Читать книгу Теория адекватности. Поиск оснований. Часть I - А. Руснак - Страница 4

Тут также нужно спросить и о практичности конструкций, об их применимости, значимости, значении. И это важный вопрос для предметного мышления. И тут может возникнуть несколько предположений:

– Активность не может жить без конструкций, а иначе «она тронется». Этим признается невозможность определения истинности = действительности конструкций. И можно выдвинуть гипотезу, «что конструкция косвенно и неизвестно как оказывает влияние на все это, происходящее затем». И поэтому это нужно изучить и понять, и такое знание позволит управлять реальностью. И тут как бы можно предположить, что: 1) возможно, можно «как-то»6 понять саму конструкцию; 2) научиться ее конструировать; 3) понять, как она косвенно влияет на происходящее; 4) а затем и определиться с тем, как происходит такое воздействие. Таким образом, предполагается и необходимая практичность конструкции, и одновременная ее иллюзорность. В итоге конструирования возникнет мнение, что конструкция – это способ фальсификации реальности7. Но что тогда «настоящая реальность»? Тем более, что обнаружить общую последнюю метаконструкцию, под которую может подойти конкретная конструкция, – это невозможность, то есть нет всеобщей метафизики, всеобщего учения о мире…

– Другое предположение, что конструкции бесполезны, и это только иллюзии праздного мышления, своего рода образцы бесполезной культуры. И далее нужно двинуться к действительному мышлению, которое может быть верифицировано, а иначе это бесполезность, тем более любому ученому известно, что природа не терпит предположений, в ней все замкнуто и целесообразно, в природе существует закон сохранения энергии, поэтому различные метафизические построения – это выдумки ума. Но иногда ученые, думающие так, возможно, и не понимают того, что их оценка не имеет никакого отношения к метафизическому мышлению. И, произнося разное «мышление», они тоже почему-то впадают в метафизическое мышление, предполагая «природу», «энергию» и другие ожившие «сущности».

А после для обоснования научного мировоззрения (утверждения его оснований) может возникать положительная научная метафизика, утверждающая, что построения (которые уже не метафизические) – это истинные предположения, позволяющие познавать последний известный «мир». И научный мета-мир, конечно же, разделен на мир физический, химический и другие. И в мире существуют понятный субъект и противостоящий ему объект-мир. И все, что субъект может извлечь из взаимодействия с миром – может быть затем определено в особые конструкции, а все, что «содержится» и происходит с субъектом – это изучает гуманитарная наука (наука о субъекте).

И «знание о мире» – это не просто голая выдумка, а, конечно же, подтвержденное экспериментальное знание. Но что раньше, гипотеза или эксперимент, при этом, а насколько упрощение тождественно эксперименту? И такое мышление-знание в обязательном порядке противостоит другому, или ложному метафизическому. Но, опять же, поиск действительного мира и попытки схватить его в качестве предмета, или схватить его в глобальном значении, после «оценки всех схватываний» ни приведут ни к чему. И в итоговом значении – возникнет негативное метафизическое мышление, по сути, отрицающее это.