Читать книгу Потому и сидим (сборник) - А. М. Ренников, Андрей Ренников - Страница 3
Софийские ночи
ОглавлениеКаждую ночь, поздно, когда смолкает в городе шум, когда площадь Царя-Освободителя перестают пересекать тени прохожих, возле памятника становится на часы неизвестный русский солдат.
Неслышным шагом мерно ходит он вокруг холодного камня. Укутанный в плащ от шипкинской вьюги, надвинув на голову отяжелевший от снега башлык, без глаз зорко следит он, без слуха внимает далеким шорохам. В первых рассветных лучах наклоняет голову Царь.
– Благодарю тебя, брат.
И стучит о кости ружье, слышен голос без звука:
– Я с тобой, Император!
* * *
Из века и век блуждает в мире Иуда. Не принятый раем, изгнанный адом, совершает путь, топча ногами души народов, от звона серебра к звону золота направляет свой слух, веселит себя на пирах, гнет после этого тяжестью тела своего дрожащие ветви. И взор его ищет на земле темные ночи. И находит. И с рассветом тухнет в умирающем теле…
* * *
Первый раз он был здесь ненадолго. Быстро прошла короткая ночь… Но успел Иуда осквернить смехом камень Царя.
– Я поцеловал твоего сына, – сказал радостно он, взлетая над памятником. – Посмотри: сын твой поцелуй принял. И Баттенберг[11] теперь вместе со мной.
– Император, я убью его, – поднял ружье стоявший на часах неизвестный солдат.
– Оставь, – двинул металлом руки Император. – Он повесится сам. Смотри: скоро рассвет… Слышишь, поют петухи… Деревья моего бульвара уже протягивают ветви. Видишь, мой сын? Уже кончилось все. Он висит, бездыханный, в лучах первой зари.
* * *
Второй раз было много ночей. Долгих ночей. Чуть смолкало на площади, садился Иуда на соседнее дерево. Страшными впадинами бескровного черепа слушал неизвестный солдат речи предателя.
– Уходи с пьедестала! – говорил со смехом Иуда. – Или российская лень здесь держит тебя? Или нет у тебя глаз, вместо которых вставили мы два гипсовых камня и подписали внизу: «благодарна Блгария»? Посмотри: вот идут по бульвару полки за полками. Неизвестный солдат! Освобождай теперь нас! Слышишь крики оттуда? «Смерть России!». Солдат! Куда попал тебе янычарский кинжал? Ран я не вижу, болгарская земля их залечила, как видно. Но бьюсь об заклад: наверно ранен ты в голову. Что же, Царь? Ты молчишь? Поцеловать, разве, тебя? А смотри, наши полки не кончаются. Нет. Реют флаги, знамена. Вот, идет артиллерия… Узнаешь наши пушки? А красавцы какие… Молодец к молодцу! Трудно будет теперь мертвецам окружать с тыла их. Что же, Царь? Опускайся! Влез напрасно сюда ты… Посмотри, как красив буду я на твоем старом месте. А внизу будет, кстати, и прекрасная надпись: «благодарна Блгария».
– Ты не можешь убить Иуду ружьем, – остановил Император руку солдата. – Подожди до рассвета. Деревьев здесь много. Он повесится сам, как только кончится ночь. Видишь? Смех его стих. Речь бессвязна, глаза исполнены страхом. Подожди, задержись… Не уходи с таким чувством обратно в могилу. Посмотри: он висит уже, видишь, дрожит проклятое тело. А там, по бульвару, идут новые толпы. Оборванные, нищие, бежавшие с родины… Узнаешь наших детей? Стариков, братьев, сестер? Ты не плачешь уже верный брат мой?
– Нет. Я с тобой, Император!
* * *
Ночь настала опять. Продолжается ночь. Снова в жуткой тишине терзает на площади незыблемую память Царя вечный предатель, жадно бегущий от звона серебра к звенящему золоту.
Дрожь проходит по железу и камню. От смеха Иуды качается почва под памятником. Объят ужасом неизвестный солдат, укутанный в плащ от шипкинской вьюги, надвинувший на голову отяжелевший от снега башлык. Без глаз презреньем горит взор, без крови воспламеняется истлевшее сердце. И челюсть стучит, ропща на бесполезную гибель.
На плечо мертвецу опустил Император тяжелую руку. И слышит слова его неизвестный солдат:
– Не ропщи. День придет… Иуда отыщет на дереве свое привычное место. Ты же знай: не для десятка годов, не дли одного только века отошел ты в вечную жизнь. Иуда целует и виснет, идет в мире чередой у него за поцелуем – петля. Ты же, мой сын, смертью создал не только счастье тех, которые жалки и, быть может, презренны. В твоей смерти – счастье всех на земле: святой подвиг погибших возвышает их над скотами и гадами. Не ропщи. Иуда не страшен. Ведь тебя, в твоем подвиге, поцеловал и обнял своим ученьем Спаситель.
– Я не ропщу, Император…
«Новое время», Белград, 21 мая 1922, № 321, с. 1–2.
11
Александр Баттенберг (1857–1893) – первый правитель (князь) независимой Болгарии.