Читать книгу После расстрела. История русской родовой дворянки - Зейтулла Джаббаров - Страница 5

С того времени, когда стал мало-мальски разбираться в жизни и знакомиться с окружающим миром, я ощутил всю мерзость острых шуток зеков, отбывающих наказание в этой уральской глубинке и почувствовал свою незащищенность, но при этом всегда был с Марией. Закрытый поселок населяли потомки аборигенов мордвы и заключенные, которые жили вдали на другом берегу реки Камы.

В те годы здесь стояли трескучие морозы, доходившие до 40–45 градусов. Зимой были невыносимые холода, а весной и летом не давали покоя комары-кровососы. От их укусов чесалась кожа, на почве которой распространялись кожные заболевания. Болели не только дети, но и взрослые. Для моего детского питания Мария приобрела козу, которую ласково звала Муськой. В год один раз коза давала приплод, а также молоко, на котором мать варила мне кашу. Кроме того, из села Новая деревня, находившегося в нескольких километрах от нас, к нам летом приезжала полная женщина с большой корзиной черники, из которой на общей печи во дворе готовила варенье.

Первую пробу пенистого горячего варенья она подавала мне и что-то хотела сказать, но не могла, и вместо связной речи, я слышал какое-то шипение и мычание. Как мне потом рассказали, эту женщину тоже звали Марией, а люди, хорошо знавшие её семью, называли ее Матреной. Она была немой и очень напуганной женщиной. Она обычно появлялась у нас в самые трудные минуты – когда мне нездоровилось или надо было сделать хозяйские заготовки на зиму. Тут она всем показывала класс.

А Мария, пережившая большую семейную трагедию, иногда забывалась и безудержно говорила несвязные слова. Им никто не придавал значения. Я всего этого не знал, но мне было всегда хорошо с ней. Она была всегда ласковой, улыбалась, общалась со мной, рассказывала различные истории, которые были похоже, скорее всего, на сказку прошлых лет. Никогда не оставляла меня одного дома, брала с собой даже на уроки рукоделия в школу. Так с раннего детства я познакомился со школой и детьми, которые ходили учиться. Это были в основном русские мальчики и девочки мордвы и других национальностей. Я отличался от них цветом своих волос. И с раннего детства услышал слово «черномазый», означавшее лицо кавказской национальности. Но они относились ко мне с симпатией, как к сыну учительницы. Показывали свои игрушки, играли на переменах между уроками.

Мать брала меня в школу в особых случаях, когда меня было не с кем оставить дома. В то время к нам поселилась квартирантка Валентина, молодая красивая женщина, с короткой стрижкой. Она меня обнимала и укладывала спать, а сама ложилась рядом. И эта близость на меня действовала лучше любого бальзама, и я, чувствуя себя в безопасности, засыпал сладким сном под напевы колыбельной песни.