Читать книгу Не оставляй свою мечту - Афина Ксенаки - Страница 4

Проснулась я от того, что заныла спина, видимо неудобная поза на кресле, в которои я заснула, свела мышцы. Глянув на часы, я с удивлением обнаружила, что уже половина второго ночи. Ничего себе отдохнула! Чтобы чем-то себя занять, я решила растопить камин, конец сентября все-таки давал о себе знать и ночи с каждым днем становились все холоднее и холоднее. Закутавшись в белую пуховую шаль, я вышла на улицу за дровами, вернувшись, растопила камин и стала смотреть на весело потрескивающие огоньки. Сон окончательно про меня забыл, и я стала подумывать о том, что неплохо бы выпить чашечку горячего чая и почитать какой-нибудь журнальчик, благо я накупила в местном магазинчике с дюжину. Все это время, что я не спала, меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает, я не из пугливых, но когда дрова дружно издали громкий треск, по телу пробежала мелкая дрожь. Отчего мне даже захотелось не оборачиваться, а просто дождаться начала рассвета глядя на огонь в камине. Телом я даже почувствовала легкий холодок, будто кто-то прошел мимо меня и мне стало немного жутковато, присутствие в комнате постороннего стало настолько очевидным, что я обернулась. Я ожидала увидеть кого угодно – ночного грабителя, соседку, бродягу, привыкшего, что в доме долгое время никто не проживал и облюбовавшего себе временное пристанище, но то, что я увидела, на время лишило меня дара речи. В кресле сидела женщина в длинном нежно-лиловом платье времен царя Николая 2, в руках она держала спицы и что-то вязала. Красивое лицо, длинные темные вьющиеся волосы и на их фоне пронзительно-голубые огромные глаза, ровный нос. Красивой формы руки и форма ногтей выдавали в ней аристократку. Черты ее лица мне были очень знакомы, я усиленно вспоминала, где я могла ее видеть и тут меня осенило! Ну конечно же, на фотографии столетней давности, которую мы с мамой нашли несколько лет назад на чердаке. Но как? Я что, схожу потихоньку с ума от событий последних дней и мне уже мерещатся привидения? Что интересно, страх куда-то сам по себе исчез, и вместо него осталось здоровое любопытство. В этот момент женщина подняла на меня глаза и с интересом стала меня разглядывать, казалось, она удивлена моим присутствием не меньше, чем я ее.

– Вы меня видите? – спросила незнакомка с сомнением в голосе.

– Да, но я сомневаюсь в реальности своих видений, – ответила я и добавила, – вы кто?

– Я Латона Коссе, и скорее всего я – привидение, – женщина грустно на меня посмотрела.

– В таком случае, утром меня заберут в психиатрическую лечебницу, потому что разговаривать с привидениями в наше время считается сумасшествием, – рассмеялась я, все еще не веря в происходящее, скорее всего я заснула и мне снится сон.

– Нет, не заберут, об этом ведь никто не узнает, да и кто выдумал эту грань, определяющую состояние между психическим здоровьем и психическим расстройством? Кто знает, где именно проходит норма, а где патология? Если человек мыслит иначе чем общество в котором он общается, он что, сумасшедший? А может быть так, что это все общество сумасшедшее, а единицы нормальные. И это сумасшедшее общество выдумало свои рамки «нормальности», и всех, кто в эти рамки не входит, пытается заключить в психлечебницу. Так не проще ли сменить это общество и жить в своем мире и по своим правилам? – у женщины был до боли приятный голос с мягким но явным акцентом, не то французским, не то итальянским. Моя новая знакомая встала с кресла и нервно зашагала по комнате. Ростом она оказалась выше меня, где-то под метр восемьдесят, а ее черные вьющиеся волосы были собраны в косу.

– Вы так хорошо разбираетесь в психиатрии? – моему удивлению не было предела.

