Читать книгу Охранительная концепция права в России - А. А. Васильев - Страница 3

Слова «охранительство», «хранительство», «охранители», «охранительный» в социогуманитарной мысли преимущественно воспринимаются в негативном смысловом значении и ассоциируются с ретроградством, косностью, антипрогрессизмом. В научной литературе термин «охранительство» практически не встречается, хотя имеет глубокие корни в российской традиции. Вместо него широкое распространение среди ученых получили термины «консерватизм» и «реакция». В юридической науке охранительные аспекты связаны с изучением прикладных, специально-юридических вопросов – «охранительной функции права» (Т.Н. Радько), «охранительных норм права и правоотношений», «функции государства по охране правопорядка».

Термин «охранительство» стали широко использовать во второй половине XIX в. в связи с характеристикой государственного режима Российской Империи, обеспечивавшего защиту самодержавия от революционных потрясений. Однако, слово «охранительство» появилось задолго до эпохи модерна и секуляризации русской культуры. Первые упоминания о хранительстве русских традиций, веры предков и безопасности русского государства встречаются в произведениях русской литературы X–XII вв. В древнерусской литературе, религиозно-философских трактатах и летописях функции князя были тесно связаны с охраной правды и православной веры, русской земли. В.А. Томсинов среди особенностей древнерусской политико-правовой мысли отмечает: «Среди функций князя одной из важнейших считалась функция защиты православного христианства, идея о князе – охранителе православия – дополняла концепцию его богоизбранности. Согласно данной идее, князь, будучи избранным Богом на престол, не просто призывался к православной вере, но должен был хорошо знать Христово учение и служить опорой Святой церкви»[1].

В истории русской мысли прослеживается тесная связь хранительства с состоянием мира, порядка, стабильности. Верховная власть и православная церковь выступают хранителями мира в русском земле, ограждающими общественный порядок от зла и греха порочных людей. Наиболее четко охранительное предназначение самодержавной власти выразил в XVII в. Юрий Крижанич. В принадлежащем ему произведении «Беседы о правлении» обрусевший хорват отмечал парадоксальность того факта, что периоды покоя, хранительства в исторической хронике затмеваются периодами завоеваний и реформ, пусть и безуспешных. «Не должно нас смущать то, – писал Юрий Крижанич, – что завоевателей королевства всегда прославляли больше, чем хранителей. Ведь это случается потому, что в их делах больше новизны, они больше бросаются людям в глаза и производят больше шума и грохота… Потоки, рожденные внезапным дождем, поражают людей больше, нежели вечно текущие тихие реки, хоть реки эти куда полезнее. Точно так же более удивительным кажется людям тот, кто добудет, чем тот, кто сохранит, хотя эти прилагают не меньше, а порою и больше труда и мудрости»[2].

Охранительные идеалы в начале XIX в. стал отстаивать Н.М. Карамзин, выступавший против либеральных проектов М.М. Сперанского, предполагавших ограничение самодержавия и введение парламентаризма. В своей «Записке о Старом и Новой России» он показал опасность нововведений и силу старины, устоявшихся традиций России, в том числе самодержавного правления. В споре Н.М. Карамзина и М.М. Сперанского о судьбах России Александр I, в конце концов, принял сторону писателя и историка. Однако, сама Записка увидела свет значительно позже.

Впервые в публицистику и общественные науки понятие «охранительство» стало проникать после обнародования в 1833 г. небезызвестного доклада графа С.С. Уварова «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством Народного Просвещения» императору Николаю I. В докладе С.С. Уваров сформулировал концепцию «официальной народности», базировавшуюся на православной вере, самодержавной форме правления и народных традициях. Более тщательно официальная государственная идеология 30-50-х гг. XIX в. разрабатывалась в исторических и публицистических трудах М.П. Погодина и С.П. Шевырева. Основной акцент официальной идеологи в Николаевское время был сделан на сохранении традиционных форм российской государственной и общественной жизни – православной веры, верховной самодержавной власти и русского национального характера.

В широкий научный и публицистический оборот слово «охранительство» вошло в пореформенную эпоху в связи с контрреформами Александра III и деятельностью таких видных консерваторов как К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, Л.A. Тихомиров, КН. Леонтьев, князь В.П. Мещерский и других государственных деятелей, писателей и публицистов. Охранителями были признаны идеологи русского самодержавия, которое в эпоху распространения либерализма и социалистических концепций стало объектом критики и постепенно потеряло авторитет в слоях русской интеллигенции. В связи с чем охранительство стало пониматься как политико-правовая идеология, стоящая на страже безопасности императорской России. Консерватизм конца XIX – начала XX вв. – защитная реакция государственников на угрожающие самодержавию учения и общественные катаклизмы (убийство Александра II, покушения на Александра III, террористические атаки на государственных деятелей, народные волнения, вольнодумство печати и т. п.).

В первых юридических актах императора Александра III «Манифесте о незыблемости самодержавия» от 29 марта 1881 г. и «Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. впервые официально была выражена сущность охранительной идеологии – защита государственных и общественных устоев Российской Империи[3]. С данным положением можно непосредственно связать историю официального употребления термина «охранительная доктрина» в российской политике-правовой жизни[4]. В «Манифесте о незыблемости самодержавия» император Александр III так определил охранительное направление российской государственной политики: «Но посреди великой нашей скорби Глас Божий повелевает Нам стать бодро надело правления в уповании на Божественный промысел, с верою в силу и истину Самодержавной Власти, которую мы призываем утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений»[5].

