Читать книгу Колесо страха (сборник) - Абрахам Меррит - Страница 12

– А она знает, как избавляться от улик! – Брейль горько рассмеялся.

Я промолчал. Когда голова куклы исчезла, я подумал, что это Макканн уничтожает улики. Но сейчас Макканн явно был непричастен к случившемуся. Избегая дальнейших разговоров о мадам Мэндилип, мы с Брейлем пошли проведать Рикори.

Телохранители опять сменились. Эти также были безукоризненно вежливы. Открыв дверь, мы с Брейлем бесшумно вошли в палату. Действие снотворного закончилось, и Рикори погрузился в естественный здоровый сон. Я услышал его ровное спокойное дыхание – признак того, что ему стало лучше. Палата размещалась на втором этаже флигеля у задней стороны дома, ее окна выходили в небольшой сад. И основное здание, и мой флигель выглядят старомодными, их возвели в те времена, когда Нью-Йорк еще был тихим и спокойным местом. Стены обоих домов оплетает дикий виноград. Я приказал медсестре вести себя тихо и повернуть лампу так, чтобы на Рикори не падал свет. Выйдя, я также предупредил телохранителей, чтобы они не шумели, заверив их, что скорейшее выздоровление их босса возможно только в тишине и покое.

Было уже около шести. Поужинав вместе с Брейлем, я попросил ассистента наведаться в больницу и узнать, как дела у других моих пациентов. Брейль обещал позвонить мне, если потребуется мое присутствие в больнице. Сам же я решил остаться дома и дождаться пробуждения Рикори – я предполагал, что это произойдет в ближайшие часы.

Едва мы закончили ужин, как зазвонил телефон. Трубку взял Брейль.

– Это Макканн, – позвал он.

– Здравствуйте, Макканн, – поприветствовал я громилу, подойдя к аппарату. – Это доктор Лоуэлл.

– Как босс?

– Лучше. Он может проснуться в любую минуту. И заговорить. – Я прислушался, стараясь определить реакцию южанина на мои слова.

– Отлично, док! – В его голосе звучало облегчение. – Послушайте, док, я тут вроде как с Молли повидался, есть новости. Заглянул к ней сразу, как от вас ушел, так-то. Гилмор – ее муженек – был дома, так что все удачно обернулось. Я ее позвал прогуляться, вот она и обрадовалась, что можно из четырех стен вырваться, оставив Гила с ребенком.

– Она знает о смерти Петерса? – перебил его я.

– Не-а. Ну, я-то ей рассказывать не стал. Да вы послушайте, док. Я вам, кажись, рассказывал, что Горти… Что? Ну, та цыпочка, Дарнли, девушка Джеймса Мартина… Так вот. Слушайте, дайте договорить, док! Значит, Горти обожала дочурку Молли. Они ж по соседству живут, да. В начале прошлого месяца Горти принесла малышке расфуфыренную куклу. А у самой на руке – ожог. Горти сказала, что руку обожгла, когда чай пила в лавке, где она куклу достала. И она такая говорит… Что? Чай она пила, чай. Слушайте, док, я что, неясно выражаюсь, а? Ага, так вот. Значит, руку обожгла в той лавке, где куклу достала. Так я и сказал. А женщина в лавке ей руку чем-то намазала. Она вроде как Горти эту куклу задаром отдала, подарила, значит. Сказала, мол, Горти такая красотка. И попросила попозировать для нее. Ну да, попозировать, статую с нее лепить решила или что-то в этом роде. Ну, тут она вроде как по адресу обратилась. Горти покрасоваться не дура, да еще и женщина, говорит, эта «такая лапотусечка». Что? Ну да, так и сказала. «Лапотусечка». В смысле, по душе ей пришлась. Так-то. И вот неделю назад приходит к Молли Том – Петерс, стало быть. А Горти как раз с малявкой нянчится. Том видит эту новую куклу – а он же племяшку обожал. Ну и вроде как приревновал, что девчонка к Горти тянется. Том у Горти и спрашивает, мол, где она куклу достала. Горти говорит: «В лавке мадам Мэндилип», а также рассказывает, как туда пройти. А Том ей отвечает, что, мол, это ж кукольная девчонка, ей в пару кукольный пацан нужен. И где-то через неделю Том заваливается к сестре с новой куклой – в точности такой, как Горти принесла, только у Горти кукла-деваха была, значит, а у Тома кукла-пацан. Молли у него спрашивает, сколько он за куклу деньжат отвалил – больше, чем Горти? Она ж ему не сказала, что Горти той Мэндилип ни гроша не заплатила, только, значится, позировала. Молли говорит, Том вроде как смутился немного, но ответил, мол, не разорится. Молли его еще хотела спросить, не сказала ли ему эта Мэндилип, что он красавчик и ему бы на скульптуру позировать. Подтрунить над братцем захотела, значит. Да только тут ребятенок новую куклу увидел – ну и пошло-поехало, у нее все из головы и вылетело. Потом Том пришел в первых числах ноября. Молли вроде как у него на руке повязку увидела и ляпнула в шутку, мол, что, в кукольной лавке обжегся? Том аж обомлел и говорит: «Как догадалась?» Да-да, так и сказал. Что? Давала ли ему эта Мэндилип мазь? Мне-то откуда знать, док? Наверное ж. Молли не сказала, ну, я и не спросил. Слушайте, док, я ж вам говорил, что Молли не дура. Я вам сейчас все за пару минут вывалил, а сам с Молли часа два проболтал – о том о сем, все ходил вокруг да около, чтобы ее на нужную мне тему разговора вроде как вывести. Боюсь, как бы я палку не перегнул. Что? Да, док, не то слово. Да не, с чего мне обижаться? Чушь и есть. Вот только верно вам говорю, все я опасаюсь, как бы я палку не перегнул. Молли у нас башковитая. Рикори к ней вчера заходил, поди, тем же способом воспользовался, что и я. В общем, все куклу нахваливал, спросил у Молли, где такую взяла, сколько стоит, все такое. Помните, я ж вам говорил, что я сидел в машине, пока босс там был. А потом домой пошел, все кому-то названивал. А уж после к той карге Мэндилип поехал. Так-то. Ага, все, выходит. Это важно? Да? Ну ладно.

