Читать книгу Истинная моего брата - Ада Раевская - Страница 4

Пока мы с Марией Александровной были в комнате, Кирилл успел уехать, даже не попрощавшись. Мне без его присутствия стало спокойнее. Хоть я и понимала, что он – не Лёша, сердце каждый раз при взгляде на него сжималось от тоски, и мне казалось, что всё это мне просто приснилось, и мой жених жив…

У меня с собой не было никаких вещей и ни одна деталь гардероба любого из жильцов дома мне бы не налезла из-за огромного живота. В итоге, с горем пополам отыскалась старая футболка Кирилла, которая была велика даже ему, да и к тому же, прекрасно растягивалась.

Без пятнадцати минут девять я уже лежала в кровати и пыталась избавиться от ощущения того, что чувствую запах Кирилла на футболке. Во-первых, он очень давно её уже не надевал, во-вторых, она была постирана. Но уснуть сразу у меня не вышло, потому что запах его во мне порождал непонятное волнение. Скорее всего, в офисе и в машине я не обратила на это внимания, потому что чувствовала себя из ряда вон плохо, но сейчас, после прекрасного ужина и проявленной заботы появилось место и для неуместных переживаний.

Но, всё же, день был тяжёлым и усталость своё взяла, глаза начали закрываться и через какое-то время я уснула, вдыхая приятный запах альфы, слишком поверхностный, чтобы определить, отчего же он мне так понравился.

***

На следующий день я проснулась невероятно поздно, учитывая, во сколько я легла спать: в десять утра.

Разбудил меня аромат, доносящийся, видимо, с кухни. Пахло чем-то вроде блинчиков или оладий, так что я поспешила переодеться в своё платье и направилась в ванную.

Нет, мне точно нужно съездить домой, потому что даже зубной щётки нет, это просто ужасно.

Кое-как приведя себя в порядок, я почувствовала привычную утреннюю слабость, но сегодня она не была непреодолимой, совсем нет. Я не делала резких движений, и она почти не замечалась. Вот и хорошо, значит, без проблем переживу поездку домой.

Мария Александровна, как я и думала, суетилась у плиты, Николая Георгиевича не было, вроде бы, даже в доме, но мой слух в сравнении со слухом даже обычного оборотня был почти что пшиком, так что утверждать точно я не взялась.

– Ева, доброе утро! – воскликнула женщина, облачённая в простой домашний костюм и фартук. Выглядела она как оживший уют, поэтому я, не сдерживая себя, широко улыбнулась и ответила:

– Доброе, – долго стоять на ногах у меня не вышло, пришлось присесть в кресло, которое оказалось ко мне ближе всего. – Не стоило, наверное, так себя утруждать, – мне хоть и было приятно, но при этом и неловко. – Мне немного некомфортно вас стеснять…

Да, вчера я просто радовалась тому, что поела и даже в обморок за весь день ни разу не упала, а сегодня наконец-то включился мозг. Но извиняться дальше за предоставленные неудобства мне не позволили:

– С ума сошла, что ли? – Мария Александровна, ловко переворачивая очередной блинчик, глянула на меня так, будто бы вопрос её был скорее утверждением. – Молчи давай, сейчас есть будем. Больше не повторяй эту чушь даже мысленно, иначе я вспомню, что вчера недовозмущалась по поводу того, что ты столько молчала. А если бы с тобой что-то случилось? Нет, живёшь ты здесь и точка. И в клинику я тебя уже записала на обследование в субботу утром. Как раз пробок не будет.

Я решила не спорить. Да и доводов для спора у меня не было, но всё же сказала о том, что нужно съездить домой.

– Заберу вещи, мелочь всякую и вернусь.

Но я вновь была удостоена того же взгляда, а затем оказалось, что Мария Александровна вновь всё продумала:

– Сейчас позавтракаешь, – с этими словами она поставила на середину стола тарелку с горой блинов, затем ушла наливать чай, но я всё же слышала её прекрасно: – Потом сядем и новое всё тебе через интернет закажем. И ещё кое-что обсудим.

