Читать книгу Сказания старой Праги. Чудеса и тайны древнего города - Адольф Вениг - Страница 5

Как две руки, протянутые к небу, поднимаются две стройные башни храма Богоматери пред Тыном над крышами старых домов в восточной стороне Староместской площади, как бы противостоя ратуше. Между башнями – храмовый фронтон, на нем статуя Богородицы, находящаяся на месте, где раньше стояла большая позолоченная чаша, под ней, в нише, ныне праздной, высилась некогда статуя короля Иржи Подебрадского, державшего в поднятой руке меч. Под статуей была латинская надпись: Veritas vincit – правда побеждает.

Чаша была такой величины, что в нее вошло бы четыре меры зерна. Немало дивились пражане, когда во вторую весну после установки чаши, в один прекрасный мартовский день, от стаи аистов, тянущихся с юга, над Староместской площадью отделились две птицы, спустились к Тынскому храму и уселись на краю чаши. Недолго отдохнув там, они снова поднялись и улетели. Но еще большим стало удивление зевак, когда вскоре эти две птицы вернулись с ветками и тростником в клювах и начали выстилать в чаше гнездо. Пара аистов угнездилась в чаше без помех, потому что говорится, что аисты приносят счастье тому месту, где селятся. В начале мая вылупились птенцы, и старшие аисты принялись носить им пищу: лягушек, змей, ящериц и саламандр, причем в таком количестве, что аистята не могли их съесть. И часто случалось, что эта отвратительная снедь вылезала из чаши и падала на рынок, а оттуда расползалась до близлежащих улиц, к омерзению и ужасу жителей староместских. Не знали, что с этим поделать. Чашу снимать не хотели. Наконец нашлась мудрая голова, нашедшая выход из положения. Из чаши выбросили гнездо, вычистили ее и приделали к ней крышку. И так чаша осталась и дальше стоять, даже в те времена, когда костел отошел к лютеранам. Но после белогорской битвы, когда пражские костелы, занятые лютеранами, вернулись католикам, Тынский храм также перешел в ведение католической церкви. Тогда с фронтона храма были убраны и чаша, и статуя гусарского короля. Воспитанники иезуитской семинарии спустили с фронтона чашу, а статую короля Иржи сбросили на мостовую и там разбили. Было это в 1623 году; через три года на место чаши установили статую Богородицы из белого мрамора, нимб над ее головой сделан был из металла чаши и позолочен золотом чаши. Ниша, в которой стояла статуя короля Иржи, осталась пустой до настоящего времени.

Там, где стоит ныне Тынский храм, в давние времена находилась часовня при больнице, устроенной для чужестранцев, приходящих на пражские рынки. Тогда поблизости от этих мест уже приблизительно в XI веке находился купеческий двор, тын, где в подвалах и погребах хранились товары. Место это охранялось, там и останавливались чужеземцы. Слово «тын» означало пространство, защищенное оградой из бревен.

Тот, кто там останавливался, также пользовался охраной, но за особую плату. Плата эта называлась «ungeld» – «унгельд», так стали называть и сам охраняемый дом. За порядком в купеческом дворе следил хозяин Унгельда, ему же каждый приезжающий еще в воротах обязан был сдать имеющееся оружие. В Унгельд приезжали и местные купцы, и иностранные. Но и те, кто просто проезжал через Прагу, обязаны были заехать в Унгельд, отказаться от этого никто не имел права, там, в зависимости от количества своего товара, в соответствии с мерой его и весом, должны были заплатить они установленную мзду.

Предание повествует, что храм тут стоял и ранее, при доме, в котором обитала княгиня Людмила. Когда во времена княгини Драгомиры язычники в Чехии взяли верх, храм был отнят у христиан; набожная княгиня Людмила с внуком Вацлавом по тайной лестнице спускалась в подземную часовню под храмом, где священник служил для нее мессу.

В своем жилище, в комнате, где проводила княгиня время в молитвах, был у нее крест, который во времена преследования христиан она велела отнести в подземную часовню. Возможно, это тот самый крест, который отдан был позднее храму, в капеллу св. Людмилы. Тело Христово на том кресте сделано было из кожи. Предание гласит, что это была кожа первого из христиан, замученных во времена Драгомиры.

На месте часовни тынской больницы вырос костел, состоявший из трех частей. На башню этого костела поднялся утром 3 декабря 1310 года князь Беренгар, чтобы ударом в колокол подать сигнал к входу в город дворянам, которые с только что провозглашенным королем Яном Люксембургским подошли к Праге, в которой в те времена еще держался за власть Индржих Корутанский. Атака удалась. Сторонники Корутанского спешно оставили Старое Место. Вскоре стали подумывать о строительстве нового храма, большего по размеру. Но до дела дошло не раньше, чем в 1365 году, когда был выкуплен дом возле костела, чтобы новое строительство имело больший простор. В 1437 году было привезено дерево для строительства кровли, но случилось так, что дерево это использовали иначе. Тогда чешский дворянин Рогач из Дубы, заклятый враг короля Зигмунда, взятый в плен при осаде замка Сиона у Кутной Горы, был взят в плен со своею дружиной и приведен в Прагу. Когда же он и его соратники были приговорены к повешению, виселицу велено было соорудить из дерева, предназначенного для кровли Тынского храма. Виселица состояла из трех уровней: выше всех был повешен сам дворянин Рогач, под ним – трое самых известных его соратников, а ниже – остальные пятьдесят три человека, которые оставались из войска Рогача. Двадцать лет спустя, в 1457 году, во время подготовки торжеств по поводу свадьбы Радислава Погробека с дочерью французского короля, на староместский рынок были привезены доски для обустройства танцев и рыцарских турниров, но из-за смерти короля до свадьбы дело не дошло и дерево это было потом использовано для сооружения крова Тынского храма. А как только крыша была установлена, в 1458 году, 2 марта, в Тынский костел из Староместской ратуши приведен был только что провозглашенный король Иржи из Подебрад для получения Божеского благословения.

