Читать книгу Спасение «попаданцев». Против течения Времени - Юрий Корчевский - Страница 1

Глава 1
Пещера

Оглавление

Остались позади годы учебы в alma mater, защита дипломного проекта, ресторан и гуляние по Москве почти до утра. В отличие от некоторых других выпускников Михаил уже знал, где будет работать. Еще поздней осенью приезжали «покупатели» – представители заводов. Через деканат они отбирали студентов, подающих надежды, беседовали с ними. Так Михаил получил приглашение в объединение «Пермские моторы». Завод выпускал авиационные двигатели – как раз по специальности Михаила, поскольку заканчивал он факультет двигателестроения летательных аппаратов Московского авиационного института. Учился хорошо, но до красного диплома не дотянул. Понятное дело – молодость, хочется Москву посмотреть, в злачных местах вроде ночных клубов побывать, пивка с друзьями попить. Времени на все не хватало, как, впрочем, и денег, потому по вечерам и в выходные подрабатывал в автосервисе. Нет, не в фирменном – туда бы не взяли – в мультибрендовом, поскольку в двигателях разбирался хорошо. Техника, особенно моторы, ему всегда нравилась. Еще в детстве, когда другие пацаны с упоением гоняли футбольный мяч, он возился с отцом – перебирал двигатель старенького «Москвича». Отец, судовой механик на речном судне, удивлялся:

– Надо же, малец, а на лету все схватывает. Наша порода, – говаривал он иногда друзьям на дружеских застольях. – Вырастет – в инженеры пойдет.

И точно. После окончания школы в Ростове Михаил даже не раздумывал, кем быть.

Поступить удалось сразу, хотя конкурс был большой. Повезло с общежитием.

Учился Михаил упорно – ему было интересно. О профессии юриста или экономиста, как его сверстники, даже не думал.

И вот уже на руках диплом.

Он съездил к родителям в Ростов, отдохнул, со старыми школьными приятелями покупался в Дону. А уже первого августа, как и договаривались с «покупателями», прибыл в Пермь.

Первые дни пролетели в суете и сутолоке: оформление документов, обустройство в комнате общежития, знакомство с сотрудниками отдела. Большая часть инженеров-конструкторов были уже в годах, далеко за сорок-пятьдесят лет. Не шла молодежь на инженерные специальности – там надо было серьезно работать головой, и бабок быстро не срубишь. Развратили молодежь лихие девяностые годы, когда быстро «поднимались» торгаши и бандиты. Только «братки» долго не жили, а торговля лично Михаила не прельщала.

Познакомился с парнями из соседнего, технологического, отдела. Особенно сблизился с Андреем. Физически крепкий, подтянутый, он сразу спросил Михаила:

– Что-то я тебя в спортзале не видел.

– Я новенький у вас, месяц всего работаю.

– При заводе спортзал есть, приходи.

Так Михаил, едва успев после работы поужинать и переодеться, стал посещать спортзал. Они играли в волейбол, занимались на тренажерах.

В один из дней Андрей спросил:

– Ты про рафтинг когда-нибудь слышал?

– Смутно.

– Это когда по рекам сплавляются на лодках или плотах. Лето, считай, закончилось, осень на носу. Мы с парнями в выходные решили последнюю вылазку сделать. Присоединишься? Может, понравится!

Планов на выходные не было, и Михаил согласился.

Из города выехали еще в пятницу вечером, после работы. Вез их знакомый Андрея на уазике-«буханке». В фургоне едва уместились из-за поклажи.

Еще когда грузили вещи, Михаил удивлялся про себя. Вроде на два выходных едут, а вещей полно. Зачем столько? Оказалось – один объемистый баул занимал надувной резиновый плот, в других сумках помещались весла, надувные резиновые жилеты, защитные каски из пластика, продукты на два дня.

Компания была дружной, все друг друга знали давно – новичком был только Михаил. И выезжали уже не один год, опыт имели.

По приезде на место лихо разгрузились, накачали плот. Вещи, по причине позднего времени, занесли в избушку охотников – была здесь такая. Запиралась снаружи на палочку – от зверья. Каждый мог зайти, переночевать под крышей. А если кто пользовался солью, крупами, что стояли на полках в жестяных банках, должен был оставить что-то свое – вроде как гостиница на полном самообслуживании.

Один из парней, Валера, вздумал побренчать на гитаре.

– Все, отбой, – приказал Андрей, бывший в команде за старшего. – Завтра вставать рано. Пока позавтракаем, уже рассветет, можно будет сплавляться.

– А обратно как, – задал вопрос Михаил, – на веслах?

Парни дружно, но без издевки рассмеялись.

– Обратно на веслах не подняться, течение быстрое. К обусловленному месту Славик на «уазике» подъедет, заберет. Не в первый раз уже, все отработано.

Перед сном Михаил вышел из избушки. Вроде от Перми отъехали не так далеко, километров двести, а природа прямо девственная. Воздух чистейший, не надышишься, вокруг лес – настоящая тайга. Ветер верхушки деревьев колышет, от чего они шумят. И хоть избушка, из бревен сложенная, рядом, возникает ощущение, что до цивилизации с ее любимыми телефонами, машинами и дымящимися трубами заводов очень далеко.

Михаил улегся рядом с парнями на нары – на матрас, набитый сеном. Спали, не раздеваясь, только обувь сняли. На всех парнях спортивные костюмы – и не помнешь, и удобно.

