Читать книгу Лучник. Терра. Возвращение. Книга седьмая - Юрий Каранин - Страница 14

Пройти мимо, не заметив пару запоздалых грибников, – что в этом удивительного? Даже с учетом, что грибной сезон и по зимним опятам – только для фанатов. Но больно уж громко один из них выкрикнул знакомое имя!

Прошло уже дней десять с того момента, когда Даугратинья столкнулась с ними. Дни-то она не считала, и за календарем не следила, и уже потеряла надежду, что Тысячеликий и предательница отыщутся.

И, вот ….

Не успела скрыться за кустом, и теперь пришлось убегать уже ей.

Даугратинья отшатнулась, было, за куст, но ноги разъехались по смешанной со снегом придорожной грязи, – хорошо, хоть ветка крепкой оказалась, но ее заметили.

И уже некогда было сомнения свои поверять. Д, Авур и Абсол, – они это были, они, – тут же испуганно вскочили с поваленного ствола и, не сговариваясь, направились к ней.

Откуда только и силы нашлись, до города добежать?

Добежала-таки, тут силы ее и оставили, Рановато, однако. Затравленно огляделась, но вокруг заброшенные развалюхи да большая стройка. И ни едной души.

Давно так не терялась Даугратинья. Метнулась ведунья к одной развалюхе, к другой. Заперто, или заколочено.

Это и понятно. Стройка. О том, что где-то должен быть сторож, Даугратинья сообразила, когда услышала приглушенные мужские голоса уже где-то рядом, – вернее, когда пролезла в щель за тяжелую металлическую дверь, и из последних сил закрыла ее за собой.

А удача снова оказалась на ее стороне.

Только, оказалась ли?

Тяжелые металлические двери остались в неизмеримо далеком прошлом вместе с замками и крепостями, тайнами и кладами.

А за этой дверью не оказалось ничего такого. Только круглая и высокая, до самого неба, железная стена. Железо было и под ногами. И только далеко вверху серело вечернее небо.

И, все же, удача все еще была с нею. Под ногами было много железных палок, и она успела подобрать подходящую, пропихнуть ее в дыру, и запереть дверь.

*

– Ты думаешь, она там?

– Следы сюда ведут.

Даугратинья машинально посмотрела на ноги, затем на пол. Надо же! Обо всем думала, кроме следов. Снег недавно закончился, – и следы, надо полагать, выдавали ее с головой.

– Дверь заперта.

– Где? Тут нет замка.

– Изнутри заперлась.

– Обойди кругом. Другую дверь поищи.

А она-то о другой двери и не помыслила. Но некогда уже на ее поиски метаться.

На счастье Даугратиньи не нашлось другой двери.

– Уходим?

– И она уйдет.

– Запрем ее отсюда.

– Стоять. Руки – в гору. Шаг влево, шаг вправо – считается побег. Стреляю без предупреждения. – Еще один? Сторож?

– Постой. Постой. Не стреляй. Случайно мы здесь. Думали путь сократить, а оказалось еще дальше.

– Случается и такое, только, все так говорят. На днях ворох уголка хотели стащить. Уголок бросили, и это же самое говорят. Так что, руки в гору – и шагом марш.

– Молодец, солдатик. Хорошо службу несешь. Читать умеешь?

– Дознаватель. Это что такое? МВД? Так бы и сказали. А почему ночью? На живца ловите? Одобряю. Помочь чем?

– Помочь. Почему замок здесь срезан?

Подозрительным, видно, видок д, Авура сторожу показался?

– Чего это у вас таких хлюпиков держат? А, подстава? Понимаю. – Пьян, похоже, сторож. – А замок позавчера еще срезали. Талмуд ключ потерял, – вот, и срезали. А чего это вас замок заинтересовал?

– Дверь можешь открыть?

Дверь пару раз дернулась, и ….

– Не понял.

– Думаем, вор там заперся. Ждать здесь вечность, пока он сам руки поднимет, либо сбежит, у нас нет времени и желания. Вот, и хотели запереть, пока сам не запросится.

– Хорошо придумано, только, вишь, как выходит. Замок-от денег стоит, дешевле уши было срезать, и снова приварить. Можно дверь с этой стороны подпереть.

