Читать книгу Карусель сансары - Юрий Мори - Страница 6

Спальня отчётливо напоминала морг. Ряды кроватей, на каждой из которых укрытое одеялом тело. Возле каждой лежанки стойка капельницы с подвешенной на резиновой сопле бутылочкой вверх дном, совершенно чёрной, как и тонкая, ведущая к вене, трубочка.

– Давай, просыпайся! – Принц наконец убрал два пальца, которыми прижимал руку Мякиша. – Это я держал, чтобы пузырь не вздулся, когда выдёргиваешь иглу.

Никаких ламп или люстр в спальне не было, нежно светился сам потолок. Неярко, но более-менее осмотреться было можно.

– Что за дела? – прохрипел Антон. Он ничего не помнил после ужина. Опять сцепились с Боней, даже пару раз ударил в ответ, но получил куда сильнее, потому что ввязались ещё двое. Он даже имён их не знал, вся эта сволочь сливалась для него в единую серую массу. Потом чашка с лущёным арахисом, продолговатым, напоминающем насыпанные горкой пилюли. Он съел половину, кажется. Или всё?

– Здесь частенько так, не бери в голову. Главное, что мне лекарство не ставят, не видят смысла. А твою капельницу я отключил – задолжал же разговор. Поэтому тихонько вставай и пойдём. Ботинками не бухай, дверями не хлопай.

Мякиш откинул одеяло, чуть поморщившись – место укола на запястье щипало и подёргивало. Оказывается, лежал он одетым, только рукав уколотой руки закатан до локтя. Даже ботинки – и те на ногах. Как есть, чертовщина.

– Не шуми только, Филат этого не любит. Если и меня уколет – накрылась на сегодня наша беседа. Он многое предпочитает не замечать, но уж если…

Принц довольно ловко изобразил бугорок из скатанных простыни и подушки на своей постели, накрыл одеялом. Если не всматриваться, похоже, что кто-то лежит. Кивнул Антону, когда тот споро соорудил нечто подобное.

– Это чтобы драк не было, – пояснил он ситуацию, когда они уже осторожно открывали дверь, – ну и не трахнули никого. Народ здесь – сам видел. Но не всегда колют, иной раз и наоборот, могут дать возбуждающее, всю ночь в спальне черти что творится. Как повезёт, в общем.

Ночной интернат был пуст и странен, как спешно брошенный моряками корабль. Всё вроде бы на местах, чемоданы притянуты в каютах багажными сетками, конструкция крепка, а двигатели уверенно урчат где-то под палубами, но куда всё это вместе несётся, знает один Посейдон. Да и то без подробностей.

Вместо центральной лестницы, как ожидал Антон, они пошли вглубь коридора, миновали столовую, класс для занятий, а после этого ещё десятки дверей. Ни на одной не было надписей, что там – Бог весть, но Принц уверенно шагал дальше и дальше, припадая то на одну, то на другую ногу, словно страдал от некой болезни суставов. Мякиш немного удивился: все остальные здесь выглядели здоровыми, да и сам он ощущал себя на всю прелесть подросткового возраста. Вон, и зрение обострилось.

– Сюда, – буркнул Алексей, открывая одну из дверей, похожих, как близнецы. – Придётся вверх лезть, а там темно. Аккуратнее.

– Да как скажешь.

В каморке за дверью действительно было глаз коли, пахло пылью и давно лежащими тряпками, такой характерный аромат комнаты уборщицы или давно заброшенного склада. Но лестница действительно обнаружилась, Антон едва не отбил об неё ногу. Нащупал и полез вверх, видя перед собой мутное пятно серой формы Принца.

Пролёт. Поворот на крошечном пятачке. Ещё пролёт. И так несколько раз, пока сверху не появилось пятно света.

– А здесь неплохо! – сказал Мякиш, оглядываясь по сторонам. Совершенно плоская крыша, на которую их вывела лестница, завершающаяся тихо скрипнувшим люком, уходила вдаль. Влево и вправо от того места, где они с Принцем сейчас стояли, очень плавным, но заметным отсюда полукругом. Ровная чистая поверхность, такая же немного нереальная, как и всё здесь, в интернате.

– Сейчас окончательно стемнеет, покажу тебе одну штуку. Ай, да не покажу – сам увидишь, – почему-то очень довольным голосом сказал Алексей. Он пошёл сперва к одному краю крыши, показал Мякишу рукой:

– Отсюда мы все приходим. Ну, Харин привозит, но не важно.

Антон глянул вниз. Поле, то самое поле, по которому они ехали, с вьющейся ниткой дороги. Среди густой травы где-то уже у горизонта, в мутной вечерней дымке виднелись точки застывших навсегда комбайнов. Железной дороги не рассмотреть, но он точно знал, она там, там…

– А теперь пошли на другую сторону.