– Мой муж, Андре Коссе, был знаменитым психиатром, я перечитала все его книги и иногда помогала ему в практике, кстати, рекомендую прочесть, в чердачном помещении осталось немного интереснейшей литературы. Это книги мужа. И вообще, я согласна с утверждением мужа, что не существует грани между нормой и патологией, а точнее, эти нормы были придуманы людьми. А где гарантии, что эти люди сами не находились в состоянии болезни? Ой, что-то я забила вам совсем голову. А вообще удивительно, что вы меня видите, я помню несколько поколений ваших родственников, но никто из них меня не видел, вы первая. Наверное обладаете способностями медиума?

– Да что вы, какие способности, не сомневаюсь, что завтра утром я вообще ничего из происходящего здесь не вспомню, у меня удивительная черта забывать после просыпания свои сны. Вот помню, что снилось что-то хорошее, а что именно, не помню, – я также могла рассказать, что если бы все это происходило бы со мной наяву, а не во сне, то я бы уже визжала от страха и ужаса при виде призрака, да и вообще, в привидения я не особо верю, как и всякий здравомыслящий человек, – если вам не трудно, лучше расскажите мне, как вы оказались в таком положении… м… призрака?

– Конечно не тяжело, уже не тяжело. Раньше я конечно негодовала, проклиная все и вся, но потом смирилась. Признаться, я и сама не знаю, как так получилось, наверное что-то произошло, а что, не помню, какая-то белая пелена стоит передо мною. Я знаю, что должна что-то сделать, чтобы моя душа успокоилась но что, не знаю. Помню, что мы с мужем приехали в это село, скрываясь от погони новой власти, здесь стоял этот маленький заброшенный домик и мы в нем временно поселились. Также помню, что ожидали мы здесь какие-то документы, поэтому и не смогли вовремя уехать за границу. Удалось отправить нашего маленького сына с няней. А потом я ничего уже не помню. Как я стала призраком, я не знаю, но я живу здесь почти сто лет, знала твоих родных. Теперь я догадываюсь, что раз высшие силы разрешили нам увидеться, значит ты поможешь мне разгадать мою тайну, от этого зависит также и твоя судьба.

Я удивилась, хотела возразить, что я ничем не связана с ее семьей, каким образом моя судьба может зависеть от того, узнаю я что-то про мою ночную гостью или нет. В этот момент меня сковал пронизывающий холод и жутко разболелась голова, я на минуту прикрыла глаза, а когда открыла их, то оказалось, что все это время я лежала на диване, камин давно погас, за окном вовсю светит солнце, а часы показывают одиннадцать часов дня. Приснится же такое! Вот это сон! Даже стало как-то немного грустно и тень разочарования прокралась в мою душу. Мне понравилась ночная гостья, интересная собеседница, жаль, что это был всего лишь сон.

Поставив чайник на электроплиту, я вышла на улицу подышать свежим воздухом. Все-таки жители мегаполисов лишают себя многого, переезжая из маленьких городов и сел в крупные города, отказываясь от простоты и естественной красоты природы. Солнышко не натыкается на препятствия многоэтажек и свободно проникает во все уголки, равнинки и одаривает своим теплом и светом. Животные и птицы всеми голосами перекрикиваются между собой, и кажется, что у них бурлит какая-то своя жизнь, параллельная нашей, со своими проблемами, конфликтами поколений и соседями.

– Здравствуй Наташенька, – соседка радостно при виде меня замахала рукой и не спрашивая моего разрешения зашла во двор, вот уж поистине сельская жизнь со своей простотой вызывает некое восхищение. У меня дома в подъезде не знаешь большую половину жителей, страшно заболеть, так как помощи будет ждать не откуда, безразличие и малодушие, словно эпидемия, распространяется с огромной скоростью почти на всех жителей крупных городов.

– Здравствуйте, Любовь Егоровна, как жизнь? – нет, все-таки бесцеремонность некоторых людей меня поражает: соседка, не спрашивая моего разрешения, резала секатором мои розы, растущие у веранды.