Сон сморил быстро. Показалось – только уснул, а его уже толкают:

– Вставай! Завтракать пора.

Оказалось, кто-то встал раньше и на костре вскипятил котелок с чаем, поскольку заварку бросили сразу же.

Сделали солидные – с ладонь величиной – бутерброды с колбасой и сыром. Есть в такую рань не особенно хотелось, но все понимали – надо. Теперь скорее всего ужинать уже придется вечером, иначе сплавиться им не успеть. Да и продукты на плот решили не брать, машина к вечеру доставит.

Едва поев, они подкачали плот еще и спустили его на воду. После, усевшись, разъяснили Михаилу его немудреные обязанности. «В этом месте течение у реки спокойное – смотри, что и как делают другие». Всей науки-то было – работай веслом со своего борта, следи, чтобы плот носом по течению шел, подальше от камней и коряг.

Сначала Михаилу даже нравилось. Течение быстрое, но пока без водоворотов и камней, подгребай понемногу и любуйся берегами, тем более что полюбоваться было на что. Вдали были видны отроги Уральских гор, поросших лесом. Под плотом вода хлюпает, бьет по днищу. Из реки рыбины выпрыгивают, как будто хотят поглядеть – кто там на плоту в гости пожаловал?

Потом течение ускоряться стало, а река сузилась. Почти постоянно приходилось работать веслом, не давая плоту развернуться боком, и было уже не до красот.

А потом и камни пошли, торчавшие из воды, словно зубья – только успевай уворачиваться. Брызги воды долетали до сплавляющихся.

Михаил, хоть и был в штормовке, а поверх нее – в спасательном жилете, местами промок. Но адреналина – хоть отбавляй, и парням нравится, только покрикивают: «Правый борт – табань!»

Плот начало швырять во все стороны, как лодку в бушующем море – так и шторма-то не было. А плот то вниз, в водоворот ухнется, то вверх на перекате подлетит – только за скамейку держись, чтобы не выкинуло.

Андрей, как старший, на корме, на рулевом весле сидит, команды подает.

Объяснял Андрей Михаилу вчера, что река эта, Акчим, полноводна и крута нравом по весне, в период таяния снега – тогда она бурлит и мчит свои воды через перекаты. На ней устраиваются соревнования – в зависимости от выбранного участка реки – от первой до пятой, самой сложной, категории.

Михаил и этими водоворотами, камнями и перекатами был впечатлен, что же тогда творится на реке весной? Однако к полудню он пообвыкся, споро работал веслом и даже стал получать от сплава некоторое удовольствие, драйв.

Сложность была еще и в том, что, как и все бурные реки, Акчим периодически подмывала то один берег, то другой, меняя, пусть и незначительно, русло. Вот и сейчас почти по курсу возник камень, который раньше был в стороне от стремнины.

Андрей выругался, крикнул:

– Правый борт – налегли! – И сам налег на весло, пытаясь направить плот левее, обойти камень.

Попытка почти удалась, но краем плот задел камень, его резко развернуло, и он опрокинулся. Все гребцы оказались в воде.

Все произошло настолько быстро, что Михаил не успел не только испугаться, но и сгруппироваться. Только что он был на плоту, и вот уже в воде – даже под водой.

Плавать он умел и любил – но в теплой воде и без одежды. Спасательный жилет утонуть не даст, и сейчас он тянул Михаила вверх, но ботинки мешали.

Все-таки он вынырнул, жадно хватанул воздуха. Впереди, вниз по течению, были видны парни из их команды. Они пытались выгрести к берегу.

Мощными гребками Михаил тоже поплыл к берегу, выбрался. Чего там плыть – каких-то тридцать-сорок метров, только вода крутила и била о подводные камни, и достаточно чувствительно.

Он ухватился за камень, торчащий зубом, и выбрался из воды. С одежды потоками стекала вода.

Парней видно не было – видимо, их снесло течением. Но за них можно было быть спокойным – парни все опытные, и он видел в воде всех четверых. Наверняка они пытались поймать в воде плот, чтобы не остаться без плавсредства, потому и не сразу выбрались на берег. Сейчас небось его поджидают.

Михаил отошел от воды подальше – уж больно по камням идти неудобно, присел, снял ботинки и вылил из них воду. Обувшись, пошел вниз по течению реки.

В одном месте река делала резкий, почти под девяносто градусов, поворот влево, а метров через сто – вправо.

Ни на одном, ни на другом берегу парней не было. Но Михаил этим даже не обеспокоился, он решил, что прошел слишком мало, а течение у реки быстрое, и парней снесло дальше.

Он шел быстро: вдруг парням нужна его помощь – плот на берег вытащить или еще что-то сделать. Мокрая одежда неприятно липла к телу и холодила.

Река делала поворот за поворотом, а парней не было видно. Хуже того, начал опускаться туман. Пока он покрывал только верхушки деревьев, потом постепенно стал густеть и опускаться ниже. А потом начало смеркаться, и вот тут-то Михаил обеспокоился. Что делать? Продолжить идти вперед и искать парней? Так видимость становится неважной, можно ногу подвернуть. Не хватало ему еще покалечиться и вовсе потерять возможность передвигаться. Лишь бы с парнями ничего дурного не случилось. Если плот поймают, будут дожидаться его на берегу.