Принц вновь немного прихрамывал. Мякиш вдруг понял, что каждое движение доставляет его собеседнику если не боль, то ощутимое неудобство. Почувствовал как-то.

– Там двор, прямо внизу. Завтра по расписанию занятия, сам всё увидишь поближе. Вон стена и Вторые Ворота, сразу за садом.

Вид с этого края крыши был гораздо интереснее, чем на поле: в огромной разорванной подкове, ограниченной с обеих сторон полосками стен, идущих от интерната к грандиозной перемычке, увитой поверху колючей проволокой, чего только ни находилось! Дорожки, покрытые белёсым в сумерках каменным покрытием, огромный фонтан прямо посреди двора, чаша, украшенная плохо видимыми сейчас фигурами по краю. Спортивная площадка слева от фонтана: лавочки, вкопанные шины, турники, царство железа и гимн здоровой физиологии. За площадкой протянулись параллельные канавы, тускло блестящие водой.

– А рвы эти зачем? – удивился Мякиш.

– Там грязь. Для воспитания боевого духа и чувства спортивной злости.

Придумают же…

Правее от фонтана темнел сад: деревья были посажены полукругом, одна строчка, чуть дальше другая, ещё одна. Эдакий символ раздачи Wi-Fi, прекрасно видимый с самолёта. Если они здесь летают, конечно; Мякиш задрал голову и посмотрел в небо. Странное зрелище – ни одного инверсионного следа, ни звёзд, кроме как в дальнем углу неба. Словно кто-то прорезал в облаках небольшое окошко, позволив ночным светилам заглядывать только оттуда.

Но и облаков не видать, высоко-высоко в совершенно чистом небе угадывались только некие протяжённые линии, фигуры, будто над всем миром поставили колпак, заставив любоваться его изнанкой.

– Странное небо… – протянул Мякиш.

– Какое есть. – Алексей подошёл к краю крыши, неловко присел, потом свесил ноги вниз, словно не боясь упасть. – Да ты садись, поговорим всё-таки. Если страшно как я, просто устраивайся рядом. Как тебе удобно, так и устраивайся. Эти до утра не очнутся, не переживай!

Заметно потемнело, вырезанное в небе окошко со звёздами стало ярче, но не ближе – так и торчало далеко-далеко над горизонтом. Там показался край лунного диска, желтовато-сырный и толком ничего не освещающий. Крышка люка в крыше, через который они выбрались, смотрелась совершенно инородно на матовой тёмной поверхности.

Мякиш фыркнул и сел рядом с Принцем, так же свесив ноги и даже поболтал ими в воздухе. Ничего он не боялся! Даже доставшихся невесть за какие грехи пацанов из этого их отряда – тоже. Просто неожиданно это, когда на тебя нападают всем скопом, да и драться он не любил, а так – ничего страшного. Высоту он даже любил, хотя равномерно дующий в спины жаркий ветерок со стороны поля мог и снести вниз, если вдруг усилится. Антон поёрзал, устраиваясь удобнее, и снова посмотрел вниз, на двор. В саду неярко вспыхнули светлячки фонарей, отражаясь в призрачной матовой стене, нарисовав подобие созвездия на массивных створках вторых ворот.

– Спрашивай, – довольно тихо сказал Алексей. Он сидел сгорбившись, будто страшно устал за день. Наверное, так и было.

– Ну… – Мякиш даже растерялся, хотя вопросов у него было множество. – Где мы сейчас вообще?

– Понятия не имею, – довольно неожиданно ответил собеседник. – Есть целая куча версий, но ни одной из них нет подтверждения. Какой-то виртуальный, вымышленный мир. Или посмертное существование, чистилище или лимбо, если тебе угодно.

Принц вдруг выдал длиннющую фразу на неизвестном языке. Судя по звучанию, это была латынь, но точно Мякиш не знал. И перевода спрашивать тоже не стал: хочет пацан поумничать – ну да и Бог с ним.

– Это Гораций, – помолчав, сказал Алексей. – Меня в детстве заставляли учить. А ещё вариант: всего этого, – он махнул рукой, – вообще нет. Всё это в твоей голове, а сам ты лежишь в больнице, в коме. И доктора решают, стоит поддерживать твою жизнь дальше или занятие это бессмысленное и безнадёжное. Как версия – ты спятил, и поле, и интернат, и я тебе привиделись в очередном припадке, а так ты грызёшь кляп и страдаешь от стянутых смирительной рубашкой рук за спиной. Выбирай на вкус. Да, кстати! Здесь можно умереть, имей в виду. Совершенно взаправду.

Антону стало не по себе. Было в этом пареньке, несмотря на его разговорчивость и явное стремление если не помочь, то объяснить хоть что-то, нечто мрачное. Вот и сейчас, в наступившей темноте, показалось, что хрупкое тело Принца соткано из теней и мглы.

