Читать книгу Скрытый потенциал. Наука достижения великих целей - Адам Грант, Sheryl Sandberg, Жан-Луи Барсу - Страница 5

Впервые осознав свой необычный талант, Сара Мария Хасбун не была уверена, есть ли в мире другие такие личности. Позже ей довелось обнаружить целое сообщество подобных людей, и это позволило ей почувствовать себя менее одинокой. Чтобы встретиться с ними, в 2018 году она начала путешествовать по миру. На первый взгляд, между ними было мало общего: они жили в разных странах, работали на разных работах. Тем не менее всех их объединяла одна миссия – столь же необычная, как и их способности.

Знакомясь с людьми из этого сообщества, Сара Мария поставила перед собой одну задачу. Она представлялась им как предприниматель из Калифорнии – и обязательно на языке той страны, где в тот момент находилась. В Братиславе она здоровалась по-словацки: Ahoj, volam sa Sara Maria![15] В Фукуоке – по-японски: «Конничива! Ватаси но нама эва Сара Мария дэсу!»[16] А когда она оказалась в Китае в период пандемии, то решила поработать в Пекине в качестве волонтера для общества глухих, где приветствовала людей с помощью китайского языка жестов.

Возможно, вам такая многоязычность кажется подозрительной, однако Сара Мария действительно отлично усваивает иностранную речь и грамматику. Так, во время одной из своих поездок она подружилась с ирландским инженером Бенни Льюисом. В течение часа они поговорили на мандаринском[17], испанском, французском и английском, а также на американском языке жестов.

Сара Мария и Бенни – полиглоты, то есть люди, способные говорить и думать на множестве языков. Сара Мария свободно изъясняется на пяти языках и бегло говорит еще на четырех; что касается Бенни, то он в совершенстве знает шесть языков и средне владеет еще четырьмя. Когда на ежегодном собрании полиглотов у них возникает желание поговорить на каком-нибудь другом языке, помимо тех, которыми владеют они оба, долгие поиски в таких случаях не нужны. Сара Мария тут же находит того, с кем можно непринужденно поболтать на корейском или индонезийском и кто готов помочь ей подтянуть уже немного забытые ею кантонский диалект китайского, малайский или тайский. Труднее бывает найти того, с кем можно освежить в памяти никарагуанский язык жестов. Бенни тоже довольно быстро находит на этих собраниях человека, с которым может поболтать на немецком, ирландском, эсперанто, нидерландском, итальянском, португальском и даже клингонском[18].

Самое удивительное – не то, как много знают эти люди, а скорость, с которой они обучаются новому. Сара Мария с нуля овладела шестью языками меньше чем за десять лет. Бенни всего за пару месяцев проживания в Чехии стал неплохо говорить на чешском, за три месяца пребывания в Венгрии освоил разговорный венгерский, за три месяца в Бразилии научился говорить на египетском диалекте арабского, а за пять месяцев жизни в Китае достиг среднего уровня владения мандаринским диалектом, после чего поучаствовал в часовой дискуссии, которая полностью велась на этом языке.

Я всегда считал, что полиглоты – люди одаренные. Мне казалось, они рождаются с необычной способностью, проявляющейся, когда им представляется возможность освоить новый язык. Один из моих соседей по комнате во времена учебы в колледже был как раз из таких людей: он владел шестью языками и нередко использовал свое лингвистическое мастерство для разработки новых выражений. Больше всего мне нравилась фраза, которую он придумал для ситуаций, когда кто-то нагружает вас своим эмоциональным багажом: «Не чемоданьте меня». Меня восхищало его умение быстро овладевать языками и стремительно переключаться с одного на другой.

Познакомившись с Сарой Марией и Бенни, я подумал, что они оба обладают способностями к языкам с рождения. Как же сильно я заблуждался!

В детстве Бенни был убежден, что неспособен выучить даже один иностранный язык. В школе он 11 лет изучал ирландский и пять лет немецкий, однако поддержать разговор не мог ни на одном из них. Окончив колледж, он уехал в Испанию, но даже спустя полгода жизни там так и не заговорил по-испански. Когда ему исполнился 21 год, единственным языком, на котором Бенни мог свободно изъясняться, был английский, и он уже почти опустил руки: «Я убеждал себя, что у меня попросту нет способности к языкам», – делится Бенни.

Путь Сары Марии тоже был довольно непростым. Несмотря на шестилетнее изучение испанского языка, она все равно не могла свободно на нем говорить и даже была уверена, что пропустила критический период для его освоения. В детстве Сара Мария редко слышала испанскую речь, потому что ее отец, хоть и был родом из Сальвадора, бо́льшую часть времени говорил на чистом английском.

«Именно на нем мы разговаривали дома. Когда в старших классах я начала изучать испанский, меня потрясло, насколько это оказалось тяжело… Принято считать, что англоговорящим испанский дается довольно легко… но у меня все шло из рук вон плохо. Моя неспособность выбивала из колеи даже преподавателей. Ко мне часто кто-то обращался на этом языке, и я очень расстраивалась, осознавая, что не могу вступить в диалог… Я наблюдала, как люди вокруг учат языки, почти не прилагая никаких усилий, но у меня с испанским ничего не получалось».

