Читать книгу Ягуар, или Тот, кто живёт один - Агапи Селини - Страница 4

На восточном берегу, где расположилась часть племени онейда, этой ночью не было так спокойно, как на противоположном. Хоть и между враждующими сторонами было пару сотен километров по воде, и почти в 2 раза больше через лес, ирокезы не чувствовали себя в безопасности. В отряде Аскуна было около 300 воинов, среди которых 6-7 скво. Одной из них была Мимитех– дочь вождя. Остальные женщины, а так же старики, оставались на берегах Онтарио. Когда ирокезы разбивались на группы, что бы занять оборонительные позиции на берегах Великих озёр, в отряд Аскуна попросилась его дочь, убедив отца, что её знания помогут лечить раненых людей. Когда Мимитех была маленькой, она много времени проводила с племенным шаманом, у которого научилась различать лекарственные травы от ядовитых, он показывал ей обряды очищения духа, подготовки к войне, и даже похоронные обряды. С частыми встречами с европейцами к ней пришли умения перевязывать раны, залечивать переломы, зашивать повреждения, а так же она научилась говорить, весьма сносно, на французском языке, и могла не много понимать английскую речь. Она была юной, ей было не больше 17, но она была достаточно мудрой девушкой. По мимо непоколебимой рассудительности, природа наградила её необычайным обаянием и красотой. Её маленький рост и худощавое тело делали её очень проворной. Она носила собственноручно расшитое бисером платье, больше напоминавшее сарафан с длинными тонкими лямками, белую расшитую рубаху под ним, и накидку из кожи, которую чаще надевала в холодные времена. На голове она всегда заплетала 2 косы, в которые были вплетены лоскуты белой ткани. Вокруг головы красовалась разноцветная лента из бисера, на шее висело объёмное, но лёгкое ожерелье из перьев, а в ушах– серьги из серебра, украшенные перьями птенцов орла, что было редкость – у индейцев прокалывание ушей было отличительной чертой больше мужчин, нежели женщин. Эти украшения ей подарила девушка Джудит, приезжавшая в эту часть Америки, чтобы учить индейских детей грамоте, но её целеустремлённость и резвость не слишком нравились мингам, и ей пришлось покинуть селения ирокезов. Она перебралась в восточную Канаду обучать детей дальше, оставив маленькой Мимитех на память самодельные безделушки, которые, кстати, подчёркивали красоту молодой ирокезки и добавляли ей загадочности и привлекательности. Она часто разговаривала с отцом о будущих делах, чем была занята и в эту ночь. -Я вижу, как в лагере не спокойно. Ты расставил воинов, что бы следить за лесом, глаза ирокеза никогда не подведут его, ты можешь быть спокоен. –Это дело не женщин, а мужчин. Но ты права, ирокезы – самые храбрые и самые зоркие воины, наш слух расслышит писк комара во вражеском лагере, а наш нос учует дым их костра. Ничего не нарушало их разговора. Они сидели у небольшого костра, и к ним присоединился Энэпей. –Отэктэй так жаждет крови, что готов выступать хоть сейчас. В его замыслах есть смысл, но не думаю, что нужно так горячо следовать за неутомимым сердцем. Что скажешь, отец? – Отэктэй – храбрый воин и он старше тебя, думаю он справится с кратковременными порывами его пылкого сердца. Но, быть может, он хочет кому-то доказать свою храбрость и мудрость? -засмеялся Аскун, и перевёл взгляд на Мимитех. –Он слишком алчен, отец. А его жестокость преобладает над храбростью. Такой воин не сможет завоевать сердце девушки, которая умеет мечтать и верит, что мы можем жить в мире с другими племенами. Нет. –Ты права, Новая Луна, и если ты не согласна стать его женщиной, я буду отстаивать твою честь, и приму как родного брата того, кто будет люб твоему сердцу. – Даже если это будет могиканин? – расхохоталась девушка, поднимаясь с колен. – Могикане – трусливое племя. Там не осталось достойных воинов, а после того, как мы разобьём их жалкий отряд, остатки