– Можно, а вдруг он – не один? Ты же не будешь здесь всю ночь в засаде сидеть.

«Понимает, шельмец, что не удержит меня подпора».

– Если много их, мы и так не удержим. А один? Много ль он в одиночку-то унесет. На всяких стройках столько пропадает, что волосы – дыбом.

– Это еще что за разговорчики? Кто тут сторож?

– Ну, я. – Похоже, сторож лишнее наговорил. Ан, нет, он дальше напирает. – У меня все – по расписанию. Не спать. Я и не сплю. Раз в два часа территорию обходить. Вот, я и вышел. И должен, – так получается, – вас задержать. Э, убери свою бумажку. Внучок таких бумажек за час столько сварганит, что на всех хватит.

– А печать?

– Печать? Это само собой. Какую надо, такую и выведет, не подкопаешься.

– Веселый, вижу, ты дедок. Так, как нам дверь зафиксировать?

– Проще простого. Это если Серега-сварной проспался. Если на пузырь ему дашь, он прихватками дверь зафиксирует, а завтра к приходу все сдует. Только и вы не опаздывайте. Лады?

Серега, похоже, не проспался.

– Отмечали что?

– Не …. – Серегу, видимо, довольно сильно штормило. Даугратинья видела, как он шатался из стороны в сторону, не удержался на ногах и упал на спину.

Его поднимали, но он тут же снова падал, но встряски, надо понимать, его чуток протрезвили.

– Аверьяныч, это кто с тобой? Кто? Дозна…. Не помню таких.

Сварного качнуло снова, – и он пропал из виду.

– Как он завтра работать-то будет.

– Нормально, если кран будет. Но Талмуд плакался, что еще два дня не обещают. Так, по мелочам, только и делают. На Талмуда смотреть страшно: объект скоро сдавать, а тут – еще и конь не валялся.

– Талмуд – это кто?

– Савелич. Кто же еще? Подожди-ка. Да он сам сюда идет.

– Здорово, Андрей Савельевич.

– Виделись уже. Чего звонил?

– Так дознавателей задержал. А они говорят, дверку приварить. А Серега – вомелы.

– Пьян, что ли?

– Откуда пьян-то? Так, на донышко мужики плеснули для сугреву.

– Ладно, с этим потом разберемся. Зачем дверь заваривать?

– В резервуаре вор заперся. А уши, помнишь, сам велел срезать.

– Ну, и что?

– Вот, и хотят заварить, чтобы вор не сбежал.

– А замотать не пробовали?

– Серега уши по рипицу срезал. Не за что заматывать. Да, дознаватели сказывали, что сообщники у него есть.

– А вы чего молчите? Чего мне в нос ксивами тычете? Откуда про вора знаете?

– Вон же следы ….

– Где? Сами все затоптали. Что-то не похожи вы на дознавателей. В переговоры с вором не вступили, следы затоптали.

– Отойдем на часок. Там и объяснимся.

Быстро, однако, воротились. Начальник старательно запрятал в карман тугой сверток, и неуверенно скомандовал:

– Завари им, Сергей.

– А это самое.

– Будет тебе это самое, когда заваришь.

Но у Абсола в руке уже оказались деньги. Больше, чем оговорено.

– Это уже другой разговор.

Неожиданно скоро из-за двери послышалось гудение, и:

– Прижмите, сколь можно ….

За дверью мелькнула доска, дверь раза три качнули ….

– Глаза.

Даугратинья не поняла, – и по глазам ударила яркая вспышка.

***

По расчету Даугратиньи, – а последним, что слышала ведунья, был веселый треск огня, – все давно разошлись. И уже никто не мешал ей думать. А думать было, о чем. Надеются, что она здесь замерзнет? Основания для этого были. Снег давно закончился, небо вызвездило, – а, значит, жди мороза. Но, как и везде на стройках, здесь много дров и угли прежнего костра все еще теплятся.

Нет, это не основание.

И вывезти ее перед началом работы не смогут, если она сама не откроет.

Даугратинья под ящиком нашла ворох бумаги, обложила ею угли, сверху щепы насыпала.

Огонь – словно, этого и ждал. Теперь веселее жить стало. Веселее, хотя и нет причины для веселья. Самое простое объяснение: за ночь постараются замести за собой все следы, и, сколь можно, поглубже в щель свою забиться, либо снова на Враново болото улететь.

