Читать книгу Субъективная реальность нормативного поведения и речи - А. Т. Дугин - Страница 48

Опыт прошлого, сходно повторявшегося коллективного поведения накапливается в нейродинамических структурах мозга в виде частных идеальных форм этого поведения, обобщенно данных на множественности частных материальных оснований. Последние состоят из обобщенных по сходным признакам остаточных ощущений от восприятия объективной стороны данного поведения его частными индивидуальными исполнителями. Представленный по частям на множественности частных материальных оснований, этот коллективный опыт нуждается в генеральном обобщении на каких-то иных общих внешних материальных основаниях, независимых от его внутренних частных материальных носителей. Такими общими внешними основаниями могут быть лишь внешние природные материальные формы, тождественные в каком-то отношении данным в ощущениях частным индивидуальным материальным основаниям.

Пригодные для этого общие внешние материальные основания, на которых могут существовать все данные в частных ощущениях тождественные им в каком-то отношении идеальные формы коллективного поведения, сравнительно легко обнаруживаются в бесконечном разнообразии внешних материальных форм живой природы. Например, тождественно данные в частных индивидуальных ощущениях идеальные формы коллективного пищевого поведения человека имеют множественные частные сходства или тождества с аналогичным поведением как плотоядных, так и травоядных животных. Данные сходства, пусть даже и весьма отдаленные, могут проявлять себя не только в материальных, но и в процессуальных отношениях, «как, – по выражению К. Маркса, – овечья натура христианина – в уподоблении себя агнцу божию».[39]

Идеальные формы одного видового поведения, взятые в каком-то отношении сходства или тождества с некоторой частью другого видового поведения, имели для архаического человека большое практическое значение. Такие частные сходства (тождества) разных видов поведения использовались им для обозначения идеальных форм своего коллективного потребного поведения. Обнаруживая сходство в каком-то отношении своего собственного коллективного поведения с видовым поведением других живых организмов, первобытные люди воспринимали их в качестве своих прародителей, как своих кровных предков, родственников или, обобщенно, как тотемы.[40]

Для сущностного прояснения тотемного мировоззрения древнего человека будет не лишним привести довольно пространную цитату из книги Э. В. Ильенкова «Истоки мышления. Диалектика идеального». Данный автор, анализируя религиозно-мифологическое мировоззрение, не слишком далеко ушедшее от тотемного мироощущения и непосредственно из него вытекающее, отмечал следующее. В религиозно-мифологическом мировоззрении, имеющем более или менее отчетливо выраженный прагматический характер, «находят свое выражение, прежде всего, общественно-человеческие способы действий с вещами, а не сами “вещи”. Вещь – внешний предмет – вообще воспринимается этим сознанием главным образом как объект приложения воли, – только с той стороны, с какой он либо полезен, либо вреден, либо дружествен, либо враждебен ей. Поэтому воля и намерение и выступают тут как высший (исходный и конечный) принцип сознания и рассуждений. “Теоретического” интереса к вещам самим по себе здесь не возникает. Именно поэтому все явления, события и вещи окружающего мира неизбежно воспринимаются и осознаются антропоморфологически лишь как объекты, продукты или средства осуществления воли, намерений, желаний или капризов существа, подобного человеку. Поэтому-то человек, хотя и смотрит прямо в лицо природе, не видит в этом лице ничего, кроме отражения своей собственной физиономии. Отсюда и возникает иллюзия, подобная той, которую создает и ради которой создается зеркало: человека, глядящего в зеркало, интересуют ведь не свойства зеркала, а тот образ, который благодаря этим свойствам виден “за зеркалом”.

Природа, как таковая, для религиозно-прагматического сознания имеет точно такое же значение – играет роль более или менее прозрачной “перегородки”, за которой находится та действительность, которую и важно рассмотреть, – способы деятельности, формы жизнедеятельности, умыслы и способы их осуществления… В сверкании молний непосредственно видят лишь внешние проявления гнева Зевса, в зеленых побегах произрастающих злаков – щедрую милость матери плодородия (Деметры), в выгодной сделке – дружескую услугу Гермеса и т. д. и т. п. Тайной, скрывающейся за проявлениями природы, всегда остаются намерение, умысел, воля и направляемое ими сознательное действие, “техника” этого “действия”, которой по мере возможности надлежит подражать, чтобы суметь добиться желаемых результатов…»[41]

Данные выводы Э. В. Ильенкова, касающиеся религиозно-мифологического мировосприятия, в полной мере следует распространить и на более раннее и более примитивное тотемное мировосприятие архаического человека. Он, как и его более поздние и более развитые в психическом отношении собратья, избирательно, точнее, утилитарно-прагматически воспринимал окружающую его природу, и по этой причине использовал ее внешние материальные формы в качестве зеркала, в котором видел по большей части идеальные аналоги или формы объективной стороны своего собственного коллективного потребного поведения.