Он немного помолчал, но я так и не услышал щелчка в трубке.

– Вы еще там, Макканн?

– Ага, вроде того. Задумался я, – пробормотал он. – Я б хотел там с вами быть, когда босс в себя придет. Но нужно ж вроде как проверить, что там с этими двумя бабенками. Я поговорю с нашими парнями и перезвоню вам, ежели еще не шибко поздно будет. Все, бывайте, док.

Я вернулся к Брейлю, обдумывая услышанное. Чтобы упорядочить разрозненные мысли, я поделился рассказом Макканна с моим ассистентом. Он выслушал меня, не перебивая, а потом сказал:

– Гортензия Дарнли идет к мадам Мэндилип, та дает ей куклу, просит позировать. Дарнли обжигается и получает мазь. Потом умирает. Петерс идет к мадам Мэндилип, та дает ему куклу, он обжигается и, возможно, получает мазь. Он умирает точно так же, как и Гортензия. Вы видели куклу, для которой он позировал. Гарриет делает то же самое. И умирает, как Петерс и Гортезия. Что теперь?

Внезапно на меня навалилась усталость. Непросто пережить крушение собственного представления о мире: раньше все казалось мне логичным и упорядоченным, я жил во вселенной, где действовали законы причины и следствия. И вдруг все пошло прахом.

– Я не знаю, – едва разлепив губы, пробормотал я.

Встав, Брейль потрепал меня по плечу.

– Отправляйтесь спать, доктор. Медсестра позовет вас, если Рикори проснется. Мы со всем этим разберемся.

– Мы будем отважно идти вперед, какие бы преграды ни стояли на нашем пути, – в шутку сказал я.

– Да. Мы будем отважно идти вперед, какие бы преграды ни стояли на нашем пути, – без тени улыбки повторил Брейль.

Когда мой ассистент ушел, я надолго погрузился в раздумья. Чтобы отогнать от себя неприятные мысли, я решил почитать. Но мне никак не удавалось сосредоточиться на тексте, и я оставил эту затею. Как и палата, в которой лежал Рикори, мой рабочий кабинет находился в пристройке с задней стороны дома, окна выходили в сад. Я подошел к окну и выглянул во двор. И вновь меня охватило ощущение, будто я застыл перед дверью, которую необходимо отпереть, но у меня нет ключа. Отвернувшись от окна, я с изумлением обнаружил, что уже десять часов вечера. Решив не переходить в спальню, я выключил свет и прилег на диван. Почти сразу я провалился в глубокий сон.

