Читать книгу Предмет трудового права России - А. В. Кузьменко - Страница 3

Как справедливо отмечают многие ученые, практически любая новая научная идея проходит в своем развитии три периода: 1) период восторженного принятия новой концепции, ее неограниченного распространения на самые различные проблемы с очевидным смешением надежд и реальных перспектив; 2) период разносной критики, во многом несправедливой, во время которого критикуется главным образом несоответствие результатов тем ожиданиям, которые тот или иной критик связывал с развитием нового направления; 3) период относительно плавного и спокойного развития, когда происходит разработка теоретических основ нового направления и достигаются все более эффективные прикладные результаты.[1]

Системная методология уже давно находится на третьем этапе своего развития. «Системный подход, принцип, является в настоящее время главной методологической основой исследований в любой отрасли знаний»,[2] универсальным инструментом научной деятельности, без которого «общенаучная методология не может сложиться и существовать».[3] Системный подход значительно расширяет познаваемую реальность, поскольку ориентирует на поиск конкретных механизмов целостности объекта и полную систематизацию присущих ему связей. Он также дает возможность расчленения системы с целью изучения ее свойств, структуры и функций. Он, наконец, обладает достаточно обширным категориальным аппаратом, в котором в качестве основных понятий можно выделить понятия системы, элемента, структуры, состава, цели.

Системная методология, несмотря на ее широкое признание и применение в научной и производственно-прикладной сферах деятельности, обилие публикаций, посвященных этому кругу вопросов, в отечественной и зарубежной литературе, остается все же сравнительно молодой областью методологии.[4] Несмотря на большое количество научных работ по вопросу создания и исследования «общей теории систем»,[5] создание действительно универсальной общей теории систем, на которую могли бы опираться все частнонаучные теории системных исследований, ставится рядом авторов под сомнение.[6]

Системные исследования многообразны и ведутся в самых различных областях научных знаний. Учитывая имеющиеся различия в трактовке системного подхода и его содержания в различных областях (природной, технической, социальной и др.), можно выделить и универсальные элементы системной методологии, которые в своей совокупности позволяют максимально полно решать исследовательские задачи применительно к явлениям социального и правового характера.[7] Но прежде необходимо обратиться к понятию «система» и его роли в процессе научного познания.

Одной из основных задач, которые приходится решать в процессе познания, является задача возможного упрощения изучаемого явления. Как объективная реальность в целом, так и отдельные ее фрагменты, являющиеся предметом научного исследования, характеризуются бесконечным многообразием и сложностью. В то же время формы научного мышления, посредством которых происходит отображение этой реальности, обладают конечной сложностью. Таким образом, возникает противоречие, которое приходится решать в процессе познания. Данное противоречие заключается в том, что бесконечное должно быть выражено посредством конечного.

Одним из путей решения этой общей гносеологической задачи является возможное упрощение изучаемой сложной ситуации посредством операций обобщения, абстрагирования, идеализации. При этом максимально полно выделяются наиболее существенные и значимые стороны изучаемого фрагмента объективной реальности. В результате данных операций между исследователем и объективной реальностью формируется некое промежуточное звено, являющееся упрощенной моделью изучаемого явления и выраженное через понятия и категории науки. При соблюдении определенных правил выполнения операций абстрагирования, обобщения, выделения, идеализации, гарантирующих соблюдение научной достоверности, полноты и объективности, данное промежуточное звено можно определить понятием «система», выделяемые исследователем стороны изучаемого явления – понятием «элементы», а сам метод – понятием «системный подход».

Любая научная теория не в состоянии полностью охватить ни всю объективную реальность, ни даже любой ее фрагмент. Научные теории и законы науки могут быть применимы лишь к различным системам, выделяемым из объективной реальности. Поэтому понятие «система» является неотъемлемым компонентом логической структуры любой науки.

Любая система априори не может быть тождественна тому или иному фрагменту объективной реальности, так как любой фрагмент обладает бесконечной сложностью. Неизбежно встает вопрос о том, имеет ли операция уменьшения сложности фрагмента (т. е. выделения тех или иных сторон объективной реальности в качестве элементов системы) какое-либо объективное основание, иными словами, является ли понятие «система» категорией не только гносеологической, но и онтологической? В литературе по системным исследованиям можно встретить различные подходы к решению этого вопроса.