В общем, я решила, что раз всё идёт хорошо, то пусть себе и идёт. Подумаю потом. В конце концов, вреда мне точно тут никто причинять не станет. А заботиться обо всём сама я не смогу.

Но как бы я себя не убеждала, мне становилось неприятно оттого, чтобы мне приходится садиться на шею практически незнакомым мне людям. Да, они фактически приняли меня в семью, потому что я – мать их внуков, но всё же гордость не отступала. Я очень давно привыкла быть самостоятельной и сильной, теперь отказаться от этого не получалось, по крайней мере, сразу.

Блины оказались восхитительно вкусными, чай тоже, но бутерброды с ветчиной интересовали меня более всего.

После завтрака мне приказано было перебраться на диван, но я всё-таки отнесла тарелки к посудомоечной машине, пока хозяйственная альфа ходила за планшетом. По возвращении Мария Александровна это, конечно, заметила, но ничего не сказала, лишь демонстративно закатила глаза.

– Так, ну, думаю, с щёткой, полотенцами ничего сложного не будет, а вот одежду давай подбирать, чтобы нравилось тебе, – сказала она, присаживаясь рядом.

Я пожала плечами, показывая, что мне это, в общем-то, безразлично. Я ловила блаженство оттого, что чувствовала себя менее раздавленной, чем обычно, и мне не нужно было думать о том, что купить из еды, чтобы побольше сэкономить, но и ноги не протянуть.

В общем, последние двенадцать часов напоминали сказку и мне эгоистично хотелось прожить так как можно дольше. У меня совсем не оставалось сил, и я понимала, что после рождения детей я одна не справлюсь… В общем, мысли приходилось отгонять куда подальше и сосредотачиваться на выборе комбинезона.

– Тебе вообще какие цвета нравятся? – спросила Мария Александровна, пролистывая очередной неудачный вариант.

Мне казалось, что раз я будущая мама, то мне положено быть более строгой, более правильной, чем я была до беременности. Бросать курить и пить мне не пришлось, потому как я итак этого не делала, а вот гардероб я слегка пересмотрела. Если раньше я носила очень яркие вещи, рваные джинсы и футболки с открытыми плечами или платья с кедами, то сейчас среди моих немногочисленных вещей были платья спокойных цветов, балетки и ботинки без всяких бляшек и заклёпок.

Раньше мне всё это казалось несколько унылым, а сейчас… тоже. Но, раз жизнь налаживалась, я решила наладить её совсем.

Конечно, рваные джинсы зимой мне не нужны были, но вот парочка футболок малинового и кислотно-зелёного цвета для поднятия духа точно не помешают.

Об этом я и сообщила Марии Александровне, на что получила радостную поддержку:

– Правильно, ты сама яркая, красивая, чего в серость облачаться! – и на меня сразу посыпались варианты футболок сумасшедшей окраски. Мне, кстати, понравились.

И, как только, мне вроде бы выбрали всё, что нужно, я хотела было аккуратно удалиться в комнату, чтобы прийти в себя от напора Марии Александровны, как она заявила такое, что я порадовалась, что не встала ещё на ноги:

– Кстати, мы решили сделать ремонт! Во всём доме. Коля хотел только в твоей комнате, – ого, комната уже моя, – Но я подумала, что надо всё обновить и сделать безопасным, дети же! Так что мы с тобой сейчас пойдём весь Кирюхин хлам скидывать куда подальше и обустраивать тебя в его комнате.

Вот это, однако, поворот.

Я вспомнила вчерашние ощущения, из-за которых никак не могла уснуть и… вздрогнула. Надеюсь, в последний раз Кирилл ночевал в комнате давно, потому что можно так и с ума сойти от его запаха повсюду. Придётся какими-нибудь противными духами всё обрызгивать.

– Так может, я как раз пока у себя поживу, пока вы с ремонтом разбираетесь? – аккуратно предложила я, не особо надеясь на успех.

В общем-то, правильно, что не надеялась. Мария Александровна уже наметила себе курс и будет ему следовать. И все будут ему следовать тоже, видимо.

