Читать книгу Медиакоммуникации высшей школы - А. Н. Гуреева - Страница 4

Современная трактовка понятия процесса медиатизации в целом сводится к интеграции медиа и их логики в различные сферы жизни общества, к формированию единой культурно-коммуникационной системы социума. Являясь одним из основных сегментов культуры эпохи информатизации, «информационная культура как бы пронизывает все остальные культурные фрагменты, функционирование которых невозможно вне зависимости от информационной культуры»[4].

Впервые термин медиатизация был применен английским социологом и исследователем Дж. Б. Томпсоном в работе «Медиа и модернити» для обозначения роли медиа как институционально организованных структур, транслирующих не просто информацию, но образцы культуры, формирующие современное общество на протяжении последних веков. Томпсон подчеркивает, что технически медиа имеют ряд специфических характеристик, таких как фиксация символической формы, воспроизведение (то есть производство множества копий), а также пространственно-временное дистанцирование (то есть символическая форма может быть отделена от контекста).

А. И. Черных в книге «Власть демократии – власть медиа?»[5], анализируя работы Томпсона, подчеркивает, что в таких условиях журналисты, как специализированная профессиональная группа, не просто выступают теперь как трансляторы сообщений, но и являются создателями общезначимых смыслов. Что же касается соотношения понятий «медиатизация» и «медиазация», то Дж. Б. Томпсон[6], избегая понятия медиации из-за его широкого применения в социологии, предпочитает говорить о «медиазации культуры» (mediazation of culture). Такое видение взаимосвязи медиа и общества, по мнению Томпсона, обусловлено тем, что в силу ряда технических инноваций, связанных с появлением печати, а затем электронной кодификации информации, символические формы были произведены, воспроизведены и распространены в беспрецедентных масштабах.

Британский медиаисследователь Р. Сильверстоун предложил свою трактовку медиации как термина, описывающего «фундаментальный, но неравномерный диалектический процесс, в котором институционализированные медиакоммуникации (пресса, радио, телевидение и все чаще Интернет) вовлечены в общую циркуляцию символов в социальной жизни»[7]. Диалектика медиации культурной и социальной жизни проявляется в том, что медиа работают, не просто транслируя дискретные тексты и порождая дискретные моменты восприятия, – они трансформируют окружающую среду и тем самым условия, в которых будут произведены и восприняты последующие медиасообщения.

Н. Коулдри предлагает рассматривать медиацию как понятие, охватывающее многовекторные, разнонаправленные тенденции в рамках медиапотоков. Он утверждает, что власть медиа возникает не в результате какого-то особого содержания распространяемых посредством них сообщений, а из-за существования в обществе двух базовых убеждений, благодаря которым функционируют институты медиа: первое состоит в предположении о том, что у общества есть некоторый центр, т. н. сердцевина; второе же заключается в том, что центральные медиа (национальные и международные газеты, радио и телевидение, Интернет) соединяют нас с этой сердцевиной таким образом, что медиа «говорят» за нее. По мнению автора, символическая власть институтов медиа легитимна, в данной схеме особые практики и составляющие медиа ритуалы представляют собой «любые действия, организованные посредством основных медийных категорий и границ, представление которых усиливает, а на самом деле и помогает легитимировать лежащую в их основе “ценность”, выражающуюся в идее, что медиа открывают нам доступ к социальному центру»[8]. Социолог Н. Комарова, исследуя труды Н. Коулдри, не во всем согласна с ним, особенно подвергая критике ряд его утверждений о медиатизированном центре и его взаимосвязи с обществом[9].

В отличие от английской практики использования термина «медиация», в Германии и Скандинавии с самого начала предпочитают говорить о «медиатизации» общества (от нем. Mediatisierung) как о процессе влияния медиа на различные общественные сферы.

Немецкие социологи коммуникации В. Шульц и Ф. Кротц использовали понятие медиатизации для определения роли медиа в социальных изменениях в широком смысле. В частности, В. Шульц отмечает[10], что медиатизация относится к изменениям, связанным с коммуникационными средствами массовой информации и их развитием, подчеркивая, что технологические, знаковые и экономические характеристики массовой информации приводят к проблеме зависимости, ограничений и искажений/преувеличений.

