Читать книгу История казачества - А. А. Гордеев - Страница 26

Казаки, уйдя с границ Рязанского и других русских княжеств и устроившись на своих прежних местах, в пределах Хопра и Медведицы, стали очищать земли от ногайских орд, кочевавших между Волгой и Доном до устья Хопра. Части ногайской орды, кочевавшие в этих местах, быстро были оттеснены в низовья Волги, ища спасения в переправе на восточный ее берег, но астраханский хан преградил им путь и не позволил переправу этим наиболее диким ордам в пределы своих владений. Стиснутые с двух сторон, ногайцы были частью уничтожены, оставшиеся бежали в пределы Северного Кавказа. Пределы «Червленого Яра» и среднее течение Дона казаками были очищены от кочевников, и части «верхового казачества» зорко стали охранять эти земли от кочевников Астраханского ханства и Большой ногайской орды, кочевавшей в восточной стороне низовьев Волги, на землях, соприкасавшихся с владениями астраханского хана, не признавая его власти.

Низовые казаки, вытесненные из Азова и Таврии, тоже укреплялись на занятых ими землях и, чтобы обеспечить свое существование, вели войну против Крымского ханства и Турции, гарнизонами которой был занят Азов, откуда велось военное руководство и организация походов против московских владений и казачьих городков; опасным соседом для казаков были и части Малой ногайской орды, кочевавшие в пределах Северного Кавказа, между Азовским и Каспийским морями.

В первой половине XVI века «верховые» и «низовые» казаки не были объединены под властью одного атамана и имели каждая своего. Препятствием объединению в то время были их ближайшие цели по укреплению своих земель, требовавшие усилий в разных направлениях. Военные усилия «верховых» казаков направлялись в сторону низовьев Волги, против Астрахани и Большой ногайской орды; «низовое» – главные усилия направляло в сторону Азова и Крыма, где находилась для них главная угроза, и, кроме того, казаки не покидали надежды занять покинутый ими свой прежний культурный центр – Азов, превращенный теперь в турецкую крепость.

Связь казаков с Москвой не прерывалась. Они в церковном отношении подчинялись епископу сарско-подонскому, перенесшему свою кафедру в Москву, откуда они получали все церковные книги и где назначалось для их церквей духовенство. Москва, с своей стороны, нуждалась в помощи казаков и поддерживала с ними сношения. Кроме того, Москву связывали с казачьими поселениями общие цели – борьба с азиатскими ордами и защита от их нападений. Задачей казаков было защитить и отстоять занимаемые ими земли от нападений окружающих их орд, задача Москвы состояла в том, чтобы обеспечить границы своих владений от тех же азиатских орд. Казаки нуждались в материальной помощи Москвы, Москва – в военной помощи казаков. Эти общие цели служили той связью, которая ни при каких обстоятельствах между Москвой и донскими казаками не прерывалась. Общая цель – борьба с азиатскими ордами – велась различно. Казаки вели активную борьбу против Крыма и Астрахани, все время нападая на противника, – Москва вела против них войну оборонительного характера. Исключение составила только Казань. Безопасности границ Москва старалась достигнуть путем мирных переговоров. Выходя на путь самостоятельного государства, Москва устанавливала дипломатические связи с соседями, в том числе с Турцией и Крымом, хотя эти переговоры сводились в большинстве случаев к тому, какую денежную сумму Москва должна была уплачивать ежегодно Крыму, чтобы ее орды не нападали на московские владения. Нападения казаков сдерживали крымские орды от походов на московские земли, но вызывали страх и недовольство Москвы, что часто приводило к размолвкам с Доном.

Тем временем Москва обстраивалась. «Пушечная изба» развертывалась и превращена была в «Литейный Двор». Расширен был и «Зеленый» погреб. Выделка огнестрельного оружия продолжалась русскими мастерами, в числе которых сохранились имена: Яков и его ученики Ваня и Васюк, а также другие. Развивалась выделка ручного огнестрельного оружия. Вокруг Москвы вместо устаревших стен были построены новые с бойницами и рвом, наполнявшимся водой.