Первоначально охранительная доктрина не имела отрицательных коннотаций и лишь впоследствии с середины XIX в. под влиянием первоначально беспощадной либеральной, а потом и социалистической критики за охранительной идеологией надолго закрепился статус реакционного, косного течения русской буржуазно-помещичьей мысли, отстаивающего антипрогрессивные феодальные привилегии и монархические порядки. Историческая наука в советский период подвергла обструкции охранительную идеологию, а за ее представителями конца XIX – начала XX вв. до сих пор сохраняется клеймо реакционеров, «душителей» прогресса.

В современной социально-философской, исторической, политологической и юридической литературе термин «охранительная идеология» рассматривается с нескольких позиций:

Во-первых, охранительство отождествляется с консервативным мировоззрением – совокупностью взглядов, подчиненных идее сохранения традиционных ценностей цивилизации (религии, традиций предков, исторических сложившихся форм общественно-экономической и политической жизни и т. п.)[6].

Во-вторых, охранительная доктрина определяется как крайнее, радикальное течение консервативной мысли, выступающее за неизменность социального порядка или призывающее к возврату к утраченным традиционным ценностям средневековья. Так, А.С. Карцов, проводя классификацию консервативных мыслителей России рубежа XIX–XX вв. отмечает: «Консерваторы-«охранители» – здесь самыми крупными фигурами были К.П. Победоносцев и М.Н. Катков – выступали против каких бы то ни было серьезных изменений, полагая, что любые новации лишь ухудшают состояние общества и государства, но считали неосуществимым полный возврат к дореформенным порядкам»[7].

В-третьих, с точки зрения сложившегося в советской науке и до сих пор существующего стереотипа охранительная доктрина с сугубо эмоционально-оценочной, идеологической точки зрения рассматривается в качестве косной идеологии царской России, защищающей отмирающие пережитки феодализма – церковь, самодержавие, привилегии дворянской элиты, общинный строй и невежественность крестьянства.

Разумеется, советская идеологема «охранительная мысль», отождествляемая с косной теорией неподвижности, мракобесия, ретроградством, антипрогрессизмом не выдерживает критики со строго научных позиций. Очевидно, что понятие «охранительная идеология» рассматривается в таком случае предвзято, с точки зрения большевистской идеологии, с которой представители охранительства боролись в преддверии революционных событий конца XIX и начала XX вв. В политическом и научном словаре советского периода охранительство неразрывно связывалось с деятельностью царской полиции, именовавшейся «охранкой», которая преследовала революционеров, в том числе большевиков. Как справедливо отмечают Д.В. Ермашов и А.А. Ширинянц, «до недавнего времени эмоционально-негативная трактовка была характерна не только для бытовой лексики, что фиксирует, в частности, «Словарь русского языка» С.И. Ожегова, но и преобладала в научно-исследовательской и публицистической литературе»[8]. В силу чего в советскую эпоху идеологические путы не позволяли объективно подойти к изучению охранительной идеологии, ее природе, социальному назначению.

Вместе с тем с точки зрения происхождения слова «охранительная мысль» не имеет негативного оттенка и по сути дела является тождественным происходящему из латинского языка слову «консерватизм». Так, в большинстве этимологических словарей русского языка отмечается образование прилагательного «охранительный» от существительного «охрана», означающего защиту и скорее всего заимствованного из польского языка (ochrona). В толковом словаре В.И. Даля под словом охранять появляется и охрана в таком ряду: «Охраненье, охрана, охранка, дейст[вие] по гл[аголу]. Охранное войско, гарнизон. Охранный лист, данный властью для охраны кого. Отдать деньги под охрану, на сохраненье // Охрана, оберег, запись от сглаза или порчи, болезни и пр. // Врачебная охрана, диэта в обширн[ом] значен[ии]»[9]. В таком контексте слово «охранительный» означает что-либо защищающий, уберегающий, спасающий, охраняющий.

По мнению диссертанта, необходимо в современных юридических исследованиях преодолеть односторонний, отрицательный подход к определению охранительства. Представляется, что охранительное мировоззрение при самом первом приближении к смысловому содержанию имеет и положительное содержание в смысле противостояния разрушению, необдуманным реформам, революциям и т. п. Более беспристрастный анализ показывает, что охранительство выполняет в любой культуре функцию сохранения традиции, обеспечения органичного развития общества без потерь для национальной культуры. Политические и идеологические условия российской истории в течение последних полутора столетий наложили на охранительство отрицательный отпечаток, который требует от современной науки более объективного и тщательного анализа. В медицине, напротив, термин «охранительный режим» ассоциируется с бережным, мягким, не отягчающим, эволюционным выздоровлением человека без каких-либо серьезных мер и вмешательства с помощью операций или лекарств. По существу, охранительный режим в медицине сродни процессу самоорганизации, самозаживления, самовосстановления за счет покоя и стабильности.

В положительном значении используется термин «охранительство» в православной литературе, где под ним понимается стояние в вере, защита христианских святынь и души человека от пагубного воздействия греха и искушений. Охранительство в православном богословии ассоциируется с защитой традиционного, основанного на святоотеческом предании христианства. Инок Всеволод (Филипьев) пишет: «Охранительство значит охрана. Охранника иначе называют стражником или постовым, то есть стоящим на страже, на посту. Пост – синоним охранительства… Православное охранительство призвано оберегать евангельские истины, создавать условия для жизни по ним. Оно противостоит всякому злу, защищает добро и правду, возвышает и возвещает евангельский идеал, обличает дух века сего, духа времени»[10].