Эти характеристики тесно связаны с тремя основными функциями массовой информации в коммуникационных процессах: функцией реле (основана на технологических возможностях средств массовой информации, служащих для преодоления пространственных и временных расстояний); семиотической функцией, что делает сообщения посредством кодирования и форматирования пригодными для потребления человеком; и экономической функцией (определяющей стандартизацию продукции средств массовой информации как результат массовых производственных процессов).

Немецкий эксперт по вопросам коммуникации Ф. Кротц рассматривает медиатизацию как один из четырех основных процессов, которые сформировали и продолжают формировать современность – наряду с глобализацией, индивидуализацией и, особенно, коммерциализацией. Ф. Кротц так объясняет медиатизацию: «Это исторический, продолжающийся, долгосрочный процесс, в котором все больше и больше появляется средств массовой информации и они институциализируются. Это метапроцесс, аналогичный индивидуализации, коммерциализации и глобализации, который позволяет нам связать события, разворачивающиеся в разных местах и исторических временах»[11]. Он основан на различных формах коммуникации как основной практики конструирования социального и культурного мира. Ф. Кротц подчеркивает, что вопрос определения понятия медиатизации и его основных функций может рассматриваться различными исследователями под разным углом и в различных масштабах, однако все они признают определяющую роль медиа в социальных изменениях. Таким образом, для Ф. Кротца медиатизация представляется непрерывным процессом, преобразующим отношения на всех уровнях социальной реальности.

Датский медиаисследователь С. Хьярвард[12] под медиатизацией понимает процесс, посредством которого общество все в большей степени представлено медиа или становится зависимым от медиа и их представлений и логики. Медиатизация, по С. Хьярварду, не является нормативным понятием, она может иметь как положительные, так и отрицательные последствия. Интересно предлагаемое ученым разграничение прямой и косвенной формы медиатизации. Прямая медиатизация относится к ситуации, когда ранее не опосредованная деятельность становится опосредованной (например, компьютеризация игры в шахматы или онлайн-банкинг). Прямая медиатизация более заметна по сравнению с косвенной, имеющей довольно тонкий и общий характер. Косвенная медиатизация имеет место, когда определенный вид деятельности – ее форма, содержание и организация – подвергаются все большему влиянию «медиагеничных» символов и механизмов.

Медиатизация общества и культуры происходит как на макро-, так и на микроуровне. Кроме того, С. Хьярвард подчеркивает, что окружающая медиасреда расширяется и развивается в различных направлениях, так что никто не может сказать, что медиа движут общество в том или ином конкретном направлении. Ученый полагает, что медиация является более широким понятием, относящимся к любому акту коммуникации через медиа. Медиация может оказывать влияние и на сообщение, и на отношения между отправителем и получателем – но не столь заметное. Например, политик может использовать вместо газеты блог, чтобы общаться со своими избирателями. Однако использование медиума, будь то блог или газета, не обязательно влечет значительное воздействие на политику как на социальный институт. В отличие от этого, медиатизация относится к более длительным процессам, при которых социальные и культурные институты и способы взаимодействия меняются вследствие возрастающего влияния медиа. В качестве примера можно привести кейсы из российской практики проявления медиаактивизма молодежи, когда обсуждение спорных вопросов, затрагивающих права граждан и основы гражданского общества, перемещаются в медийное поле. По мнению С. Хьярварда, медиатизация приводит к тому, что средства массовой информации уже не могут больше рассматриваться отдельно от других общественных институтов.

Что касается отечественных исследований, то понятие медиатизации впервые встречается в 1991 году в работе Т. В. Андриановой и А. И. Ракитова[13]. С тех пор прозвучало немало мнений о роли и значении данного процесса, начиная с идеи институционального посредничества и «медиатизации общества» как особого рода социального пространства у Д. И. Шаронова[14] и заканчивая революционным характером изменений в виде мощного манипулятивного воздействия на сознание общества у Л. М. Земляновой»[15]

В отечественной литературе все чаще появляются попытки концептуализации данного термина. Так, Н. Б. Кириллова убеждена, что все смысловое богатство «медийности» как важнейшей категории современного образа жизни не может быть втиснуто в узкую схему банального посредничества: «Перед нами транслирующий канал, построенный на идеологических, эмоциональных и даже подсознательных ожиданиях аудитории ‹…› Медиа – это не просто средство для передачи информации, это целая среда, в которой производятся, эстетизируются и транслируются культурные коды. Посредником между адресатом и адресантом может выступать некое медиа, обладающее популярностью и публичным авторитетом»[16].

