Читать книгу Отсутствие оснований. Опыт странного мышления. Часть I - А. Руснак - Страница 1

Необходимо констатировать, что разговор о некоем особом мышлении и «разговор о странности присутствующего бытия» или «разговор об основаниях в современности» (XXI в.) фактически отсутствует. Считается, что такой разговор преодолен, а все предыдущее такое мышление – это только памятник какой-то древней мысли, но так ли это?

Мышление, остановленное древними греками, жившими в эпоху полисов, великие имена которых известны всем, в итоге отразившееся в так называемой эпохе эллинизма и затем ставшее стержнем греко-римской цивилизации, а в последующем преобразившееся в структуры христианского мышления и нашедшее свое выражение в последующем в новоевропейской или новой греко-римской цивилизации и далее – через различные мыслительные перипетии, происходит и в современности…

Стоит отметить несколько основных современных (XIX-XX в.) течений и тенденций дальнейшего движения такого мышления.

– Позитивизм второй половины XIX века и первой половины XX века и все последующие за этим.

Так называемый диалектический марксизм1 или некий научный материализм, который можно понять в качестве определенного ответвления позитивизма, эволюционно выродившийся в материалистическую кабинетную схоластику и…

Параллельно такому, начиная с 60-х годов ХХ века, развивалась определенная научно-логическая методология, но такое мышление не может преодолеть сложности любого позитивистского мышления (управленческая методология, системо…). И такому противостояло другое мышление, пытавшееся скрыться за занавесом некоей научности, некоей истории философии, но по происхождению оно все же являлось другим (Мамардашвили, Пятигорский).

– Экзистенциальная философия (Шопенгауэр, Достоевский, Кьеркегор, Шестов), в итоге выродившаяся в некое пост-пост мышление во второй половине XX века…

– Различные кризисы мышления, различное вырождение мышления… и сюда же можно отнести и все пост неомарксистские направления и другое…

И тут можно спросить о неотомизме, философии жизни, персонализме, прагматизме и другом, но представленная классификация движения мышления – это определенное упрощение, которое мало что говорит о многом происходившем, то есть в предыдущие два века происходившее это значительность2, и для раскрытия такого, а также и кризисных тенденций современного не-мышления необходимы другие объемные исследования.

Одна из целей данной работы – это желание показать некоторые содержательности такого мышления, но для полного погружения в такое, конечно же, этого недостаточно. Автор не ставил себе задачу воспроизвести некий историко-философский труд и не пытался следовать условной гуманитарной научности. Слова, используемые в работе, имеют свою специфику. Например слово «мышление» говорит о некоем специфическом напряжении, мышлении в определенном состоянии.

Вторая и основная особенность предложенного разговора – это попытка освежить знание об основаниях, древний и непонятный разговор, какой-то странный разговор для обыденного и другого ума.

Что можно, в общем, понять о таком мышлении или мышлении об основаниях?

Для такого мышления нет запретных, маргинальных или каких-то невозможных тем для разговора. Такое мышление в каком-то смысле позволяет проводить опыты, не двигаясь никуда из точки нахождения, и такая «форма опытности» постоянно подвергается критике, показывая некую бесполезность такого мышления. Такой формат, как указывал Б. Рассел, в итоге обесцветил греческое мышление, свел его к какой-то бесполезной этической практике, к морализму…, к чему-то, что не позволило возникнуть какому-то позитивному мышлению, научному мышлению, позволяющему стать глобальным инструментом воздействия на происходящее. И в таком смысле такое мышление – это грандиозный памятник мышлению, но такой памятник – это нечто мертвое, нечто ушедшее, но давшее начало другому, какому-то полезному мышлению Нового времени.

Конечно же, иногда, есть те, кто готов потратить все свое время на изучение такого опыта, такой уже мертвой традиции.

– И такое мышление, в каком-то смысле, может даже быть основанием для всего научного мышления, но, в общем-то – это бесполезность. Но как обстоит дело на самом деле?

– И почему, казалось бы, преодоленное в какой-то момент, оно взрывает всю позитивность и переворачивает все происходящее с ног на голову?

Возможно, что позитивное мышление и другое мышление не знают нечто о себе и о таком мышлении в том числе? Возможно ли, что такое мышление содержит в себе некие тайны, которые позволяют такому не-позитивному мышлению как-то глобально влиять на происходящее?

При этом, а что о таком, о такой тайне может сказать философия в ее историко-философском варианте, которая существует как наука с конца XIX века? Такая «наука» далека от разговоров об основаниях, она констатирует ставшее мышление. Она может говорить о произошедшем мышлении, без возможности понять тот древний произошедший разговор, становясь абракадаброй об абракадабре. И такое историко-философское мышление примитивнее любого выделенного фундаментального мышления, например, какой-то теоретической физики, которая пытается понять свои основания. В некоторых работах о памятниках философской мысли присутствует определенная системология или определенная негативная метафизика3. То есть с ходу предлагается какое-то множество из понятий, связей и конструктов. И такая голая рациональность предлагается в качестве системной философии, диалектики, науки об…, объяснения философии …, трактовки какой-то системы… Но такие изощрения ума являются такими же конструктами, как и подобные схемы античных или средневековых умов.