В контексте настоящего исследования следует также обратить внимание и на то, что тотемы принимались внешним сознанием первобытного человека в качестве своеобразных, а лучше сказать, примитивно обобщающих меток или знаков коллективно совершаемого им типового потребного поведения, обозначающего всю процессуально упорядоченную совокупность его идеальных и материальных форм. Для внутренне разобщенной, индивидуально обособленной множественности частных идеальных форм коллективного поведения, данной на множественности частных материальных оснований из множественности частных ощущений индивидуальных исполнителей, тотемы, как уже было сказано, служили общими, опредмечивающими их во внешней среде материальными основаниями. Эти внешние тотемные основания были тождественными в какой-то части всей множественности внутренних материальных оснований, представленных частными ощущениями отдельных членов коллективного поведения, а также данным в них частным идеальным формам этого поведения, взятым как одно единое и общее для всего деятельного сообщества нематериальное целое.

Эти тотемные, то есть общие для всех внешние материальные основания идеальных форм коллективного поведения стали своеобразными аккумуляторами или накопителями этих идеальных форм, выполняющих свои функции совместно с частными внутренними основаниями – индивидуальными материальными формами ощущений участников и очевидцев данного поведения. Накопленные на таких внешних общих для всех членов социума материальных основаниях идеальные формы сходно повторявшегося коллективного поведения образуют первичные не речевые идеальные формы общественного сознания, состоящие из устоявшихся в прошлом опыте идеальных норм коллективного потребного поведения.

В этом качестве общественное сознание начинает активно воздействовать установленными им нормами поведения на индивидуальное сознание соисполнителей этого поведения и формировать его по своему образу и подобию. Делая это, общественное сознание своими общими идеальными формами сплачивает вокруг себя индивидуальных субъектов для совместного поведения по опредмеченным в тотемах нормативным образцам.

Рассмотренная функция тотемов явилась следствием образованных ими материальных тождеств. Через эти тождества, состоящие из множественности обособленных индивидуальных ощущений от совместного поведения и сходных с ними в каком-то отношении внешних тотемных форм поведения живых организмов, частные идеальные формы коллективного поведения, как вода в сосудах, сливаются в эти тотемные материальные формы и соединяются в них в одно общее идеальное целое.

Процессуально соединяясь между собой на этих внешних материальных основаниях, частные обобщенно данные идеальные формы объективной стороны коллективного поведения превращаются в общие, отвлеченные от индивидуального сознания нормы этого поведения.

Сокращенные процессом обобщения до минимума сходно повторяющихся признаков, эти идеальные нормы, как раз и есть то, что Э. В. Ильенков называл опредмеченной в естественно-природном материале субъективной целесообразной формообразующей жизнедеятельностью общественного человека, понимаемого не как отдельного реального индивида с его индивидуальным мозгом, а как «“совокупность всех общественных отношений”, завязывающихся между людьми вокруг одного общего дела, вокруг процесса общественного производства их жизни».[42]

Эти «образующие жизнедеятельность общественного человека» идеальные нормы коллективного поведения объективно возникают на тотемных основаниях во время восприятия их знаковых материальных форм индивидуальными исполнителями и очевидцами данного поведения. При этом его конкретные исполнители и наблюдатели не только переносят имеющиеся у них внутренние частные идеальные формы коллективного поведения на общие внешние тотемные основания, но и одновременно с этим, в порядке обратной связи, овладевают образовавшимися на них общеобязательными для всех идеальными нормами коллективной деятельности.

Таким образом, воспринимая тотемы за внешние материальные знаки идеальных нормативных форм коллективной деятельности, ее конкретные исполнители получают в свое распоряжение все или почти все идеальные нормативные формы этой деятельности, созданные в прошлом ее совместно действующими субъектами. Овладевая этими формами как идеальными нормативными образцами объективной стороны коллективной деятельности, ее индивидуально обособленные субъекты получают одинаковое внешнее нормативно данное эмоциональное представление об этом поведении в целом.