Долгие годы Сара Мария обращалась за помощью в выполнении домашних заданий по испанскому к отцу, и однажды он деликатно заметил, что она вряд ли когда-то сможет овладеть этим языком и что в Америке это, в сущности, вовсе не обязательно. Затем он добавил, что ей стоит переключиться на что-нибудь другое, посвятив время тому, к чему у нее есть способности.

Изучить новый язык хотят многие, однако большинство считают этот процесс слишком сложным. Одни верят, что у них нет способностей; другие, как, например, Сара Мария, считают, что упустили подходящий момент и что язык нужно было учить с малолетства… Тем не менее, согласно результатам большого количества исследований, хотя к 18 годам способность изучать новые языки и впрямь ухудшается, она вовсе не обусловлена биологическими особенностями человека. Причина кроется в системе образования.

Полиглоты – живое доказательство того, что новый язык можно выучить и во взрослом возрасте. Когда я прочитал в интернете о Саре Марии и Бенни, то решил выяснить, в чем заключается суть их методов обучения – ведь их обоих можно назвать профессиональными учащимися. Каково же было мое удивление, когда они рассказали, что на начальном этапе, когда им наконец-то стал сопутствовать успех в освоении первых в их жизни иностранных языков, это произошло вовсе не благодаря преодолению некой когнитивной блокировки. Оказалось, что Сара Мария и Бенни разрушили в себе препятствия, связанные с мотивацией: им стало удобно чувствовать неудобство.

Любовь к дискомфорту способна раскрыть в человеке потенциал, который сделает его успешным в различных видах обучения. Умение собраться с силами и лицом к лицу столкнуться с неудобством представляет собой важную черту характера – одну из форм решимости. При этом задействуются три вида смелости: отказаться от привычных и проверенных временем методов; практиковаться даже тогда, когда вы еще не чувствуете себя к этому готовым; допускать больше ошибок, чем другие совершают попыток. Наилучший способ ускорить свое развитие – принять дискомфорт, начать стремиться к нему и усиливать его.

Что морально устарело

В школах часто применяется практика, которая разубедила и продолжает разубеждать многих учащихся в том, что стремиться к дискомфорту действительно необходимо. Сформировалась она как рожденное благими намерениями решение одной весьма существенной проблемы американской системы образования. Дело в том, что на протяжении долгих десятилетий многие школы в США работали по принципу конвейера: к ученикам относились как ко взаимозаменяемым деталям в процессе массового производства молодых умов. Несмотря на разные способности, все школьники получали знания в одном и том же формате на одних и тех же уроках.

В 1970-е в сфере образования стал зарождаться совершенно новый подход. Суть его состояла в том, что если в процессе получения знаний учащийся испытывал затруднения, то причиной считалась несовместимость педагогических методов с подходящим этому ребенку стилем обучения, то есть с когнитивным режимом, с помощью которого он лучше всего усваивает и сохраняет в памяти новую информацию. Для улучшения восприятия тем детям, ученикам, которым легче было изучать новое посредством слов, необходимо было дать возможность читать и писать; тем, кто лучше всего усваивал информацию визуально, требовалось видеть ее в форме изображений, схем и таблиц; тем, кому был свойственен аудиальный способ восприятия, необходимо было слушать, как им рассказывают о новых идеях; а те, кто привык познавать новое кинестетически, стремились ощутить материал физически, путем выполнения движений.

Теория разных стилей получения знаний приобрела безумную популярность. Родители были в восторге от того, что система образования стала принимать во внимание уникальность каждого ребенка, а учителям нравилась возможность применять различные способы подачи информации и использовать индивидуальный подход.

Сегодня система разных стилей обучения – фундаментальный элемент профессиональной подготовки педагогов и опыта усвоения знаний учащимися. 89% учителей по всему миру считают, что эффективнее всего подавать информацию так, чтобы это соответствовало разным способам восприятия. Я много раз слышал от знакомых, что они предпочитают книгам подкасты, так как лучше усваивают материал аудиально. А как вы предпочитаете читать: используя аудиокниги или классические текстовые?

И все же у теории о разных стилях усвоения информации есть небольшой недостаток: это миф.

Когда группа экспертов начала комплексный обзор данных, полученных в ходе многолетнего исследования различных способов восприятия информации, доказательств этой теории было обнаружено обескураживающе мало. В рамках экспериментов, проводимых в контролируемых условиях и нацеленных на изучение подопытными конкретной информации, а также в ходе длительных исследований, продолжавшихся на протяжении одного учебного семестра, стало очевидно, что ни детям, ни взрослым не удалось достичь лучших результатов в тех случаях, когда подход педагогов соответствовал их способностям и предпочтениям. Исследователи пришли к следующему заключению: «Доказательной базы, оправдывающей введение в общую образовательную практику подхода, основанного на теории о различных стилях восприятия информации, не обнаружено. Контраст между чрезвычайной популярностью указанного подхода в сфере образования и недостаточным объемом фактов, свидетельствующих о его пользе… вызывает удивление и обеспокоенность».