Оценивая действительные возможности позитивной науки, в итоге становится понятным, что некий жизненный (наличествующий) мир4 многообразнее научных классификаций, он разнообразней того, чему учат в университетах. Государственная деятельность, управление, экономика, война… ремесло, искусство, свободные профессии…, борьба за власть, распределение ресурсов, господство, катастрофы, усталость от бытия…, молодость, старость…, мудрость, глупость, рождение, смерть…, эта и та сторона… Все такое не подчиняется никаким классификациям. Все многообразие индивидуумов и жизнедеятельности намного шире школы, завода, университета… Конечно, только определенная ситуация, эпоха позволяют существовать тем, кто не занят вопросами выживания, кто не превращен в инструмент и имеет возможность посвятить себя творчеству, мышлению, безделию, выбору любого направления…, но только до тех пор, пока его не призовут…, и может оказаться, что «там» никого нет, и что тогда?…

Возможно, в упрощенном значении, без действительного разговора об основаниях такое мышление можно понимать в качестве определенного цикла духовных упражнений5, которые позволяют получить другой опыт, не имеющий ничего общего с тем, чему учат в обычных учебных заведениях. В таком смысле можно говорить о таких установках, как сократовские беседы, картезианские медитации, упражнения Лойолы, сны Юнга, точки удивления, методологические сомнения, мысленные эксперименты и т. д. Но все такое – это второстепенность, стержневая суть такого мышления заключается в другом…

В таком опыте мышления даже можно предположить некую последовательность, поэтапность… В такой практике мышления можно предположить какую-то интуицию, некий выход за рамки, выход из себя, выход за границы дозволенных опытов мышлений-состояний. Такой опыт позволяет увидеть нечто, что было неявным до «включения света», и заметить то, что на самом деле присутствует и какие-то «затемненные ходы мышления куда-то», которые были сокрыты за завесой обыденности, позитивности. Такое мышление в каком-то смысле позволяет определить новый вектор, порвать с тем, что было до этого, начав какое-то новое движение6. И действительный мастер такого мышления будет отрицать схоластику, схематизмы, структурализмы и другие установки, которые подменяют мышление и выдают себя в качестве такого мышления. То есть иногда некая внешняя форма, слово-образная логика, некий пафос, высокий голос, словообилие, туманность предполагаются как содержание такого мышления. И такое мышление – это не какой-то мозговой штурм…, метод Дельфи и другие методики, все подобное имеет несколько иное содержание, значение, направление…

Иногда может присутствовать, так сказать, недобросовестность или какой-то обман, шулерство, шарлатанство (это если не давать такому более сильных оценок), то есть могут присутствовать те, кто будет выдавать разное за какое-то сверхмышление-состояние. Сюда можно отнести всякие «практики», «скрытые практики», «курсы успеха», «курсы обнаружения», «общества и сообщества самоутверждения», «собрания самоизлечения», «группы связи с каким-то тем», …позволяющие раскрыть некие возможности духа, ума, памяти, сознания, личности. Сюда также относятся все обыденные разговоры, которые выдаются за какое-то нечто, что почему-то позволяет «понять себя», а затем как-то и куда-то изменить сознание, что как бы позволяет в последующем «достичь» каких-то «успехов, стабильности, сверхуспехов»…, но в чем? Во всем? В господстве над телом, другими, другой реальностью? Получить связи, сверхсвязи, сверхзнания, сверхблагополучие, сверхспособности? Но в итоге в слабом значении все такое – это какая-то бесполезность, глупость, слабоумие, обман, познакомившись с которым у каждого (кто не готов самообманываться) возникает презрительное отношение к любой действительной духовной практике или итоговое ощущение о зря потраченном времени… И необходимо понимать, что никакая духовная практика не является абсолютно безопасным времяпрепровождением… Нужно всегда помнить, что каждый из живущих, прежде всего, происходит как мышление, то есть мышление7 – это его конституция, и всегда есть опасность такое мышление сломать, изменить, привести в негодность, сделать его неадекватным (или адекватным в сторону тех, кто пытается сломать ум адепта), непрактичным, инфантильным, слабоумным, обманутым, идиотом, выбывшим, нищим, больным, исчезнувшим… И такое может иметь разные последствия, не только для отдельного вовлеченного, но и для всех его окружающих и для всего включения в целом…8 Поэтому там, где речь идет о мыслях, о состояниях, об уме, там все не так однозначно… И если нет тех, кто думает о включении в целом, и там, где ворота открыты настежь, там может быть разное… И многие не знают о том, что к их мышлению9, то есть к ним, к их благополучию, доступ всегда открыт, и такой прямой доступ – это, прежде всего, обычное слово, которое может ранить, покалечить, вывихнуть, направить куда-то туда, спровоцировать… или даже убить… Конечно, слово также может наставить на путь, принудить вернуться, излечить, сделать сильнее…