Говорил же Андрей, что на веслах подняться вверх по течению затруднительно.

Михаил стал поглядывать по сторонам. Пока еще было видно, надо искать какое-то укрытие на ночь.

Справа, на склоне горы, виднелось темное отверстие. Михаил свернул туда. Если парни вздумают искать его ночью и будут кричать, он услышит. Хотя лично он в ночных поисках сомневался. Да и вообще в душу постепенно закрадывалась тревога. Он прошел уже достаточно много, а ни парней, ни плота не видел. Где они, что с ними? Бросить его в одиночестве они не могли – парни производили впечатление людей порядочных, серьезных.

Пещера оказалась достаточно глубокой, жаль только – фонарика не было. Михаил крикнул в темный зев, и ему отозвалось далекое приглушенное эхо.

Вглубь идти не хотелось – в темноте можно было угодить в яму или свалиться с уступа, а рисковать он не хотел. Пещера давала укрытие от ветра, и этого ему было достаточно.

Михаил снял спасательный жилет и положил его у входа в пещеру, привалив камнем, чтобы не унесло ветром. Если его будут искать, оранжевый цвет жилета привлечет внимание.

Он разделся донага, отжал уже начавшую подсыхать на теле одежду, и натянул ее на себя. Хоть и не осень, но в Приуралье сентябрьскими ночами прохладно. Пока еще было видно, нарвал подсохшей травы близ пещеры, соорудив себе лежанку. С сожалением вспомнил охотничий домик, где они провели предыдущую ночь.

После целого дня работы веслами, купания и довольно продолжительной пешей прогулки хотелось поесть и отдохнуть. Еды с собой не было никакой, но отдых на травяном ложе в пещере его устраивал. Немного жестковато, правда, но что такое одна ночь?

Он улегся, покрутился, устраиваясь поудобнее, и почти сразу уснул – сказались масса новых впечатлений, переживаний и непривычная физическая нагрузка.

Проснулся Михаил от яркого солнечного света и пения каких-то птиц в кустарнике. Он встал, потянулся до хруста и вышел из пещеры. Никого не было видно, только вдруг возникло стойкое впечатление, что вокруг что-то изменилось, что-то явно было не так. Он не мог понять, что, но интуитивно чувствовал перемену.

Михаил спустился к реке, умылся и напился воды. Ну, коли гора не идет к Магомету… Он решил идти по берегу и искать парней сам. Подобрав спасательный жилет, он перебросил его через плечо. Все-таки жилет чужой, и надо будет его вернуть.

Через несколько минут хода он понял, что ему показалось не так, что не совпадало со вчерашней картиной. Было тепло. Вчера он не мерз в своем спортивном костюме и штормовке только потому, что активно занимался греблей. А сегодня, идя неспешным шагом, вспотел. Штормовка и вся остальная одежда на нем за ночь высохла.

Михаил снял куртку и рукавами связал ее у себя на поясе: пусть болтаются сзади.

Мало того, что теплее стало, так и природа выглядела так, как будто бы стояла поздняя весна. Листья на деревьях зеленые, трава не пожухлая, кое-где из-под нее выглядывали цветы. Неужели за ночь так потеплело? Может быть, антициклон теплый с Атлантики на Урал принесло? Чудны дела твои, Господи!

Через несколько часов пешего хода Михаил утвердился в худших своих опасениях. Либо парни нашли плот и не стали его дожидаться, что на них не похоже, либо… либо они утонули. Теперь ему надо идти по берегу вперед. Вчера они преодолели большую часть водного пути, и где-то их должна ждать машина. Вот до нее придется идти, других вариантов у него не было. Вполне вероятно, что где-то рядом есть деревня, но карты у него не было, а местности он не знал. Ничего, рано или поздно река выведет к жилью – ведь деревни и села всегда строились по берегам рек. А может, за ближайшим поворотом он увидит их «уазик» и парней возле него? Вполне может статься, что его решили проверить, коли удобный случай подвернется. А мобильный телефон после купания в реке, как назло, не работает. А то было бы здорово с парнями созвониться. Придется покупать новый, только «симку» надо сохранить.

Прошел час, другой, третий, а Михаил все шел и шел. В его душе уже прочно поселилась тревога. Ведь завтра на работу, на стенде для истребителя «МиГ-31» установлен двигатель Д-30 Ф-6, а он в этой глухомани, и нет шансов связаться с парнями или с дежурным по отделу. Крайне неудобно начинать работу на предприятии с прогула.

Наконец после еще одного поворота реки показались крыши домов небольшой, в 4–5 строений, деревни.

Михаил обрадовался, почти возликовал. Теперь он сможет узнать, не проплывали ли на плоту его парни, и связаться по телефону со своим отделом на работе, узнать, в конце концов, где он находится и как выбраться к шоссе или железной дороге. Он ускорил шаг, почти побежал.

На подходе к деревне Михаил встретил крестьянина, ведущего под уздцы лошадь, впряженную в телегу.

– Добрый день! – переводя дух, поприветствовал он встречного.

– И тебе здоровья, – ответил селянин. Одет он был немного странновато: длинная, почти до колен холщовая беленая рубаха, свободные штаны из грубой ткани, а на ногах – непонятно что, что-то вроде бахил из кожи, но без подошвы. Раньше такой обуви Михаил ни на ком не встречал.

