Читать книгу Японская разведка против СССР - А. А. Кириченко - Страница 2

В 1995 году в японском журнале «Verdad» (№ 1–6) были опубликованы мои заметки. По замыслу редакции журнала, такие заметки должны были публиковаться ежемесячно в течение года, а затем их намеревались издать отдельной книгой.

Но неожиданно публикация прекратилась без объяснения автору, по какой причине. По-моему, японцы их встретили благожелательно и с интересом. Мой знакомый профессор Фукиура сказал, что с удовольствием прочитал мною написанное и выразил удивление, почему меня перестали печатать.

Я и сам не мог понять, что же произошло. Формальная причина этого, как мне объяснил советник ассоциации «Дзэнъёккё»[1] Исидзаки-сан, была связана с уходом Сайто и переориентацией журнала. Однако потом я выяснил, что именно я спровоцировал свое отлучение от журнала – в одной из статей я опубликовал архивные данные о малоизвестных деталях японской интервенции на российском Дальнем Востоке в конце 1920 года. Эта тема достойна подробного освещения, но я бы хотел хотя бы вкратце о ней сказать.

За два года интервенции (с апреля 1918 года) на Дальнем Востоке России японские экспедиционные войска в стычках с дальневосточными партизанами потеряли около 4 тысяч человек. Правящим кругам Японии было не так просто восполнять эти потери за счет новых своих войск, ибо японская общественность все решительнее стала протестовать против вмешательства Японии в российские дела.

Поэтому японским стратегам показалось заманчивым восполнить свои потери за счет армии барона Врангеля, бежавшей в ноябре 1920 года из Крыма в Турцию. Заручившись поддержкой Англии (через какое-то время Королевство уклонилось от этой затеи) и Франции, Генеральный штаб Японии стал готовить операцию по переброске на Дальний Восток «оказавшихся не у дел» врангелевцев, где они смогли бы прикрыть бреши на фронтах борьбы с красными. Такой план был близок к завершению, но в самый кульминационный момент, когда Белую гвардию уже погрузили на транспорты и собирались отправить на Дальний Восток, вдруг вмешались Соединенные Штаты Америки и в ультимативной форме потребовали отказаться от этого замысла.

Данные о ходе подготовки указанной акции американцы регулярно получали от майора японской армии Т., служившего в Генеральном штабе Японии и принимавшего непосредственное участие в этой операции. Это и позволило американцам точно нанести удар по Японии.

Хранящиеся в российских архивах материалы об этой детективной истории уже давно рассекречены, но почему-то никто из исследователей не проявил к ним интереса и они не были обнародованы. Возможно, потому, что эти документальные данные противоречили утверждениям отечественных историков об одинаковой роли Японии и США в «сибирской интервенции» и им запрещалось писать о том, что США здорово помогли России в срыве японской интервенции. К сожалению, из архивных материалов невозможно определить истинную причину такого подвижничества меркантильных американцев, которые, как говорится, «за здорово живешь» стали спасать революционную Россию. Возможно, им Троцкий что-то обещал?

Видимо, главный мой промах заключался в том, что статью я заканчивал обещанием рассказать в следующих публикациях о других тайнах российско(советско) – японских отношений.

Опасаясь, как бы в обещанных статьях я не обнародовал еще какие-нибудь секреты, японский деятель Сэдзима Рёдзо (ныне покойный) употребил все свое влияние, чтобы помешать дальнейшей публикации таких материалов.

Фамилия Р. Сэдзима и после его смерти не сходит со страниц японской печати. Он продолжает оставаться в Японии одной из загадок ХХ века. Это предмет особого разговора. Я хотел бы только отметить, что бывший подполковник японской армии Р. Сэдзима во время Второй мировой войны служил в Генеральном штабе японских сухопутных войск, а в апреле 1945 года был назначен на должность начальника оперативного отдела штаба Квантунской армии. 19 августа 1945 года он принимал участие в переговорах начальника штаба Квантунской армии генерал-лейтенанта Х. Хата с главнокомандующим группировкой советских войск на Дальнем Востоке маршалом А.М. Василевским.