При этом предположительно нужно помнить, что в действительном мышлении, в философском мышлении, в мышлении об основаниях нет ничего тайного в каком-то слабоумном значении. Тайна тут проста – такое мышление требует тяжелого умственного труда, умственной практики, тренировки ума, работы над текстами и над собой, поэтому такое возникает не просто так – это значительный и многолетний труд. И такой труд всегда отсекает всех желающих получить нечто даром, с ходу и для каких-то непонятных забав, не имеющих никакого отношения к тем основаниям, которые пытается разглядеть такое мышление. И многие понимают, что квантовые вычисления – это что-то непонятное, но все считают, что умение понимать философские беседы или политический, исторический замыслы… – это удел каждого, но в действительности такие беседы далеки от той пошлости, которую представляет себе обыватель, хотя это мышление и происходит с применением слов обыденного языка, то есть в отличие от математики, и другого выделенного мышления, такое мышление не создало собственного сверхвыделенного понятийного символизма, хотя математика и другое в итоге всегда обращается в обычный язык и в обычное мышление, и если это не так, то есть если математические символы нельзя преобразовать в обычный язык, тогда это нечто бессмысленное…

Но можно ли назвать такого «исследователя оснований» ученым? При этом зная, что весь эмпиризм и другое в таком исследовании невозможны. И при этом, а как не стать антинаучным? А нужно ли? И такое мышление ни в коем случае не предполагает никакой позитивистской или прикладной методологии, позволяющей создавать инструменты из вокруг происходящего. Инструментом, в каком-то слабом понимании, для такого мышления является сам присутствующий, его мышление, его сущность. То есть с помощью такого мышления не стоит решать то, что решать не нужно, и такое не отрицает взаимодействия с разным, с наукой, с другим. Поэтому философия не должна заниматься не своим делом или воспроизводить некое позитивное знание, которое должны воспроизводить те, кто занимается именно таким вот воспроизводством. И философия – это не база, не фундамент, не теоретические методы…, она таковым может быть только условно… Конечно, философия – это и включение света, а иногда – и особое прояснение. Но иногда…, в каком-то сверхзначении – это разговор о каких-то странных основаниях.

Чем еще может быть такое мышление, чем оно может являться, чем оно бывает? И тут может возникать разговор о разном непредметном знании, то есть, а какое знание на самом деле интересует человека? То, которое позволяют ему изменяться и развиваться? И философия – это в каком-то смысле и есть такое знание. Конечно, философия – это и политическое видение, и другое…, и тем, кто не производит никакого своего видения, приходится потреблять чужое…, то есть превращаться в предмет, в предмет потребления чужих разговоров об основаниях, а затем и в объект… Поэтому философия – это определенная практическая жизнедеятельность, процесс, точка для споров и диспутов, место выработки. При этом после такого не должны, но могут повести на эшафот, но это уже точка смерти мысли или?…

В таком смысле, в смысле тотального разговора об основаниях философия – это всегда мета-физика. Но это также и отдельный разговор, то есть какая-то конкретная философская система, при этом это и некоторые разделы, так как разговор об основаниях может распадаться на разное: на разговор об основаниях познавательных способностей, и о чем-то запредельном, и другом, о какой-то «онто»… И такой разговор, рассматривая разное происходящее, разное присутствующее, разное явленное может думать и об основании такого, о его онто-…логии, отсюда и философия войны, смерти, жизни, духа…, то есть любого выделенного из явленного или явленное из выделения.

В любом случае, все, все те, кто должен знать, знают, что такое казалось бы преодоленное бесполезное мышление, и именно действительное мышление, а не какая-то фальсификация, обладает страшно-разрушительной силой, и такое мышление может поставить под сомнение все и обратить в ничто любые смыслы…, а в итоге и любые основания…, а после и другое…, поэтому такое мышление – это не только взгляд туда, это иногда и разрушительное оружие тут.

––

Изложенные в работе мысли не являются учением, научением, теорией сознания или чем-то подобным. Проигранные мысли представлены в большей степени в форме неопределенного вопрошания, без предложения каких-то достоверных ответов, что предполагает воспроизводство очередного негативного метафизического учения, чего автор пожелал избежать. Работа не является классической научной монографией, все изложенное ниже нельзя воспринимать как какое-то «достоверное учение», но при этом это и не некая публицистика. Все рассказанное нужно воспринимать именно как разговор, который имеет возможность быть, точнее, он состоялся. Автор не ставил себе задачу что-либо окончательно утверждать, и такое состоявшееся мышление не претендует на какую-то позитивистскую доказательность10, но при этом это не эзотерика или какая-то примитивная мистика. Все изложенное не имеет отношения к какой-то психофилософии, психоанализу, фрейдизму, антропософии или какой-то теософии…, не связано с употреблением препаратов изменяющих сознание, не служит целям врачевания или извлечения тайных скрытых способностей.

Странное мышление