– Не придумывай! – сразу же ощетинилась он. Я ожидала, что сейчас нотации продолжаться, но она, подобно вчерашнему, резко перестала улыбаться, поникла и сказала: – Прости, я не могу тебя держать, но… Но я когда тебя вижу, то мне жить хочется. Ты ведь Лёшиных детей носишь, мне кажется, что не всё потеряно. Останься, хорошо? Пока что, хотя бы. Я привыкну к мысли о вас.

И я снова испытала чувство неловкости. Чёрт! Мария Александровна тяжело переживает гибель сына, а я вот уже и не думаю о нём почти, позволяю себе млеть от запаха его брата, будто бы и не беременна вовсе. Совсем не те мысли занимают мою голову.

– Конечно, – беззаботно улыбнулась и встала с дивана, сделав воинственный вид. – Комната нас ждёт!

И Мария Александровна вернула себе свой весёлый настрой, только я теперь им не обманывалась. Ещё вчера я увидела, что творится у неё на душе, а сейчас мне стало понятно, что она просто старается ради будущих внуков не утонуть в своём горе.

Если я буду показывать, что всё могу сама и со всем справляюсь, то, скорее всего, в какой-то момент она решит, что её участие никому и не требуется, а, значит, можно не бороться с тоской. Но, как бы то кощунственно не звучало, для неё будет лучше, если она отвлечётся от своего горя. Для этого мне надо просто изобразить, что я почти что беспомощна. Да и чего таить, так оно почти и есть. Я вчера могла в обморок упасть, поднимаясь по лестнице, а сейчас вот смелая вся такая стала, рассуждаю о самостоятельности и независимости. Вот так-то, Ева.

– Думаю, мы из той комнаты, – Мария Александровна намеренно не называла её Лёшиной, – Сделаем детскую, ты не против? Для тебя, конечно, тоже кровать поставим, но, если что, обустроим по твоему вкусу ещё на втором этаже комнату, если отоспаться надо будет, – она мечтательно улыбнулась и опустила взгляд на мой живот.

– Да, конечно, прекрасная идея, – я поспешила, насколько вообще могла это сделать, к коридору, чтобы побыстрее оказаться в комнате и куда-нибудь присесть. Детки решили сегодня поактивничать от души и буквально колотили по животу изнутри, умудряясь с помощью четырёх ножек устроить такой бунт, что я все едва ли не подпрыгивала.

Альфы же, чего поделать.

Всё это время я стояла, положив руку на живот, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. И, пока мир для меня не существовал, Мария Александровна подошла ко мне совсем близко и наблюдала за происходящим. На её губах играла лёгкая полуулыбка, но она была настолько искренней, что мне захотелось едва ли не расплакаться. Да, всё-таки беременность сделала меня очень и очень чувствительной.

– Можно? – спросила Мария Александровна, протянув ладонь к животу. Я кивнула, и она аккуратно опустила её как раз на то место, куда в следующее мгновения последовал прицельный удар.

– Говорят бабушке: “Привет!” – рассмеялась я, и моему смеху вторил смех Марии Александровны.

– “Бабушка” – звучит странно, – задумалась она, пока мы шли к комнате. – Но мне, вроде бы, нравится.

После этих слов улыбку с моего лица было уже не прогнать.

Только вот в тот момент, когда распахнулась дверь комнаты Кирилла, я буквально обомлела от того, как его запах меня окутал. Казалось, эта была живая, мыслящая субстанция, которая осознанно захватила меня в свой плен.

– Ева, всё хорошо? – обеспокоенно спросила Мария Александровна, когда я встала на пороге комнаты и застыла изваянием.

Мне понадобилось не меньше десятка секунд, чтобы прийти в себя.

– А… Всё в порядке, – наконец-то смогла произнести я и сделала шаг вперёд. – Просто обстановка тут… интересная.

И правда, видимо, Кирилл перестал проживать на постоянной основе в этой комнате очень и очень рано, потому что всё тут давало знать о том, что хозяин жилища, а иначе и не назовёшь, бы… готом.