С началом выделки ручного огнестрельного оружия, или «пищалей», начали формироваться специальные войска «пищальников», на вооружении которых кроме холодного оружия были «пищали». Под названием «пищальников» зарождались пехотные и конные войска, вооруженные ручным огнестрельным оружием. Формирование этих войск производилось не из «посошного», а вольного, городского люда, т. е., по определению историков, «безземельной и бездомной голытьбы», наполнявшей города русских княжеств, нахлынувшего из пределов Золотой Орды казачьего населения. Служба «пищальников» была наследственной и пожизненной. Части пищальников делились на статьи или сотни, во главе которых ставились сотники, а высшими начальниками назначались «Головы». Части пищальников получали участки земли, на которых селились семьями и составляли обыкновенно вблизи городов «стрелецкие слободы». Кроме земельных участков, служивших им вознаграждением за службу, пищальники получали жалованье – 4 рубля в год, и имели право льготной торговли и кустарного ремесла. Пищальники составляли части, называвшиеся «казенными» и «городскими». Казенные содержались на средства казны, а городские – на средства городов. По назначению пищальники распределялись различно: часть их составляла охрану царя и расселялась в предместьях Москвы, остальные части расселялись по городам, на содержании которых они состояли. Они получали от городов земельные наделы, селились «слободами» в пригородах, и население города, с расчетом 3–5 дворов, должно было содержать одного пищальника.

Одежда пищальника была однообразна и состояла из однорядки или «серьмяги»; каждый имел по ручной пищали, запас пороха, свинца и необходимое продовольствие. Части пищальников быстро увеличивались, и количество их в царствование Василия III для больших городов, как Москва, Новгород и Псков, исчислялось уже тысячами. Зарождение постоянных войск, вооруженных ручным огнестрельным оружием, составило один из важных этапов в развитии вооруженных сил Московского государства, и в этом отношении Русь ставилась на уровень других западноевропейских стран.

В царствование Василия III во внешней политике произошли сильные изменения. Турция не оставляла претензий на покровительство всех мусульманских народов и вмешивалась в отношения Москвы с Казанью и Астраханью, в результате чего Москве не удалось сохранить союзные отношения с Крымом. Польско-литовские короли также все время склоняли Турцию к войне с Москвой. Крымский хан Менгли-Гирей перешел на сторону Литвы и с тех пор стал угрожать московским границам. Борьба с Крымом и стоящей за ней Турцией велась за Казанское ханство. Казанский хан, ставленник Москвы, был изгнан и на его место был поставлен сторонник Крыма. Царь Василий III в 1506 году предпринял поход под Казань, но войска его потерпели поражение. Московские владения стали подвергаться постоянной угрозе нападений со стороны Казани.

В Литве создавались политические условия, требовавшие вмешательства Москвы. Влияние Польши и католичества ставили русский народ, входивший в состав польско-литовских владений, в условия, при которых он должен был принимать христианство католического обряда и связанное с ним новое крещение, так как за церковью восточного обряда католиками никакой божественной благодати не признавалось и христианство восточного обряда считалось почти язычеством. Вся родовитая знать, принадлежавшая к церковному исповеданию восточного обряда, лишалась гражданских прав и права государственной службы. Требовалась помощь Москвы, что и послужило причиной длительных войн между Москвой и литовско-польскими княжествами.

