Читать книгу Сын вечности - Adam Silvera, Adam Silvera - Страница 4

Два. Герои. Эмиль

Оглавление

Призрак запускает струю белого огня, которая превращается в подобие крыльев и вскрикивает, словно феникс.

– Бро, она же призрак, – говорит Брайтон.

– Наверное, получила силу от венценосного феникса или…

Я затыкаюсь, когда Марибель Люцеро изящно уворачивается от огня и бросается прямо на призрака. Марибель совсем юна – думаю, наша ровесница (а вот Брайтон наверняка знает дату рождения и любимый цвет каждого Чарохода). У нее светло-коричневая кожа и темные волосы, заплетенные в косы. Пока она молотит призрака, косы дергаются как веревки. Атлас Хаас парит над шатрами и изо всех сил пытается сдержать пламя струями воздуха, бьющими из ладоней. Его светлые волосы взъерошил ветер. У него нет шанса против огня. Пламя ползет к жилым домам с одной стороны и захудалому бару с другой; жители и посетители поспешно выбегают на улицу.

Сердце у меня грохочет. Вали отсюда, вали отсюда, вали отсюда.

– Брайтон, уходим!

– Тебе надо, ты и иди.

Я уже готов выхватить у него камеру и швырнуть ее как мяч, как вдруг бар взрывается с оглушительным грохотом. Взрыв сбивает Атласа, он падает прямо на припаркованный мотоцикл. Мы прячемся под навесом ближайшей забегаловки: с неба падают кирпичи. Волны жара напоминают мне, как мы пекли флан в крохотной кухоньке покойной Абуэлиты. Вот только теперь жарче в тысячу раз.

Марибель бросается Атласу на помощь, и призрак снова швыряет белый огонь.

– Марибель, осторожнее! – кричит Брайтон.

Она поворачивается, но огонь с пугающей силой впечатывает ее в дверцу машины – как будто Марибель ударил человек, обладающий мощностью целой электростанции.

– Нет, – выдыхает Брайтон.

Бо́льшая часть жителей уже сбежала, как будто они все отличники с невероятными навыками выживания. Коренастая женщина со звездными глазами открывает пожарный гидрант и направляет струю воды в рычащее пламя, но одна она явно не справится. Толпа радостно орет при виде схватки. В нескольких футах от нас бледный русоволосый парень в толстовке с капюшоном снимает происходящее на телефон. С чехла скалится желтый волк. Парень совсем не боится. Наверное, не первый раз видит драку. Но при этом глаза у него не такие восторженные, как у Брайтона.

Атлас с трудом поднимается на ноги. Призрак сгибается вдвое и тяжело дышит, собирая новый заряд огня. Крик на этот раз выходит слабее. Она протягивает руку для атаки, но отдергивает ее от самоцветной гранаты размером с мой кулак. Цитрин разлетается на крупные осколки, и ток жалит призрака. Она корчится и стонет от боли.

Меня сейчас вырвет. Может быть, я даже обоссусь. Смотреть на такое в интернете – это одно. Но когда видишь все собственными глазами… Марибель, взмокшая от пота, хромает к Атласу. Руку она прижимает к жилету, который принял бо́льшую часть удара.

– Вот это дело! – вопит Брайтон, как будто он получил отлично на экзамене или выиграл в какую-то игру. Он кидается к Марибель и Атласу.

У меня кружится голова, и я замираю на несколько секунд, которые тянутся минутами, а потом спешу за Брайтоном. Я пытаюсь не слушать крики призрака, но не могу перестать думать, почему она стала такой. Я прогоняю эти мысли. Орут сирены: на углу скапливаются скорые, пожарные машины и блестящие золотые танки инспекторов. Я бегу к Брайтону, повернувшись спиной к мертвому бару. Он все еще пылает рыжим и белым огнем, отбрасывая жуткие длинные тени.

Брайтон стоит на коленях рядом с Марибель и Атласом, которые пытаются отдышаться.

– Очень круто, – говорит он, продолжая снимать. – Я ваш фанат.

Марибель на него не смотрит, но напрягается, когда инспекторы выходят из танков.

– Нам пора, – тянет она.

– Да уж, им не понравится, что ты кинула гранату, – соглашается Атлас.

– Да я могла бы снежками кидаться, эти уроды все равно бы сказали, что я превратила улицу в поле боя, – огрызается Марибель.

Телефон Брайтона уже наготове.

– Можно с вами сфоткаться?

– Брайт, ну отстань от них уже, – говорю я.

– Ага, сейчас.

Четыре инспектора орут, чтобы мы замерли на месте, и приближаются, подняв жезлы. Я не шевелюсь. Небожители довольно часто идут в силовые структуры, но большинство инспекторов все же не обладают никакой силой. Так что они учатся атаковать при первом признаке опасности. Слишком много небожителей безвременно погибли из-за вспыльчивых инспекторов.

– Не двигайся, – говорю я Брайтону.

Я разглядываю инспекторов, жалея, что у меня нет такого бронзового шлема и магоустойчивого жилета цвета морской волны. Ноги у меня дрожат, я слишком часто дышу и очень боюсь, что инспекторы примут мою дрожь за проявление какой-то способности.

Посреди улицы инспектор направляет жезл на призрака, а второй надевает на нее наручники и перчатки, временно блокирующие силу.