Ага, тем самым, который белил лицо, ходил во всём чёрном и даже, вполне возможно, глаза подводил. Вон, вроде бы даже фотография есть. Кажется, он. Так даже и не разобрать сразу, сейчас-то он уже приличный бизнесмен, а оно вон значит как…

Ну, рассуждать об этом точно не мне. Я хотя и не причисляла себя к особому стилю жизни и никаких мрачных идеологий вокруг не сеяла, но всё-таки потрепала родителям и брату нервы. Сиреневые волосы сейчас не вызывают ни у кого особого удивления, но в то время, когда мне было пятнадцать, все хватались за голову при виде такой “красоты”. А мне просто нравилось. Ещё у меня был пирсинг в языке и татуировка на лодыжке. Сейчас я была бы модной, но тогда… Тогда учителя считали, что я потеряна для мира.

Потом тяга к обесцвечиванию волос и дальнейшему их окрашиванию во всевозможные оттенки прошла, а татуировка с пирсингом остались. Их было не так явно заметно, так что я выглядела вполне себе офисно, если того желала, или бунтарски, если это было допустимо.

– Мальчишки такие разные были, – почти не дрогнувшим голосом сказала Мария Александровна, широкими шагами следуя вглубь комнаты, – Лёша спокойный такой всегда, а Кирилл чудил с самого рождения, наверное. У него и волк раньше намного проснулся, и подростковый возраст… Сама видишь, – сейчас она рассказывала спокойно, но по усмешкам было понятно, что нервы Кирилл родителям помотал неплохо.

О том, что Лёша был спокойным, я конечно же знала. Чтобы его разозлить, надо было постараться, а чтобы вывести из себя… Не знаю, на моей памяти он всегда держал себя в руках. Это в нём тоже подкупало нешуточно. Я знала, что он никогда ни на ком не срывается, а факт того, что я была его истинной, в любом случае не позволили бы мне навредить.

Насмотревшись на то, как жили мои родители, я всегда мечтала об отношениях, полных гармонии и взаимопонимания. И пусть с родителями, в отличие от брата, до недавних пор поддерживала общение, я буквально ненавидела то, как отец относился к маме, то, как она терпела унижения и даже порой побои, хотя легко могла защитить себя физически, ведь в отличие от отца-полукровки без ипостаси, она была полукровкой, способной обращаться.

Я постаралась отогнать куда подальше грустные мысли, но получалось не очень. Однако тут же подоспела Мария Александровна, с интузиазмом заявившая:

– Сейчас снимем все эти морды разукрашенные, принесу коробки, ты их сложишь, потом я вручу их готу этому, тьху, – Мария Александровна хмурилась явно наигранно. – Захочет, обратно повесит. Но я с ним ещё поговорю, здесь может тоже ремонт сделаем…

Учитывая напор этой женщины, я совсем не сомневалась в том, что Кирилл будет на всё согласен. Мне казалось, ей вообще ни в чём отказать было невозможно.

– Так, я за коробками, а ты пока посиди, не вздумай сама куда-то лезть, – последние слова она сказала уже действительно строго, без шуток. – Попробуй только, буду тебя на ручках носить до кухни и обратно, в комнате запру!

Учитывая, что она была альфой, то я не сомневалась в том, что для неё выполнить свою угрозу – раз плюнуть. Но я в любом случае не собиралась никуда лезть. Тут было много занятий и поинтереснее, например, порассматривать немногие фотографии Кирилла с Лёшей, найти целую кучу различий… И правда, Кирилл с Лёшей были и похожи, и не похожи. Это я заметила даже на том ужине, когда Лёша меня познакомил с семьёй. Если мой жених выглядел всегда, если не идеально, то строго и аккуратно, то Кирилл даже в классическом костюме казался разгильдяем. Видимо, так вот характеры на внешности отражаются.

Когда Мария Александровна вернулась, я наконец-то смогла совсем отвлечься от грустных мыслей. Мы складывали фотографии, постеры и статуэтки в коробку, и она рассказывала мне о курьёзах, связанных с жизнью Кирилла, намеренно, как я поняла, избегая рассказов о Лёше.