Дискуссионным остается вопрос о соотношении охранительной идеологии с консервативным мышлением. Слово «консерватизм» производно от латинского conserve, означающего «сохранять», «хранить», «спасать», «беречь», «сберегать»[11]. Долгое время понятие «консерватизм», как и понятие «охранительство», вызывало исключительно отрицательные, критические ассоциации. Еще в середине 1880-х гг. М.Н. Катков указывал на широкое распространение в России эмоционально-критических оценок консервативной мысли: «Всего почетнее было прослыть прогрессистом; всего позорнее было попасть в разряд консерваторов. Было время (оно еще не миновало), когда слово «консерватор» употреблялось вместо брани, и несчастный, в которого бросалось это карательное прозвище, трепетал и бледнел и готов был пройтись колесом по городским улицам, чтобы искупить свой грех и перечислиться в ряды прогрессистов. Консерватор – это обскурант, крепостник, ненавистник человеческого рода, враг меньших братий, подлец и собачий сын…»[12].

И только в последние два десятилетия после разрушения монистической идеологии социализма слово консерватизм стало приобретать утраченный смысл того течения общественной мысли, которое направлено на сохранение исторической преемственности и культурного наследия. Положительное зерно в традиционализме подчеркивает М.В. Сальников: «Национальная политико-правовая традиция представляет собой специфический механизм передачи социально-исторического опыта, а также выступает своего рода «иммунной системой», сдерживающей деструктивное влияние внешних факторов, либо напротив обеспечивающей их адаптацию к реалиям национального права»[13].

Близких взглядов о высокой социальной ценности охранительства придерживается ведущий из историков российского консерватизма А.В. Репников. В одной из своих статей он отмечает: «Идея консервативной модернизации стала популярной еще и потому, что русские консерваторы были не только «охранителями» в узком смысле слова, но и пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами. Иными словами, те, кого еще недавно клеймили страшным словом «реакционеры», в действительности стремились, опираясь на традиционные ценности, разработать и предложить продуманную систему мер, позволявших реализовать оптимальный, по их мнению, сценарий перехода к новым социально-экономическим отношениям, т. е. осуществить консервативную модернизацию в России (или, вернее сказать, консервативную стабилизацию в стране, переживающей эпоху реформ)»[14].

Так в философской, исторической и политологической литературе консерватизм имеет несколько значений:

1. Консерватизм воспринимается в качестве естественного, психологического инстинкта человека, сопротивляющегося изменениям окружающего мира. В этом смысле консерватизм выполняет защитную функцию психического состояния человека. Так, признанные авторитеты в изучении консерватизма П.Ю. Рахшмир и А. А. Галкин отмечают: «Если трактовать консерватизм антропологически, т. е. как естественное свойство человеческой натуры, как определенный стиль мышления, психологии личности и группы, то можно обнаружить его признаки с незапамятных времен человеческой истории»[15]. В таком ключе консерватизм обеспечивает выживание человека и сохранение его психологического здоровья.

2. Консерватизм в «ситуативном» смысле понимается как идеология, защищающая статус-кво каких-либо социальных порядков независимо от их ценностного наполнения (С. Хатинггон). При таком подходе консерваторами могут считаться либералы, выступающие за сохранение основ свободного рыночного хозяйства, невмешательства государства в экономику и социалисты, ратующие за непоколебимость завоеваний социалистической революции[16].

3. Консерватизм в «содержательном» (ценностном) плане связан с идеологией постреволюционной Европы, направленной на сохранение традиционных ценностей средневековой христианской культуры (К. Манхейм)[17]. С.В. Перевезенцев отмечает: «консерватизм – это система взглядов, отстаивающая и охраняющая традиционный церковный, государственный и общественный порядок, в противоположность либерализму, требующему прогрессивных модернизаций и реформ»[18].

4. Смешанный, ситуативно-идейный подход, рассматривающий консерватизм как единство определенных ценностей, выполняющих охранительную роль в различные исторические эпохи.

Исключительно последний подход позволяет ввести консерватизм в поле научного исследования и изучать его как разновидность социально-политической и правовой идеологии. Консерватизм как естественное защитное средство человеческой психики показывает его глубокие социально-психологические корни в человеческом обществе. Консервативность сознания обеспечили эволюционное развитие человека и его выживание в окружающем мире. Однако, это скорее предмет для изучения социальной психологии, а не истории, политологии и юриспруденция. Хотя несомненно, что тезис о необходимости консервативных инстинктов и чувств обосновывает ценность и историческую необходимость, жизненность консервативной идеологии в области политики и правовой жизни общества. Справедливо Рормозер подчеркивает ошибочность оценки консерватизма как детища эпохи Просвещения и революций, тогда как консервативные убеждения изначально присущи человеческому обществу и выступают способом сохранения человеческого вида в окружающей среде.

Ситуационный подход к пониманию консерватизма обоснованно критикуется за бессодержательность и внеисторический характер. В данном случае внимание обращается на функциональную роль социальной идеологии. Когда идеологическое течение независимо от его природы, аксиологического содержания защищает свои идеалы и ценности, она именуется консервативной. Такую сберегающую роль играют и либеральные, социалистические, националистические и другие течения идеологической мысли.

Вследствие чего, в диссертационном исследовании охранительство (консерватизм) изучается в ценностно-смысловом аспекте как разновидность общественной идеологии, опирающейся на традицию и наследие предков. Восприятие консерватизма сквозь призму интеллектуальной формы следования общественной традиции позволяет размежевать охранительство и другие идеологические течения (либерализм и социализм). Такой позиции придерживаются В.А. Гусев, П.Ю. Рахшмир, А.А. Галкин, Рормозер, Е. Шацкий, А.С. Карцов, А.В. Андрейченко и др.[19].