А самое сложное? Тут-то выбор побогаче будет. Леталку сверху опустят, – и вся недолга. А у нее против этого ….

«И чего это я раньше про столб не вспомнила? Хотя, какая от него польза? Вытащить-то – вытащит, а кто на землю опустит? Разве что …?».

«Догадаются, поди-ка, почему здесь дорожка моя закончилась?», – а сама уже перебирала свои многочисленные юбки.

***

Получить деньги ни за что – это, конечно, хорошо. Деньги никогда не помешают.

«А про бесплатный сыр …?».

«Ага, и как всегда, не вовремя».

«Вовремя – не вовремя, но мышеловка уже за…».

Андрей раздраженно отложил ложку, тяжело поднялся, и, решительно отодвинув стул, направился в прихожую.

«Это, это…». Это – в другом кармане, или… или в том?».

Андрей лихорадочно шарил по карманам, но свертка нигде не было.

«Надо было…».

Нет, клапан он застегивал. Однозначно, застегивал. Своей привычке он не мог изменить.

А здесь? Как ни старался, Андрей, никак, не смог вспомнить, Застегнут ли был ли клапан левого кармана именно сейчас. Зато, вспомнилось, как что-то упало на ногу, когда дверь подпирали ….

«Опять не удалось нормально поужинать. Даже не остопарился». Но не возвращаться же?

А зря не опрокинул стопарик. Не помешало бы, – на улице довольно заметно похолодало. Хорошо, что братан живет рядом со стройкой. Ну, и пригласили пожить у него, пока сами на югах прохлаждаются.

«Б-Р-Р-Р!».

Ветер размашисто бросил в лицо горсть колкого снега, и Андрей инстинктивно посмотрел на небо ….

***

Память не той стала, – и Даугратинья редко применяла наговоры. Но здесь без них может и не получиться.

«Может». Свойства железовы издревле известны.

Даугратинья неспешно просыпала красным порошком пентаграмму, и усердно шептала полузабытые слова.

«Кажись, не запамятовала. Теперь зеленым».

Неужели, сработало?

Даугратинья, не закончив зеленый треугольник, недоверчиво глянула наверх.

Небо пропало. Совсем. Ни звезд, ни туч, ни лучей, только что расцвечивавших небо над цилиндром.

«Вот, они что удумали?».

«Здря поторопились. Сама бы вам в лапы поднялась».

Но теперь она поступила вопреки логике. Не спешила. Душу не травила. Аккуратно довершила зеленый треугольник.

А черного-то порошка маловато, пожалуй, будет.

Даугратинья подняла лицо, внимательно всмотрелась в новоявленную крышу.

Ну, так и есть. Кристалл джинджи-малаи. Большой, не меньше рейдера Раунграсса. Таких Даугратинье видывать еще не приходилось.

«Никак, гнездо себе нашли?».

Не до смеха, однако. Понятно, с размером ошиблись, но почему ничего не делают?

Даугратинья, прищурив левый глаз, долго оценивала количество черного порошка. «Маловато, а не закрыть треугольник, никак, нельзя. С углем, что ли, перемешать?».

Такой уголь она впервые нашла. В аптеке. Активированный, называется.

Оба порошка хорошо перемешались. «Ну, вот, теперь должно хватить».

Она уже завершала просыпать треугольник, когда рука непроизвольно дрогнула.

«Не уголь это был. Уголь-то – в таблетках, а раздробить запамятовала».

Даугратинья разволновалась настолько, что едва не рассыпала остатки порошка.

Кое-как уняв дрожащие руки, она без прежней уверенности закрыла треугольник, но из-за волнений и расстройств забыла приговор.

Кое-как вспомнила.

НО ВСЕ БЫЛО НАПРАСНО

Даугратинья еще раз повторила приговор.

Но ни каких перемен.

Она пару раз обошла вокруг фигуры. Все нормально. Ни одного разрыва.

Порошок виноват?

Раздробить таблетки?

Ведунья покрутилась, поискала, как лучше это сделать? «Костер уже догорает». На глаза попался молоток. «То, что надо».

Даугратинья снова начала перебирать юбки.

«Костер гаснет». На деревяшке таблетки не раздробить. Где-то рядом попадалась на глаза железная пластинка.