В 1946 году Сэдзима выступил свидетелем обвинения советской стороны на Международном военном трибунале для Дальнего Востока. Его разоблачительная речь сыграла не последнюю роль в осуждении японского милитаризма, так как он знал немало сокровенного из жизни правящей верхушки Японии, о чем честно и откровенно дал показания. Однако после выступления на процессе в Токио он был возвращен в Советский Союз и в 1948 году осужден на 25 лет по ст. 58-6, часть 1 УК РСФСР (шпионаж). Вернулся на родину только в июле 1956 года[2].

В Японии ходят упорные слухи о возможном сотрудничестве Р. Сэдзима с советскими спецслужбами. Но мало ли о чем можно домысливать? Возможно, Сэдзима-сан опасался, что я выдам какой-то его личный секрет? Но я таким секретом не обладаю, а если бы и знал что-либо, то не стал бы выплескивать это на пересуды. Как бы там ни было, бдительный Р. Сэдзима сделал свое дело и дальнейшая публикация моих записок в Японии сорвалась.

В моих записках нет ни захватывающих сюжетов с побегами и стрельбой, ни погонь за опасными преступниками, что могло бы пощекотать нервы. Нет и тех разоблачений КГБ, на которые так падки авторы, порой только понаслышке делающие свои безапелляционные умозаключения.

Я 30 лет проработал в КГБ, о котором много напечатано и правды и неправды. Я не буду ни порицать, ни защищать эту организацию, а хочу рассказать о некоторых моментах своей работы в этом учреждении. Я был от начала и до конца оперативным работником и занимался рутинной черновой работой, ничего общего не имеющей с героикой детективов.

Я пришел на работу в Центральный аппарат контрразведки КГБ после окончания Высшей школы КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского (ныне – Академия ФСБ) в ноябре 1965 года, то есть в тот период, когда беззакония 30-50-х годов ХХ столетия, инициированные и во многом осуществленные НКВД-МГБ по личному указанию Сталина, были подвергнуты справедливому и суровому осуждению. КГБ СССР ко времени моей работы в этом учреждении был наименее коррумпированным правительственным органом в Советском государстве. Я уверен, что кому-то шибко не понравится мое утверждение, но я говорю правду.

Я работал в классической контрразведке, которая имела дело с контрпартнером – японскими специальными органами. Я не имел отношения ни к психушкам, ни к борьбе с диссидентами и так называемой идеологической диверсии противника.

В записках я не касаюсь вопросов, которые являются прерогативой российской контрразведки и японских спецорганов – пусть они сами между собой разбираются. Я не сомневаюсь, что придет время, когда представители специальных служб России и Японии будут поддерживать партнерские отношения.

Я начал изучать японский язык, как язык противника. Но чем больше познавал эту страну, ее народ, тем больше понимал, что не знал Японию, как не знает подавляющее число людей России.

По долгу службы мне приходилось сталкиваться с японцами в различных ситуациях. Возможно, мне повезло, но я не встретил среди них ни одного подлеца, того «коварного самурая», образ которого сложился у нашего народа благодаря пропаганде прошлых времен. Мне кажется, что японцы во многом похожи на русских, поэтому с ними можно легко и быстро найти общий язык.

Отношениям между нашими странами, если считать контакты на неофициальном уровне, немногим более 300 лет. В историческом плане срок совсем маленький. Но за это «историческое мгновение» Россия и Япония (во многом благодаря активным стараниям США и Великобритании) умудрились настолько испортить отношения друг с другом, что понадобятся кропотливые усилия не одного поколения, чтобы добиться доверия и взаимопонимания между нашими народами и странами.

Япония тоже повинна в этом, и отечественные историки справедливо разделали ее вдоль и поперек. Но, изучая архивные материалы, я пришел к убеждению, что Россия (СССР) была тоже далеко не ангелом и многих неприятностей в прошлом можно было бы избежать, прояви обе стороны терпение и сдержанность. Понятно, что прошлого не вернешь. Но, чтобы добиться положительных сдвигов в будущем, нужно беспристрастно сказать правду о прошлом.

В основном в записках я употребляю настоящие имена и фамилии. Если же по каким-то причинам не называю истинную фамилию лица, то выделяю ее курсивом.