Общепринято в научном дискурсе возникновение консерватизма связывать с развитием западноевропейской цивилизации в конце XVIII – начале XIX вв., когда Великая буржуазная революция во Франции на основе идеологии философов-просветителей разрывала со средневековой традицией феодально-монархического, корпоративного и религиозного устройства общества. Основоположниками теоретического консерватизма считаются англичанин Ж. Берк, французы Ж. де Местр, де Бональд, которые в конце XVIII – начале XIX вв. выступили с критикой революционной идеологии просветителей и социалистов, защищая исторически сложившиеся условия средневековой европейской культуры. Термин же «консерватизм» появился в связи с выходом журнала Шатобриана «Consevatuer». В первой трети XIX наименование консерваторов закрепилось за партией тори в английской парламентской практике.

В истории консерватизма выделяют несколько периодов и соответствующих течений:

1) классический консерватизм как реакция на французскую революцию (Э. Берк, де Местр);

2) националистический консерватизм XX в. (Ю. Эвола, М. Элиаде, О. Шпенглер, К. Шмитт и др.);

3) неоконсерватизм как возврат к чистой теории либерализма конца XX в. (Хайек, Р. Рейган и другие).

Широкое распространение в литературе получила концепция «консервативной революции» – интеллектуального возврата к традиционным корням культуры без радикальной ломки общественного организма. Особое место в истории консерватизма занимает традиционализм Р. Генона, который в отечественной науке детально раскрывается А.Г. Дугиным.

Сущность консерватизма – предмет серьезной полемики и разночтений между исследователями России и зарубежных стран. Так, американский философ С. Хатинггон выделяет несколько подходов в понимании консерватизма:

1) «автономный» – когда консерватизм предстает психологической установкой, независимой от конкретных обстоятельств;

2) «ситуационный» – когда консерватизм рассматривается в качестве идеологии, противодействующей опасности свержения любого существующего строя;

3) «аристократический» – когда речь идет о реакции на буржуазную революцию»[20].

Разнообразие и национальную окрашенность взглядов на сущность консерватизма подчеркивает американский историк русского консерватизма Р Пайпс: «Термин «консерватизм» имеет разные значения в зависимости от политической культуры страны, ибо именно она определяет, что он стремится сохранить. В Соединенных Штатах, например, консерватизм подразумевает ограничение государства, тогда как в России, наоборот, его расширение»[21].

В российской философской, исторической и юридической литературе расхождений в понимании консерватизм не меньше[22]. К примеру, К.С. Гаджиев в современных государствах выделяет следующие консервативные движения: неоконсерваторов, новых правых, традиционалистов[23]. Такая пестрота в оценке сущности и истории консерватизме размывает его содержание, истоки и ценностное ядро. Так, современный неоконсерватизм в действительности является новой версией либерализма (тетчеризм или рейганизм, выступавшие за восстановление индивидуализма, свободной экономики, уменьшение роли государственного регулирования и социальной поддержки). В результате консерватизмом охватывают абсолютно противоположных мыслителей К.П. Победоносцева, Хайека, К. Шмитта, Ю. Эволу, Л.A. Тихомирова, Р. Рейгана и др.

В семантическом плане слово «консерватизм» тождественно слову «охранительство», и, на наш взгляд, нет никаких веских оснований разграничивать данные понятия. Консерватизм и охранительство – эквивалентные по смыслу слова-синонимы, имеющие лишь различное языковое происхождение. Зачастую авторы, которые различают данные понятия, охранительство рассматривают в качестве одной из форм консервативной идеологии наряду с либеральными консерваторами и реакционерами. Охранительная доктрина в таком случае определяется в качестве разновидности консервативной идеологии, защищающей традиционные государственные и общественные порядки, но не призывающей к осторожным реформам или возврату к утраченным формам социальной жизни. По мысли автора, речь идет по сути дела о некоторых нюансах, деталях в развитии единой концепции охранительной (консервативной) доктрины.

По нашему мнению, более точно и определенно содержание понятия охранительство, поскольку:

– понятие «консерватизм» размыто и имеет множество значений, а слово «охранительство» имеет более ясный, строгий смысл учения о сохранении социальных, культурных, государственно-правовых традиций;

– слово «охранительство» имеет происхождение в русском языке, а не заимствовано из других языков, как слово «консерватизм»;

– представители охранительной мысли чаще всего использовали именно слово «охранительство», нежели слово «консерватизм» (Крижанич, Посошков, Щербатов, Карамзин, Катков и др.);

– русский консерватизм связывается с началом XIX в. – противостоянием либеральных проектов М.М. Сперанского и консервативного мировоззрения Н.М. Карамзина, тогда как охранительство как идеология имеет более длительную историю и зарождается в эпоху становления российской государственности в VIII–IX вв. позволяет охватить всю традиционалистскую мысль России.

В правовой науке до сих пор отсутствует разделяемое всеми учеными представление о сущности консервативной правовой доктрины. В основном исследователи не предлагают четких определений охранительной правовой доктрины. Вероятно, объяснение кроется в самой природе консервативной идеологии, которая критически относилась к рационализму и теоретическим концепциям развития общества. Недоверие к разуму как средству постижения истины приводило к тому, что консервативные мыслители, зачастую, не создавали каких-либо целостных учений. Следовательно, дать исключительно рациональную характеристику консервативной доктрине невозможно в силу самого отрицания консерватизмом всесилия человеческого разума.

Широко распространено апофатическое (отрицательное) определение юридического консерватизма или охранительства как идеологии, отрицающей реформы и прогресс. Такого рода определения не раскрывают сущности консерватизма, его идейного ядра.

Зачастую исследователи консервативной правовой мысли ограничиваются указанием тех фундаментальных онтологических и гносеологических ценностей, которым следовали охранительные идеологи. К примеру, А.С. Карцов раскрывает природу отечественного консерватизма через перечисление ряд общих принципов охранительной мысли: холизм, спиртуализм, традиционализм, органицизм, иерархизм, телеологизм[24].