И пусть мне было безумно интересно слушать о бурной юности Кирилла, я старалась не сосредотачиваться на мыслях о нём. Чёрт, похоже мне надо вообще отключить возможность думать, потому что думаю я вечно не о том, о чём нужно, совсем не о том.

Так прошло больше полутора часов, комната была уже почти что освобождена от мелочей, оставались только вещи в шкафу, но мне, как я думала, требовалась всего одна полка и парочка вешалок.

Думала я, кстати, неправильно. И вот почему.

Когда мы выбирали вещи, я считала, что заказали мы две футболки, комбинезон, пижаму, три комплекта нижнего белья и одно платье. Как оказалось, меня ввели в глубочайшее заблуждение.

Прибывший подозрительно оперативно курьер держал в руках подозрительно огромное количество объёмных пакетов, которые едва вместе с ним пролезли в дверной проём. Он грустно оглядел всё это добро, видимо, ожидая, что сейчас будет долгая и нудная примерка, но Мария Александровна быстро вывела его на веранду, а вернулась уже одна. Видимо, оплатила заказ и выпроводила мальчишку восвояси.

– А тут вещей не многовато? – аккуратно поинтересовалась я, даже не приближаясь к пакетам.

Говорящего взгляда “Молчи лучше” я была удостоена уже в третий раз за сегодняшний день, так что решила последовать немому совету и дождаться объяснений.

– Ева, я же не тупая, – вздохнула Мария Александровна, взяв пакеты и направившись в сторону временной моей комнаты. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ней следом. – Ты одна, тебе никто не помогал, беременность сложная. Сомневаюсь, что из дома ты бы привезла очень уж богатый гардероб. Но ты ведь женщина! Причём, беременная. Количество и качество вещей напрямую влияет на твоё настроение, а тебе нужны положительные эмоции. Так что, – она резко остановилась прямо в коридоре, повернулась ко мне лицом и, улыбнувшись, помахала пакетами, – Я заказала все необходимые тебе вещи.

Мне стало стыдно. Я никогда раньше не испытывала особой нужды в деньгах. Пока жила с родителями, папа пусть и был строг, но на одежду и карманные расходы для меня никогда не жалел денег. Потом, когда я стала работать и взяла ипотеку, на первый взнос по которой накопила тоже очень и очень быстро благодаря тому, что ещё во время учёбы получила приглашение на работу в перспективной компании, я тоже не сильно себе в чём-то отказывала, хотя и познала в полной мере значение слова “экономия”.

И вот теперь я чувствовала себя бедной родственницей, всем обязанной доброй тётушке…

– Считай, что это подарок внукам, – закатила глаза Мария Александровна. – Им я настроение могу поднять только подняв его тебе. Иди меряй всё и прекращай считать, что должна мочь всё сама. Лёша… – она стала говорить тише, упомянув его. – Явно не позволил бы тебе думать и о половине тех вещей, которыми ты занималась сама. Но раз его нет, это теперь наши обязанности. Брысь в комнату!

Пакеты были перемещены в комнату, мне было сказано надевать вещи и показываться в них Её Величеству, как я называла Марию Александровну про себя, чтобы она знала, чего мне хватит надолго, а что, с учётом дальнейшего роста ребятишек в моём животе, придётся докупить позже.

В итоге оказалось, что у меня в наличии теперь имелись два комбинезона, пять футболок, блузка и брюки, платье и ещё одно платье, две пижамы, домашние тапочки в виде собак, шесть комплектов наиудобнейшего нижнего белья, две пары зимних ботинок и зимнее пальто свободного кроя, которое, как и положено, было мне велико в талии, если можно её так называть. Ах, да, ещё мне полагалась очень милая белоснежная шапка и такого же цвета варежки. После примерок мне пришлось признать, что настроение моё улучшено просто до нереальности, после чего мы продолжили уборку в комнате. Точнее, Мария Александровна суетилась, а я морально её вдохновляла, аккуратно складывая собственные вещи в освободившийся шкаф.

Без всех готских атрибутов комната оказалась вполне себе обычной, так что я выдохнула. Надеюсь, через пару дней хотя бы я перестану чувствовать здесь запах Кирилла и смогу без дрожи о нём думать…