– Да какая там у нас жизнь! Муж дурак, сын еще хуже, не слушают, когда им говоришь, а потом локти кусают! Все сама, все сама! Хозяйство, огород, дом вон какой! – соседку было не остановить, видно было, что она в моей особе нашла свободные уши, но мне это было ни к чему, своих проблем хватало. Как же от нее избавиться?

– Ну что вы, муж умница, директор школы, его все дети любят! – начала я, но соседка перебила:

– Конечно, дети его любят, а также училки молоденькие! Сама видела, как на него пялятся, дай им удобный случай, захомутают, но я не лыком шита, спасу не даю, глаза всем выцарапаю, кто не так посмотрит!

Вот-вот, подумала я, будь я твоим мужем, на второй день свадьбы сбежала бы. Я ведь знаю эту семью с детства. Юрий Матвеевич Лопырев всю свою жизнь посвятил детям, работал директором школы, интеллигент. Абсолютная противоположность своей жене, никогда не кричал, не ругался. Любовь Егоровна наоборот, кажется девиз ее жизни – «Ни дня без мата и скандала!». У супругов разные взгляды, разные интересы и социальные слои. Он после пединститута приехал в этот городок учителем по распределению и тут остался. Хотя ходили слухи, что Любовь Егоровна на каком-то празднике подпоила его и провела с молоденьким учителем ночь. Результат той ночи работает сейчас начальником полиции этого городка и по-совместительству нашим с Ромой другом детства. Вот такая жизнь…

Вернувшись на веранду, я стала заваривать себе кофе.

– Привет, обещал заскочить на чай. Вот, тортик принес, – от его голоса мурашки по коже побежали и ноги подкосились, ну что за испытание? Да к тому же еще и одета по-домашнему: хлопковый бежевый топ и короткие шорты. Хотя, может и правильно я оделась, Рома рассматривал меня, переводя взгляд с груди на ноги и наоборот. А в глазах его заплясали до боли знакомые чертики. Он взъерошил волосы (еще одна привычка, которую я в нем любила) и повернулся за ножом. Боже, ну сколько можно, я так давно пыталась выбросить его из головы, только во сне иногда он мне снился, и вот опять! Я не хотела совершать еще одну ошибку, не хотела испытывать снова ту боль, через которую прошла, когда он меня бросил. Но законы химии в моем теле противились моей логике. «Да у него же жена и куча детей! Соберись! Дыши, дыши!» – я попыталась взять себя в руки.

– Это мой любимый торт «Пражский»!, – я искренне обрадовалась, что он помнит мои вкусы.

– Да, я не знал, какой был, такой и взял. Ведь все женщины любят шоколад, а шоколадный торт и подавно, – голос Романа был такой безразличный, что мне так и захотелось на него накричать: «Я не все женщины!», но в ответ я только жалко улыбнулась. Он по-хозяйски разложил десерт на блюдца и не дожидаясь моего приглашения, разлив по чашкам кофе, сел за стол. Отпив глоток, Рома зажмурился на мгновение и волна удовольствия скользнула по его лицу:

– Удивительно, я так соскучился за твоим кофе, только ты его так вкусно варишь. Я объездил пол-мира, но нигде не пил такой кофе! Ты колдунья?

– Я – просто женщина! Была бы колдунья, мы не ели бы сейчас с тобой этот чертов торт! – я разгневанно поставила чашку на блюдце, отчего немного напитка разлилось на скатерть. Рома встал и вплотную подошел ко мне, он был такой большой, что занял все мое пространство, не давая шанса на побег.

– А чем бы мы с тобой занимались?, – его холос стал хриплым и он провел большим пальцем руки по моим губам, не выдержав, я легонько прикусила его палец, как тогда в молодости, когда мы с ним занимались любовью, – Не делай так, детка, а то я за свои действия не отвечаю!