– Не подскажете, как деревня называется?

– Это хутор, Лаврентьев Лог.

– Спасибо. А телефон на хуторе есть?

– Чего?

Но Михаил уже и сам увидел, что никакие столбы с проводами к хутору не подходят. Стало быть, не только телефона, но и электричества на хуторе нет.

– Как мне к дороге выйти? Мне в Пермь надо.

– А от хутора дорога и идет.

Селянин осмотрел Михаила.

– Одежа на тебе странная. Чужеземец?

– Да нет, русак, – засмеялся Михаил.

Никогда его за иностранца не принимали. Неужели говорит с акцентом? Говорили ему в Перми, что говор у него не местный.

Михаил прошел через хутор, подивившись какой-то убогости деревянных изб – на крышах даже шифера не было.

Дорога за хутором была малоезженая, поросшая травой, только две узкие колеи от тележных колес. Вроде двадцать первый век, а на хуторе время как будто бы остановилось: ни электричества, ни телефона – даже машин во дворах не видно. Одно слово – глухомань.

Зато по дороге шагалось легче, чем по каменистому берегу. Потом он вспомнил, что забыл спросить про плот – не проплывал ли? Ладно, добраться бы только до Перми, уж там он задаст Андрею взбучку. Хоть бы поискали его или ждали на берегу у плота… Так нет же, бросили, выбирайся как хочешь. А завтра рабочий день, и до Перми не одна сотня километров.

Михаил остановился, пошарил по карманам. А есть ли у него деньги? Провизию они покупали вскладчину еще в городе, больших расходов не предвиделось – где тратить деньги в тайге и на реке? Тем не менее он обнаружил пятьсот рублей купюрами по сто и мелочь. Добраться до Перми вполне хватит.

Хотелось есть, уже полтора дня во рту не было ни крошки, и он решил перекусить в первой попавшейся забегаловке. Даже если это будет просто сельский магазин, то можно купить хотя бы шоколадок.

Однако ни деревень, ни тем более магазинов не было. Конечно, Приуралье – не самый густозаселенный район, но не настолько же?

Михаил вышел к перекрестку. Куда свернуть? Он определился по солнцу и решил свернуть направо, на восток – ведь Пермь находилась именно в той стороне.

Часа через два довольно быстрого хода слева показался одинокий дом. Михаил решил зайти и попросить хотя бы хлеба.

Ворота были распахнуты, и он вошел во двор.

Тут же из двери выскочил паренек в длинной рубахе и штанах, заправленных в короткие сапожки. Он отвесил Михаилу поклон.

– Добро пожаловать, гость.

Забежав вперед Михаила, он распахнул перед ним дверь. Вот ведь мода пошла на все старорусское, стилизованное под старину!

Михаил вошел в большую комнату, в которой стояли несколько обеденных столов с лавками подле. Из комнаты вел широкий проем на кухню. Ошибиться было нельзя – там шкворчало, булькало, и оттуда шел восхитительный запах съестного.

Паренек подвел Михаила к столу, подождал, пока он усядется, и с полупоклоном спросил, что гость будет кушать.

– Меню принесите, – попросил Михаил.

– Это что такое? – с искренним недоумением спросил паренек. – Не слыхал отродясь. Курица есть вареная и жаренная на вертеле, караси жареные под сметаной, окорок, белорыбица копченая. Опять же пироги с грибами и капустой, шанежки с творогом. Что будете?

Вот уж нелепица! Официант перечисляет блюда местной кухни, а про меню не слыхал. Цивилизация не дошла? Однако Михаил заказал половину жареной курицы и пирог с капустой.

– Пива не желаешь? Свежее.

Борзеет официант, однако! Моложе Михаила лет на восемь, а тыкает.

– Желаю.

– Мигом исполню.

Официант довольно шустро исчез на кухне и почти тут же появился снова, неся в руках оловянную чашку с курицей и глиняный кувшинчик. Вторым заходом он доставил деревянное блюдо с пирогом.

Михаил довольно потянул носом – пахло аппетитно.

– А приборы где? Ну – нож, вилка?

Официант сделал вид, что не понял, и ушел. Ну и обслуживание!

Михаил презрел условности и взялся есть руками. Все было с пылу-жару, вкусное. Или показалось вкусным с голодухи?

В горшочке оказалось пиво – прохладное, густое, вполне приличного вкуса. Надо бы потом узнать, как называется. Наверняка из кегов, не бутылочное.

Он съел и выпил все, что подали, и почувствовал себя сытым.

Из-за стойки появился официант вместе с кряжистым бородатым мужиком.

– С тебя две деньги.

– Какие? – удивился Михаил – нет чтобы по-человечески сказать.

Однако официант на полном серьезе ответил:

– А какие хочешь. Можно тверские, новгородские, псковские, даже московские.

Ответ официанта привел Михаила в замешательство. Он достал из кармана мелочь. Ну ладно, хотите поиграть в ролевые игры «под старину» – получите. Он раскрыл ладонь:

– Бери.

Официант нашел на ладони две медные монеты по пятьдесят копеек – деньги по нынешним временам совсем бросовые и отнес их мужику за стойкой. Оба склонились над монетами, крутили их, рассматривая. Видимо, что-то их все же не устроило, потому что оба направились к Михаилу:

– Э… Чужеземец, а наших медях у тебя нет?

