Читать книгу Снимая маски псевдонимов. Пять поэтов-однофамильцев - А. Айзенштадт - Страница 25

Своей интеллигентской русской музе

С укором горьким я сказал на днях:

– Пора нам отказаться от иллюзий.

Смотри, как нас разносят в пух и прах.

Я мнил себя интеллигентом гордо.

Выпячивал самодовольно грудь,

Считая, что своей унылой мордой

Я тоже украшал России путь.

О Боборыкин! Телешев! О, Горький,

Который близок нам как сват, как друг!

О, Розанов, который с оговоркой

Допущен был в интеллигентский круг!

Я был, конечно, ярым либералом, —

Интеллигент иным и быть не мог, —

За рубежом слонялся по вокзалам,

А дома постоянно лез в острог.

Я увлекался сразу ж Аввакумом,

Зосимой, Саниным и Пугачом,

И через жизнь прошел с немалым шумом,

Оставшись, как известно, не при чем.

Читал усердно Писарева, Бокля,

Не зная, как идти, куда и с кем —

Вперед, назад, на Запад, на Восток ли,

За Гостомыслом или Монтескье.

Читал статьи скучнейшие в журналах,

Глубокомысленный впивал елей,

(Я до сих пор читать не перестал их,

И чем скучнее, тем они милей!)

За многое боролся очень пылко.

Бесстрашно и отважно – на словах.

И даже, как известно, в Учредилку

Я тоже верил. Ох, как верил! Ах!

Я бегал на собрания и сходки

Эсэров и эсдеков, и кадет.

(Какие замечательные глотки

Произвела Россия на сей свет!)

Одновременно, как это ни странно

(Интеллигентский нрав весьма игрив),

Я увлекался Блоком, Русью пьяной,

Рыча на мир: «Я скиф! Гар-гар! Я скиф!»

Я копия, мой друг, живого трупа —

Меня хоронят пять десятков лет, —

Сказал я музе, и себя пощупал,

Чтоб убедиться: жив ли я, иль нет.