Но на меня что-то нашло, я снова его легонько укусила и в этот же миг Ромка схватил меня в охапку своих крепких рук и стал жадно целовать. Одна рука его стала снимать заколку с волос, распуская их и погружая в них пальцы. А другая рука стала хозяйничать на моей груди. Мои ноги меня не слушались, а в голове проносилось только одно: «Как же хорошо!» К тому же в мои бедра явно выпирало его желание. Я даже забыла, насколько оно большое!

Внезапно нас прервали истошным криком вперемешку с подвыванием.

– Да что за черт? – успел выругаться Роман, а я попыталась привести себя в порядок, увидев краем глаза, как он пытается взять себя в руки. Желание в его глазах читалось настолько явно, а я боялась показать Роману свои чувства, это ведь ни к чему хорошему не приведет. Снова я останусь с разбитым сердцем, а он уедет покорять карьерные высоты и заботиться о жене и детях. Я чувствовала, что его присутствие снова загоняет меня в кабалу любви. Так, надо немедленно что-то делать!

Мысли мои прервала соседка, которая бежала к нам с телефоном в руке и выкрикивала что-то вроде: «Убили!». Рома снова тихо выругался и повернулся в сторону соседки:

– Любовь Егоровна, что случилось? – хотя по голосу его явно узнавалось «Какого черта вы здесь делаете?»

– Мне секретарша с работы мужа позвонила, сказала, что моего Юрочку убили, ох, что же теперь будет-то? А у Наташеньки машина, может отвезет меня в морг? – поток слов выливался из соседки, словно осенний ливень, причем половину сказанного понять невозможно. Романтизм у меня стал уже остывать, а вот на Ромку жалко было смотреть, он злился, то ли на себя, то ли на меня, а может на всю ситуацию. Но вдруг у меня в голове прозвенел тревожный звоночек: «Это он переживает, что чуть не наставил рога своей жене. А вот и нечего такого красивого мужа одного отпускать надолго!» Собравшись с мыслями я пообещала помочь соседке и отвезти ее в больницу. Роме кто-то позвонил и он отошел поговорить. « Наверное жена», – подумала я, но услышала на греческом первые фразы приветсвия и немного успокоилась. Да что же это со мной такое происходит? Я ревновала и ненавидела жену Романа всей душой. Я не хотела этого делать, понимала, что женщина не виновата, что моя любовь к Роме вновь вспыхнула. Так, надо держаться от него подальше, но как, когда он всегда рядом?

– Мне надо уехать ненадолго, αγαπη, справишься? – не дожидаясь ответа он вышел с веранды. Первый раз он назвал меня по-гречески АГАПИ, так как перевода я не знала, то решила, что это какая-то ласкательная форма обращения к женщине на греческом языке, что-то типа нашего «зайка», «солнышко». Ну что же, я выяснила, что жена у него скорее всего гречанка, а они все красивые, ну что же, реально надо держаться подальше от него, а то ниток не хватит снова сшивать свое сердце. А еще, в свойственной ему манере, Рома снова оставил меня разбираться со всеми делами. Ничего не изменилось!

– Любовь Егоровна, вы сыну звонили, что он говорит? Он-то в полиции служит, – я вспомнила, как мальчишками Рома и Женя бегали во дворе и во что-то свое мальчишечье играли, а я сидела на орехе и наблюдала за ними. Меня они никогда всерьез не воспринимали, а когда мы стали подрастать, мальчишки разрешили мне помогать им в играх, в основном это были «Монополия» и похожие на нее. У Ромы родители погибли и с 10 лет его воспитывал наш общий крестный Федор Федорович, районный судебный эксперт со своей женой, которая приходилась Роме родной тетей. У крестного с женой своих детей не было и они с самоотдачей окунулись в заботы о сироте. А потом мальчишки резко повзрослели. Я помню, когда у них был выпускной, я 12-летняя девченка, подглядывала за их классом в парке, и каждый раз, когда к «моему» Ромке какая-то из девченок лезла целоваться, я хотела подбежать и вылить красное вино на ее красивое выпускное платье. Наверное, уже тогда я на подсознательном уровне знала, что Рома должен принадлежать только мне. А потом они уехали в столицу поступать, я проплакала всю ночь и день тоже. Ромка даже со мной не попрощался, я знала, что Федор Федорович помог ему и Жене поступить на юридический, что учились они хорошо, продолжали дружить. Роме предложили стажировку в Греции (крестный подсуетился) и я его больше не видела, пока мне не стукнуло 24 года. Мои родители на тот момент переехали в столицу, я устроилась свободным журналистом в несколько изданий, жила на даче, а на работу ездила. Личную жизнь налаживать было некогда, сначала училась в медицинском на психиатра, получала дополнительное юридическое образование и писала диссертацию по психологии о суицидальных поведениях. В тот день мы отмечали в беседке у крестного выход моей статьи в международном журнале, мы с Полиной Ивановной накрывали на стол, а Федор Федорович поехал за «сюрпризом», как выразилась его жена.