Нередко утверждается, что рассмотрение того или иного фрагмента объективной реальности в качестве системы и определение элементов этой системы всецело определяются свободой воли исследователя, его интересами, теми целями и задачами, которые он ставит перед собой.[8] С этой точкой зрения вряд ли можно согласиться, поскольку в таком случае под системой следует понимать любое, произвольно выбранное исследователем множество элементов, между которыми существуют какие-либо отношения.

Иная точка зрения на соотношение объективного и субъективного начал в системном подходе в свое время была высказана Ю. Л. Егоровым и М. Х. Хасановым. Отмечая, что системность является объективным свойством реально существующего объекта или процесса и не порождается самим субъектом, его точкой зрения, элементы субъективности при рассмотрении объекта в качестве системы указанные авторы видели «в смысле относительности системного представления: в одном случае объект исследуется как система, в другом – как элемент более сложной системы. Именно этот субъективно-практический подход является главным при вычленении из бесконечного многообразия мира его фрагмента, представлении его в виде системы и “переводе” его в сферу познания».[9]

Аналогичный подход к выявлению оснований выделения системы и ее элементов был предложен Б. В. Ахлибинским, В. А. Ассеевым и И. М. Шороховым,[10] которые считали, что определение того или иного фрагмента объективной реальности в качестве объекта познания диктуется не только целями исследования, но и внешними по отношению к объекту обстоятельствами, исходящими от системы более высокого уровня, в которой функционирует данный объект и «трансформируется целями, волей, желанием, интересами, сознанием исследователя».[11]

Анализируя различные позиции по данному вопросу, следует отметить, что категория «система» применима ко всем предметам, процессам, явлениям, т. е. ко всем объектам исследования, в том числе и правового характера, которые нельзя разделить на системы и не-системы. Любой объект есть в одном отношении система, а в другом – не-система,[12] иначе говоря, любой объект выступает в качестве системы лишь в каком-то одном отношении, т. е. относительно какой-либо цели. При этом цель должна пониматься «как нечто гораздо более широкое, чем сознательная цель, которая ставится человеком. Сознательная цель – высшая форма и в то же время частный случай в иерархии типов целесообразности, существующей в объективной действительности».[13] В общем виде понятие цели можно определить как состояние, к которому направлена тенденция функционирования объекта. Целью могут быть определенное состояние системы, конкретный результат, продукт или закономерность ее функционирования.

Исследуя тот или иной объект как систему, исследователь для получения научно достоверных результатов неизбежно должен учитывать все те элементы и взаимодействия в объекте, которые участвуют в достижении цели (в смысле определения, данного выше). В этом, как представляется, и заключается объективная детерминированность системы в гносеологическом смысле как некоей научной модели фрагмента реального мира, проистекающая из системных свойств реального мира (т. е. системности в онтологическом смысле). Тем не менее, разделяя мнение о том, что системность имеет онтологический и гносеологический аспекты,[14] не следует забывать, что системность как всеобщее свойство объектов реального мира выявляется лишь в процессе мыслительной деятельности человека на ее абстрактном уровне, в результате его субъективного восприятия объективных связей,[15] что предопределяет необходимость в рамках научного исследования использовать понятие «система» в узком, гносеологическом, смысле.

При рассмотрении одного объекта относительно нескольких различных целей системное представление этого объекта может меняться, поскольку может меняться конкретный набор элементов и отношений между ними в объекте, задействованных в достижении той или иной конкретной цели (при этом может быть выявлена необходимость модификации самого объекта, в отношении которого есть такая возможность). В выборе исследователем конкретной цели, относительно которой происходит рассмотрение объекта, состоит субъективная детерминация системы как научной модели объекта.