этого племени, подобно их братьям делаварам, облачатся в юбки, и не останется никого, кто смог бы посягнуть на теплоту и преданность твоего бесстрашного сердца. Выслушав слова брата, Мимитех опечаленная, побрела в хижину, чтобы подготовить постели для отца и брата, и вскоре после недолгих приготовлений, ушла в свою хижину, где расположились все женщины, прибывшие вместе с отрядом воинов. –Твой жених опечалил меня своей глупостью, Ватанэй, а его безосновательная ненависть ко всем индейцам, кроме ирокезов, еще больше раззадорила мою печаль,-обратилась она к девушке, которая, готовясь ко сну, расчёсывала свои длинные шелковистые густые волосы. – Это дело мужчин-разбираться в индейцах, кто храбр, так же как ирокезы, а кто сбегает в горы и прячется в пещерах при первом шорохе сухих листьев, не пытаясь узнать причину волнения мёртвой листвы. Не нам судить Энэпея, и уж тем более обвинять его в глупости. -Но ты тоже воин, Ватанэй, ты сражаешься наравне с мужчинами, никто не уйдёт от выпущенной тобою стрелы. -Да, когда бледнолицые принесли в наши края свои ружья, цена лука как оружия стала слишком низкой. -Но выстрелы ружей делают много шума, а твоя стрела летит беззвучно, как звезда, сорвавшаяся с небосклона. И взять вторую стрелу гораздо быстрее, чем перезарядить ружье. -Да, но ловкий и проворный индеец, ожидающий стрелу, сможет перехватить её на лету, чего не сделаешь с пулей. Девушки поговорили еще не много об оружии и о военных действиях, о том, как важно иметь твёрдую руку и сердце, и вскоре легли спать. Когда солнце только начало вставать и выходить из озёрной глади, направляя свои лучи на макушки деревьев, слегка колыхавшихся от легкого и тёплого осеннего ветра, могикане уже были на ногах, в отличие от своих белых союзников. Индейцы что-то оживлённо обсуждали, всё время поглядывая на палатку где спал Науэль. Через несколько мгновений они заметили высокую и стройную, могучую фигуру индейца, нёсшего на себе оленёнка. По началу могикане насторожились, но когда фигура приблизилась, они узнали Науэля и издали удивлённое «Уууух!». –Брат мой, мы не спим давно, а ты уже успел сходить на охоту! Ты бы спокойно прошмыгнул во вражеский стан, с такой-то проворностью! Науэль ничего не ответил, а лишь доброжелательно улыбнулся на слова могиканина и предложил расправиться с его добычей сообща. Молодые ленапы отнесли оленя на, так называемую, кухню, где белые готовили завтрак для всего отряда. –Что сильным индейцам твоя жижа, готовь это, бледнолицый! -проговорил молодой могиканин и швырнул оленя под ноги французу. Повар очень удивился, увидев целую тушу оленя, но без всяких вопросов принялся разделывать её. Могиканами, присоединившимися к французам, руководил опытный воин Шикоба, что по-делаварски значило Перо. Он долго смотрел на Науэля, и, с нетерпением и торопливостью, сказал,– Ты действительно очень проворный. Сегодня, как только солнце поднимется над лесом, мы выдвинемся в разведку. Мы собираемся проплыть по озеру несколько километров и сойти на южном берегу, а пробравшись через лес, приблизиться к нашим врагам, что бы осмотреть их лагерь, численность, оснащение. Ты с нами? -Я с вами, – ответил Науэль, подумав минуту-две. -А бледнолицые? -Они тоже идут. Храбрый Арно идёт с нами. Через час-полтора молодой французский воин протрубил в рожок, призывая всех к подъёму, чем вызвал со стороны могикан скрытые тихие подсмеивания. Сытный завтрак был готов и индейцы принялись за трапезу в своей части лагеря, а белые – в своей. Они ели в разных сторонах не потому что кто-то из сторон брезгливо или не доверительно относился к другой, а потому, что каждый народ привык к своим традициям и не хотел подражать другому. Науэль закончил раньше всех и ушёл приготавливать своё оружие. Когда все уже были готовы, мужчины, белые и индейцы, идя бок о бок, ведомые одной целью, отправились в путь. Оставим