Читать книгу Истории и легенды старого Петербурга - А. А. Иванов - Страница 9

Из множества некогда существовавших, пусть и неофициальных, но весьма выразительных городских топонимов – Бугорки, Графский пролом, Большие Пеньки, Костыль, Чекуши, Вшивая биржа и т. д. – до нас дошли единицы, да и те употребляются все реже, постепенно выходя из обихода. Если и можно иной раз услышать Семенцы или Пески, то разве что от старожилов, а молодежь не знает их вовсе.

Между тем каждое из перечисленных названий отражает какую-либо особенность данной местности, историческую, бытовую или просто геологическую, как в случае с Песками, сделавшимися невидимыми для глаза под толстыми наслоениями вначале булыжных, а затем асфальтовых мостовых. Именно песчаная почва дала наименование большому, когда-то окраинному участку Петербурга в районе нынешних Советских (до 1923 года – Рождественских) улиц.

Двести пятьдесят лет назад здесь обосновалась слобода Конторы строения домов и садов, в которой обитали служащие этого учреждения, а помимо них – многочисленные рабочие и ремесленники, занятые на строительстве дворцов и зданий Придворного ведомства. По свидетельству И. Георги, относящемуся к 1794 году, «слобода… лежит в виде косого четвероугольника на открытом поле, по Лиговскому каналу. Она содержит в себе деревянные жилища… военных и штатских служителей, также церковь Рождества Христова. Улицы здесь почти все немощеные».

План Рождественской части

В ту пору они выглядели примерно так, как на публикуемом рисунке того времени архитектора Д. Кваренги. Упоминаемая Георги каменная церковь была построена в начале 1780-х в самом центре слободы (теперь на ее месте жиденький сквер на углу 6-й Советской и Красноборского переулка) и сразу сделалась окрестной достопримечательностью. Главной святыней храма стала икона Рождества, слывшая покровительницей Песков.

К концу XVIII столетия Рождественская часть, одна из самых незначительных по территории, относилась и к самым малолюдным: здесь проживало всего лишь около 3 процентов жителей столицы. Проходили десятилетия, но жизнь на Песках текла по-старому, хотя состав местного населения претерпел значительные изменения, превратившись из некогда однородного в довольно пестрый и неопределенный. Единственное, что в большой степени уравнивало здешних обывателей, была их бедность.

Пески, наподобие столь же захолустной Коломны, обозначали не просто часть города, а образ жизни и даже судьбу. Жить на Песках значило принадлежать к определенной социальной прослойке, обладавшей весьма скромным достатком, но довольной своим жребием и не гнавшейся за теми, кто селился в более богатых и благоустроенных частях столицы.

«Надобно пожить на Песках, – утверждал автор описания Петербурга, опубликованного в 1862 году, – чтобы ознакомиться с жизнью их обитателей, большею частью бедных чиновников, отставных военных, вдов, живущих пенсионами, старых дев, оставшихся без родителей. Дешевизна квартир, сравнительно с центральными частями столицы, привлекает сюда этих людей, неприхотливость которых скоро свыкается с отдаленностью этого предместья и грязью его улиц. Странно, что его называют „Пески“, а вместо них встречается только непроходимая грязь, особенно у Лигова канала. Гораздо натуральнее было бы называть „Грязи“, потому что о песках тут нет и помину».

Как видим, за годы, прошедшие со времени выхода в свет книги И. Георги, ничего не изменилось, и улицы, в подавляющем своем большинстве, так и остались немощеными. К неудобствам жизни добавлялись, кроме того, плохое сообщение, почти полное отсутствие учебных заведений, недостаток хорошей воды, тусклое масляное освещение, довольно частые пожары, скудость торговли, деревянные мостки вместо тротуаров…

Но постепенно и на этой утопавшей в грязи окраине стали происходить кое-какие перемены к лучшему. С 1 октября 1864 года к единственной линии омнибусов, связывавших Пески с прочими частями города, добавилась еще одна, до Троицкого собора на Измайловском проспекте. Эти омнибусы имели на своих боках курьезные надписи: Кирочно-литейно-загородно-измайловские.

В 1866 году на Песках с большой торжественностью был открыт сквер, который корреспондент «Петербургского листка» незаслуженно величает садом: «15 августа… был открыт для публики новый сад на Мытнинской площади, устроенный не на счет города, а на счет купца Овсянникова, и которому Высочайше присвоено наименование Овсянниковского. Сад этот занимает довольно обширное место и обнесен чугунною решеткою. Против двух входов, со стороны Песков и со стороны Невского проспекта, устроены два бассейна, посреди которых бьют фонтаны… Посредине сада устроена беседка, предназначенная для вместилища хора музыки. Беседка большая, круглая, отделана в русском вкусе… Тени в саду нет никакой, так как деревья посажены очень маленькие. Несмотря на то что только внуки наши будут наслаждаться тенью Овсянниковского сада, все-таки он составляет истинное счастье для пыльных Песков».

Помимо всего прочего, Пески также страдали от некоторой изолированности, что может показаться странным, учитывая их сравнительную близость к Невскому проспекту. Все дело было в том, что, к большому огорчению местных жителей, главная здешняя магистраль – Слоновая улица (ныне Суворовский проспект) – не имела прямого выхода к нему.

«Это… единственная у нас порядочно вымощенная, довольно широкая улица, – жаловался в том же году «Петербургскому листку» один из его читателей, – но, к сожалению, упирающаяся в забор, отстоящий в каких-нибудь саженях 20 или 30 от столичной жизни, от Невского проспекта… Если же вывести Слоновую улицу прямо на Невский проспект, то… наших родимых Песков узнать будет нельзя, в особенности когда их осветят газом, а не „курам на смех“…Если, наряду с продолжением Слоновой улицы до Невского проспекта, была бы выведена на этот проспект и Дегтярная, идущая вдоль всех Песков параллельно со Слоновою, то радость наша была бы велика».

Церковь Рождества Христова. Западный фасад

Однако эти сетования долгое время оказывались безрезультатными; только в 1903 году, вероятно по случаю 200-летнего юбилея Петербурга, городские власти решили наконец преподнести обитателям Песков подарок, соединив Суворовский и Невский проспекты. В это же время облик бывшего захолустья начал коренным образом меняться, о чем свидетельствуют строки из дневника одного столичного жителя: «1903 г. 26 августа. – Строительная горячка, несколько лет назад охватившая наш Богом подмоченный Петербург, продолжает свирепствовать. Везде леса и леса; два-три года тому назад Пески представляли собой богоспасаемую тихую окраину, еще полную деревянных домиков и таких же заборов. Теперь это столица. Домики почти исчезли, на их местах, как грибы, в одно, много в два лета повыросли громадные домины; особенно быстро похорошела третья Рождественская».

Перед Первой мировой войной на Песках, помимо конки, ходили уже трамваи трех маршрутов, прочно связавшие эту часть города с остальными. По характеру своей застройки она также ничем от них не отличалась. Вслед за наружными переменами произошли и внутренние: утратив прежний, полупровинциальный облик, Пески потеряли и присущее им своеобразие, а снос в 1930-х годах храма Рождества Христова навсегда лишил их единственной исторической реликвии, напоминавшей о существовавшей здесь слободе строителей, чьими руками создавался Петербург…

Среди исчезнувших названий были и такие, чье происхождение связывалось с деятельностью человека.