Насчет чужеземца Михаил решил не спорить.

Мужик подошел к стойке и взял несколько монет.

Вернувшись к столу Михаила, показал их ему. Монеты были не совсем правильной формы, больше овальные, и чеканка на них была довольно грубая, но читалась вполне сносно: «деньга псковская»; на другой медяхе – «Великого Новгорода». По сравнению с ними 50 копеек из кармана Михаила выглядели шедевром чеканки.

– Блин, да в каком веке, в каком году мы живем? – попытался качать свои права Михаил.

– Знамо, в каком, – с достоинством ответил ему мужик. – Поди, не совсем темные: в шесть тысяч девятьсот семьдесят восьмом году от сотворения мира.

Похоже, кто-то из них рехнулся, тронулся умом. Только антураж уж больно правдоподобный.

Михаил решил с чокнутыми не спорить – себе дороже выйдет. Он достал монеты из кармана и на ладони протянул их мужику:

– Тогда сам выбирай.

Мужик долго всматривался и выбрал новенький, блестящий, отливающий серебром рубль:

– Пожалуй, сгодится.

Михаил облегченно вздохнул. Надо побыстрее отсюда, от этих странных хозяев выбираться, совсем заигрались со стариной.

– Как мне быстрее до Перми добраться?

– Не слыхали. Это где ж такое?

– Ну, до Камы.

– А, так это обоза дожидаться надо. Или на реку идти, купцов ждать.

– Долго?

– Как повезет. Может статься – день, а может, и седмицу.

Похоже, седмицей мужик называл неделю. Только почему он про Пермь ничего не слышал? Все-таки крупный город, столица края. И про купцов с обозами чего-то плетет. Точно, чокнутые. Но опять же есть некоторая странность.

В этой забегаловке при дороге нет электричества – Михаил не заметил ни люстр, ни лампочек, ни розеток. А какая же столовая без электричества? Ведь должны быть электромясорубки, электрогрили и прочие электрические машины? Их он тоже не заметил, но ведь и на саму кухню он не заходил.

– А где река? – спросил он у официанта.

– Рядом совсем. Вон туда, с полверсты всего. Язьва-река.

Только где эта Язьва, Михаил не представлял.

До реки он добрался неспешным шагом за четверть часа. Только зачем шел? Река пустынна – ни лодки, ни кораблика малого. Хотел уж было назад идти, как услышал какой-то шум.

Из-за близкого поворота вниз по течению шло под парусом небольшое суденышко, длиной и шириной – как автобус. На корме рулевой у весла. Вид у суденышка – как на старинных гравюрах и картинах, которые Михаил в музеях видел.

Михаил замахал руками, закричал.

На суденышке его заметили, спустили парус. Судно изменило направление и медленно подошло ближе к берегу.

– Чего кричишь-шумишь?

– Мне бы до Перми…

– Не слыхал про такую. Мы в Нижний. Коли по пути, возьмем.

Михаил решил плыть – все лучше, чем пешком идти.

Рулевой с судна меж тем продолжил:

– Ежели пассажиром, то за провоз и харчи четыре деньги, а ежели за веслом сидеть будешь, то одна.

– Согласен за весло.

– Только деньгу вперед.

С борта суденышка сбросили трап – узкую доску с набитыми поперечинами. Михаил взбежал на борт, дюжий парень за веревку втащил трап и оттолкнулся веслом от дна. Ещё один парень поднял парус. Судёнышко заскользило по воде.

– Тебя как звать, добрый молодец? – спросил его рулевой.

– Михаил.

– Деньгу, как уговаривались, вперед давай.

Михаил вытащил из кармана мелочь и протянул рулевому.

Тот взглянул и удивился:

– Это откуда же такие деньги?

– Из Литвы.

– Надо же! – рулевой покачал головой. – То-то я слышу, что ты по-русски как-то не так говоришь.

Рулевой разглядывал монеты, потом взял одну, зачем-то укусил – попробовал на зуб, вгляделся в место укуса и сунул монету в сумку на поясе.

Сам того не ведая, Михаил назвал наиболее приемлемый для себя вариант. В Литве, точнее – Великом княжестве Литовском, проживало много русских.

– Не бывал в твоих краях, только слышал. Слушай сюда. Сейчас по течению идем и ветер попутный – можешь отдыхать. А как по Волге пойдем – не взыщи, до седьмого пота за веслом потрудиться придется. Но мы с тобой уговорились, – рулевой протянул для пожатия руку. Михаил пожал. Откуда ему было знать, что рукопожатие – это что-то вроде подписи под договором?

Он уселся у борта, наблюдая за проплывающими берегами. Пока есть время, надо осмыслить происшедшее. Или у него у самого с головой неладно и все то, что он видит, – галлюцинации, или… Думать о втором «или» не хотелось, но похоже, он очутился не в своем времени, а в значительно более раннем. Не зря же мужик в столовой – хотя какая это столовая? – так, харчевня – упоминал год. Михаил попытался вспомнить цифры. Шесть тысяч девятьсот семьдесят восьмой, вот! Он вздохнул. Это сколько же в современном летоисчислении? Хоть убей, не вспомнить.