Среди ночи я вдруг проснулся – мне почудилось, будто кто-то позвал меня. Я сел на диване, прислушиваясь. В комнате царила тишина. И внезапно я понял, что это странная, гнетущая, чуждая тишина. Густая, как кисель, она заполнила весь мой кабинет, не давая ни единому звуку извне прорваться сюда. Вскочив на ноги, я включил свет. Тишина отступила, будто вытекая из комнаты – медленно, неспешно. Затикали часы – словно с них сдернули поглощающее звук покрывало. Помотав головой, я подошел к окну и выглянул наружу, ловя прохладный ночной воздух. Перегнувшись через подоконник, я посмотрел на окно палаты Рикори, схватившись рукой за виноградную лозу. И вдруг я почувствовал, что лоза дрожит, будто по ней карабкалось какое-то мелкое животное. В палате Рикори вспыхнул свет. В кабинете за моей спиной включился сигнал тревоги – это означало, что больному срочно требуется моя помощь. Я выбежал из комнаты. Очутившись в коридоре, я увидел, что телохранителей перед палатой нет, а дверь широко распахнута. Добежав до порога комнаты, я застыл в дверном проеме. Один телохранитель ползал перед окном, сжимая в руке пистолет. Второй припал на одно колено рядом с телом на полу, дуло его оружия было направлено на меня. А за столом в палате сидела медсестра. Ее голова безвольно свисала на грудь – девушка то ли спала, то ли потеряла сознание. В постели никого не было. Рикори лежал на полу!

Охранник опустил пистолет, и я метнулся к Рикори. Гангстер лежал ничком, вытянувшись в паре футов от кровати. Я перевернул его. Лицо Рикори было бледным, но сердце билось ровно.

– Помогите мне переложить его на кровать, – сказал я телохранителю. – И заприте дверь.

Он молча повиновался.

Мужчина у окна, не сходя со своего поста, спросил:

– Босс мертв?

– Нет еще, – ответил я. А потом напустился на охранников, браня их на чем свет стоит: – Да что ж вы за телохранители такие?!

Мужчина, закрывший дверь, грустно хохотнул.

– Не те вы вопросы задаете, док.

Я посмотрел на медсестру. Она все еще была без сознания. Или спала. Стянув с Рикори пижаму, я приступил к осмотру. Ни одной отметины на теле. Введя ему адреналин, я подошел к медсестре и потряс ее за плечо. Она не проснулась. Я поднял ее веки. Узкие зрачки не реагировали на свет. Пульс и дыхание были слабыми, но не настолько, чтобы это представляло опасность для здоровья.

Оставив на время девушку в покое, я повернулся к охранникам.

– Что произошло?

Они напряженно переглянулись. Телохранитель у окна махнул рукой, будто перекладывая всю ответственность за разговор на своего товарища.

– Мы сидели у двери, – начал свой рассказ второй охранник. – И вдруг в доме стало чертовски тихо. Я сказал Джеку: «Слушай, они будто глушилку включили». А он мне: «Ага». Сидим мы, слушаем. А потом вдруг из палаты какой-то стук доносится. Будто на пол что-то упало. Мы вламываемся в комнату. Босс лежит на полу – ну, вы видели. Медсестра спит – вот как сейчас. Мы нашли кнопку тревоги и нажали ее. И стали ждать, пока вы придете. Вот так все и было, верно, Джек?

– Ага, – с деланным равнодушием ответил телохранитель у окна. – Наверное, все так и было.

Я с подозрением уставился на него.

– Наверное? В каком смысле – наверное?

Они опять переглянулись.

– Ты б ему рассказал, что ли, Билл, – предложил Джек.

– Черт, да он же мне не поверит.

– И никто не поверит. Рассказывай давай.

– Когда мы выбили дверь, – смирившись, продолжил Билл, – мы увидели, что у окна будто две кошки дерутся. Босс лежал на полу. Мы выхватили пистолеты, но стрелять побоялись – мы ж помнили, что вы сказали нам, как важна для босса сейчас тишина. И услышали, как снаружи какой-то звук доносится. Будто на свирели кто-то играет. И эти две твари прекратили драться, запрыгнули на подоконник – да только мы их и видели. Ну, мы к окну. А там ничего нет.

– Вы разглядели тех существ у окна? Как они выглядели? – осведомился я.

– Ты ему скажи, Джек. Я не стану.

– Как куклы!

У меня мурашки побежали по коже. Я ждал такого ответа – и страшился его. Они выпрыгнули из окна! Я вспомнил, как подрагивала виноградная лоза, когда я оперся на нее. Билл всмотрелся в мое лицо и ахнул от удивления.

– О господи, Джек! Да он же нам верит!

– Какие куклы? – Лишь с трудом мне удалось заставить себя задать этот вопрос.

– Первую мы не разглядели, – приободрившись, ответил Джек. – А вторая походила на одну из ваших медсестер, тех, что были в больнице. Только размером в два фута!