Внутреннее убранство Тынского храма было украшено многими прекрасными произведениями художников и скульпторов. Так, известный художник Карел Шкрета создал для храма целый ряд алтарных картин, среди которых образ св. Луки (покровителя художников), изображенного рисующим портрет Пресвятой Девы. Предание повествует, что Шкрета придал св. Луке сходство с собой, а Деву Марию писал со своей жены. Эта картина находится ныне не в Тынском храме, она была перенесена в художественную галерею.

Когда перед вечерним богослужением разносится над городом призывный звон пражских колоколов, звучат вместе со всеми и ясные голоса колоколов тынских. В южной башне храма висит большой колокол, посвященный Деве Марии, который создал в 1533 году мастер Томаш Ярош из Брно, превзошедший всех в литье и формовании мягких металлов. Колокол-великан, самый большой у нас, отлитый в честь Зигмунда Святовитского, тоже дело рук Яроша. Он весит без малого шестьдесят центнеров. Есть тут и меньший колокол с ясным голосом, о котором рассказывают такую историю:

На Старом Месте Пражском, вблизи от Тынского храма много лет тому назад жила дворянка, госпожа богатая, было у нее огромное имение, жила она в прекрасном доме, одевалась в роскошные платья, устраивала великолепные балы, всего имела в избытке. Но сердце ее было каменным. Бедным не подавала, ни к кому не имела снисхождения, слуг своих постоянно тиранила, никто у нее на службе подолгу не оставался, кроме одного человека, над которым она имела полную власть.

И так случилось, что однажды сбежала от нее горничная из-за жестокого с ней обращения. Госпожа взяла на службу деревенскую девушку из своего поместья; была это добрая девушка, старалась изо всех сил, только чтобы ею были довольны, но что она ни делала, а угодить госпоже так и не сумела. И часто, когда помогала барыне одеваться или раздеваться, слышала в свой адрес крики и оскорбления, а также терпела и побои.

Однажды под вечер готовилась злая барыня к выходу в свет, и молодая служанка одевала ее в ее покоях. Тут вдруг с башни близкого костела в Тыне донесся голос колокола, призывающего на вечернюю службу. Горничная была набожной, поэтому уложила платье на стул, чтобы сложить руки в молитве. Это настолько разгневало ее госпожу, что она с криком и бранью подскочила к служанке, схватила ее обеими руками за горло и принялась ее душить, пока бездыханное тело девушки не упало наземь.

Только после этого опомнилась злая женщина, она испугалась, принялась приводить служанку в чувство, позвала слуг и велела немедленно привести врача, но все было напрасно. Жизнь к девушке уже не вернулась. После того великий ропот пошел в доме и во всей округе, люди барыню проклинали как убийцу, а едва она выходила из дому, с гневными криками собирались вокруг нее, требуя ей наказания. Дело дошло до суда, но у госпожи был хитрый адвокат, и ее освободили, объяснив это тем, что никого не было рядом, когда девушка умерла, и невозможно определить, виновна ли барыня. И судья стал на ее сторону. Потом люди говорили, что у бедняков в суде защиты нет.

Но ту злую госпожу наказала ее собственная совесть. Куда бы она ни шла, где бы ни находилась, днем и ночью повсюду в глазах ее стояла жуткая правда и душила ее. Ей делалось все хуже и хуже. И потом, чтобы душу свою облегчить покаянием, ушла она в монастырь, отрешилась от света, каялась там в своем грехе. Но ранее часть своего огромного богатства раздала бедным, часть пожертвовала монастырю и велела звонарю отлить колокол с жалобным голосом и даровала его тынскому костелу, чтобы звонил он там благовест в память о смерти бедной девушки.

Прошли годы, и случилось однажды, что звонарь Тынского костела где-то задержался и пошел к башне, чтобы возвестить благовест с некоторым опозданием. Но он еще и к костелу не приблизился, когда с башни послышался вечерний звон. Звонарь испугался, странно ему показалось, кто это там вместо него звонит. Он поспешил на башню и, когда поднялся по лестнице к колоколам, увидел там монашенку, которая звонила. Но едва он хотел к ней приблизиться и спросить, как она туда попала, монашенка вдруг исчезла, будто растворившись в тумане. Потрясенный звонарь вспомнил в ту минуту о той, которая подарила костелу этот колокол. И не иначе, думал он, что это был ее дух, который сам явился, чтобы отзвонить благовест, когда звонарь не пришел вовремя. И до сегодняшнего дня висит на башне тот самый колокол, память о замученной девушке.

Тынский храм, величественное и славное строение, шедевр готической архитектуры, хранит великое множество художественных памятников. Снаружи его готический образ сохранен целиком, зато во внутреннем убранстве от него мало что осталось; из самых известных – балдахин над гробом епископа Августина Луциана Санктуариенского, относящийся к поздней готике, который создал в 1493 году Матиаш Рейсек, известный каменщик и строитель. После белогорской битвы надгробный камень был разбит, и останки епископа разметаны. Однако великолепное творение мастера Рейсека уцелело.