Сегодня мы, разумеется, не планируем возвращаться к обучению по жесткому принципу конвейера. Кроме того, мы уже не утверждаем, что каждый человек имеет преобладающий стиль восприятия информации. Конечно, у вас может быть любимый способ получения знаний и развития навыков, но на данный момент доказано, что эти предпочтения с ходом времени способны меняться и что, совершенствуя лишь свои сильные стороны, человек лишает себя возможности сгладить слабые.

Любовь к определенному формату получения информации связана с чувством удобства, однако он не обязательно самый эффективный для человека. Временами наилучшим способом освоить что-то новое может стать способ, вызывающий наибольший дискомфорт, потому что в подобных случаях приходится трудиться усерднее, чем обычно. Именно в этом и состоит суть первого вида смелости: быть готовым принять неудобство и отбросить привычный стиль обучения.

Один из самых ярких тому примеров я наблюдал в сфере комедии. Когда Стив Мартин[19] только начинал выступать в качестве комика в 1960-х годах, он терпел неудачи одну за другой – во время одного из выступлений в него даже бросили бокал красного вина. «Талантом я не отличался», – вспоминает Стив. У критиков мнение было аналогичное: один, к примеру, написал, что, дав Стиву возможность выступать на сцене, общественность допустила «самую непростительную ошибку в истории лос-анджелесского шоу-бизнеса».

Задумавшись, как выдающиеся артисты совершенствуют свое мастерство, можно решить, что для них естественно делать это посредством слуха и зрения, а также повторения определенных действий. Именно так и поступал Стив: он слушал, что рассказывали со сцены другие комики, и наблюдал за их поведением, а затем добавлял кое-что из этого в свои истории и практиковался в риторике. Он тратил на подготовку множество часов, но его речи лишь наводили тоску. Во время одного из очередных вечерних выступлений Стива никто не смеялся над его шутками в течение целых пяти минут… а затем еще пять минут… и еще. Он пробыл на сцене 20 минут, и за все это время из зала так и не донеслось ни одного смешка. Очевидно, что ни зрительный, ни слуховой формат обучения, ни повторение конкретных действий не способствовали совершенствованию Стива.

Единственным способом обучения, который он не задействовал, было письмо. Он считал, что ему это не подходит, и к тому же ненавидел писать. «Это было трудно, очень трудно», – вспоминает Стив.

Если вы испытываете к этому виду деятельности аналогичные чувства, то вы не одиноки. Даже лучшие писатели из тех, кого я знаю, готовы под любым предлогом откладывать написание текстов в долгий ящик[20]. При необходимости выйти за пределы зоны комфорта многие люди сталкиваются с проблемой прокрастинации. Блогер Тим Урбан описывает это явление так: «Вашим мозгом будто начинает управлять обезьяна, которая любит быстро получать награду, а потому выбирает те действия, выполнять которые легко и интересно, при этом отказываясь от тех, что требуют тяжелого труда. В итоге вы явственно ощущаете собственное несовершенство и праздность: ваша самооценка падает, уступая место стыду».

Многие считают, что прокрастинация сродни лени, однако психологи утверждают, что она возникает не от отсутствия умения управлять временем, а от неспособности контролировать эмоции. Поддаваясь прокрастинации, мы стремимся избежать не конкретного вида деятельности, а неприятных чувств, которые он вызывает. Тем не менее рано или поздно мы понимаем, что таким образом лишь лишаем себя возможности достичь того, к чему стремимся.

Стив Мартин долгое время откладывал написание собственных шуток. Зачем садиться и делать то, что ты ненавидишь, если гораздо интереснее заимствовать материал у других комиков, а затем импровизировать? Мозгом Стива управляла обезьянка, стремящаяся к сиюминутным удовольствиям. Однако, по его собственным воспоминаниям, спустя несколько лет он однажды «с ужасом осознал, что если хочет добиться успеха, то придется все писать самому».

Стив набрался храбрости, чтобы выйти из зоны комфорта, и решил научиться писать шутки. Узнав, что одному варьете-шоу требуются начинающие авторы, он предложил организаторам кое-что из своего материала, но не прошел отбор. «Я не знал, как надо писать», – признается Стив. Немного позже, услышав его игру на банджо и сочтя это интересным и самобытным, главный сценарист варьете-шоу все-таки решил рискнуть и дать Стиву шанс, начав платить ему из собственной зарплаты. Когда его попросили написать вступление для одного из номеров, он буквально оцепенел. Писательский блок у него был настолько сильный, что, так и не сумев выдавить из себя ни слова, он обратился за помощью к соседу по комнате, чтобы позаимствовать у него шутку. Тот факт, что его приняли на работу, уже казался Стиву огромным успехом.