«Костер гаснет».

Костер. Для того чтобы поставить столб, требуется свет звезд.

Даугратинья метнулась стаскивать в костер все деревяшки. Тащила все, что могла поднять. И напоследок перекатила туда же деревянную бочку.

«Зачем? А вдруг?».

Но бочка уже ярко вспыхнула, и раскрылась подобно цветку. Тут уже не то, чтобы оттащить. Бочка корежилась, потрескивала и широко разбрасывала вокруг себя слепящие искры.

Огонь настолько притягивал взгляд, что Даугратинья, чуть было, не проглядела, как к фигуре побежал огненный ручеек.

А теперь, чуть было, не зазевалась.

Столб. Он был почти такой же, как и прежде ставила, только в центре верхнего кольца, словно, замер прозрачный шар. Такой прозрачный, что сквозь него проте….

Проте…, проте…,

***

Даже если бы был большой выбор, все равно, это была бы самая любимая их игра.

…Но это было ново. Вместо того, чтобы умчаться вслед за шаловливым ветром, ворох мыльных пузырей, выдутых мальчиком, вдруг закружился в красивом танце, медленно поднимаясь вверх.

Но не это привлекло внимание мальчика.

Он схватил девочку за руку, и, словно, боясь спугнуть хрупкое таинство, прошептал:

– Ты заметила?

– Что? – Тоже прошептала она.

– Значит, не видела? Значит, мне показалось. – Мальчик был уже готов расплакаться, и неохотно убрать с ее руки свою руку. Но теперь уже ее рука легла поверх его руки:

– А, вовсе, и нет. Они вернутся, когда на дереве в цветках родятся эльфы.

– Значит, ты не видела. – Печально вздохнул мальчик.

– Видела. – Она неуверенно посмотрела в глаза мальчика. – Но эльфы еще не родились.

– А там что?

– Там? – Девочка догадывалась, что нельзя тянуть с ответом. – Там – эльфы эльфов.

– Ха-ха! Эльфы, эльфы эльфов. Дети. Не бывает никаких эльфов. – Этот хулиган редко бывал на их любимом месте, но бывал. Сегодня – как раз, такой случай. – Куда же полетят твои глупые эльфы?

– Конечно, оживлять новый Мир.

– И где же этот твой Мир? Нет его, и никогда не будет, как нет, и никогда не будет эльфов. Гляди. – Он с корнем вырвал из земли самый длинный цветок, и наотмашь рубанул по не успевшим улететь пузырям. – Ну, и где они, эльфы эльфов.

Хулиган принялся подпрыгивать, чтобы достать, как можно, больше пузырей.

Хулиган – выше и сильнее, но мальчик решительно бросился на него с кулаками, – и сцепились, и принялись кататься по земле, отчаянно мутузя друг друга.

– Что тут у вас происходит? – Сильные руки кузнеца подняли драчунов с земли и развели в разные стороны.

– Он …, он …, – Но девочка никак не могла справиться с горем.

Кузнец проследил за ее тоскливым взглядом, поморщился:

– Я же тебя предупреждал, чтобы тебя здесь не было. И ты мне обещал. Так? Так. Сейчас немедленно пойдем к твоему отцу.

Увы, выполнить угрозу кузнецу не удалось. Хулиган головой боднул кузнеца в живот, отчаянным рывком вырвался из крепких рук и отбежал на безопасное расстояние. И уже издалека выкрикнул:

– Все равно, нет никаких эльфов. И Мира Лилитки нет.

– Вырасту и назло ему создам самый лучший Мир. – Еле слышно прошептал мальчик, но кузнец его услышал:

– Ну, назло ничего создавать не надо. Надо создавать на добро.

– Я, все равно, создам.

– Конечно, создашь. – Усмехнулся кузнец, и сказал нечто совсем удивительное. – Мир Белого Волка. Жаль, Абсол никогда не поймет, что надо творит Добро, а не Зло. – И пошел, стараясь не наступить на луговое разноцветье.

***

Не все поняла Даугратинья. Не все. Одно имя еще ни о чем не говорит, да и два имени не всегда много скажут. Но доведется ли когда дослушать? Как знать?