Как отмечается в философской литературе, системы существовали и в прошлом, само по себе системное познание мира не является детищем нового времени и тем более XX столетия.[16] В переводе с греческого слово «система» означает «целое, составленное из частей» и трактуется в самом обобщенном виде как «множество закономерно связанных друг с другом элементов (предметов, явлений, взглядов, знаний и т. д.), представляющее собой определенное целостное единство».[17] Однако, несмотря на то, что это понятие имеет давнюю историю и широкое употребление, оно оставалось теоретически неразработанным. Причиной этого, по мнению А. Н. Аверьянова, могла быть неравномерность развития знаний в целом.[18] Вплоть до середины XIX в. характерной тенденцией оставалось стремление к разложению исследуемого сложного объекта на составляющие, в результате чего исчезала специфика системности. Современный уровень научного познания, характеризующийся усложнением научных теорий, появлением новых отраслей знаний, выявил недостаточность подобного способа исследования и привел к необходимости более глубокого теоретического осмысления категории «система» и связанных с ней понятий.

Существует множество формулировок понятия системы, многие из которых в той или иной степени основываются на определении, которое дал Л. Берталанфи и которое стало широко распространенным в «системной» литературе, несмотря на свою аксиоматичность. Согласно Л. Берталанфи, «система – это комплекс взаимодействующих компонентов».[19]

По мнению многих авторов,[20] более полно понятие системы раскрывается через совокупность элементов, находящихся в целесообразных отношениях и связях друг с другом, которая образует определенное единство. Целесообразность всегда рассматривается относительно какой-либо цели, на достижение которой направлено функционирование системы (понятие цели было рассмотрено нами выше).

Часть системы как целого, выполняющая в ней какую-либо определенную функцию с целью поддержания устойчивости (функционирования) системы, является элементом. В иерархических системах элемент также может быть рассмотрен как система.

Отношения между элементами, совокупность связей в системе, определяющие ее качественную специфику, фиксируются в понятии «структура». При этом учитываются лишь отношения, необходимые и достаточные для достижения целей функционирования системы. Структура системы и ее элементный состав определяют конкретное качество какой-либо системы (природной, технической, социальной и др.).

В юридической науке исследование правовых явлений часто проводится с привлечением общефилософских методов познания. Системная методология, являясь одним из таких методов, имеет вместе с тем свою специфику.

Так, например, близка по смыслу к понятию «система» философская категория «объект». Данная категория, как и соотносимая с ней категория «субъект», начиная с XVII в., употребляется, прежде всего, в гносеологическом смысле. Под субъектом понимается активно действующий и познающий, обладающий сознанием и волей человек; под объектом – то, что дано в познании или на что направлена познающая и иная деятельность субъекта. Любой объект как фрагмент действительности обладает сложностью и, следовательно, состоит из элементов, находящихся в определенных связях и отношениях. Но и в данном случае элементный состав объекта не оценивается с точки зрения их «полезности» для целей и задач объекта, поскольку таковые устанавливаются лишь в отношении системы. Тем не менее сказанное вовсе не исключает рассмотрения любой системы в качестве объекта познания или действия.

Определенную параллель можно провести между понятиями «элементы» и «структура», с одной стороны, и философскими категориями «содержание» и «форма» – с другой. Философские категории «форма» и «содержание», используемые в рамках материалистической диалектики, служат для выявления внутренних источников единства, целостности и развития материальных объектов. Под содержанием понимается совокупность тех элементов и процессов, которые составляют основу объектов и обусловливают существование, развитие и смену их форм. Категория формы выражает внутреннюю связь и способ организации, взаимодействия элементов и процессов явления как между собой, так и с внешней средой. Несмотря на очевидную аналогию между рассматриваемыми системными понятиями и философскими категориями, их отождествление представляется некорректным с точки зрения научной методологии. Отличительной чертой философских категорий является возможность формулирования с их помощью той или иной универсальной закономерности. С помощью категорий содержания и формы формулируется известная диалектическая закономерность, согласно которой содержание определяет форму. Через понятия «элементы» и «структура» какую-либо закономерность сформулировать нельзя, однозначная зависимость между структурой и элементами в рамках системного подхода не постулируется.