Аналогичного подхода в определении консерватизма через перечисление ряда ценностных постулатов данной идеологии придерживается А.С. Андрейченко: «Для консервативного правового мышления характерными являются: социальный органицизм, философско-правовой идеализм, национально-культурный традиционализм и учет самобытности, уникальности каждой правовой культуры. К особенностям консервативного правопонимания следует также отнести отрицание односторонности юридического формализма; переориентацию правовой проблематики с изучением логико-методологических проблем в исследовании с мысложизненных, мировоззренческих основ правовой жизни общества; признание кризиса секулярного правосознания»[25].

На взгляд автора, охранительная правовая доктрина характеризуется следующими чертами:

1. Охранительные правовые взгляды обусловлены религиозной гносеологией и принципом провиденциализма. Будучи следствием религиозного вероучения, юридические представления предполагают освященность государства и права, их подчинение высшим, божественным абсолютам – служению добру и правде. Консерватизм исходит из ограниченности, условности государства и права и конечности их существования в истории человечества. Государство и право в такой мировоззренческой картине выступают средствами сохранения элементарных условий нравственного существования общества, безопасности и порядка, общественного мира. Сущность государства и права сводится к охранению стабильности, порядка, преемственности в развитии общества. Вместе с тем высшие цели спасения человека не достижимы государственно-правовыми средствами, а предопределены внутренним самосовершенствованием человека.

2. Консервативная правовая мысль наполнена такими аксиологическими ценностями мировоззренческого характера как:

– теоцентризм, предполагающий божественную предустановленность мира и изначальную греховность человека, стремящегося преодолеть зло в собственной душе и соединиться в целое соборное общество вне государственных и юридических связей;

– целостность сознания, соединяющего веру, разум и чувство как средства достижения полноты в познании и приближении к Богу и как следствие недоверие к рационализму как гипертрофированному развитию рассудочного знания в отрыве от мистического озарения и бессознательных реакций;

– культур-национализм, презюмирующий самобытность каждой цивилизации и духовной традиции, в которых государство и право признаются формами существования народного духа;

– историзм, выражающий в почтении консерватизма к прошлому, национальной памяти, заведенному порядку и обычаям;

– эволюционизм, связанный с тем, что охранительство выступает за поступательное, преемственное развитие национальной культуры и государственно-правовых институтов;

– органицизм, основанный на представлении об обществе, государстве как особого рода живых организмов, не подлежащих какому-либо механистическому проектированию, рациональным экспериментам;

– религиозно-нравственный провиденциализм, подчиняющий материальное, телесное, тварное высшим духовным началам, в том числе нравственно обосновывающих функции и природу власти и права.

3. В идейном плане в охранительной правовой доктрине доминирует идея эволюционного, органичного развития государства и права. При этом охранительство чуждо концепции прогресса, лежащего в основе социализма и либерализма. Прогресс предполагает реформационное или революционное развитие общества по восходящей линии вплоть до идеального состояния. В таком ракурсе прошлое объявляется косным и сдерживающим прогресс. Прогресс отвергает прошлое и всецело обращен к будущему. Эволюционизм охранительства основан на убеждении в том, что каждый этап исторического развития самоценен и является ступенью к восхождению к небесному порядку. При этом консерватизм не отрицает изменения как такового, не выступает против новаций, но только как форм органичного развития правовых традиций, вырастающих из традиционных ценностей и отношений. А.С. Хомяков писал: «Консерваторство… есть постоянное усовершенствование, всегда опирающееся на очищающуюся старину. Совершенная остановка невозможна, а разрыв гибелен»[26]. Теория прогресса охранительства сводится к развитию на основе традиции. В то же время охранительство резко критикует антитрадиционалистские реформы и тем более сопротивляется любой насильственной революции.

4. Охранительство отличается от рациональных правовых доктрин концептуальной неоформленностью. В целом в консервативной картине мира государство и право, как и другие явления окружающего мира, воспринимаются не рационально, в понятийной форме, а в рамках религиозного акта веры, духовной интуиции. Поэтому в исследовательском плане весьма ограничены возможности научного знания в раскрытии природы и сущности охранительства как во многом иррационального течения русской правовой мысли. Невозможно рационально передать всю полноту иррациональной консервативной правовой доктрины. Значительные пласты русского охранительства сосредоточены в национальной памяти, коллективном бессознательном. В связи с чем Рене Генон не случайно предлагал традиционализм описывать не рационалистически, по терминологии общества эпохи «модерна», а соответствующим ему метаязыком, раскрывающим мистические глубины традиционного мышления.

5. Охранительная правовая доктрина вырастает на базе исторически сложившейся государственности и правовой традиции. Консервативная идеология выражает традиционные для общества государственные и правовые институты, выработанные народной верой, духом и обычаями. В России к таким традиционным институтам можно отнести: самодержавие, нравственные основы права, господства обычая, неформальные, общинные формы разрешения социальных конфликтов, перемещение центра тяжести с субъективных прав на юридические обязанности и т. п. В отличие от либерализма и социализма, не имеющих фактических оснований в жизни общества, охранительство обосновывается существованием органичных для общества государственно-правовых институтов. И.Л. Солоневич писал: «Если утопические течения во всем мире имеют перед нами огромное преимущества: обещания, реалистичность которых для среднего обывателя мира ничем не могут быть опровергнуты, то монархизм имеет свое трезвое преимущество: он исходит реального прошлого. Без участия прошлого не формируется никакого настоящего, а всякое будущее основано на сегодняшнем настоящем»[27].