«Бонбу что ли сбросили? Надо же, как грохнуло. А пыхнуло как!». Нет, на бонбу не похоже, но от такого грома у Даугратиньи и ноги, и руки отнялись, а оторопь так сердце свела, что ни вздохнуть, ни …. Редко донимает Даугратинью оторопь, но редко – это не сегодня. Оторопь сегодня, кажется, – самое подходящее состояние.

В тот же миг и шарик вверх метнулся, и огонь – вслед за ним. Или все наоборот было. Шарик уже высоко был, когда барабанные перепонки набухать начали, а потом – как жахнет!

На миг показалось ей, что столб рассыпаться стал. Ан, нет, стоит столб, а шарик?

Подняла ведунья взгляд, и успела услышать, – или прислышалось так? – будто бы облегченно вздохнуло железо, освобождаясь от нежданной тяжести, и небо размашисто рассыпало по верху цилиндра бусины звезд.

Оказывается, оторопь еще не приходила, она только сейчас решила наведаться: и по рукам дрожь постыдная пошла, и ноги ватными стали.

Могла бы Даугратинья и на пол грохнуться, да ящик под ноги подвернулся, – на него и приземлилась.

А ящик тот хлюпеньким оказался, но покачался, попотрескивал, а все-таки тело временем высушенное выдержал, к тому же у него и спинка оказалась. И только сейчас ведунья ощутила смертельную усталость.

***

Нет, все-таки зря не вернулся. Стопка – другая, а там, глядишь, никуда бы и не поперся бы, на ночь глядя. Все одно, чем ближе к объекту подходил, тем смурнее на душе становилось.

Мутные какие-то те дознаватели, хотя все складно говорили. Да, и в самом деле, оборзели эти воры. Штрафы, как известно, не так и велики, чтоб не рисковать. Вот, и тащат все, что под руку попадется. И Андрей целиком и полностью поддерживает, что пора наказывать не только рублем, но и физическим воздействием.

Вроде бы и успокоил душу, а она, все равно, не на месте.

«А если вор окочурится там?», – этого для полного счастья только и не хватало, – и Андрея ноги, считай, сами бегом понесли.

«Часовой спит, служба идет. Завтра получит от меня по первое число», – но сторожа будить не стал, к объекту метнулся.

Тут-то сердце его и зашлось.

Ему путь медленно пересекала громадная тень, – или свет? – пойми тут?!

Жадно ловя воздух разом пересохшим ртом, Андрей затравленно глянул вверх.

Дела полуторагодичной давности уже стали забываться, да и случились они на другом конце города, и, к тому же, Андрей не особенно и верил во всех этих инопланетян и НЛО. Не верил, но интуитивно побаивался встреч с ними, а тут НА ТЕБЕ! – НЛО в полной красе.

И все страхи и мысли скопом в момент – в одну голову.

Обычно голова пухнет от них, но сейчас только посветлела, – и Андрей опрометью метнулся к «кружке», – именно так обозвали объект работники участка.

Сверху землю морозец уже схватил, но под снегом – уже надоевшая до чертиков, – не к ночи будь сказано, – тяпушка.

Андрей, пока до двери добрался, все проклял, – на ногах, поди-ка, по пуду грязи налипло, – и не вовремя приспевший мороз, и начальство, и этот НЛО злосчастный ….

НЛО ….

Шар, – он уже не переливался всеми цветами радуги, но, все равно был хорошо виден, – висел где-то за городом.

«Слава богу, улетели. А сверток надо найти, и выбросить».

«Раньше надо было богов вспоминать», – и словно кто-то в спину толкнул, – ноги разъехались, и он сходу в дверь втемяшился, да так, что «копыта обратно отбросило». В лужицу чуть ли не по колено: давно ведь собирался отрядить подсобников засыпать ее, да дела поважнее находились. А теперь придется вашкаться в ней в поисках этого свертка.

– Что-то потерял, Андрей Савельевич?

Так и до Кондратия довести можно.

Снова пришлось ловить ртом воздух, но совсем успокоиться не удалось.

– Чего орешь на всю округу?

– Потерял что, спрашиваю.

– Ничего не потерял. Свертка, вот, такого … – Андрей показал руками размер денег, – не видел?

– Здесь что ли потерял? – Живо удивился сторож. – Ночью здесь вряд ли что найдем. В свертке-то что? Деньги?