воинов в их долгом пути, и вернёмся на восточный берег озера Гурон. Ночь там прошла абсолютно спокойно и ничего не потревожило спокойный, но чуткий сон вождя и его сына, и сладкий мечтательный кроткий сон Мимитех. Аскун встал раньше остальных и, так как утро было прохладное, а осенний ветер с озера дул временами сильными порыва, он разжёг не большой костерок и уселся подле него. Он сидел наедине с собой, полностью погрузившись в свои раздумья, какие-то мысли заставили его улыбнуться, а какие-то опечалиться. –Нет, это не пройдёт,-покачав головой сказал он после долгих раздумий. –Тебя что-то тревожит, отец, я вижу, не стоит отрицать,-промямлила Мимитех сонным голосом, и уселась рядом с отцом. – Если ты в чём-то сомневаешься, непременно сделай это, и ты скорее поймёшь, нужно это было, или нет. –Девочка, в тебе красота матери и мудрость вождя. Иногда мне кажется, что ты поведёшь племя после меня. – Но я не воин. Ватанэй воин, она сможет вести народ, если ты сомневаешься в Энэпее. -Я уверен, что он станет великим вождём. У него хорошая кровь, все его предки были победоносными вождями. У костра воцарилось молчание. И отец, и дочь погрузились в свои мысли. Солнце выглянуло из-за горизонта и уже кидало своё пёстрое отражение на водную неспокойную гладь. Этот день прошёл тихо и спокойно, ирокезы не предпринимали никаких действий, и от врагов не было слышно ни одного вторжения. Это насторожило Отэктэя. Он был хладнокровным воином, хотя и жаждал доказать, что он храбрейший индеец из всех ныне живущих, но иногда он действовал так пылко, что эмоции брали верх над разумом, что заканчивалось, обычно, разоблачением всех его планов. Он был явно заинтересован Мимитех, и так как она была с ним в одном лагере в это время, он считал это подходящим моментом, чтобы покрасоваться и похвалиться перед девушкой. Она это прекрасно понимала, но всячески игнорировала его грубые, и где-то даже смешные, намерения. Хоть Отэктэй и был немного самовлюблённым и имел слегка завышенную самооценку, он всё-таки был опытным и проверенным бойцом, а вождь ему доверялся, как своей правой руке. К таким воинам относился и Энэпей, и его друг Окэмэн, что по-ирокезски означало Дикий Кондор, и Ватанэй, будущая жена Энэпея, которая многим могиканам была известна как Найра-Большие Глаза, так как она превосходно владела луком, даже лучше многих мужчин, причастных к этому делу. Вечером следующего дня ирокезами была предпринята небольшая кампания, которой руководил Отэктэй. Его бдительное чутьё предостерегало его, и он, взяв с собой еще с десяток воинов, решил обследовать лес. К тому времени могикане, а их было человек 8, в компании 4 французов и одного гурона достигли юго-восточной части леса, окружавшего Гурон. Они намеревались поставить свой лагерь километрах в 4 от становища ирокезов, и ночью, приготовившись к небольшому отдыху, развели костерок, на котором собирались приготовить свой ужин из пойманной Науэлем дичи. Французы отказались ужинать, посетовав на усталость, и быстро приготовившись ко сну, начали потихоньку задрёмывать. Отэктэй и его соратники несколько часов бродили среди леса, и по велению судьбы, или так подсказало ему чутьё, они решили пройти мимо отвесной скалы, возвышающейся над речушкой. Местность была холмистая, если не сказать скалистая, и речка в некоторых участках водопадом катилась вниз, точа под собой вековые камни. Водоём был узкий и не глубокий, а течение слабое, его можно было спокойно перейти, хотя в это время года вода была уже достаточно холодной, но это не было препятствием для опытных воинов. Перейдя через реку, ирокезы стали присматриваться к еле заметным в темноте очертаниям деревьев. –Там! Костёр! Могикане,-шёпотом прокричал Окэмэн, и взгляд всего маленького отряда устремился в глубь леса, где мерцал маленький огонёк. Схватившись за ружья и томагавки, они, совсем бесшумно, начали