Полина Ивановна вышла в кухню, а я осталась в беседке одна, когда почувствовала на себе взгляд, ощущения для меня были настолько новыми, меня никогда от чьего-то взгляда не бросало в дрожь. Я медленно повернулась и увидела Его. Изумлению моему небыло предела. Вы видели когда нибудь, как бабочки порхают над ароматным цветком? Так вот, в тот момент я прератилась в миллион бабочек, а Рома был красавцем-цветком. Он схватил меня в охапку и расцеловав в обе щеки, закружил:

– Боже, какая же ты стала красивая! Крестный показывал какая ты красавица, но в реале просто супер! – поставив меня на пол, словно хрустальную вазу, он отошел на шаг и стал рассматривать. Я отметила про себя, что Рома чертовски красив, кудрявые черные волосы доходили до плеч, глаза притягивали, как магнит, а облегающая белая футболка и бриджи цвета хаки совершенно не скрывали его спортивного тела под два метра высотой. Он стоял рядом и заполнял собой все пространство немаленькой беседки.

– И тебе привет, – попыталась я сгладить свое возбуждение от его прикосновений, а так же меня смутил тот факт, что он оказывается интересовался как я выгляжу, и словно прочитав мои мысли, Рома добавил:

– Мне крестный про тебя рассказывал все, как учишься, как успехи.

Я не могла поверить, его приезд перевернул мою спокойную жизнь с ног на голову. Какие-то чертики вселились в меня, и я поставила себе за цель, как можно быстрее зкрутить роман с ним. Не знаю, что тогда на меня нашло. Но в день его приезда мы стали близки. Рома удивился и обрадовался, когда узнал, что он мой первый мужчина. Романтика в наших отношениях проявлялась на каждом шагу, безумный секс только дополнял все это. Так продлилось четыре месяца, а потом Рома пропал. Исчез. Я проснулась одна в пустой постели рано утром, думала, он как всегда за цветами побежал. Но ближе к обеду я стала переживать, знаете, такая тоска иногда накатывается? Не знаешь причину, но на душе неспокойно. Телефон его был выключен, только ближе к вечеру крестный мне сказал, когда я со слезами на глазах и срывающимся голосом стала его расспрашивать о Роме, что тот улетел в Грецию, у него какие-то неотложные дела. Рома мне так и не позвонил. Ни вечером, ни на следующий день, ни через неделю. Я была опустошена, выжата. Мною воспользовались и выкинули, как ненужную вещь… Это было больно! Хотя бы позвонить можно было! Или написать записку, да вообще, хоть как-то о себе дать знать. Даже крестного рядом не было, у него был отпуск и он с женой уехал на какие-то там острова. С аэропорта Федор Федорович мне позвонил и сказал, что Рома ему дозвонился и попросил прощение, что так быстро уехал, у него что-то с другом случилось. Я резко ответила крестному, что не хочу ничего слушать об этом негодяе и в посредниках между нами не нуждаюсь. Связь прервалась и я решила выбросить сим-карту. Потом собрала свои вещи и уехала в районный город. Сначала снимала квартиру, устроилась на работу, писала свою диссертацию, сшивала нитками свое сердце и потихонечку успокаивалась. Только ночью было тяжело, плакала в подушку и ощущала себя полной дурой. Я запретила родителям и крестному произносить при мне имя «Роман», кажется они смирились. Потихоньку отпускало всех.