– И что будет… если умереть?

– Тебя привезут заново от станции. Харин и привезёт. Он с каждым разом становится всё злее, даже побить может, но до интерната дотащит. А здесь каждый проводит свой, отмеренный ему срок, чтобы потом уйти через Вторые Ворота. Этого никто не видит, как уходят, но все знают. Вон Олежек сегодня отправился, это ж точно.

– Да хоть бы они все куда-нибудь делись! – с чувством сказал Мякиш. – Твари. Никакой справедливости же, так на людей кидаться.

– С чего ты решил, что в мире вообще есть справедливость? – заметно удивился Алексей. – Правит сила. Злость. Бараны сбиваются в стадо и спешат затоптать других баранов. Вся история именно об этом и говорит.

– Я бы хотел, чтобы всё было не так. Чтобы правильно!

– Наивный… Ну, стань сильным и установи свои правила. Пока не уйдёшь в Ворота, будет здесь рай земной. Фратерните, эгалите и, сам понимаешь, либерте. А потом снова появится какой-нибудь… Судак.

Прозвище главаря отряда Принц словно выплюнул, так склизко оно прозвучало.

– Или просто будь сильным сам для себя. Отбейся. Докажи, что волен жить по-своему. Не бараном и не волком, а, скажем, ёжиком. Они тоже хищники, хоть и мелкие.

Далеко впереди, за массивной стеной с воротами, начало разгораться еле заметное зарево, небо подсветилось жёлтым и белым, как бывает, когда подъезжаешь ночью к большому городу из куда менее населённых мест.

– Здорово! – непонятно чему обрадовался Алексей. – Значит уже скоро, скоро!

Он едва не свалился вниз, подпрыгнув на месте от восторга.

– Скоро – что?

– Ты увидишь. Сколько я здесь, ничего прекраснее не видел!

– Для этого хотя бы розовые очки не нужны?

Принц рассмеялся тихим бархатным смехом, словно приглашая присоединиться:

– Нет, для этого не нужны. Очки… Они на самом деле очень забавная штука, в них каждый видит и слышит совсем-совсем разное. И рисует на деньгах потом – тоже. При этом в целом выходит похоже, потому что на самом деле всего этого вообще нет. Такой вот прикладной буддизм, Мякиш. Но ты себе голову не забивай, всё это часть некоего общего, которое нам понять вообще не дано, хоть тысячу лет здесь проживи. Важны не очки, важно кто именно их надел и зачем. А здесь, на крыше, мы и без них обойдёмся замечательно.

– Вот и славно, а то надо было бы их стащить в классе.

Алексей снова рассмеялся, но прозвучало это почему-то грустно.

– Поверь, не в них дело. И не в Филате с его театром в честь коронарха. Всё дело в тебе самом. Ты когда сюда попал, у тебя вещи какие-нибудь остались?

– Ага. Билет старый на парковые аттракционы.

– Ух ты, круто! Покажешь? У меня вот ничегошеньки, а так я знаю, что случается иногда: у кого фотография, у кого цепочка с крестиком. Один парень у себя в кармане обручальное кольцо нашёл, только не помнил, чьё это. У него с пальцев сваливалось.

Мякиш достал билет, расправил его и протянул Принцу. Тот внимательно рассмотрел, прочитал всё, беззвучно, но шевеля губами, будто с трудом вспоминая буквы, и вернул обратно.

Антон спрятал бумажку и помолчал. Следующий вопрос ему самому показался немного неуместным, но просили же спрашивать… А, была не была!

– А почему ты себя назвал застрявшим? Кто это такие?

Принц повернул голову и уставился на Мякиша, не мигая. Потом всё-таки ответил.

– Я не могу уйти из интерната. Такое бывает очень-очень редко, в других отрядах ни одного застрявшего нет, я узнавал. А вот мне не повезло… Я и ждал, и действовал, и даже командовал пару раз отрядом, думая, что как-то смогу сдвинуть всё это с места. И убивал, и предавал, и награждал, а никак. И умирал уже столько раз, что сосчитать не могу. Но моё место всё равно остаётся здесь, в Ворота мне ходу нет. Впереди вечность, поэтому… Смотри, смотри!

Он закричал в голос от радости, не стесняясь и не боясь ничего.

За жёлто-белым маревом, похожим на огни большого города, гораздо дальше его, на самом пределе зрения снизу вверх ударил толстый столб света, настолько нежного лазоревого оттенка, что у Мякиша перехватило дыхание. Яркая, какая-то нездешняя светящаяся колонна пронзила небеса, но не ушла полностью, не растворилась в ночи космоса, а наткнулась на невидимое отсюда препятствие, расплескалась в немыслимой высоте пятном и так и застыла, переливаясь лазурью.