Теперь надо определиться, что делать, как жить. Первое, что пришло ему в голову, – вернуться назад, в пещеру. Похоже, это она сыграла с ним злую шутку. Но сейчас он не был уверен, что найдет обратную дорогу. Так что с этим можно и повременить. С одной стороны – даже интересно, посмотреть на средневековую Русь не каждому дано. Только жить на что? Ведь что-то надо есть, где-то обретать пристанище? Здесь его знания об авиационных двигателях никому не нужны: нет электричества, железных дорог, телефонов – да много чего нет, без чего нельзя представить себе цивилизацию. Но люди-то живут, и он выживет. Надо только найти дело, которое его будет кормить. Но, как назло, он не мог припомнить ни одной профессии, которая была бы востребована здесь. Рыбак? Так он щуку от карася с трудом отличит! Воин? Держал один раз в руках «калашников» – так здесь их нет. Торговец? Нет начального капитала. Вот незадача! От мыслей уже голова пухнет.

Постепенно начало темнеть. Парус спустили, и суденышко ткнулось носом в песок.

Один из парней ловко перепрыгнул на берег и веревкой привязал суденышко к стволу березы. Ну, это понятно – чтобы его течением не унесло.

– Поди-ка, Михаил, дров наломай, костер разведем. Ужинать пора, да на покой.

Михаил натаскал валежин, сухостоя, нарубил топором, сложил в кучу.

Один из парней неодобрительно покачал головой, сухую веточку ножом расщепил на тоненькие щепки и сложил их под валежником. Потом подсунул туда клочок сухого мха. Несколько раз ударил кремнем по кресалу, высек искры. Как только мох задымился, подул на него. Щепочки занялись робким огоньком, потом загорелись сухостоины.

Михаил смотрел внимательно. Читал в книгах, но сам видел впервые.

Парень убрал кремень, кресало и трут в мешочек на поясе.

Над костром повесили закопченный котел, зачерпнув в него воды из реки. Когда вода закипела, парень щедро сыпанул в котел пшена, потом несколько ломтей сала отрезал от большого куска и тоже бросил в котел. Сняв с пояса мешочек, высыпал на руку содержимое и часть бросил в котел, а остальное ссыпал обратно. «Соль», – догадался Михаил. Только страшноватого вида – как будто пополам с песком.

– Чего у тебя соль такая? – не удержался он от вопроса.

– Так с перцем пополам, – ответил парень – его звали Василием.

Когда в котле забулькало и вокруг стал распространяться запах съестного, подошел рулевой. Как понял Михаил, он был на судне за старшего. Вытащив из-за голенища сапога деревянную ложку, он дунул на нее и, зачерпнув из котла, попробовал варево.

– Горячее сырым не бывает, – изрек он. – Харчиться пора.

Котелок сняли с огня, и все пятеро уселись вокруг него. Рулевой достал из мешка сухари и роздал команде. Все, кроме Михаила, достали ложки.

Первым зачерпнул варево рулевой. Подул на ложку, взял в рот.

– Хорош кулеш.

И как будто команду дал. Парни дружно полезли ложками в котел, захрустели сухарями.

– А ты чего не ешь? – спросил рулевой у Михаила.

– Ложки нет.

– Ай-ай-ай! Как же без ложки-то? У каждого своя должна быть. Игнат, сходи на ладью. Там запасная есть, принеси.

Один из парней молча поднялся, сходил на ладью, принес деревянную ложку и вручил ее Михаилу. Есть ею было непривычно, но удобно. Горячий кулеш не нагревал ложку и не обжигал губы.

Когда ложки застучали по дну котла, рулевой поднялся:

– Михаил, котел вымой, набери воды и над костром повесь.

Прибрежным песком Михаил отодрал котел от остатков кулеша, набрал в него воды и повесил котел на рогулину.

Команда была уже на судне. Парни постелили на палубе дерюжки и укладывались спать.

У Михаила не было ничего. Он сложил в несколько раз спасательный жилет, сунул его под голову и укрылся штормовкой: с реки тянуло сыростью, было зябко.

Утром команда проснулась ни свет ни заря – небо на востоке только начало сереть.

Михаил наносил сухостоя, Василий развел костер. Снова варили кулеш, поскольку готовился он быстро и был сытным. Днем, во время движения, остановок на обед не делали, ели только утром и вечером, экономя светлое время.

Пока удавалось идти под парусом.

Рулевой Георгий подозвал к себе Михаила.

– Это что у тебя за желтая штуковина? Я таких раньше не видел, не соображу никак.

– Жилет такой. Если его надеть, не утонешь, даже если плавать не можешь.

– Ух ты! Покажи.

Михаил надел на себя жилет, застегнул.

– Красивая вещица и полезная.

Вся команда собралась вокруг Михаила. Парни щупали и мяли синтетическую ткань.

– Вправду не тонет? – спросил Игнат.

– Вечером на стоянку встанем – можешь попробовать.

– Верю на слово. А в воду вечером не полезу. Там водяной, еще утащит в свое царство.

Михаил так и не понял, шутит он или всерьез сказал.

Кормчий после некоторого раздумья спросил:

– Где купил?

– Немецкий жилет, – уклончиво ответил Михаил.

– У Ганзы, значит. Я так и подумал. Продай!

Предложение было неожиданным. Михаил задумался. Похоже, к парням, в свое время, вернуться ему не суждено. Если же и повезет, то он отдаст стоимость из зарплаты. А сейчас ему местные деньги нужны.

– Сколько дашь?

– Ты скажи, за что купил?