6. Охранительная правовая доктрина ретроспективна, обращена к выросшим из национального духа устойчивым формам государства и права. Идеал консерватизма лежит не в настоящем или будущем, а в прошлом – это традиционное общество. Вместе с тем охранительство не является ретроспективной утопией, поскольку черты, ценности, институты традиционного государства и права сохраняются и в эпоху модернизации. Цель консерватизма далеко не всегда стоит в реставрации отживших государственно-правовых ценностей, а в сохранении устойчивых, органичных, проверенных самой историей государственных и правовых институтов. Так, Л.А. Тихомиров в начале XX в. выступал за возрождение патриаршества и соборов русской церкви не только в смысле возвращения к утраченным церковным институтам, но и как наиболее соответствующим православию форм управления и общения в церкви.

7. В функциональном плане охранительная правовая доктрина направлена на защиту, охрану традиционалистских начал государственности и права. Особенно ярко функция преемственного, органичного, охранительного развития права и государства проявляется в периоды кризисов, революций, технических и научных модернизаций, войн и техногенных катастроф, когда традиционное юридическое мировоззрение предотвращает разрушение государственных и правовых форм общественной жизни, препятствует анархии, скатыванию цивилизации в хаос. Справедливо С.В. Перевезенцев указывает: «Консерватизм – это учение, которое стремится обеспечить устойчивость общества и государства во время социальных бурь, внутреннюю защиту государственного и общественного организма от разрушительных тенденций»[28].

8. С точки зрения роли, в правовом регулировании консервативное правовое мировоззрение играет роль источника права. Причем охранительная правовая доктрина выступала не только идеологическим, но и формально-юридическим источником (формой) права. В традиционном обществе охранительство – господствующий источник права. По сути дела консерватизм в традиционной правовой культуре совпадает с официальной, государственной идеологией, а потому и является непосредственно действующим регулятором, как через индивидуальное, так и коллективное правосознание. В переломные, деструктивные для общества эпохи консерватизм не теряет своего регулятивного потенциала и обеспечивает сохранение государственно-правовой преемственности. Даже при активной идеологической ломке профессионального юридического сознания, черты традиционного мышления сохраняются и продолжают оказывать влияние на юридическую деятельность. Наряду с этим традиционные юридические убеждения остаются сердцевиной правосознания общества, выросшего на традиции и передающего ее последующим поколениям и в меньшей степени поддающегося влиянию радикальных, модернистских течений правовой мысли.

9. Охранительная правовая идеология является одним из ключевых элементов правовой культуры как традиционного, так и модернистского, и постмодернистских обществ, решительно разорвавших связь со своим историческим прошлым. Как в форме архетипических правовых образов, так и рациональных концепций; консерватизм на всем протяжении истории государства и права обеспечивает охранение общества, государства и права от внешних и внутренних угроз, деформаций, ставящих под сомнение их существование.

10. Консервативное юридическое мировоззрение носит на себе национально-культурный отпечаток, отражает самобытные государственные и правовые формы цивилизации. Либерализм и социализм, напротив, отрицают национальную культуру и претендуют на историческую универсальность. Так, в XIX в. на фоне развития романтической философии в Германии появляется историческая школа права Гуго, Савиньи, Пухты, объявившая немецкое право самобытной правовой системой. В России наиболее отчетливо самобытные правовые идеи прозвучали в творчестве славянофилов и почвенников. В то же время либеральные и социалистические учения космополитичны, хотя и обусловлены историей западноевропейской культуры. К.Н. Леонтьев по этому поводу отмечал: «Либерализм в России есть система весьма легкая и незатейливая еще и потому, что охранение у всякой нации свое: у турка – турецкое, у англичанина – английское, у русского – русское; а либерализм у всех один (т. е. либерализм не британский исключительный, особый, а общий – демократический либерализм)»[29].

На взгляд автора, ошибочно сводить историю консерватизма к последним двум векам европейской истории как реакцию на французскую революцию, как это, к примеру, делает Карл Манхейм. Близкую позицию занимает Э.А. Попов, который полагает, что консерватизм – детище христианской культуры Запада и Востока, обнаружившееся в рамках разрушения традиционного общества в условиях революций, модернизации и секуляризации общественной жизни и сознания. Поэтому его историю можно проследить только в странах Западной Европы и России[30].

Однако, охранительство существовало и выполняло свою защитную функцию и до европейских революций, и до эпохи технологической модернизации. Консерватизм представлял собой часть традиционного общественного порядка, идеологию, идейные ценности традиционного общества. К тому же необоснованно ограничивать развитие консерватизма такими узкими национальными рамками – государствами Европы и Россией. За пределами научного поиска оказывается как дореволюционная история самой Европы и России, так и других традиционных культур, не переживших подобных революций, но испытавших европеизацию и технологическую модернизацию – Китая, Индии, Японии, мусульманских государств и т. п. В такой методологической ориентации проявляется европоцентризм и ограниченность поля исследования традиционалистской правовой мысли.

Необходимо выявить корни традиционализма, проследить его историческое развитие, установить его ценностный фундамент и социально-правовое значение, что возможно лишь при более широком взгляде на идеологию охранительства. Причем опыт восточных, азиатских культур важен с точки зрения сохранения традиционных ценностей в условиях экономической и технологической модернизаций. Культуры стран Азии сумели сохранить традиционную веру и общественные порядки, несмотря на тотальную перестройку аграрной экономики, переход к индустриализации и информационному обществу.

Охранительную правовую доктрину зачастую смешивают со смежными понятиями: «реакцией», «ретроградством», «фрондой», «антипрогрессизмом», «контрреволюцией». Причем эти понятия заметно идеологизированы и отражают общий пренебрежительный взгляд на них. На всех терминах лежит печать косности, мракобесия, неподвижности, чего-либо застывшего или отжившего. Характерно, что указанные термины потеряли свое первоначально нейтральное смысловое значение. Так, реакция от естественной ностальгии по прошлому, потерянным ценностям христианской Европы постепенно в общественном сознании стала переходить к значению борьбы с любыми изменениями и новшествами и стала синонимом неподвижности.