продвигаться навстречу огню. Пройдя метров 600, они остановились чтобы разглядеть численность отряда, но у огня сидел только один человек. Они подошли близко к лагерю, и свет от костра освещал достаточно много пространства, и зоркий глаз ирокеза без труда разглядел ещё как минимум дюжину спящих солдат. Человек у костра сидел спокойно, и непринуждённо смотрел на пылающий огонь. Казалось, он погружён в свои думы, и не заметил, если бы минг прошёл у него за спиной. Отэктэй разделил свой отряд на две группы, и они медленно пробирались к врагам, минуя освещённые участки, старались оставаться в тени. Если бы у огня сидел старик, или ребёнок, возможно у ирокезов получилось бы бесшумно перерезать горло могиканам. Когда один из макуасов оказался в 5-6 шагах от костра, но позади человека, сидящего у огня, гробовая тишина вдруг нарушилась. -Я вижу тебя, минг. Ты держишь в руках ружьё. Я же – безоружен. Будь честен. В этот миг ирокез вышел из тени, и встал против своего врага. –Запомни моё лицо, могиканин. Это будет последнее лицо, которое ты увидишь в своей жалкой жизни. Пылающий огонь ясно озарял их грозные лица, выдававшие враждебную настроенность. Но человек оставался сидеть не подвижно, его непоколебимость привела минга в бешенство, и он уже навёл ствол ружья на врага, но не успел он выстрелить, как ударом ноги его противник выбил оружие из его рук, быстро подхватил ружьё, и вскочив на ноги, ударил прикладом своего оппонента. Из леса прогремел первый выстрел, но наш храбрец, будто предугадывал события, быстро сгруппировался, и сделав пару движений, оказался за высохшим поваленным деревом, где свет костра его не захватывал. В этот момент весь лагерь проснулся и мужчины схватились за ружья. Началась перестрелка. Одного минга зацепило пулей, и двум другим пришлось отступить, что бы позаботиться о раненом товарище. Двое могикан подкрались к истекающему кровью ирокезу и его двум друзьям, что бы заполучить скальпы, но враги оказались не так глупы и вступили в рукопашную с врагом. Один повалил другого на землю и они катались по земле, барахтались, поочерёдно выходя в лидеры боя, но вмиг, мощная рука ирокеза схватила врага за часть волос, и уверенным движением кинжалом распорола могиканину горло. Вторая пара бойцов дралась руками, но недавно одержавший победу поспешил соплеменнику на помощь и всё тот же кинжал вонзился в грудь освирепевшего ленапа. У огня драка проходила намного живее, там участвовало больше бойцов, и белые, уверенно державшие ружья в руках, подстрелили ещё одного минга, в то время как Отэктэй, метнув свой томагавк, ранил молодого офицера в ногу. –Отступаем! Бегите в лес! -прокричал человек, что недавно так спокойно сидел у огня. –Да, беги делавар, возвращайся в своё жалкое бабье племя, готовь своё праздничное платье! -выразил Энэпей, чем вызвал несказанный смех у своих братьев. Тут человек, убедившись, что его попутчики, те кто выжил, совершили удачное отступление, вышел к костру. –Я не могиканин. Я гурон! – с честью и достоинством произнёс юноша, вкладывая в слова всю свою силу и волю. –Гурон, что бьётся за могикан? Это ещё ниже, чем если бы ты надел юбку! –Ирокез, оставивший в живых мелкий отряд, состоявший наполовину из белых, и не пустившийся в преследование врагов, ты считаешь себя выше гурона, который спасает своих братьев по оружию? -Заткнись гурон. Ты идёшь с нами. Ирокез хотел продолжить, но его прервал ноющий вопль, раздавшийся из кустов. Отэктэй жестом приказал Энэпею разузнать в чём дело. –Жалкий гурон, сегодня придёт част твоей смерти, твой скальп украсит мой пояс. После этих слов Отэктэй связал Науэлю руки, взял конец веревки, и последовал за своим другом, к месту, где лежал раненый белый. Они связали двух пленников вместе и потащили с собой. В это время побитый и обескровленный отряд, точнее то что от него осталось, поспешил вернуться в лагерь французов.