В назревавших военных конфликтах с западными соседями московское правительство состояло в дружественных отношениях с германским императором Максимилианом, который не только был враждебен польскому королю Сигизмунду, но даже, по сведениям польских историков, предлагал московскому царю произвести «раздел» Польши. В 1514 году между Москвой и Польшей началась война. Московские войска подошли к Смоленску и осадили его. Штурмом взять город не могли, но после месячной осады Смоленск был взят и войска двинулись дальше на запад, к Орше. По сведениям летописцев, в составе московских войск было 80 000 человек. Подойдя к Орше, они были встречены литовскими войсками численностью в 35 000 человек. Благодаря неспособности русских воевод Челяднина и Голицына они оказались не в состоянии противодействовать маневрам литовской конницы, переправившейся вплавь через Днепр и атаковавшей русские войска. Несмотря на противодействия конницы московских войск, литовскими войсками было нанесено решительное поражение московским войскам, и последние должны были с большими потерями отступить. В результате продолжавшейся еще несколько лет войны, после заключенного перемирия, Смоленск все же остался за Москвой. Занятие Смоленска было важным политическим событием для Москвы, так как крепость Смоленск находилась на прямом пути, ведущем из Литвы к Москве, и владение им создавало прочную пограничную базу, прикрывавшую путь на Москву.

Новгород и Псков входили в состав Московского княжества и в них находились сильные гарнизоны, в составе которых находились по 1000 пищальников, состоявших на содержании городов.

Несмотря на установившуюся посольскую связь между Москвой, Турцией и Крымом, в 1516 году крымский хан с 20 000 войск подошел к границам московских владений и осадил Тулу. Против него были высланы войска под начальством «детей боярских», но одновременно пешие и конные части вышли в тылы татар и «засекли им дороги» и «многих татар лобиша». Вскоре подошли войска больших воевод и «начаша татар топтати и по дорогам их и по бродам бита и иных многих живых изимаша».

В отношениях Москвы с Турцией и Крымом очень значительную роль играли донские казаки, располагавшиеся по Дону и степной полосе. А в польско-турецких отношениях такую же роль играли казаки днепровские. Заняв земли Дикого поля, за которые Русь в течение многих столетий вела безуспешно борьбу с кочевниками, казаки продолжали эту борьбу, решив эти земли прочно держать в своих руках и навсегда очистить их от кочевых орд. Занимая земли, лежавшие между московскими и литовскими владениями и окруженные с юга и юго-востока агрессивными кочевниками, казаки не считались с политикой ни Москвы, ни Литвы, ни Польши, а отношения с Турцией, Крымом и другими ордами строили исключительно на соотношении сил, беря на свой риск и ответственность успехи и неудачи этой постоянной борьбы. Казаки Днепра и Дона, не считаясь с установившимися дипломатическими сношениями Москвы и Польши с Турцией, вели самостоятельную политику в отношении ее владений, нападали на Крым, Астрахань и даже предпринимали рискованные морские походы на легких суднах «душегубках», переправляясь через Черное море и нападая на побережья Малой Азии. Нередко они возвращались из походов с большой добычей, но платили за нее своими головами, и добыча эта обходилась казакам очень и очень не дешево…

Самостоятельные действия казаков вызывали бурный протест Турции. Москва и Польша обвинялись в том, что подвластные им казаки нападают на владения Турции, и всю ответственность за деятельность казаков относили на их счет. Москва и Польша старались убедить Турцию, что казаки «вольный народ», от них независимый и действующий по своей воле. Действительно, на границах московских и польско-литовских владений нередко происходили нападения на московские и крымские посольства, в чем с той и другой стороны обвинялись казаки и войскам слались строгие наказы с требованием прекращения подобных нападений и обеспечения мирных отношений с соседями. На строгие упреки Москвы и Польши казаки отвечали, что с крымцами и другими ордами кочевников не может быть мирных отношений, потому что они никогда их не соблюдают и, пользуясь любой неожиданностью и всяким удачным случаем, нападают на казачьи городки, убивают людей и угоняют скот и пленных.

Географическое положение казачьих поселений, выдвинутых далеко в сторону южных степей, находившихся в непосредственной близости к азиатским ордам, для которых грабежи составляли главное средство существования, диктовало казакам тот вид отношений с соседями, который они избрали.