Атлас стоит спиной к инспекторам и выразительно смотрит на Марибель. Не нравится мне это. Она делает глубокий вдох и кивает, в ее глазах вспыхивают кометы, а в глазах Атласа загораются мириады звезд, загнанных в черную дыру. Атлас откатывается в сторону, а Марибель взлетает. Порыв ветра отшвыривает нас с Брайтоном в сторону машины, заклинание взрывается – громкое, как петарда. Я убеждаюсь, что Брайтон в порядке, и только потом решаюсь посмотреть, что происходит. Инспекторы сбиты с ног, жезлы валяются на земле. Ветер поднимает Атласа, который подхватывает Марибель. Оба уносятся за дом, где до них уже не достают заклинания.

– Эмиль, пошли. Вставай уже! Ну! – Брайтон пригибается и бежит в противоположную сторону от инспекторов. Теперь, когда Чароходы сбежали, он наконец решает убраться подальше. Ну разумеется.

Я вообще не из тех, кто бегает по коридорам, разговаривает на уроках или переходит улицу на красный свет. Я ненавижу влипать в неприятности. Но сейчас я словно одержим самым храбрым на свете духом. Я убегаю от инспекторов – зигзагами, на случай, если они захотят еще раз выстрелить. Если бы я не выделывался перед Брайтоном, то лег бы лицом в асфальт, раскинув руки, и молился бы, чтобы инспекторы не сочли меня опасным. Оказаться принятым за Чарохода после Блэкаута… такие риски мы себе позволить не можем.

Через пару кварталов мы запрыгиваем в автобус до дома. К счастью, сзади пусто, и мы разваливаемся на сиденьях. Мы истекаем по́том. Мне срочно нужен галлон воды, чтобы выпить и вылить на себя.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, потирая локоть, которым ударился об асфальт, и пытаясь отдышаться, несмотря на острую боль в груди.

Брайтон исцарапал руки при падении, но ему плевать.

– Вот это отпад! Мы встретили самых крутых ребят на свете! – Он весь лучится радостью. Мне бы каплю этого счастья, чтобы хоть ненадолго заглушить панику. – Атлас даже использовал против нас свой ветер. Надеюсь, мне удалось это заснять. – Он смотрит на меня. – А где мой штатив?

– Не знаю, бросил где-то. То ли когда призрак сожгла всю улицу, то ли когда инспекторы в нас стреляли. Могу вернуться за ним.

– Не утруждайся.

– Я вообще-то не всерьез предлагал!

Брайтон пересматривает свое видео.

– Я столько денег за рекламу получу, что куплю новый.

– Ты вообще нормальный? Какое видео? В нас стреляли, а Марибель чуть кого-то не убила.

– И ее бы никто за это не винил! Призрак черт знает что творила!

Я не знаю ее имени и ничего не знаю о ее жизни, так что не могу утверждать, что в ней есть хоть что-то хорошее, но смотреть, как она лежит на земле под прицелом жезлов, мне не понравилось. Может, инспекторы запрут ее в Границах вместе с остальными обладателями сил. Или вообще сделают так, что она исчезнет навсегда.

Я не готов к такому повороту разговора. Речь ведь не о ерунде типа того, что Брайтон наденет мою рубашку, потому что ему нужен свежий вид для ролика, или о том, что я взял его велик без предупреждения.

Жужжит телефон. Это Пруденция поздравляет нас с днем рождения. Впервые в жизни мы пропустили полночь. Восемнадцать начались резко. Папа был бы разочарован. Меня бесит, что Брайтон не отвечает кулаком на кулак и ведет себя так, будто ничего страшного не произошло.

– Ты чего злишься? – спрашивает он, поднимая глаза от камеры. – Потому что мне плевать на то, убили бы того призрака или нет? Чароходы спасают больше жизней, чем отнимают, но, если уж им надо убивать, я верю, что они поступают правильно.

Я не хочу об этом говорить. Я вообще скандальный, а Брайтон жутко меня бесит. Но и промолчать я не могу.

– Не нам решать, кому умирать, а кому жить.

– Правила игры изменились после Блэкаута, – говорит Брайтон. – Я не злюсь на хороших людей, которые убивают плохих.

Мне очень хочется выскочить из автобуса и пойти домой в одиночку.

– Это не игра!

– Ты понимаешь, о чем я. В войнах люди умирают, это неизбежно. – Брайтон наклоняется и трогает меня за колено. – Будь у нас сила, мы бы помогли. Короли света, помнишь?

Он называет нас так с десяти лет, когда мы узнали, что наша фамилия Рэй переводится как «король». Мы постоянно воображали, что это имя окажется пророческим, что нас ждет великая судьба. Героические близнецы невероятной силы, которые общаются друг с другом на расстоянии безо всяких телефонов. В нас нет ничего особенного, кроме нашей фамилии. К тому же с каждым днем мы все сильнее отдаляемся друг от друга.

– Слава звездам, что у нас нет силы, – говорю я. – Не хочу крови на руках.

– Убивать, чтобы спасти мир, можно, бро.

– Герои не считают трупы.

Он вдруг замолкает. Мы смотрим друг на друга как на шахматную партию, закончившуюся патом. Оба короля живы, но никто не победил.

Сын вечности

Подняться наверх