Походила на одну из моих медсестер… Он имел в виду Уолтерс… Ноги у меня подкосились, и я присел на край кровати.

И тогда я заметил что-то белое на полу. Присмотревшись, я нагнулся и подобрал вещицу – это оказалась шапочка медсестры, крошечная копия тех, которые носит медперсонал в больнице. Она как раз подошла бы кукле размером в два фута…

Но под шапочкой было что-то еще. Нить, сплетенная из длинных светло-пепельных волос с девятью странными узлами…

Телохранитель по имени Билл все еще с тревогой смотрел на меня.

– Может, позвать кого-то из ваших, док?

– Постарайтесь связаться с Макканном, – распорядился я. – А вы, Джек, закройте окна, заприте их на все щеколды и опустите шторы. А потом заприте дверь.

Пока Билл говорил по телефону, я спрятал шапочку и «ведьмину петлю» в карман, а сам подошел к медсестре. Ее дыхание и пульс постепенно нормализовались, и через пару минут мне удалось привести ее в чувство. Вначале она недоуменно посмотрела на меня, затем обвела взглядом освещенную палату с двумя телохранителями, и недоумение сменилось испугом.

– Я не видела, как вы вошли! – Медсестра вскочила на ноги. – Я уснула? Что произошло? – В ужасе она зажала ладонью рот.

– Я надеялся, что вы нам расскажете, – мягко сказал я.

Девушка в замешательстве посмотрела на меня.

– Не знаю… – сбивчиво начала она. – Вдруг стало очень тихо… Мне показалось, что я заметила какое-то движение у окна. А потом я почувствовала странный запах. Следующее, что я помню, – вы наклонились надо мной.

– Постарайтесь вспомнить, что вы увидели у окна? Мне может помочь даже самая мелкая деталь или впечатление.

– Там было что-то белое… – поколебавшись, ответила медсестра. – Мне показалось, что кто-то смотрит на меня… А потом появился запах… цветочный такой… И все.

Билл повесил трубку.

– Дело сделано, док. С Макканном скоро свяжутся. Что теперь?

– Мисс Батлер, – я повернулся к медсестре, – на сегодня я освобождаю вас от дежурства. Идите спать. Сон вам сейчас необходим, я вам как врач говорю. И примите пару таблеток. – Я перечислил ей названия препаратов.

– Вы не сердитесь? И не думаете, что я проявила халатность?

– Нет, ни в коем случае. – Улыбнувшись, я потрепал ее по плечу. – Этот медицинский случай принял неожиданный оборот, вот и все. Прошу вас, не задавайте вопросов. – Я провел девушку до двери. – И в точности выполните мои указания.

Заперев за ней дверь, я сел на стул рядом с кроватью Рикори. «Пережитый шок – чем бы он ни был вызван – либо излечит его, либо убьет», – мрачно подумал я.

По телу гангстера прошла дрожь, и он сжал руку в кулак, а потом медленно поднял ее. Губы зашевелились, он что-то произнес на итальянском. Я не понял ни слова. Рука упала на одеяло.

Паралич прошел. Рикори мог двигаться и говорить. Но сможет ли он вновь прийти в сознание? Это решится в ближайшие несколько часов. Я как врач больше ничем не мог ему помочь.

– Послушайте меня внимательно. – Я обратился к двум телохранителям. – То, что я вам сейчас скажу, может показаться странным, но я хочу, чтобы вы в точности выполнили мои указания. От этого зависит жизнь Рикори. Один из вас должен сесть рядом с Рикори в изголовье его кровати и все время оставаться между ним и мной. Если я усну, а он придет в себя, разбудите меня. Если вы заметите какие-то перемены в его состоянии, разбудите меня. Вам ясно?

– Да. – Оба кивнули.

– Замечательно. А теперь главное. Вы должны следить и за моим состоянием. Пока один сидит рядом с Рикори, второй пусть не сводит с меня глаз. Если мне понадобится подойти к вашему боссу, я могу сделать это только по трем причинам: прослушать его сердце, проверить реакцию зрачков или измерить температуру. Безусловно, если его состояние не изменится. Если вам покажется, что я проснулся и пытаюсь сделать что-то другое, – остановите меня. Если я буду сопротивляться – обездвижьте меня. Свяжите и заткните рот кляпом… Впрочем, нет, рот не затыкайте. Послушайте, что я буду говорить, и запомните это, а потом позвоните доктору Брейлю. Вот его номер. – Записав на бумаге цифры, я передал ее охранникам. – И старайтесь причинить мне как можно меньше вреда. – Я рассмеялся.