Казачьи войска, расположившись в степной полосе, устроившись в укрепленных городках, управлялись выборными атаманами, при которых состояли совет выборных старшин, есаулы и несколько писарей, которыми велась вся переписка. Все мужское население казачьих городков состояло на войсковом учете, только оно и составляло казачье население и пользовалось правами Войска. Сложившиеся полулегендарные представления, что в казаки принимался всякий сброд, по порядку, установленному в казачьей общине запорожцев: «В Бога веруешь, перекрестись, – вот и казак», – никакого отношения к порядку зачисления посторонних в состав Войска не имели. Казачьи поселения, как донских, так и днепровских казаков, жили семьями, и население их пополнялось естественным приростом. Большая убыль, происходившая временами благодаря военным потерям, заполнялась значительным приемом в состав казаков, набиравшихся со стороны. Но прием этот производился с большим разбором и требовал обыкновенно значительного времени пребывания зачисляемого среди казаков и поручителей среди казачества. В царствование Василия III на границах Московского княжества происходили частые нападения и грабежи проезжавших официальных лиц и посольств, как турецких, так и московских, и казаки на обвинения в этих грабежах отвечали, что в «поле» много всякого гулящего народа, отвечать за действия которого казаки не могут. В войсках казачьих существовала строгая дисциплина, и за проступки виновные подвергались тяжелым наказаниям, следовательно, казаки имели много оснований говорить то, что за нападения и «за воровство» в поле разбойных шаек они не ответственны. Действительно, в то время большая часть южных русских степей занималась казаками и находилась под их контролем, кочевники были оттеснены к морским побережьям, но в Поле бродило еще много отдельных шаек татар, турок и ногайцев.

Роль казаков в южнорусских степях приобрела такое значение, что уже в 1505 году крымский хан писал: «От казаков страх в поле». Жалобы Турции, Крыма и ногайцев на «разбои казаков», начиная с первых лет XVI столетия, не прекращались, что в значительной степени отражалось на их отношениях с Москвой. Москва на эти жалобы отвечала то же, что представляли в своих отписках казаки: «На поле ходят казаки многие: казанцы, крымцы, черкесы и иные баловни казаки, и наших окраин казаки, смешиваясь, ходят, и эти же люди как вам, так и нам тати и разбойники».

Обмен послами между Турцией и Москвой продолжался. В 1415 году из Москвы послом в Турцию был Коробов; в 1417-м – Головков; в 1521-м – Губин. Со стороны Турции в Москву также все время присылались посольства. Безопасность путешествия между Крымом и Москвой составляла одну из первых забот Москвы и Турции. Пути из Крыма в Москву проходили – первый и главный – по течению Дона, через земли, занимавшиеся казаками; второй, так называемый «Лазной», которым велись все нападения на московские владения крымцев, проходил из Крыма прямо на север, пересекая Северский Донец, где было расположено тоже одно из больших поселений донских казаков. Таким образом, безопасность движения в Поле могла быть обеспечена только казаками. В переговоры послов Москвы и Турции были привлечены казаки, и были выработаны условия сопровождения посольств и их безопасного движения. Было условлено, что охрана в пути послов будет обеспечиваться вооруженными отрядами турок, крымцев и казаков. Вопрос сводился к тому, где должна производиться передача: в низовьях Дона или в устье Хопра. Казачьи поселения находились в постоянной войне с Крымом, ногайцами и турками, а поэтому движение крымских и турецких вооруженных отрядов через их поселения до устья Хопра было неприемлемо по разным причинам. Во-первых, русские владения для крымцев и турок были местом легкой наживы, и, сопровождая послов, они на обратном пути, как и их торговцы, могли превращаться в грабителей. Во-вторых, эти же отряды могли все видеть и знакомиться с положением казачьих городков, их обороной и вести наблюдение за настроением казаков, как это и подтверждалось впоследствии деятельностью турецких посольств, которых казаки, как «тайных соглядатаев», хватали, судили и по казачьему обыкновению сажали в воду.