Через некоторое время я вышла замуж. Не знаю, то ли доказать себе, что кому-то нужна, то ли нуждалась настолько в поддержке. Я быстро поняла, что наш брак ошибка, но разводиться не стала. Меня устраивало все. И нежелание мужа иметь детей (только через два года я узнала, что он бесплодный) и его хозяйственность: он тянул в квартиру все что видел, дом был полная чаша, самая новая техника сразу появлялась у нас. Со своей стороны я тоже старалась, на других мужчин меня не тянуло, в постели были проблемы, но это только для меня. Со стороны мы были идеальной семьей. Каждый вечер с работы оба возвращались домой, пока я готовила ужин (а готовить я любила), мы с мужем на кухне обсуждали у кого что произошло за день. Олег меня не обижал, хотя иногда мог закатить скандал на ровном месте. Но у кого семья без ссор? Мы оба работали, у каждого были свои интересы, но выходные и отпуск мы проводили вместе. Еще Олег был страшный собственник, ревновал меня жутко, кажется из-за этого даже его знакомые перестали приходить к нам в квартиру. У меня была одна подруга Аня, с ней мы общались часто, мы вместе учились на юридическом заочно и снимали квартиру вдвоем. Она единственная знала, как мне бывает плохо, когда за бутылочкой «Маргариты» я выплескивала на нее все эмоции и страдания о своей первой любви. Анечка была в разводе, после неудачного брака одна растила дочку и строила свой бизнес, который, можно сказать, быль не маленький. За два года она создала издательство, открыла уютный ресторанчик и небольшую гостиницу на берегу Анапы. Развод сделал ее холодной леди, а первый муж напрочь отбил желание знакомиться с мужчинами. Мы доверяли друг другу свои тайны, плакались и помогали морально. Олега не очень устраивала наша дружба, но он молча терпел, хоть и выказывал неудовольствие от моего общения с Анютой.

Мои воспоминания прервала соседка:

– Ну так что, отвезешь? А сыну я дозвониться не могу, как ты думаешь, Наташенька, мне пойдет черный цвет? У меня с маминых похорон осталось платье и два платочка черненьких, – сказать, что Любовь Егоровна в этот момент меня взбесила, это ничего не сказать, я просто опешила. Еще ничего не известно ни о причинах, ни о характере произошедшего, а жена уже хоронит мужа. Не удивлюсь, если она уже список гостей накидала на поминки, как в такие моменты можно думать о том, как будешь выглядеть на похоронах собственного мужа? Вежливо улыбнувшись, я сказала:

– Любовь Егоровна, берите документы, телефон, садитесь в машину и поедем в больницу.

Уже сидя в машине, я строго попросила соседку не разговаривать, иначе это может отвлечь меня от дороги. Послушно кивнув, она всю дорогу проехала молча, лишь изредка вздыхая и охая. Подъехав к больнице, я увидела на крыльце приемного покоя курящего Юрия Матвеевича и его сына Евгения, который что-то говорил отцу. У Лопырева-старшего была перемотана голова, но держался он молодцом. Я повеселела и взглянула на соседку:

– Ну что, похороны отменяются? Придется платье вешать в шифонер, – вместо того, чтобы обрадоваться «чудесному воскрешению» мужа, Любовь Егоровна, выскочила из автомобиля и обрушила весь свой гнев на мужа:

– Бестолочь! Ты где шлялся всю ночь?, – не принимая во внимание, что на них смотрят посторонние люди, она продолжила, – тебе не по голове дали, тебе мозги отшибли! Ты что, не мог мне позвонить и все сказать? Ты с кем провел ночь? С секретуткой своей? Я ей космы повыдергаю!