– Монета серебром.

– Однако…

Разговор прервался. Видимо, Георгий счел стоимость великоватой.

– Странный ты, литвин.

– Почему же?

– Ложки у тебя нет, ножа на поясе – тоже, ни обеденного, ни боевого. Даже огня разжечь не можешь – как не от мира сего! И перед трапезой не крестишься.

Знал бы рулевой, что Михаил и в самом деле «не от мира сего» – не из этого времени. Но как-то ответить Георгию надо было.

– Пояс с ножами и ложкой я потерял, когда в воду попал, только жилет и спас меня.

– Это где же случилось?

– Есть такая река – Акчим.

– О! Знаю про такую, слышал. По весне да в половодье бурная очень, зело опасно сплавляться.

– Вот и нам не повезло. Из всей команды один я остался, а ладья – в щепки.

– Перед походом молебен заказать надо было святому Пантелеймону, он бы уберег. Ты не схизматик случаем?

– Православный. – Михаил распахнул ворот спортивного костюма и показал рулевому серебряный крестик на серебряной цепочке. Это его мама еще дома крестила.

– И в самом деле. А я уж подумал – нехристь, хотя имя православное. Чего на Акчиме делал?

Михаилу пришлось срочно выдумывать.

– За шкурками ходили, – соврал он.

– Ха, да и мы за ними ходили. За зиму коми да вотяки зверя набьют. Зимой мех хороший – густой, не линяет. По весне только его и брать. Не повезло тебе, парень, с ладьей-то.

– Не повезло.

Знал бы кормчий, как сильно не повезло Михаилу…

– А я вот набрал рухляди у старых знакомцев. Сейчас в Нижний иду, там ярмарки знатные. Продам – сам-три выйдет, а то и поболе.

– А как же через татар пробираться? – припомнил географию Михаил.

– Они купцов не трогают. Плати за проход по реке ихнему мытарю тамгу – тебе кожаную пайцзу дают, и все дела. Разбойников бояться надо. Столько развелось – ужас просто. Коли на телегах или санным обозом товар везешь, так охочих людишек для охраны нанимать надо. У меня вон в трюме и топоры боевые есть, и меч – дедов еще.

Холодным оружием Михаил не владел, как и многими другими навыками, имеющими ценность в Средние века.

На ночлег они остановились в месте впадения реки в Каму.

– Дальше река широкая да по течению; судов много – никак нельзя ночью идти.

А дня через два кормчий показал рукой на речушку, впадающую в Каму.

– Егошиха. А на берегу – деревни Брюхановка и Заостровка. Кожи там знатные выделывают. Припомни, вдруг пригодится.

А Михаил онемел от удивления. Подскочив к борту, смотрел во все глаза – ведь он проплывал места, где через двести пятьдесят лет появится Пермь. А сейчас тут две небольшие деревеньки…

– Ты чего вскочил? – зевнув, спросил Георгий.

– Запомнить хочу.

Грудь распирало от желания сказать, что на этом месте очень еще нескоро будет стоять большой промышленный город, где он работал – нет, еще будет работать.

Михаил запутался, сел рядом с Георгием.

Кама и в самом деле была широка и полноводна. И кораблики всех размеров сновали по ней вверх и вниз, но не столь активно, как обещал кормчий.

Через неделю они добрались до «стрелки», где сливались Кама и Волга, прозываемая татарами, черемисами и прочей мордвой Итилем. Повернули направо, и тут уже пришлось Михаилу сесть вместе с другими за весла. Только ненадолго. Реку перегораживал толстенный канат.

С левого берега к ладье подплыла лодочка. С нее на борт взобрались два татарина. Узкоглазые, с вислыми усами, в расшитых халатах и сапогах-ичигах с загнутыми носами. Как хозяева, они тут же полезли в низкий, в половину человеческого роста, трюм. Перешерстив все мешки, выбрались на палубу.

– Три деньги, купец.

Георгий молча достал из-за пояса монеты и отдал татарам. Ему вручили кусочек кожи с выжженным клеймом.

Лодка отплыла, и вскоре канат опустился, давая суденышку проход.

Налегли на весла.

Михаил спросил:

– А поторговаться с татарами?

– Бесполезно. Ты думаешь, для чего они товар смотрели? Определяли мыто.

Дальше поговорить не удалось. Весла тяжелые, работать ими надо было дружно, в паре с другим гребцом, и, если разговаривать, не хватало дыхания.

Они шли на веслах до полудня. Потом задул сначала легкий ветерок, перешедший затем в сильный и ровный. Поставили парус, и гребцы отдыхали.

Так и шли последующие дни – то на веслах, то под парусом.

На высоком левом берегу Волги показалась деревянная крепость.

– Считай, дошли, – снял шапку и перекрестился Георгий.

– Нижний?

– Да нет, это Макарьевский монастырь. Нижний дальше, верстах в пятидесяти. Ярмарки тут знатные три раза в год проводятся. Крещенские – зимой, Благовещенские – весной, а летом – Ильинские. Местечко подыскивать надо, приставать. Эка судов у пристани полно!

Ярмарка по имени монастыря называлась Макарьевской и была широко известна на Руси.

Судно пристало к причалу. Василий перешагнул через борт и привязал ладью к бревну. Кормчий засобирался:

– Сегодня торговать поздно, а к ценам да к товару приглядеться в самый раз.

