Читать книгу Прощание колдуна - Юрий Горюнов - Страница 7

Утром я проснулся рано, часы показывали семь. За окном рассвет только занимался. Что значит рано лечь спать и знать, что утром нет никаких дел. Я чувствовал себя очень бодрым. Оделся и вышел в комнату. Тетя Катя уже хлопотала на кухне и, увидев меня, кивнула, а я прошел в ванную, принял душ, побрился и когда вышел к ней, то на столе уже стоял чайник, лежал батон и колбаса.

– Садись, перекуси. Вчера же ничего не ел. Сейчас оладьи приготовлю.

Я налил себе кофе, сделал бутерброд и с удовольствием надкусил его. Все было не плохо. Скоро она поставила на стол тарелку с оладьями, и я принялся за них. Она села напротив меня и тоже приступила к еде. Наевшись, я откинулся: – Спасибо, все очень вкусно.

Затем подошел к холодильнику и, заглянув в него, оценив содержимое, изрек:

– Все ясно. Надо заполнить.

– Да куда уж.

– Тетя Катя, я взрослый мужчина, работаю. Мне совесть не позволит заглядывать в холодильник, если я туда ничего не положил. Я куплю, что увижу. Кстати у холодильника уплотнение на двери старое. Наверное, пропускает и быстро намораживает.

– Это верно. Устала наледь снимать и размораживать.

– Решим этот вопрос. Все будет хорошо.

– Ты что задумал?

– Главное не думай ни о чем, поеду в центр за покупками.

– Езжай. Походи, посмотри наш город. У нас не как в столице, все тихо, мирно. Как добраться знаешь?

– У меня будет компания. Ксения обещала провести экскурсию.

Тетя Катя, внимательно посмотрела на меня: – Не увлекся ли ты ей? Она симпатичная, но не быстро ли?

Я засмеялся, подошел к ней, приобнял за плечи: – Не волнуйся. Одному совсем скучно. Я не имею на нее никаких видов.

– А она на тебя? Ты жених завидный.

– Хорошо, что напомнила. Я ей сказал, что я наемный сотрудник, не совсем рядовой, но и не высокого полета. Так что она обо мне не знает. Я ученый на эту тему.

– Хорошо, не скажу.

День выдался солнечный, но была осень, и я оделся с учетом сезона. Взяв бумажник, вышел из дома. К дому, где жила Ксения путь был короткий и скоро я открывал калитку и рассмотрел дом уже при дневном свете. Это был основательный дом, размером больше, чем у тети Кати. Под нержавеющей крышей. Сам покрашен светло зеленой краской. Подойдя к двери, нажал звонок, и он отозвался в доме. Подождав, и не услышав никакого движения внутри, снова нажал. Тишина. Тут услышал сбоку шаги, которые раздавались со стороны сада. Сойдя по ступенькам, заглянул на дорожку, ведущую в сад за дом. Навстречу мне шел мужчина, на вид лет восьмидесяти, хотя ему, я вспомнил, было больше. Роста он был выше среднего. Широкие плечи. Волосы, как и аккуратная борода, были совсем седые. Обут в резиновые сапоги, в которые заправлены темные брюки. Рубашка серого цвета, выглядывала из-под темно-синей куртки.

Подойдя, он остановился напротив и внимательно стал рассматривать меня. Его темные глаза, словно рентген, просвечивали, но в них был интерес к незнакомому человеку, не более.

– Проходи. Ты как понимаю племянник Кати?

Я кивнул в знак согласия.

– Мне Ксюшка говорила о тебе. Ты к ней, наверное. Она ушла в магазин, скоро будет. Так что пойдем в дом, там подождешь.

И он, поднявшись на крыльцо, достал из кармана куртки ключ. Открыв дверь, прошел внутрь, я за ним. Он не оборачивался, зная, что иду следом. Мы пересекли веранду и, открыв еще одну дверь, вошли в дом. В небольшой прихожей он снял сапоги и прошел в комнату. Увидев мою попытку разуться, вымолвил: – Не разувайся. Так проходи.

Я вошел следом за ним и остановился на пороге, осматривая комнату. Она была достаточно просторна. У одной стены стоял диван и большой платяной шкаф. Направо в стене дверь, ведущая в другую комнату. В углу стоял телевизор. На столе у окна лежали бумаги и книги, что было не привычно для домов такого типа, где живут пожилые люди. По обе стороны двери, что справа, стояли кресла с темно-зеленой обивкой.

– Что стоишь? Садись, – показал он на кресло, а сам сел в углу дивана около стола, – как тебя зовут?

– Юрий.

– А меня Степан Никодимович.

Я подошел и сел в кресло и сразу почувствовал запах старомодности. Не запах старых вещей, а именно старомодный, такой знакомый с детства. Я не знал, что говорить, а сидеть просто так в молчании, было неудобно. Я взглянул на Степана Никодимовича. В его внешности поражали глаза, темные, зоркие. Они явно были не по его возрасту. У меня создалось впечатление, что меня ждали. Ждали моего прихода в этот дом. Что Ксения ему сказала? Стоп. Он не говорил, что она его известила о моем приходе, но он не удивился моему появлению, а лишь спокойно смотрел на меня из-под своих седых бровей.

Я перевел взгляд на стену, на которой висело несколько фотографий. Мое внимание привлек старый снимок в рамке. Я помнил такие фотографии из детства. Черно-белые, выцветшие. Они висели почти во всех домах. На фотографии была женщина в одежде пятидесятых годов. Не спрашивая разрешения, я встал и подошел ближе. На фотографии женщина стояла среди деревьев, как понял, практически на том месте, где я познакомился с Ксенией. За спиной вдали простиралось поле с неявной опушкой леса вдали.. Это была фотография из тех старых, которые имели оттенки серого и коричневого, и не имели четко выраженных линий, что придавало некое слияние с фоном, где женщина лишь подчеркивала свое нахождение.