Я подошла к Жене, который с безразличием наблюдал за этой сценой:

– На месте отца, я бы на второй день свадьбы сбежал. Не понимаю, как он терпит все это? Столько лет…

– Женя, он ведь любит твою маму, поэтому и прощает ей ее скверный характер, – я пыталась заступиться за соседа, но Женя мне возразил.

– Наташа, кто любит? Уже давным-давно у отца любовница. Надо отдать ему должное, он так тщательно ее скрывает, что мне до сих пор о ней не известно. А мать? Просто женщина, живущая своими иллюзиями, собственник во всем, думает, контролирует ситуацию. На самом деле она слабая и жалкая женщина, и прячет это состояние за постоянными истериками.

– Да, весело тут у вас, ничего не скажешь. Я думала у меня проблемы, а оно вон как! Приехала сюда собраться с мыслями, а у вас здесь Твин Пикс какой-то!

– Н-да, согласен, – Женя посмотрел на меня и нахмурился, – чувствую, это только начало. Что-то у нас в городке творится нехорошее. Вчера отец крупно поссорился с матерью, впрочем как всегда, и пошел ночевать в музей, ну в наш, при школе. У отца там еще кабинетик маленький. Так вот, ночью, около часа, его разбудил шум шелестящих бумаг. Он думал, что открылось окно и ветром сдувает бумаги со стола, а оказалось, что кто-то рылся в архивных документах города. Причем не просто архивных, а послереволюционного периода. Папе повезло, заметив вора, он хотел закрыть его в кабинете и вызвать полицию, но вор опередил и стукул отца по голове тяжеленной книгой. Как результат – сотрясение. Но еще папа заметил, что фигура была женская, во всяком случае, грудь 3 размера он разглядел.

– Да у тебя отец еще ого-го!, – пыталась пошутить я, но Женя только отмахнулся, типа «сам знаю».

Подождав, пока Женя увезет своих родителей подальше от больницы, я выпила кофе из автомата и поехала домой. Мне безумно захотелось отправиться на чердак и посмотреть коробки с книгами, которые хранились там кажется целую вечность. Поставив машину в гараж, я прямиком направилась на чердак. Казалось, здесь было сложено все, что осалось от нескольких поколений, но было чисто и аккуратно убрано в картонные ящики. Коробки оказались все подписаны умелой рукой моей мамы. Она так любит порядок во всем, я явно не в нее пошла. Только слой пыли напоминал о том, что на чердак несколько лет никто не заглядывал. Перед своим отъездом в столицу, мама навела порядок во всем доме и бережно сложила по коробкам, а вдруг что-нибудь пригодится? Мое внимание привлекла большая корбка с надписью « Книги, не наши». Я улыбнулась, рядом стоял ящик поменьше с надписью « Всякая всячина. Не наше». Мама ничего не выкинула, понадеялась, что что-нибудь мне пригодится. Я открыла короб, тот, что побольше и стала выгребать все книги, их оказалось больше 20, все по психиатрии. Штук десять были подписаны « Моему другу, доктору Коссе», остальные издания были самого Коссе. У меня зашевелились волосы и я нервно оглянулась, явно ожидая увидеть мою ночную гостью из сна. Убедившись, что одна, я продолжила рассматривать содержимое коробки. На самом дне лежала тетрадь, в бархатном переплете темно-синего цвета с золотистой закладкой. Я автоматически открыла страницу, где лежала закладка. Там стояла дата 25.09.1922 и аккуратным женским почерком было что-то написано не на русском языке. Так как язык мне был неизвестен, я разочарованно пробежала глазами по всему тексту. Понятно было одно – это дневник, на первой странице была надпись на латыни (которую я в совершенстве знала). Написано было: Latona Iring Kosse. Я аккуратно перенесла свои находки в гостиную и принялась изучать книги, так как дневник для меня не представлял никакого интереса по понятным причинам. Ясно было одно, семья Коссе существовала на самом деле, а не в моем воображении.