Читать книгу Не отпускай мою руку, ангел мой. Апокалипсис любви - A. Ayskur - Страница 4

Новый год они готовились встретить у старого и единственного в Америке друга. Лию не удивляло, что у мужа везде были друзья. Но этот был особенный – они вместе сидели на зоне в Кызылкумах. Бухарский еврей Паша, худой, с черной щетиной и курчавыми волосами был экономистом по образованию, ювелиром по призванию и попал на отсидку благодаря афере с драгоценными камнями. Отсидел срок немалый, но успел застать последнюю мощную постсоветскую волну эмиграции, которая вынесла его в Нью-Йорк. Раве, который всегда брал его под свою защиту на зоне, он оставил все старые контакты и это помогло тому сколотить на перевозке брюликов небольшой капитал. Который впоследствии использовал по назначению, открыв дочернее предприятие под дядей.

В Америке Паша таксовал, как почти все понаехавшие, и, кажется, ничуть об этом не жалел. И только его большие черные глаза с длинными ресницами всегда были печальными. Весь его облик, манера говорить нараспев, делая ударение на последнем слове, как все русскоязычные иммигранты, чем-то напоминали Лие портного из известной еврейской песни. Жил он со своей семьей в небольшой квартире в Квинсе, городке, который облюбовали бухарские евреи из Средней Азии. Жена Эстер в отличие от него была пышной хохотушкой, умеющей готовить так, что не хотелось вставать из-за стола.

На вечеринку запоздали. Паша кинулся им навстречу со странной гримасой на лице, не похожей на радость встречи. Принимая верхнюю одежду с нетерпением, выпалил:

– Друзья мои, вы, конечно, уже слышали, что случилось на вашей родине?

– Что, Апокалипсис все же наступил? – пошутил Рава.

– Смейся, смейся, посмотрю что дальше с тобой будет! – проводил их в комнату Паша, торопливо и небрежно представляя сидевшим гостям. Было ощущение что у него припасено что-то очень важное и ему хотелось быстрее сообщить об этом. Наконец церемонии закончились, их посадили за стол и Рава, не выдержав, быстро налил себе водки.

– Мы замерзли, – коротко ответил на немой вопрос сидевших за столом. – За Новый год друзья-товарищи, – и опрокинул рюмку в себя.

– Вот теперь можешь о делах, – начальствующим тоном обернулся он к Пашке. – Что там случилось, говоришь?

Лия одернула мужа, все же они в гостях. Но тот отмахнулся от нее и требовательно посмотрел на Пашу.

– Ельцин объявил о своем уходе, – почему-то шепотом произнес Паша. –Сейчас все каналы мира об этом говорят.

Рава налил себе еще, но не стал пить и заинтересованно слушал.

– Говорил недолго, поздравлял с Новым годом. А потом вместо себя оставил Путина.

– И что? – наигранно удивился Рава. – Нормальный мужик, борец к тому же. Уважаю спортсменов.

– Но он же чекист, что, снова в коммунизм? – не унимался возбужденный Паша, словно от этого решалась его судьба.

Рава задумчиво посмотрел на друга.

– Тебе-то что бояться, ты себе давно подстелил соломки. Родина у тебя теперь другая.

– За вас переживаю, – не остался в долгу тот. – Нет, скажи честно, что ты думаешь про это?

– Думаю, что у нас билеты на завтра и мы возвращаемся домой, – повернулся Рава к жене. Та кивнула, понимая, что за словами мужа тревожные мысли о бизнесе. Она мало вникала в его дела, но то, что он вдруг решил приехать в Нью Йорк ее все же беспокоило. Рава ничего не делал просто так.

Паша пожал плечами, его глаза вдруг повлажнели, но он быстро отвернулся. Празднование продолжилось, но все больше вопросов поднималось о политике и ожидании чего-то непонятного. Говорили о каком-то всемирном компьютерном вирусе, конце света и все это было чем-то новым и непонятным. Чем ближе приближалась полночь, тем тревожнее становилось за столом. Все чего-то ждали. Наконец громкий голос экрана напомнил, что начинается самое главное действо. На Таймс-сквере уже поднимался хрустальный шар. Через мгновение он взорвался на тысячи мелких хрусталиков, небо озарилось тысячами прожекторов и салютов, туда же вздыбились голоса сотен тысяч собравшихся там, ликующих людей. Какие-то секунды за столом царила тишина, а потом словно тяжесть спала с плеч. Все – Миллениум! Пронесло?! Апокалипсиса не будет! Все кинулись чокаться, кричать, обниматься. Рава с Лией прижались к друг другу, из ее глаз потекли слезы. Это был бурный ответ на ее ночной кошмар, на переживания последних недель перед новым годом.

– Ты что? Все хорошо, с Новым, двухтысячным, родная! – поцеловал ее муж. – Представляешь, теперь все тысячелетие мы будем вместе, – улыбнулся и еще крепче прижал ее к себе.

– Как мы могли оставить сына, – сквозь слезы проговорила Лия, – а если бы что-то случилось.

– Я знал, что все будет хорошо, иначе мы бы никуда не поехали, – твердо сказал Рава, – с нашей семьей всегда все будет хорошо.

Все снова сели за стол, но вскоре Рава с Пашей отделились и ушли в другую комнату, плотно прикрыв дверь. Женщины попытались найти общий язык, рассказывая о достижениях своих детей, пока наконец не остановились на тряпках, новых веяниях моды. После этого разговор пошел веселее.

В гостиницу они вернулись почти под утро и стали собираться в обратный путь. Лия видела, что супруг не в настроении, он все время задумывался о чем-то. Но когда она подошла к нему с немым вопросом, он обнял ее:

– А ты боялась какого-то Апокалипсиса. Пусть только попробует тронуть нас. Мы же сильные, ответим.

Лия улыбнулась: «Ну после твоих манипуляций с быком, нам вообще ничего не страшно. Ты его точно приручил». Они расхохотались.