– Моя жена, – пояснил мне Степан Никодимович.

У женщины были густые волосы, прямая осанка, голова гордо приподнята на красивой шее.

– Красивая у вас жена.

– Красивая, – согласился хозяин дома, – но все в прошлом. Она из дворянского рода. При всей сложности жизни тех лет, умела следить за собой и хозяйство вести.

Я промолчал в ответ. Она действительно была красива. Про себя отметил, что фигура у нее хорошая. Это было время женщин, когда у них была грудь, а не бюст.

– Она умерла очень быстро. Это последний снимок.

Я отошел от стены и снова сел в кресло.

– Вы, Юрий, какими судьбами оказались в наших краях? Я здесь всех знаю, а вас вижу впервые.

– А я впервые здесь. Захотелось уехать от городской суеты.

– От суеты уехать можно, от себя не уедешь. Верно?

– Верно. Захотелось побыть одному, подумать. Вы как в воду смотрите, определяя причину.

– Что в нее смотреть. В лучшем случае увидишь свое отражение, а так муть. Смотреть надо в душу.

– В ней тоже может быть много мути. А вы можете смотреть в душу?

– Всякое бывает, – ответил он уклончиво.

– Чужая душа потемки, так говорят.

– Это для кого как. Иногда душа человека очень даже не плохо открыта, но для тех, кто умеет видеть.

– Это не всем дано, но и мне приходится по жизни если не заглядывать в души, то принимать решения по ситуации. Попытаться понять, что делать, жить или существовать.

Он улыбнулся в усы: – Существовать глагол активный. Он требует действий. Я бы даже сказал повелительный глагол.

– Это почему?

– Он обязывает нас существовать на этой земле, а не влачить жизнь по воле обстоятельств.

– Но не всегда можно управлять обстоятельствами, тем более предвидеть, – заметил я.

– Обстоятельства зависят от многих людей. Они не сами по себе существуют. Обстоятельства формируют люди. И вот надо уметь влиять на людей, чтобы формировать обстоятельства для себя.

– Даже в ущерб другим?

– Если в ущерб другим, то это не обстоятельства, это жестокость.

– А стихийные бедствия? Это же тоже может быть обстоятельством.

– Верно, может, но это говорит лишь о том, что такой вариант не посчитали нужным рассмотреть. Надо учиться управлять.

– Думаю это дано не многим.

– Не соглашусь. Это дано многим, но эти многие не хотят видеть явного, не хотят потрудиться, заставляя работать ум, здравый смысл.

– А вы обладаете такими способностями?

– В какой-то мере. Тебе уже, наверное, рассказали обо мне. Но это скользкий путь. За все надо платить.

– Да, за все надо платить, – вздохнул я, – порой даже изменить другим, не в плане супружеской измены, – пояснил я на всякий случай.

– Я понял, что ты имеешь ввиду. Но главное не изменить себе. Вот за это приходится расплачиваться по счетам.

– У вас богатый жизненный опыт, который вы накопили, вам есть с чем сравнивать.

– Все относительно. У вас есть главное – молодость. Ваши приобретения еще впереди.

– Это вы о чем?

– То, чего тебе так не хватает сегодня, то от чего уехал. Все еще будет.

– Хотелось бы верить.

– А и не надо верить. Ты просто сделай вид, что веришь и будет легче.

– Хорошо, попробую, последовать вашему совету.

– А ты приходи. Я всегда дома. Посидим чаю выпьем.

– Спасибо.

– Кажется, Ксюша идет, – произнес Степан Никодимович, услышав шум на веранде.

На пороге возникла Ксения.

– Доброе утро, – приветствовала она меня, – вот твой хлеб, – и она, показав пакет, прошла на кухню. Затем вернулась и спросила: – Тебе еще что нужно? А то я обещала Юре в центр съездить.

– Езжайте, я сам управлюсь.

– Пошли, – сказала она мне, и я попрощался с хозяином.

Когда мы вышли на улицу, Ксения мне поведала: – Утром дед отправил меня в магазин за хлебом, а когда я сказала, что он еще свежий и на обед хватит, то он сообщил, что вчерашний испортился. Я ему ничего не говорила про то, что придешь. Но меня сначала возмутило его заявление. Вчера купила. Пошла посмотрела, а хлеб действительно пахнет плесенью. За один день испортился. Никогда такого не было. Пришлось идти, а в магазине очередь. Думала, успею до твоего прихода.

– Все нормально, – не счел я нужным делиться своими мыслями, почему вдруг испортился хлеб и что ее отправка в магазин, не показалась мне случайной. Как он сказал – обстоятельства формируют люди.

– А мы с ним поговорили. Интересный у тебя дед. Фотографию твоей бабушки посмотрел.

– Правда красивая была?

– Правда. Твой дед пригласил меня в гости, – счел нужным я ее известить.

Весь разговор мы вели на ходу и уже свернули в переулок, как Ксения резко остановилась и повернулась ко мне:

– Не может быть!

– Почему?

– Он мало общается. Обычно к нему просятся прийти, а чтобы сам пригласил. Чем ты его покорил?

– Не знаю. Явных причин не было.

Она пошла дальше, и я последовал за ней, чтобы не отстать. Она шла, и было видно, что думает о чем-то серьезном…

– Видимо, он что-то знает или чувствует. Если пригласил – приходи. Интересно меня он отправит куда-либо?

– С чего бы? – удивился я.

– Посмотрим. Потом все увидишь. Я сама в раздумьях. Ладно, не будем о том, чего не знаем. У нас поход в центр, вот и пойдем его покорять.