Несмотря на близость охранительства с названными понятиями, между ними есть существенные различия. Реакция может быть характерна для любой социальной идеологии, борющийся за сохранение собственных ценностей ввиду изменившихся социальных и идеологических условий. Охранительство неразрывно связано с традиционной культурой и выступает формой ее защиты и трансляции будущим поколениям. Кроме того, чаще всего реакция ассоциируется с первыми борцами против революций в Европе, тогда как консерватизм пронизывает всю историю цивилизации. Поэтому реакцию можно рассматривать как этап в развитии консервативной доктрины в условиях активных социальных и правовых изменений.

В.А. Тонких и Ю.Л. Ярецкий разграничивают реакцию и консерватизм: «Консервативная идеология стремится сохранить существующие формы (в данном случае общественно-политического строя, политической жизни и т. п.), придать общественным отношениям стабильность, продлить это состояние в обществе. Реакция же – политический курс (идеология), стремящийся к возвращению старых, отживших политических форм (идеологических концепций). Реакция, как правило, сопровождается насильственными, террористическими действиями в отношении политических и идейных противников»[31].

Ретроградство характеризует ретроспективность мышления – обращенность к устойчивым, привычным, старым порядкам и условиям, что сближает его с охранительством. В то же время ретроградство предполагает возврат к отжившим формам социальной практики, а консерватизм не только воспроизводит традиционные порядки, но и обеспечивает их эволюционное развитие. Ретроградство целиком переносится в прошлое, тогда как охранительство воспроизводит прошлое в настоящем, примиряясь с будущим. Поэтому ретроградство можно признать крайним течением в охранительной мысли, выступающей за возврат к утраченным ценностям традиционного общества.

Фронда с учетом исторического контекста понимается как критика правительственного курса, своего рода оппозиция со стороны всего общества или аристократии без учета идеологических пристрастий. Сам термин «фронда», означающий праща, появился во Франции в XVII в. во время выступления парижан против короля. Охранительство также может быть связано с критикой курса правительственной политики, но, как правило, консерватизм выражает культ державности, государственности. Фрондировать может охранительство в том случае, если власть слабеет и теряет свой нравственный авторитет и в этом случае истинный консерватизм стремится к сохранению государственности и поддержанию авторитета власти.

Как реакция, контрреволюция охватывает лишь отдельный этап в развитии консервативной мысли. Причем далеко не всегда контрреволюция может быть основана на традиционализме, и может иметь источник в других социальных идеологиях – либерализме, шовинизме и т. п. Справедливо отмечают А.А. Галкин и П.Ю. Рахшмир, что «понятие консерватизм» имеет много общего с понятиями «реакция» и «контрреволюция», но оно не идентично им, поскольку лагерь реакции и контрреволюции может быть гораздо шире, чем консервативный. Во времена революционного кризиса в нем оказываются и более умеренные по сравнению с консерватизмом элементы либерального и реформистского толка. Кроме того, нужно учитывать, что реакция и контрреволюция в отличие от консерватизма в большей степени подвержены ситуационным колебаниям, связаны преимущественно с революционными потрясениями»[32].

Поэтому недопустимо их смешивать, памятуя, что охранительство нетерпимо относится к любой социальной революции как угрозе естественному, планомерному развитию общества. В глубине консерватизма заложен антиреволюционный запал. Охранительство – своего рода иммунитет традиционной культуры от насильственных разрушений, социальных катаклизмов и революций.

«Антипрогрессизм» составляет один из ценностных элементов охранительства в смысле неприятия новоевропейской теории прогресса – перманентного улучшения человеческого общества, перехода от простого к сложному порядку на пути к рационально заданному общественному идеалу. Антипрогрессизм не означает застоя, неподвижности, стремления к статике. Консерватизм не отрицает развития, но не связывает его исключительно с движением к какому-либо социальному идеалу будущего устройства (обществу потребления, правовому государству, коммунистической формации и т. п.). Л.A. Тихомиров писал по поводу соотношения прогрессизма и консерватизма следующее: «В органической жизни есть элемент консерватизма в совершенно такой же степени, как и прогресса. Сохранение общества и его устоев безусловно необходимо, но должно мотивироваться какими-либо целями жизни нации. Сохранять то, что не нужно для ее жизни, или даже вредно, было бы, конечно, делом нелепым и означало бы только какое-то странной насилие над нацией. Но изменение должно иметь разумную цель и причины, иначе становится такой же бессмысленной ломкой жизни нации»[33].

Теория развития охранителей подчинена религиозному восприятию времени и истории, которые по определению отвергают земной рай в посюсторонней жизни. В религиозном сознании человеческий мир ограничен и несет на себе печать греховности. Сама история человечества признается конечной и подчинена эсхатологическим началам, где идеалом становится не общественное благосостояние, а нравственное совершенство отдельного человека. Для консерваторов важен тот социальный порядок, который позволит устремить усилия человека в движении к Богу. И такой порядок нужно искать не в будущем человечества, а в прошлом, которое менее было искажено греховностью человека. Настоящее лишь воспроизводит прошлое и в силу дальнейшего грехопадения человека все более удаляется от божественных заветов, постепенно приближаясь к концу истории. Развитие выражается в повторении, следовании традиции, когда каждое поколение является самоценным, а не превращается в материал для будущего процветания. Уместно здесь вспомнить библейские слова из книги Экклезиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас»[34].