Это было потрясающе. Ради такого действительно стоило лезть на крышу, сидеть и ждать.

Мякиш понял, что сейчас заплачет, но не от боли или несправедливости – нет! От восторга, от непонятного, переполняющего его чувства, что есть где-то смысл, есть счастье, есть любовь. И все они стоят ожидания, лишений и мук. А свет… Он символ всего хорошего, он отгоняет тьму и смерть.

Да и просто прекрасен сам по себе!

– Впереди вечность, – любуясь светом, тихо повторил Алексей. – Наверное, это я заслужил: сидеть здесь ночами и смотреть на недостижимое.

– А если самому пройти в Ворота? Не дожидаясь ничего?

– Какой ты смешной… В них нельзя пройти по своей воле. Только дождаться, пока заберут. Только так и тогда.

– Да почему?! Давай спустимся вниз, двери во двор ведь можно открыть?

– Их никто и не запирает.

– Ну вот! – Мякиш внезапно понял, что его собственная справедливость начинается именно здесь. – Перелезем как-нибудь. Я тебе помогу, а ты мне. Подумаешь, ворота! Метров пять, семь? Чепуха! Я же вижу, что там есть какие-то выступы, подтянулся – и уже наверху.

Принц неловко откинулся назад, подтянул под себя ноги и встал, опираясь о крышу. Антон тоже вскочил, встал рядом. Две их фигурки застыли в темноте на краю, лазурный столб притягивал взгляды, но вовсе не мешал говорить.

– Там, внизу, собаки. Всю ночь они там, а днём над воротами – вон видишь, башенки – появляются охранники. Были уже такие умельцы, но… Если тебя не призвали, то сбросят с ворот, ничего не выйдет. А стена слишком гладкая.

Мякиш разозлился. Что за обречённость, в конце концов?! Любая проблема имеет какое-то решение, даже здесь, в… вымышленном мире. Даже у себя в голове, если Принц прав насчёт сумасшествия. Никакой реальной смирительной рубахи не надето, значит есть открытые пути. Пробовать надо, пробовать!

– Собаки? А в интернате есть какое-то оружие? Хоть кухонные ножи ведь можно взять.

Он оторвал взгляд от тускнеющего столба: световое шоу заканчивалось, и приступ счастья, вызванного им – тоже. Глянул во двор. Да, вон они, неспешно патрулирующие дорожки тени, угловатые, с короткими хвостами. Если прислушаться, можно уловить даже стук когтей. Десятка два ночных охотников на беспечных дурачков.

– Меня порвали один раз, – не отвечая, вспомнив что-то своё, сказал Алексей. – Я тоже был наивный, решил рискнуть. Это очень больно. И смерть не сразу приходит, совсем не сразу.

Луч окончательно погас. Стало темнее и совсем пусто на душе.

– Кстати, оружие есть, – вдруг добавил Принц. – У Филата в классной комнате пистолет. Он однажды на лекции раззадорился, восхваляя коронарха, достал из ящика и начал палить в потолок. Смешно было. Ты стрелять умеешь?

– Кажется, да. – Мякиш представил себе пистолет в руках. Сборка-разборка, чистка, стойка для стрельбы стоя. Лёжа. С упором и без. А ведь точно умеет!

– Я тоже умею, отец научил когда-то. Но он всё равно не даст. Он даже не застрявший, как я, Филат – часть интерната. А что на человека похож, так мало ли, что здесь на кого похоже.

– Украдём! Вот так же ночью заберёмся и стащим, что нам стоит.

Принц устало пожал плечами, но ничего не ответил. Похоже, идея его не зацепила.

– Алексей, а ты сам знаешь, почему… застрял?

– Догадываюсь, но, знаешь, не будем пока об этом. Слишком грустная тема.

Антон кивнул. Нет так нет, у каждого своё право на секреты.

– Пойдём лучше обратно, мне ещё туалет чистить.

В вырезанном в небе окошки луна торчала уже полностью, затмевая соседние искорки звёзд. Изрядный кусок ночи прошёл, впереди был второй день.

– Ты бы навалял Боне, если он полезет, – посоветовал Алексей. – Оно полезно, чего тебе с нами, чмошниками, сидеть. Я же чувствую, что ты не на месте.

Он уже спустился по лестнице и сейчас говорил, задрав голову.

– Да надо бы. А вот скажи, чтобы быстрее забрали через Ворота, что надо делать?

– А у всех по-разному. Кому и смирение помогает, кому и драки. Кое-кто Филату начинает помогать, другие – наоборот. Всё как в жизни, Антон. Всё как в жизни.

С этими словами он опустил голову и неловко начал спускаться по узким ступеням, держась за невысокий поручень обеими руками, чтобы не упасть.