Поэтому местом передачи посольств было принято низовье Дона, на полпути от Азова к Нижним Раздорам. За свою службу казаки получали жалованье от Москвы и Турции. В отношении Москвы служба казаков состояла не только в сопровождении послов, но и общей борьбе против Турции и ею покровительствуемых азиатских орд. От Москвы казаки получали в виде жалованья, во-первых, часть недостающих предметов питания: хлеб, просо, пшеницу и предметы вооружения: пушки, порох и свинец. Все казачьи городки, каждый в отдельности или близко один от другого расположенные, прочно укреплялись: обносились общим валом и рвами. На валах располагались пушки, которые им доставлялись Москвой. Что касается вооружения, то казаки предпочитали сабли, а также лук и для осадного боя – арбалет. Деятельность казаков часто не совпадала с политикой Москвы, что приводило к неприятным для той и другой стороны переговорам и переписке, но Москва никогда не прерывала связи с донскими казаками, и донские казаки, несмотря на многие частые вмешательства Москвы в их внутренние дела, никогда не проявляли стремлений к разрыву с Москвой.

В международных сношениях на Западе большим почетом, даже в ущерб московскому двору, пользовались послы крымского хана. Здесь действовало не сознание необходимости дружбы с крымскими ханами, говорит историк С. Соловьев, – а предание о прежних, недавних отношениях к татарским ханам. Предание это было сильно и вело к странности – московские князья в международных сношениях требовали равенства с германским императором, турецким султаном, но не решались требовать этого от крымского хана. В отношении же польско-литовского короля престиж Москвы настолько поднялся, что они ставились ниже московского князя. Отношения с Крымом и окружающими ордами Астрахани и Казани продолжали быть исключительно тяжелыми.

В ставке крымского хана отношения к московским послам были унизительные. Прибывая в ставку, послы встречались при входе ордой поджидавших князей, царевичей, мурз и других людей, которые требовали «поминок», и перед послом клался «батог», через который посол не имел права переступить, не заплатив предварительно поминок. То же повторялось и при входе в дом хана. За неуплату поминок послы подвергались насилиям и всяческим унижениям, часто сажались в «цепи». Для охраны послы брали с собой станицы казаков, сопровождавшие их в Крым, татары грозили и казакам расправой и отправкой их в «Сарай», если они будут вмешиваться в посольские дела. В отношении казаков угрозы оставались только угрозами, так как казаки сами нередко врывались в Крым и платили татарам тем же.

Психология покорности, однако, начинала изживаться, и князь Василий, посылая послов, наказывал им, чтобы они «пошлин никому ни под каким видом ни царю, ни царевичам, ни князьям, ни царевым людям никак ничего не давали. Если же бросят перед послом “батог” и станут просить пошлины у батога, не давать; а идти прямо к царю через батог; а если у дверей царевых станут просить пошлины, и тут ничего не давать…» Пусть посол всякий позор над собой вытерпит, а пошлину не должны дать. «Не напишется хан братом князю в “шертной” грамоте, то грамоту не брать». Подписи в грамотах пока что ставились по татарской формуле: «Царь шлет много, много – поклон». Все же страх перед нашествием татар изживался медленно, и в то время как московские войска решительно вели наступательные войны и, за малым исключением, успешные против Запада, против Крыма и даже Казани, Москва бессильна была вести оборонительные войны. В нелучшем положении в отношении Крыма находились Литва и Польша. Литовский князь Сигизмунд ежегодно платил крымскому хану 7500 червонных и на такую же сумму сукон, выговаривая, что деньги и сукна будут посылаться в те годы, когда не будет нападения на литовские земли. Приходилось иногда из королевского «скарба» платить крымцам и за набеги днепровских казаков, оплачивая понесенные от набега убытки.