Наконец, особого рассмотрения заслуживает вопрос о соотношении охранительной правовой доктрины с традиционализмом. Традиционализм как идеологическое течение, защищающее ценности традиционной культуры, идентично охранительству и консерватизму. Отечественный исследователь проблемы соотношения консервативной и либеральной теорий государства и права А.В. Корнев отождествляет консерватизм с традиционализмом: «Классический консерватизм – это прежде всего сознательный традиционализм, сопротивление прогрессизму и сохранение устоявшихся порядков»[35].

Различие между охранительством и традиционализмом носит скорее лингвистический характер. В традиционализме в большей степени просматривается опора на традиционный уклад – социокультурный опыт (традиция – передача, преемственность в переводе с латинского языка). В то время как консерватизм и охранительство, образованные от глаголов «сохраняю», «охраняю», указывают на функциональную сторону социальной идеологии – защитный, уберегающий характер традиционалистских взглядов. Несовпадение этих понятий можно видеть лишь в том, что традиционализм менее рационален, зиждется в традиционном миросозерцании и характерен для так называемой дорефлексивной стадии в развитии охранительных правовых взглядов. Поэтому ряд авторов традиционализм определяют как исторический этап в развитии консерватизма в эпоху доминирования традиционной культуры. В связи с чем, традиционализм отождествляют с архаическим консерватизмом. В.А. Гусев отмечает, что в таком случае «традиционализм, предстанет как автоматическое, нерефлектирующее, подсознательное следование традиции, а консерватизм – как осознанное, осмысленное»[36].

В отличие от терминов «консерватизм» и «охранительство» понятие «традиция» нашло закрепление в российском законодательстве. Зачастую традиции в нормативно-правовом массиве России связываются с национальными обычаями и образом жизни, бытом отдельных народов, проживающих в Российской Федерации. Так, в ст. 1 ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» дано легальное определение территории традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации – особо охраняемые природные территории, образованные для ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни коренными малочисленными народами[37].

Таким образом, охранительная правовая доктрина может быть определена как совокупность архетипических правовых образов и рациональных идей, сложившихся на основе традиционной религии, национальных обычаев и государственно-правовых институтов традиционного общества и обеспечивающих органичное, эволюционное развитие общественного организма, государства и права.

Охранительная правовая доктрина идентична консерватизму и традиционализму. На взгляд автора категория «охранительная правовая доктрина» имеет более строгое содержание по сравнению с понятием «юридический консерватизм». В конечном счете «охранительство» не просто русский парафраз латинского слова «консерватизм», поскольку концепция хранительства глубоко укоренена к русской мысли и культуре (например, в идее князя – хранителя русской веры и земли).

Охранительные правовые взгляды выступают неразрывной частью не только традиционной правовой культуры, но и общества в эпоху модерна и постмодерна, выступая способом сохранения государственно-правовых ценностей, институтов и средством преодоления анархии и беспорядка. В связи с чем охранительная правовая мысль несет положительную функциональную нагрузку в развитии права и государства.

Наконец, охранительная правовая доктрина выступает как идеологическим, так и формально-юридическим источником права в традиционном обществе и современных правовых системах, сохраняя преемственность и устойчивость в развитии права и правопорядка. Наличие в правовой культуре общества действенной охранительной правовой теории является залогом эволюционного развития правовой системы и конечном итоге средством выживания человека в условиях непрерывно модернизирующегося общества.

Охранительство настолько же естественно и необходимо в правовой культуре общества, как и другие социальные течения реформаторского или революционного стиля. Причем консервативное правовое мировоззрение формируется в поле национальной правовой культуры и не приемлет рецепции иностранной правовой традиции. Консерватизм априори национален, культурно обусловлен. Консервативные ценности одной правовой культуры не совпадают с ценностями других традиционных правовых систем. Поэтому изучая теорию охранительной идеологии невозможно создать единую традиционалистскую концепцию для всех правовых систем. Отечественный правовой консерватизм самобытен, как и европейский, мусульманский, конфуцианский и др.

Можно лишь вести речь об общих чертах, функциях и предпосылках охранительной правовой мысли, но не его универсальном ценностном и историческом наполнении, которые проистекают из своеобразия национальной правовой традиции. Так, европейский консерватизм XVIII–XX вв. был основан на католической доктрине власти и права, тогда как отечественный традиционализм обусловлен православной верой. Католицизм допускает верховенство церкви, римского папы как земного главы государства, а православие отрицает саму возможность превращения церкви в государство и использование государственных методов в церковной жизни.

В результате можно сформулировать ряд закономерностей в возникновении и эволюции консервативной правовой мысли. Во-первых, устойчивость, стабильность правовой системы определяется наличием и действенностью охранительных правовых идей. Соответственно пренебрежение к консервативной правовой традиции, ее слабость ведут за собой постепенное падение стабильности правовой системы, разрушение правопорядка и как следствие – общественный хаос.

Во-вторых, консервативная правовая доктрина актуализирует свой охранительный потенциал при наличии угрозы для правопорядка и национальной государственности – революции, социальная напряженность, модернизация экономики, радикальные реформы общества и т. п.

В-третьих, охранительная правовая доктрина имеет универсальный характер и пронизывает историю развития традиционных обществ не только Западной Европы, но и всех стран мира, выполняя функцию охраны исторически сложившегося уклада жизни.

Правовая реформа должна опираться на традиционные правовые ценности, разделяемые общественным сознанием. Реформа как органичное развитие правовой традиции позволит сохранить преемственность и устойчивость в динамике правовой системы. Опора на юридический консерватизм в правовом развитии минимизирует потенциально опасные последствия юридических новелл и позволяет обойтись без применения государственного принуждения к реализации права, так как сознание общества добровольно воспримет органичные ему по духу реформы.