Наиболее часто в литературе встречаются интерпретации понятий «система» и «элементы» в философских категориях «целое» и «часть».[21] В таком случае система как единство элементов и структуры рассматривается как некоторая целостность, а элементы системы интерпретируются как части целого. Несмотря на очевидную близость рассматриваемых понятий и категорий, понятие «система», тем не менее, дает нечто новое по сравнению с представлением о целом и его частях. Элементы целого могут объединяться различным путем «как по объективным, закономерным, так и по субъективным, произвольным моментам, как по качественным, так и по количественным признакам, как по содержательным, так и по формальным критериям».[22]

В связи с этим нельзя согласиться с В. Г. Афанасьевым, который возникновение системных качеств объясняет лишь взаимодействием частей, образующих целое,[23] т. е. фактически структурой целого. Понятие «система» отличается от категории «целое» прежде всего тем, что предполагает минимизацию числа элементов системы относительно ее целей и задач. Целое же мы рассматриваем в совокупности всех составляющих его частей. Следовательно, и структура системы как совокупность связей составляющих ее элементов по сравнению со структурой целого предполагает определенную оптимизацию. Кроме того, понятие «элемент» отлично от категории «часть», поскольку не только указывает на внутреннюю принадлежность чего-либо объекту, но и обозначает функциональную единицу данного объекта (системы). «Элемент» – более узкое понятие по сравнению с категорией «часть». Всякий элемент есть часть, но не всякая часть – элемент.

Таким образом, универсальность категориального аппарата системной методологии предопределяет возможность ее применения к объектам познания различных отраслей знаний, в том числе к явлениям правового характера. Проведенный краткий анализ соотношения понятий «система» и «элементы» с близкими по смыслу философскими категориями позволяет сделать вывод об имеющихся специфических чертах и особенностях данных понятий и, соответственно, обозначаемых ими явлений.

Рассмотрением некоего объекта познания как целесообразно структурированной совокупности элементов системная методология себя не исчерпывает.

Пространственно-временное существование любой системы предполагает возможность ее двоякого, относительно независимого рассмотрения в отвлечении от факторов времени или пространства. Поэтому любая сложная система может быть рассмотрена в двух аспектах: в ее статике и динамике.

Статический анализ системы предполагает выяснение того, из каких компонентов состоит изучаемая система. В философском понимании компоненты – это те структурные единицы, взаимодействие которых придает системе присущие ей качественные особенности. Компоненты могут также представлять собой системы, и тогда компонентный анализ предполагает выявление данных подсистем. Как уже было сказано, отличительным свойством системы является ее оптимальный состав, поэтому компонентный анализ должен предполагать выявление лишь необходимых и достаточных для существования системы элементов.

Изучение внутренней организации системы не может исчерпываться компонентным анализом. Системный подход исходит из представления о системе как о некоей целостности, несводимой к ее составным частям. Эту специфику целостности, системности как раз и определяет характер связей, взаимодействие составляющих систему элементов. Данную задачу призван решить структурный анализ системы. Его нельзя проводить в отрыве от компонентного, поскольку характер структуры системы непосредственно зависит от характера образующих ее элементов. В свою очередь, сложившаяся структура препятствует изменениям компонентов, удерживает их в рамках определенного качества, обеспечивая тем самым стабильность функционирования системы в целом. Эта особенность в равной мере присуща всем системам и образно раскрывается в словах Н. Винера о том, что «мир представляет собой некий организм, закрепленный не настолько жестко, чтобы незначительное изменение в какой-либо его части сразу лишало его присущих ему особенностей, и не настолько свободно, чтобы всякое событие могло произойти столь же легко и просто, как и любое другое».[24]

Структурный анализ не только выявляет закономерности взаимосвязей компонентов системы, но и должен дать ответ на вопрос о степени сложности данной системы, т. е. о наличии в ней относительно самостоятельных подсистем, о том, на скольких уровнях располагаются составляющие систему компоненты и каков характер их взаимозависимости (координационный, субординационный или их сочетание).

Отмечая важную роль структурного анализа в рамках системной методологии, нельзя согласиться с его отождествлением с системным подходом в целом, как это допускается некоторыми авторами.[25] Подобное допущение нарушает принцип системности методологии научного познания.