Крымским ханам, даже ставленникам Москвы, московские князья писали: «нашему брату…», со стороны же астраханских ханов отношение к московским князьям оставалось, каковым было при ордынских ханах. Ханы, несмотря на дружественные отношения, писали «себя отцами московским князьям и требовали дани… сопровождая эти требования угрозами…»

В Казани был ставленник Москвы хан Магмет-Аминь; соперник его находился в качестве пленника в московских владениях и жил в заточении. После смерти того и другого в 1518 году встал вопрос – кому быть ханом Казани. Крымский хан Магмет-Гирей стремился, чтобы все татарские владения находились в руках одного рода Гиреев, чему Москва должна была препятствовать всеми силами. Он прислал московскому князю «шертную» грамоту, по которой обязывался быть с ним заодно на Литву, прекратить грабежи, не брать пошлин и не бесчестить московских послов, – с тем, чтобы великий князь был заодно на детей Ахметовых, т. е. казанских ханов, являвшихся московскими ставленниками. Но ко времени, когда грамота эта была привезена послом крымского хана, царь Василий назначил уже преемника умершему хану – внука Ахметова, противника крымских Гиреев, хана Шиг-Алея, выехавшего из Астрахани еще со своим отцом и владевшего одним из мещерских городков. В Москве объясняли это назначение тем, что казанцы просили о его назначении. Хан не мог примириться с этим положением, и в Казани началось недовольство против Шиг-Алея, потому что он во всем слушался Москву и при нем находился московский воевода. В Казани составился заговор, и в 1521 году брат крымского хана, Саип, с крымскими войсками появился у Казани, и город сдался ему без сопротивления. Шиг-Алей и воевода были выпущены в Москву, но посол и торговцы московские были ограблены и задержаны. В Крыму были сторонники Москвы, которые сообщили, что хан Магмет-Гирей с большими силами собирается на Москву, и что у него были послы из Казани, и хан дал им царевича и под охраной войск отправил в Казань. Хан Магмет-Гирей решил вооруженной силой укрепить свое влияние в Казани. С этой целью он послал предложение астраханскому хану идти с ним против Москвы. Но ханы астраханского царства были в союзе с Москвой. После того как вся полоса между Волгой и Доном была очищена казаками от ногайских орд и находилась под неусыпным казачьим контролем, с тех пор владения астраханского хана были в полной безопасности с этой стороны и порывать с Москвой не было никакого резона. Астраханский хан Усеин идти против московского князя отказался.

Крымский хан Магмет-Гирей с войсками появился на линии реки Оки. Против них были высланы русские войска отдельными отрядами, которые в отдельности каждый были татарами потеснены, татары рассеялись по стране и занялись грабежами. В то же время со стороны Казани хан Саип с войсками вторгся в нижнегородские и владимирские земли и опустошал их. Великий князь Василий в это время собирал войска в Волоке и правителем Москвы оставил крещеного татарского царевича Петра.

В Москве было решено начать переговоры с крымским ханом. Для переговоров был послан царевич Петр, и был заключен мирный договор на условиях, что Москва будет платить Крыму дань и в пользу казанского хана уплатит 60 000 алтын. После подписания договора Магмет-Гирей отошел с войсками в сторону Рязани. При хане с днепровскими казаками находился бежавший в Литву из Москвы Евстафий Дашкович. Они с ханом решили взять Рязань, но так как силой взять ее не могли, то решили применить обман. Они вступили в переговоры с воеводой Хабар Семским, начальствовавшим в Рязани. В Рязань были впущены ханские послы с договорной грамотой о мире с Москвой. На сдачу рязанцы не согласились и отправили послов обратно, которые, уходя, оставили в руках рязанцев договорную грамоту. Татары направились на Астрахань, которая была взята. Но ногайские князья неожиданно напали на стан Магмет-Гирея, убили его и много татар и, преследуя остатки его войск под начальством его сыновей, вторглись в Крым и начали его опустошать. В то же время союзник убитого Магмет-Гирея, Евстафий Дашкович, с днепровскими казаками с другой стороны ворвался в Крым и тоже подверг его разрушению.