– Деньги. – Пришлось-таки сознаться, а следом и прозрение пришло. – Твои-то на месте?

И уже по тому, как рылся по карманам сторож, Андрей догадался, что свертка он не найдет.

И, как ни странно, почувствовал, как скатился с души камень.

– Это что же получается? Обманули нас?

– Обманули, Аверьяныч. Видишь шар над лесом? Это они и есть.

– Они? – Аверьяныч почему-то медленно стащил ружье с плеча. – То-то, гляжу, полиция больно щедрой стала. Что теперь делать-то будем?

– Что делать? Принеси-ка сюда «болгарку» аккумуляторную, – прихватки срежу. Чувствую, не вор там. А, если и вор, то ни к чему нам здесь труп.

Пригрелась Даугратинья возле костра, задремала, но крепко заснуть страсти не дают.

А потому и не проспала, когда шар назад вернулся.

Торопятся. Сначала хотели, видимо, столб сбить, да и одной хотелки им хватило: два камня мимо, а точный – обратно вернулся. А следом пришлось уже ей самой от камней увертываться.

«Кричат что-то?».

– Что? – Дернулась Даугратинья, и… проснулась.

В дверь отчаянно колотили и кричали на два голоса:

– Эй, ты там жив? Если жив, отзовись.

Кости, хоть и в тепле, но сильно затекли, а потому, пока Даугратинья до двери доковыляла, шаги уже начали удаляться.

Трубу-то она выдернула, а на дверь и сил не хватило. Или с той стороны заперли? Придется, никак, до утра здесь домовничать?

Костер еще гори…. Рассыпался, однако, костер, а на вершине.

«Вот, что сверкнуло, когда грохот уши мне прижал?».

Даугратинья, чтобы разглядеть, – кристалл, кажись? – шагнула к костру, запнулась за доску, – и, яро полыхнув, шар скатился куда-то за костер.

«Тут же черт ногу сломит», – Так и вышло: она зацепилась за ту же доску вдругорядь, и полностью развалила костер.

«Так и до утра не доживу», – она подоткнула низы подолов, и принялась бросать головешки обратно в костер.

Шар она так и не нашла. Вернее, нашла… все еще бурлящую лужу.

«Палку бы какую?».

И в этот момент дверь со скрипом открылась.

– Есть тут кто? – Неужели не видят? В проем двери сильно дунуло и бросило огонь чуть ли не до противоположной стены.

Даугратинья только охнуть и успела, но порошок уже напитался водой от снега, – и потому и сгорел подобно подмоченной спичке.

– Есть кто тут? Последний раз спрашиваю.

– Я здесь, соколики. – Давненько, – с детства, никак? – Даугратинья не плакала, а здесь слезы сами потекли из глаз.

– Бабушка? Ты-то как здесь оказалась?

Ее напоили крепким горячим чаем с травами, потом заставили поесть и еще раз чаю попить. Потом начальник с комфортом довез ее до дому.

Наверное, завтра вспомнится, как охала и ахала приютившая ее хозяйка, но Даугратинья уже спала, едва голова коснулась подушки.

– Что это было?

– Что это было, спрашиваешь? – Абсол все еще недоверчиво рассматривал идеально круглое отверстие, прожженное в кристалле. Помолчал, затем жестко бросил сыну. – Ты хорошо знаешь Даугратинью, – так ее имя, кажется? – почему ты не сказал мне, что она имеет Силу джинджи?

– Ее хорошо знает Тысячеликий, а я постольку – поскольку. Все дела с ней делались через брата. А что там было?

Но Абсол еще не выговорился:

– Можешь прибавить себе еще один день рождения. Если бы ты не промахнулся, и хотя бы слегка коснулся столба, нас бы уже не было. Ты ведь в него хотел попасть?

– Я хотел попасть в цветок.

– Это и есть столб джинджи. Приходилось, думаю, про такие слышать? Вот, и я говорю, приходилось. Нам еще повезло, что цветок тот не успел набрать энергии, а иначе наш Покоритель в такую же дыру весь обратился бы.

На д, Авура, похоже, его отповедь не подействовала:

– Думаю, не замерзнет Даугратинья. Наберем много камней, и забросаем ее.