Динамика существования системы раскрывается посредством функционального анализа. Поскольку исследуемый объект, с одной стороны, рассматривается как устойчивая и относительно самостоятельная система, а с другой – вполне очевидна его связь с окружающей его объективной реальностью, постольку и функциональный анализ имеет два аспекта – внутренний и внешний. Анализ внутреннего функционирования системы направлен на раскрытие механизма взаимодействия компонентов системы между собой, а анализ внешнего функционирования системы предполагает определение внешних функций системы, рассмотрение ее как элемента окружающей ее метасистемы. Внутреннее и внешнее функционирование тесно связаны между собой, так как внутреннее функционирование системы определяется не только ее компонентным составом и структурой, но и внешними целями системы, ее внешними функциями.

Соответственно этому функциональную зависимость можно рассматривать на двух уровнях: между отдельными элементами данной системы и между системой в целом и окружающей ее метасистемой. Функции элементов в системе должны носить целесообразный характер, так как иначе элемент выпадает из системы, становится внесистемным объектом. Функционирование элементов согласовано во времени и пространстве соответственно целям системы и осуществляется в рамках присущей системе внутренней организации, ее структуры. Поэтому любые изменения в компонентном составе, в свойствах компонентов, в структуре с необходимостью вызывают изменения в функционировании самих компонентов и всей системы в целом.

Различный характер взаимозависимости элементов системы проявляется на функциональном уровне в различном характере согласования функций элементов системы. Координация предполагает согласование функций элементов системы между собой (согласование по горизонтали). Субординация функций проистекает из факта нахождения компонентов системы на различных иерархических уровнях значимости и означает подчиненность функций одних компонентов системы другим (согласование по вертикали).

Внешнее функционирование системы представляет собой процесс взаимодействия системы с окружающей средой, в котором система активно воздействует на среду, одновременно воспринимая и перерабатывая ответные воздействия окружающего мира. В терминах системного подхода данные явления носят названия прямой и обратной связи и свойственны системам различного типа: биологическим, техническим, социальным. Результатом внешнего функционирования системы являются определенные изменения как внешней среды, так и самой системы в целом.

Рассмотренные выше компонентный, структурный и функциональный аспекты системного анализа предполагают анализ системы в текущий отрезок времени. В ряде отраслей знаний сочетание этих подходов является вполне достаточным в определенных гносеологических ситуациях. Однако для исследования явлений социально-правового характера необходимо дополнение указанных компонентов системного метода историческим анализом. «Если анализ динамики реального бытия системы преодолевает абстрактность компонентно-структурного анализа, то сам он остается в известной мере отвлеченным, ибо абстрагирует систему от ее реальной истории. Вот почему применительно к исследованию социальных объектов системный подход требует скрещения этих объектов анализа с историческим его аспектом…»[26] Важность исторического аспекта системной методологии неоднократно подчеркивал В. Г. Афанасьев: «Для научного познания любой системы социального порядка необходимо знать, как данная система возникла, какие основные этапы в своем развитии проходила, чем она стала теперь и каковы ее исторические перспективы».[27]

Таким образом, историческую плоскость системного исследования составляют, по выражению М. С. Кагана, два вектора: «генетический» и «прогностический»,[28] направленные по оси времени в противоположные стороны от того отрезка времени, в котором ведется системное исследование объекта. Генетический анализ системы должен дать ответ на вопрос о ее зарождении, этапах развития, выявить особенности ее эволюции, формирования текущих свойств системы. Изучение настоящего и прошлого системы позволяет в ряде случаев сделать определенные выводы относительно перспектив ее дальнейшего развития. Научное прогнозирование является, пожалуй, наиболее сложным аспектом системного исследования, поскольку, во-первых, невозможно учесть все факторы, влияющие на развитие системы, а во-вторых, невозможно немедленно проверить научность формулируемых гипотез.

Краткое рассмотрение теоретических основ системной методологии позволяет сделать некоторые выводы методологического характера. Выявленный путь решения проблемы детерминации системы как отражения фрагмента объективной реальности вне зависимости от ее характера, проведенный анализ универсальных понятий категориального аппарата системной методологии (система, элемент, структура, состав, цель) и их соотношения с рядом близких по смыслу философских категорий (объект; форма и содержание; целое и часть), раскрытие сущности компонентного, структурного, функционального и исторического аспектов системной методологии и ее особенностей в отношении социально-правовых явлений показывают возможность ее эффективного применения для научного исследования общественных отношений как предмета правового регулирования отрасли трудового права России.