном поезде, и тут мне вдруг пришла в голову идея истории о Гарри Поттере. Я почти все время пишу, с шести лет, но никогда еще замысел меня так не радовал. К моему разочарованию, у меня с собой не было ручки, и я стеснялась попросить ее у соседей. Сейчас мне кажется, что оно было и к лучшему: я просто села обдумывать идею в течение четырех часов (из-за опоздания поезда), и подробности одна за другой появились у меня в голове. Этот тощий черноволосый мальчик в очках, который не знал, что он волшебник, становился для меня все более реальным.

Как видите, отчасти и благодаря плохой работе британских железных дорог всего за четыре часа появился замысел на миллиард долларов.

Обычно идеям требуется время, чтобы расцвести в полной мере, и в следующей главе поговорим о том, как легче добиться этого.

От советов к делу!

У вас, к несчастью, было счастливое детство? Даже в этом случае оно может предоставить много материала.

К ДЕЛУ. Перенестись мыслями в прошлое можно, например, просматривая семейные альбомы и видеозаписи с семейных празднеств или вспоминая о былом в разговоре с родственниками. Вот несколько вопросов, которые способны вызвать полезные воспоминания:

• Какое событие в детстве кажется вам самым важным? А в жизни после детства?

• Кто больше всех повлиял на ваше взросление?

• Кто был вашим лучшим другом в детстве? Что вас свело?

• Были ли у вас в детстве воображаемые друзья? Если да, то какие?

• Какой период жизни был самым счастливым? А самым несчастливым?

• Что из этих воспоминаний проще всего переделать в сюжет?

• Что бы вы изменили в реальности, чтобы это лучше выглядело в литературе?

Писательство как терапия

Некоторые писатели черпают вдохновение в собственных страхах. Джин Рис – один из многих известных авторов, для которых литература – это своего рода терапия. Она говорила:

Я никогда не писала, будучи счастлива. Мне не хотелось. Но я никогда и не была счастлива подолгу… На самом деле в моих книгах мало что придумано. Прежде всего мне хотелось избавиться от той печали, которая пригибала меня к земле. Еще ребенком я поняла, что если найти нужные слова, то она пройдет.

Мнение Эдны Фарбер о личностях писателей – вероятно, и о собственной в том числе – было, похоже, довольно мрачным:

Думаю, чтобы писать хорошо и убедительно, нужно отравиться эмоциями. Неприязнь, недовольство, обида, нападки, воображение, яростный протест, чувство несправедливости – все это отличное топливо.

ЭДНА ФАРБЕР (1885–1968)

Самые известные книги Фарбер – «Плавучий театр», «Такой большой» и «Гигант». Она не давала разрешения на постановку мюзикла по «Плавучему театру», пока Джером Керн не пояснил, что хочет воспользоваться романом, чтобы изменить весь жанр. Она начала писать в семнадцать лет, став репортером городской газеты.

С ней соглашается Уильям Стайрон:

Во все времена хорошая литература была результатом чьего-то невроза… Писательство – хороший способ лечения для тех, кто постоянно боится каких-то неведомых угроз и подвержен панике.

Теннесси Уильямс говорил:

Мои книги – это эмоциональная автобиография. Они не имеют отношения к подлинным событиям жизни, но отражают ее эмоциональный настрой. Я стараюсь работать каждый день, потому что другой защиты, помимо работы, у меня нет. Когда на тебя сыплются несчастья – разрыв отношений, смерть любимого человека или другие горести, – писательство остается единственным убежищем.

Вот что пишет сценарист Пол Шредер о работе над фильмом «Таксист»:

От меня ушла жена, я был в долгах, заработал язву, мне негде было жить, и я ушел из Американского киноинститута. Я три недели колесил в машине по городским клоакам. Жил в металлической коробке – окруженный людьми, но совсем один. Сочинение сценария стало для меня методом самоизлечения. Я описал таксиста, которого переполняли гнев и мысли о самоубийстве. Мне нужна была сила искусства: если бы я не отделил себя от этого человека, он стал бы мною или я стал бы им. Так я придумал Трэвиса Бикла.

Конечно, одиночество может быть не только деструктивным, но и конструктивным фактором. В следующей главе мы рассмотрим, как это бывает, а также увидим, как на литературу могут повлиять сны.

От советов к делу!

Одно из главных преимуществ писательского ремесла в том, что мы можем создавать собственные миры, устраивающие нас гораздо больше, чем тот, в котором мы живем. В нашем вымышленном мире книжный червь может пользоваться успехом, тощий паренек на равных бьется с верзилами… Так, это уже слишком автобиографично.

Если же серьезно, то необязательно писать воспоминания о своих невзгодах, чтобы получить лечебный эффект от того, что раскрываешь в книгах проблемы, которые беспокоили или все еще беспокоят вас. Я сужу по собственному опыту: ведь я автор пьесы под названием «Убить свою мать» (ой, кажется, я сболтнул лишнего!).

К ДЕЛУ. Составьте список того, что вам не нравится в вашей жизни. Что из этого могло бы стать основой сюжета будущего произведения?

Один из способов составить этот список, который, может быть, послужит источником вдохновения, – взять листок бумаги, повернуть его боком и расчертить на столбцы – по одному на каждое десятилетие. Теперь впишите в каждый самые важные события. Первое десятилетие начинается с рождения и может включать, например, первый день в школе, рождение брата или сестры, смерть домашнего питомца – все, что осталось в памяти и вызывает какие-то эмоции. Отметьте, какие воспоминания при этом возникают и какие чувства они вызывают. Даже если никаких идей или тем не возникнет, это упражнение, возможно, расшевелит подсознание, так что идея для книги появится позже.