– Георгий, мне можно с тобой? – спросил его Михаил.

– Да разве я тебя держу? Ты человек вольный. Почитай, до Нижнего мы уже дошли, так что делай что хочешь.

По мосткам причала Михаил и Георгий сошли на берег. Метрах в ста от уреза воды высился монастырь.

– Женский, годков уже полста как он стоит здесь, – махнул в сторону монастыря Георгий.

Между монастырем и рекой на протяжении версты, а то и более тянулся ряд палаток, легких сарайчиков и даже стояло несколько бревенчатых амбаров. И везде, куда только ни падал взор, шла оживленная торговля. Торговали всем: кожами, мехами, рубахами и портами, деревянными ложками и глиняными горшками, сбруей для лошадей и ювелирными украшениями, оловянной и медной посудой и тканями. Выбор товаров был просто огромный, вот только денег купить себе что-то необходимое у Михаила не было. Зато представление о ярмарке получил.

Между рядами прилавков бродили коробейники, предлагая товар мелкий – вроде иголок, расчесок и бус, толклись сбитенщики с медными кувшинами за плечами. Они просто оглушали криками:

– А вот кому сбитень горячий! Самый лучший, на меду и травах настоян!

Рядом им вторили другие торговцы:

– Пирожки! Пряженцы с луком, с капустой, с рыбой! С пылу с жару! Торопись, честной народ!

Через десяток шагов предлагали пряники печатные. А запах! Рот наполнился слюной. «На ярмарку ходить надо сытым», – сделал вывод Михаил.

Он отстал от Георгия, затерялся в толпе, людском водовороте. Да и немудрено – тысячи людей, приехавших на ярмарку со всех княжеств, а то и из дальних стран, толкались, торговались и спорили. Шум стоял несусветный, а еще – пыль, поднятая тысячами ног. Сухой песок оседал тонким слоем на товары, на одежду, на обувь, придавая всему этому желтоватый оттенок. Оттого ярмарка имела еще одно, неофициальное название – Желтоводная.

Уставший, оглушенный шумом толпы, Михаил вернулся на судно. Это было единственное место, где он мог сейчас отдохнуть и переночевать. А еще надо было решать, что делать дальше. Георгий выполнил свое обещание, и теперь Михаил должен был сам решать, как и где ему жить и чем заниматься.

Михаил улегся на палубу, чтобы ноги отдохнули, прикидывая между тем разные варианты. Несколько подумав, он решил добираться до Москвы – все-таки столица будущей Руси. Москва и сейчас город большой, можно найти для себя дело, которое будет кормить.

Михаил попытался припомнить историю. Еще есть Тверь, Великий Новгород и Псков. Тоже города большие, а Великий Новгород, похоже, центр торговли с зарубежными странами и город вольный, народным вече управляется. Только до него далеко. Для Михаила сейчас до Москвы добраться – целая проблема, а уж до Новгорода – и подавно. Если только поискать среди купцов тех, кто держит путь на Москву и согласится взять его с собой за работу на судне – тем же гребцом. Ведь таким же образом он добрался с Георгием до ярмарки.

Только Михаил мысленно помянул рулевого, как он заявился.

– Ты куда потерялся? – улыбаясь, спросил он Михаила.

– Отстал. Больно народу много.

– Ну да, в Литве таких ярмарок небось и не бывает. Так что, надумал свой жилет продать?

– Конечно, я же цену называл.

– Сбрось маленько.

– Вещь редкая, ты такую больше не найдешь. Выйду завтра на ярмарку и продам, – спокойно заметил Михаил.

– Это да. Только каждому товару свой купец нужен. Кабы у тебя их много было, тогда другое дело, а так – ты можешь его и день продавать, и два.

– Твоя правда. И сколько дашь?

– Дай примерить.

– Бери.

Кормчий натянул на себя жилет, покрасовался в маленькое зеркало. Потом снял, осмотрел.

– Вроде не рваный. Десять пул даю.

Михаил не представлял себе, что такое пулы, но согласился. Зачем ему здесь и сейчас спасательный жилет?

Довольный сделкой, Георгий отсчитал десяток медных монет. Судя по тому, как заблестели у рулевого глаза, Михаил понял, что кормчий «нагрел» его на сделке. Ну и ладно, зато теперь он сможет пассажиром добраться до Москвы на любом судне – деньгам всякий владелец будет рад.

Ночью он не столько спал на жестких досках палубы, сколько вертелся. Сон не шел. Михаил размышлял о дальнейших своих шагах, вспоминал прежнюю жизнь. Удастся ему еще хоть раз увидеть родителей? Или он останется здесь навсегда? Разница велика. Нет многих привычных вещей вроде компьютера и телефона – той же железной дороги нет. И жизнь тут очень неспешная, несуетная, как в его время. Часов у людей нет, все приблизительно – после полудня или после вторых петухов. Никто никуда не спешит, все делается основательно. На изготовленный плотником стол можно вдесятером залезть, и он даже не скрипнет. А попробуй вдвоем забраться на современный стол из прессованных опилок?

Сравнивая два мира, две Руси, Михаил находил отличия, плюсы и минусы. И он никак не мог решить для себя, какой мир ему ближе. Свой, прежний – привычнее и понятнее, а этот – интереснее.

Спасение «попаданцев». Против течения Времени

Подняться наверх