Москва, избавившись от Крыма, должна была избавиться от крымского ставленника – хана Казани. В Крыму после гибели Магмет-Гирея ханом стал его брат, Сайдат-Гирей, который потребовал, чтобы московский князь уплатил обещанную сумму в 60 000 алтын в пользу казанского хана. В Крым был послан посол, которому был дан строгий наказ, чтобы никаких пошлин никому не давал, не обещал уплаты обещанной суммы и ни в коем случае не давал согласия, чтобы ханский стол в Казани занял Саип-Гирей, который, по объяснению Москвы, занял стол без согласия московского князя, и посла и торговых людей московских ограбил, что нигде не делалось.

Против Казани были двинуты московские войска. Хан Саип испугался, оставил в Казани своим преемником тринадцатилетнего хана Сафа-Гирея и сам бежал в Крым. Казанцы обратились с просьбой, чтобы великий князь утвердил ханом Сафа-Гирея, для чего было послано в Москву посольство. Согласие было дано, и, чтобы привести хана к присяге, из Москвы было послано посольство, но Сафа к этому времени изменил свое решение, нанес оскорбление московскому послу, после чего было решено применить против него вооруженные силы.

В 1530 году под Казань были посланы рать судовая, конная и пешая. Начальствовали князья Иван Бельский и Михаил Глинский. Казанцы просили пощады; воеводы взяли клятву с казанцев и с их послами возвратились в Москву. По сведениям летописцев, отход войск оказался позорным, потому что Казань в это время была пуста, и чтобы занять ее, не требовалось никаких усилий, но воеводы подняли между собой спор, кто первый должен войти в город. В это время поднялась страшная гроза и полил сильный дождь. «Посошники» и стрельцы, привезшие на телегах «наряд» городу, испугались и весь «наряд», т. е. пушки, оставили и разбежались, так что наряд оставлен был добычей казанцев.

Московским князем на ханский стол в Казань был поставлен Еналей из семьи Гиреев, состоявших на службе московского князя. Таким образом, с Казанью было покончено благополучно.

Между Москвой и Крымом велись постоянные сношения. Говорилось все время о союзе, «шертных» грамотах, но крымские орды были заинтересованы главным образом в получении «поминок», и говорили, что им «выгоднее быть с князем в войне, нежели в мире…».

Московские послы старались повлиять на крымских ханов через турецкого султана, и султан Селим писал крымскому хану: «Слушал я, что ты хочешь идти на московскую землю, – так береги свою голову; не смей ходить на московского, потому он друг великий, а пойдешь – так я пойду на твои земли…» Вступивший на турецкий престол в 1521 году султан Селиман тоже подтвердил эти требования и запретил ходить на московские владения. Однако запрещения и угрозы для азиатских народов могли быть действительны в том случае, если за угрозами стояли военные силы, с которыми они только и могли считаться. На запрещения султанов крымские ханы отвечали: «Если я не стану ходить на валашские, литовские и московские земли, то чем же я и мой народ будем жить…» Набеги на русские земли продолжались. Для набегов выбиралось время преимущественно полевых работ; шли укрытыми путями, пользуясь ночным временем и принимая все меры предосторожности для неожиданного нападения. Со стороны Москвы мерами безопасности служили тщательная и непрерывная разведка и наблюдение за степью и своевременное предупреждение Москвы о замеченном движении татар.

Наблюдение за степью и разведка лежали исключительно на частях городовых и донских казаков, порядок службы которых определялся строгими уставами, разработанными в соответствующих приказах.