Телохранители недоуменно переглянулись.

– Как скажете, док… – с сомнением протянул Билл.

– Именно так. Не волнуйтесь. Если вы ошибетесь, я не стану вас обвинять.

– Док знает, что говорит, Билл, – согласился Джек.

– Ну ладно, – нехотя кивнул Билл.

Я выключил свет, кроме ночника на столе медсестры, и, вытянувшись в кресле, повернул абажур ночника так, чтобы свет падал мне на лицо. Эта белая шапочка, найденная на полу, произвела на меня неизгладимое впечатление, будь она неладна! Я положил ее в ящик стола. Джек сел в изголовье кровати Рикори. Билл пододвинул стул и устроился напротив меня. Я сунул руку в карман и сжал нить с узлами, закрыл глаза, постарался очистить свой разум от всех мыслей и расслабился. На время отказавшись от собственных представлений об устройстве мироздания, я был намерен предоставить мадам Мэндилип возможность действовать.

Пробил час ночи. Я уснул. Где-то завывал сильный ветер. Он приближался, кружил, затем налетел, подхватил меня и понес прочь. У меня не было тела, не было формы, и все же я существовал – бесформенное, сознающее, чувствующее Я. Затерянное в вихре сознание. Ветер нес меня прочь, прочь, прочь. Бестелесный, незримый – я обретал жизнь в этом ветре, нездешнюю беспредельную силу, переполнявшую меня восторгом. А потом буйный ветер швырнул меня обратно, изгнал из того чуждого пространства…

Я словно очнулся, но отзвуки нечеловеческого ликования еще гремели во мне… О, вот же оно, его я должен уничтожить… Там, на кровати… Должен убить, чтобы животворящая сила ликования вернулась… Должен убить, чтобы ветер подхватил меня вновь, унес прочь, наделил силой… Но нужно быть осторожным… осторожным… Ударить туда… в горло, прямо под ухом… И тогда меня подхватит ветер… Ударить прямо в пульсирующую жилку на горле… Но что держит меня? Осторожно… осторожно… «Мне нужно измерить его температуру»… Да, вот что нужно сказать… осторожно…«Мне нужно измерить его температуру»… А теперь – один прыжок, удар… прямо в пульсирующую жилку на горле… «Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!» Кто это сказал? Что-то все еще удерживает меня… Ярость… Всепоглощающая беспощадная темнота… Завывания ветра стихают…

– Влепи-ка ему еще раз, Билл. Только не так сильно. Он приходит в себя.

Я ощутил острую боль в щеке. Туман, застивший мне глаза, рассеялся. Я стоял между столом медсестры и кроватью Рикори. Джек прижимал мои локти к бокам. Билл занес ладонь для очередной пощечины. А я что-то сжимал в правой руке. Скальпель, острый как бритва!

Я отбросил скальпель.

– Все в порядке, можете меня отпустить, – тихо сказал я.

Билл промолчал. Его товарищ не ослабил хватку. Повернувшись, я увидел, что вся кровь отхлынула от его лица.

– Именно этого я и ожидал, – объяснил я. – Вот почему я проинструктировал вас подобным образом. Все уже завершилось. Можете направить на меня оружие, если хотите.

Державший меня охранник опустил руки.

– Вы довольно сильно меня ударили, Билл. – Я осторожно коснулся своей щеки кончиками пальцев.

– Видели бы вы свое лицо, док, вы бы удивились, что я не прибил вас на месте… – Он пожал плечами.

Я кивнул, вспоминая, какая дьявольская ярость охватила меня в момент помутнения рассудка.

– Что я делал?

– Вы проснулись. С минуту сидели за столом, глядя на босса, – начал Билл. – Потом что-то взяли из ящика и встали. Сказали, мол, вам нужно измерить его температуру. Двинулись к нему. И мы увидели, что у вас в руке. «Ну уж нет, с этим вы никуда не пойдете!» – закричал я. Джек вас схватил. А потом вы точно с ума сошли. Пришлось навернуть вам пару раз. Вот и все.

Я опять кивнул. Достав из кармана нить из женских волос, я поднял ее над подносом для инструментов и чиркнул спичкой. Нить загорелась, извиваясь, точно маленькая змейка: казалось, что узлы развязываются, когда их касается пламя. Бросив ее на поднос, я увидел, как она превратилась в пепел.

– Я думаю, проблем сегодня больше не будет. Но оставайтесь начеку, как и прежде.

Сев обратно в кресло, я закрыл глаза.

Что ж, Брейль не показал мне душу, но теперь я поверил в силы мадам Мэндилип.