«Обладать картиной чувственного развития, – пишет В. К. Вилюнас, – можно и не имея четкого когнитивного представления… Сложившиеся чувственные комплексы (в данном случае эмоционально данные нормы коллективного поведения. – А.Д.) откладываются в опыте, обеспечивая приспособительные эффекты… Опытный субъект, воспринимая ситуацию, чувственно переживает значительно больше, чем непосредственно ему открывается стимуляцией. По эпизодическим обрывкам частных чувств (эмоций. – А.Д.) он способен восстановить ту чувственную картину, которую могла вызвать стимуляция, в данный момент скрытая и на него не действующая. По первым признакам некоторого разворачивающегося события он способен с предвосхищением переживать всю чувственную мелодию этого события».[43]

Воспринимая идеальные формы общественно значимого поведения, опредмеченные во внешних тотемных или знаковых материальных формах коллективного потребного поведения (деятельности), конкретные исполнители переносят их на свои собственные индивидуальные материальные основания – ощущения от указанного внешнего материального основания. Поскольку внешне опредмеченные идеальные формы коллективного поведения даются его индивидуальным исполнителям в виде эмоций, то эти эмоции во всей своей совокупности наполняют собою не только внешние тотемные материальные формы, но и внешние материальные формы конкретных исполнителей данного поведения.

От такого, идущего извне, эмоционального наполнения индивидуальные душевные силы исполнителей коллективного поведения значительно возрастают. Под воздействием внешне опредмеченных эмоций индивидуальные исполнители коллективного поведения начинают более уверенно и более активно участвовать в этом поведении, добиваясь, благодаря этому, его максимальной эффективности, увеличивающей в конечном итоге эффективность их собственного, индивидуального, но общественно значимого поведения.

Идеальные нормы и правила коллективного поведения, опредмеченные в рассмотренных выше тотемных, знаковых формах, воспринимаются индивидуальными субъектами как полученные извне откровения предков, переданные потомкам для эффективного осуществления ими коллективного потребного поведения. Все они передаются очередному поколению субъектов коллективного поведения в упаковке из тождественных им в какой-то части материальных форм внешних материальных оснований этого поведения, данных в виде внешних материальных форм поведения живых организмов флоры и фауны. К. Леви-Сторс, анализируя функции тотемов на примере мух и москитов, пришел к общему выводу, распространенному им на все другие тотемные формы и заявил, что «все поле тотемизма» не воспринимается субъектами коллективного поведения «как стимулы, они мыслятся лишь как знаки».[44]

С выводами данного автора о знаковой природе тотемизма нужно согласиться полностью. Но не следует безоговорочно принимать отрицание стимулирующей роли тотемов, так как они содержат идеальные образцы коллективного поведения для конкретных его исполнителей в виде соответствующих обязанностей и прав индивидуальных субъектов перед остальными субъектами этого поведения.

Тотемы, как обобщающие материальные знаки идеальных норм коллективного поведения, по мере их дифференциации в процессе общественного развития тоже начинают расслаиваться, делиться. По свидетельству К. Леви-Строса, наряду с основным тотемом появляется «большое количество вторичных и третичных тотемов, ранжированных в порядке убывающей важности». Под «убывающей важностью»[45] здесь нужно иметь в виду определенные все менее и менее социально значимые виды коллективного поведения, входящие в общую структуру общественной деятельности первобытных кланов. Обозначая социально значимые типы коллективного поведения, тотемы представляют своеобразную примитивную знаковую систему, указывающую на существование сходной с нею в каких-то частных отношениях системы идеальных норм коллективного потребного поведения.

Система тотемных не речевых материальных знаков, обозначающих идеальные нормы коллективного потребного поведения, в дальнейшем, в связи с дифференциацией и сегментацией общественной деятельности, трансформировалась в более привычные современному человеку материальные формы. Примерами таких значимых материальных форм, объединяющих людей по определенным признакам, являются национальная одежда, форма воинских и иных государственных, ведомственных и общественных формирований. Отголоски тотемных функций нетрудно заметить в геральдической системе общества, флагах, гербах, эмблемах и прочей социально обусловленной атрибутике. Не лишены намеков на тотемные доречевые функции и всевозможные исторические памятники, отмечающие итоги какой-то особо значимой коллективной деятельности, важной для формирования самосознания народа как одного единого целого. К последним, в частности, относятся различного рода стелы, арки, памятные доски и др.

Производными от тотемов внешними знаковыми материальными формами, как мерами общественно значимого потребного поведения в сфере товарных отношений, стали деньги – эквивалент общественного труда, затраченного на производство товаров потребления. От первобытных тотемов берут свое начало общественно значимые ритуальные движения, а также речь и язык, обозначающие идеальные формы объективной стороны коллективного потребного поведения. Современными отдаленными аналогами древних тотемов являются всевозможные уставы, кодексы и другие сборники опредмеченных речью норм и правил, регулирующих поведение людей в определенных сферах их общественной жизни, а также отдельно взятые государственные законы, регламентирующие ту или иную часть общественной деятельности и т. д. и т. п.