– Замерзнет она, или нет, я не знаю. И никаких камней собирать не буду. Даугратинья уже догадывается, что мы можем вернуться.

– Ну, и что?

– А то, что это знает и столб ….

– А мы без подготовки, или ты думаешь, что столб – живой, и встретит нас на подлете?

– Ты давно это задумал?

– Еще там. – И д, Авур ощутил вдруг нервную дрожь.

– Улетаем немедленно, как только затянется пробоина.

– Ее надо убрать.

– Пробоину?

– Даугратинью. Пока она жива, мы не сможем выйти на Враново болото.

– Мы летим на Венеру.

– Мы летим на Враново болото. Мне нужен тот кристалл.

«Он сошел с ума. Он, точно, сошел с ума. Либо настолько слеп, что не видит простой истины. Если кристалл – тот самый, то его не только взять, о нем думать опасно. А, если его можно взять, то это – не тот кристалл».

Так и Абсол и сказал сыну. Но д, Авур только свирепо зарычал:

– Мне нужен тот кристалл. – Зарычал так, что Абсол увидел в сыне все черты Кукулькана. И это уже наводит на мысль. – Мы сможет лететь?

– Куда?

– На стройку. У нас в запасе всего два часа. Потом будет поздно.

Абсол очень сильно сомневался. Хотя …. Его состояние передано не точно, – Сомнение было податливо, но не позволяло ни сосредоточиться, ни согласиться, – а потому Абсол смог только вяло возразить:

– У нас в запасе менее часа, или даже получаса. Камни поднимут такой грохот, что туда сбежится половина города.

Абсол не напомнил сыну о Защитнике, – все-таки вспомнил имя этого их преследователя, страшное, надо сказать, создание, – а напрасно.

Камни собрать и загрузить за пару бутылок самогона им помогли непотребного вида люди. Абсол даже не вмешивался. И где д, Авур нашел самогона?

Абсол нервничал, но до стройки долетели довольно быстро. Возможно, и не зря нервничал. Никакого намека на костер, и дверь была открыта.

А главное, нет намека на столб.

«Та ли?».

– Та, конечно. – Конечно, но и в голосе д, Авура не было былой уверенности.

А если нет уверенности?

– Та, та. – Поспешил обрадовать д, Авур. – Вон, смотри, охранник тот же самый.

Охранник был тот же самый, но лучше бы он спал.

На фоне белого снега его растрепанная сном фигура под фонарем была очень хорошо видна. И хорошо видно, как сторож срывает с плеча ружье.

Его выстрелы для Покорителя – даже не дробинка для слона. Кто такой слон, Абсол не понял и из разговора тех людей, что камни собирали, но выражение понравилось. И сейчас к месту пришлось.

Дробинка, не дробинка, но почему-то от двух выстрелов в утренней морозной тишине Покоритель сначала бросило вниз, а затем резко вверх.

А то, что д, Авур орал: «Уходим», достигло сознания Абсола, когда город остался далеко позади.

– Этого я и боялся. – А как не бояться, если уверен, что Защитник не отстанет, пока не перестанешь даже и думать об уничтожении столба. Уверенность подтвердилась еще двумя отверстиями в кристалле. А мог бы быть и взрыв. Чаще всего случаются взрывы.

– А если охотник настигнет в космосе.

– Ты меня не слышишь? Это Защитник.

– Даугратиньи?

– Не удивлюсь, если и ее. Она ведь поставила столб. Всего скорее, ее, если Защитник не пытался нас убить.

– Ничего себе, не пытался? С меня, вон, и кепку сорвало.

– Это на память, чтобы к Даугратинье в пределах видимости не приближался.

– А я короткими перебежками. – Попытался отшутиться д, Авур, но Абсол шутку не принял:

– Я не уверен, что Защитник, а отныне и, – ты прав, – и охотник будет еще раз предупреждать. Не знаю, как у Даугратинья, а Маурита и сквозь землю видела.

Да, и не до шуток ему было: глины еще на две пробоины может и не хватить, времени – тоже.

– Говоришь, на Марсе джинджи живут?

– Живут, много, или нет, не знаю, но живут.

– Значит, где-то там и глина.

– Джинджи – тоже там.

На сей раз «шутка» удалась.