Рассматриваемый термин ранее использовался в целях описания особой инфраструктуры, призванной обеспечить индивидуальный и коллективный доступ ко всем духовным богатствам информационной цивилизации. Впоследствии заговорили о «медиатизации общества» как о становлении особого типа социального пространства. И. В. Рогозина дает такое определение медиатизации: «Это процесс и результат глобального воздействия на мышление индивидов при помощи различных медиа, выражающегося в формировании картины мира посредством специфических медийных когнитипов»[17].

Существует и критическое осмысление манипулятивной сути процесса медиатизации: например, Л. М. Землянова подчеркивает, что «в коммуникативистике медиация ассоциируется с посреднической ролью массмедиа, которые информационным путем выясняют суть конфликтов, способствуют либо препятствуют их разрешению. Но понятие медиации может трактоваться и как проявление преобразующей функции СМИ, которые в процессе сбора, обработки (“фильтрации”) и передачи информационных данных о фактах реальности способны их видоизменять (или искажать), придавая им свои медиатизированные значения (mediated meanings), возникающие в ходе фабрикации мнимых образов (событий) реальности. Исследователи, критикующие процессы такого рода для подчеркивания интенсивности их влияния на общественное сознание и бытие, на судьбы культуры, употребляют термин ‹…› медиатизация»[18].

По мнению зарубежных исследователей, которые сопоставляют технологическое развитие средств связи и коммуникации с динамикой развития процесса медиатизации, сегодня мы можем наблюдать третью волну медиатизации (см. Рис. 1). А. Хэпп называет «волнами»[19] этапы развития процесса медиатизации, подчеркивая, что каждый новый этап оставляет все прежнее и добавляет что-то новое, обусловленное появлением и развитием технологических средств коммуникации. Так, первая волна медиатизации приходится на период 1440–1500 гг., когда изобретается печатный станок, эту волну исследователи определили как механизацию. Вторая волна медиатизации, электрификация, приходится на период 1825–1850 гг., когда печать становится высокоскоростной, появляется телеграф и фотография. Третья волна медиатизации называется дигитализацией, это начало 1950-х гг., когда появляются первые компьютеры, а чуть позже и Интернет.

Рисунок 1. Волны медиатизации[20]

Глубокая медиатизация социальной практики меняет все сегменты общественной жизни как на микро-, так и на макроуровне. Механизмы функционирования медиа, в том числе алгоритмы работы социальных сетей, проникают во все социальные процессы. Понять особенности и динамику данных процессов можно, только лишь признав за процессом медиатизации статус новой теоретической парадигмы, существующей на стыке целого ряда наук (социология, филология, философия и пр.).

Так, под сильнейшим влиянием быстро развивающихся технологий и медиа формируе тся абсолютно новое общество – зависимое от медиапотребления, благодаря которому обеспечивается получение необходимой информации, и потребляющее все возможные каналы коммуникации. Эти изменения затрагивают все аспекты жизнедеятельности социума. Глобальная медиатизация и технологизация привели к созданию единого медийного социального пространства, позволив социуму непрерывно получать информационно-коммуникативный опыт. Когнитивная, нормативная и ценностная репрезентация окружающей нас действительности уже не мыслима вне коммуникации и диалога с окружающим миром посредством медиа.

Современные медиа являются основным источником информации об окружающей нас действительности, особенно в условиях цифровой среды с высокой скоростью передачи и распространения информации. Они создают единое медийное пространство, транслирующее целостную картину современной культуры, проблем, идей и общих тенденций; они не только отражают все разнообразие картины мира, предоставляя ее современному потребителю, но и сами формируют и переосмысливают культурные ценности. Медиатизация изменяет пространственно-временные рамки коммуникации с «здесь и сейчас» (традиционная коммуникация «лицом-к-лицу») на «там и сейчас», когда опосредованное общение становится базовым способом коммуникации[21].

Благодаря непрерывно развивающимся новым технологиям современные медиа не только выступают источником информации, но и являются основным каналом всех коммуникаций. Медиа стали основным способом производства современного опыта, медиа больше нельзя отделять от социума, потому что они стали частью нашей жизни, в которой ограничение медиапотребления приравнивается к утрате социального контакта.