Донские казаки во время княжества Василия III не были объединены под властью одного атамана, и «верховое» и «низовое» казачество были заняты устройством своих поселений и прочного обоснования на занятых ими землях, в зависимости от местных условий. Связь с Москвой поддерживалась через епископа, отношения с московским князем определялись договорами, и только для известных целей. Постоянной службой донских казаков для Москвы было сопровождение послов и охрана безопасного движения официальных путешественников, проезжавших по землям, занимаемым казаками. Общей целью была борьба против Крыма и других азиатских орд. Казаки получали необходимые средства вооружения от Москвы, но эти связи еще не обязывали казаков участвовать во внешних войнах в составе московских войск. В распоряжении московского правительства пока состояли «городовые, служилые» казаки, на которых была возложена охрана границ и которые своими «дозорами» связывались с донскими казаками, и таким образом Москва имела наблюдение через казаков во всей степной полосе вплоть до Крыма.

В международном отношении Москва заняла прочное положение. Она состояла в дипломатических сношениях со всеми странами Азии и Запада. Со Швецией был заключен мирный договор на 60 лет. Мирные отношения и дипломатическая связь была с германским императором, с Ливонией и Данией, заключен был торговый договор с ганзейцами. С Папой Львом Х тоже были установлены сношения, и от него был в Москве послом Шонберг, через которого Папа делал предложения московскому князю, сводившиеся к следующему: «Папа хочет Великого князя и всех людей Русской земли принять в единение с Римскою Церковью, не умаляя их добрых обычаев и законов; хочет только поддерживать эти обычаи и законы грамотою апостольскою утвердить и благословить. Церковь греческая не имеет главы, патриарх Константинопольский в турецких руках. Папа, зная, что в Москве есть духовенство и митрополит, хочет его возвысить и сделать патриархом, как был прежде Константинопольский; наияснейшего царя всея Руси хочет короновать христианским царем…»

Папа стремился к объединению всех христианских церквей и всех христианских народов против Турции. Он писал великому князю, чтобы он примирился с Сигизмундом. Москва отвечала, что «Государь наш Божей волею от прародителей своих закон греческий держал крепко, так и теперь волею Божьей крепко держать хочет». Относительно Турции ответ был следующий: «Против неверных за христианство стоять будем, а с вами, христианскими и другими государствами, хотим быть в любви и доверии, чтобы послы ходили с обеих сторон наше здоровье видеть…» В Рим Москвою было послано посольство.

С Турцией поддерживалась посольская связь, с той и другой стороны велся обмен посольствами. Но в отношения эти вмешивались крымские ханы и старались всеми средствами их испортить. Крымский хан доносил султану Селиману, что московский князь послал 30 000 пищалей персидскому хану, с которым Турция находилась в войне. Доносы достигли цели, и Турция стала менять отношения с Москвой, стала предъявлять претензии на Астрахань и Казань, заявляя, что юрты эти принадлежат Турции, а не России.

В 1533 году умер великий князь Василий Иоаннович III. После него остались два сына, старшему из которых, Ивану, было три года. Управление страной перешло к его матери, княгине Елене, и Боярской думе, назначенной князем. Царевич Иван был венчан на царство при жизни отца. При матери начались княжеские междоусобицы и борьба за влияние в управлении страной.

Княгиня Елена умерла через два года, и царевичи остались на попечении бояр и своих родственников.

Время междуцарствия ослабляло внутреннее положение государства и вело к подрыву еще не прочно установившейся центральной княжеской власти. Отношения с Казанью и Крымом изменились. В 1535 году в Казани был убит хан Енадей и место его занял враждебный Москве хан Сафа-Гирей крымский, который писал в Москву: «Казанская земля – мой юрт, и хан Сафа-Гирей – брат мне, так ты бы с этого дня на казанскую землю не ходил больше войной, а пойдешь, то меня на Москве смотри…»

Господство Турции в Крыму и влияние ее в мусульманских ханствах имело еще и другие тяжелые последствия для христианских народов. Речь идет о работорговле. Во всех приморских портах Таврии и Астрахани началась торговля «невольниками», в которых превращалось захваченное христианское население. Работорговля стала самым доходным занятием – чего при господстве монгол не было и быть не могло.