– Джинджи перестали быть мирными?

– Они и никогда ими не были, но теперь научились воевать. – Д, Авур поморщился: фантомные боли все еще его не отпускают.

– А на Земле их нет?

– С тех времен не встречал, но подозреваю, что есть. Но как узнать? Не будешь же каждого подозрительного щупать. – У д, Авура уже появлялись подозрения на этот счет, когда доводилось слышать про кристальные черепа.

– Значит, здесь глины, как понимаю, не найдем?

– Это надо у Тысячеликого спросить. Он здесь больше бывает.

– Он, что? Тоже здесь?

– Здесь. И где-то, думаю, рядом. Даугратинья, как мне кажется, их разыскивает.

– Их? Кого еще?

– Безыменную. – И, не дожидаясь вполне обоснованных вопросов, пояснил. – Маурита шкурку себе завела, но воспользоваться не успела. Да, и Безыменная к тому времени больно строптивой стала. Не поверишь, весомую Силу обрела и скопила.

Ты и про нее лучше у Тысячеликого спроси. – Д, Авур скабрезно усмехнулся. – У них дела больше чем дружеские.

– Вижу, у вас так отношения и не наладились? – Абсол не забыл, как грызлись они из-за каждой мелочи, – а причина крылась в д, Авуре, – почти неприкрыто считал Тысячеликого незаконно рожденным. А теперь, вот, Абсол и насчет д, Авура сильно сомневался, – слишком явно проступают в нем черты Кукулькана.

– Нормально деловые отношения. Я за него не отвечаю, и его из-за меня не захомутают. Он бы еще имя свое на приличное сменил, – вообще бы, как сыр в масле катался.

– В имени ли все дело?

– Нет, конечно, но не только окружение Лучника, едва заслышав «Тысячеликий», сразу в стойку стает.

– Как и вы на Лучника? – Без всякой усмешки печально спросил Абсол. – И велико его окружение?

– Узнаешь, – и тебе тошно станет.

– Если так, то зачем с ним Договор заключил?

– Ума, видимо, не было. – Очень уж яро ответил д, Авур. – Но повязали так, что некуда было деться.

Ярость, кажется, у него быстро истаяла, и продолжил он уже сникшим голосом. – А то, как Лучника в Договор вписали, понять не могу. Договор много раз читан и перечитан, и каждая страница мною подписана, не было в Договоре Лучника, а, когда оспаривать начинаю, начинаю понимать, что, как ни мерь, ни с кем иным Договора и быть не может. И так получается, что я Лучника не только пальцем тронуть, но еще и оберегать должен.

И что ты думаешь? Там, на Марсе, хотел я Договор стороной обойти, палачом джинджи назначил. Но нет бы, разорвать Договор одним махом Меча. – Ярость, кажется, вновь возвращалась. – Словно, кто-то под руку толкнул. Решил Лучника полной мерой покарать.

– Покарал? – Довольно заинтересованно спросил Абсол.

– Покарал. – Яростно выкрикнул д, Авур. Вернулась-таки ярость. – Этот же палач меня и кончил. Мечом Гефеста. Слышал ведь про такие?

– Слышал. Но как он к Лучнику попал?

– Не только он, а все четыре. Мечников-то на Врановом болоте помнишь?

– Хочешь сказать?

– Сказал уже. – С вызовом буркнул д, Авур. А мог бы и чуть-чуть поучтивей. – Сначала Лучник Триадой завладел. – И уже не мог шпильку в Тысячеликого не воткнуть. – А Первый Меч ему братец мой названный отдал.

– Зачем?

– Это у него надо спросить. Сто лет возле Меча ходил, и не мог ни угадать, ни взять. Сначала сам от Меча пострадал, а теперь и я.

– Неужели такая власть у этих мечей? – Многое забылось в этом заточении.

Д, Авур злорадно усмехнулся:

– Власть, спрашиваешь? Сто дней ведьма и три меча вторжение на Драмину сдерживали. Тысячеликого и Кукулькана не пропустили.

– Кукулькана?

– Его-его. Тысячеликий, если честно, там только лошадкой был. Много что-то Кукулькан Тысячеликим вертит. Подозрение кое-какое есть у меня. – Но ни д, Авур не продолжил, ни Абсол о своих подозрениях не признался.