Читать книгу Смерть на Ниле - Агата Кристи - Страница 9

– А вдруг с ним чертовски трудно ладить? – сказала Джоанна Саутвуд.

Линит покачала головой:

– Не думаю. Я доверяю вкусу Жаклин.

На это Джоанна заметила:

– В любви люди всегда другие.

Линит нетерпеливо мотнула головой и переменила тему:

– Мне надо к мистеру Пирсу – насчет проекта.

– Насчет проекта?

– Насчет развалюх. Я хочу их снести, а людей переселить.

– Какая ты у нас тонкая и сознательная, душка.

– Эти дома все равно надо убирать. Они испортят вид на мой бассейн.

– А их обитатели согласятся выехать?

– Да многие за милую душу! А некоторые – такие зануды. Не могут уразуметь, как сказочно изменятся их условия жизни.

– Я знаю, ты не упустишь поучить их уму-разуму.

– Ради их же пользы, дорогая Джоанна.

– Конечно, дорогая, я все понимаю. Принудительное благо.

Линит нахмурилась. Джоанна рассмеялась:

– Не отпирайся, ведь ты – тиран. Если угодно, тиран-благодетель.

– Я ни капельки не тиран!

– Но ты любишь настоять на своем.

– Не очень.

– Погляди мне в глаза, Линит Риджуэй, и назови хоть один раз, когда тебе не удалось поступить по-своему.

– Я тебе назову тысячу раз.

– Вот-вот: «тысяча раз» – и ни одного конкретного примера. Ты не придумаешь его, сколько ни старайся. Триумфальный проезд Линит Риджуэй в золотом авто.

– Ты считаешь, я эгоистка? – резко бросила Линит.

– Нет, ты победительница – только и всего. Благодаря союзу денег и обаяния. Все повергается перед тобой. Чего не купят деньги – доставит улыбка. Вот это и означает: Линит Риджуэй – Девушка, у Которой Все Есть.

– Не смеши меня, Джоанна.

– Разве не правда, что у тебя все есть?

– Пожалуй, правда… Дикость какая-то!

– Еще бы не дикость! Ты, наверное, иногда сатанеешь от скуки и blasé[11]. А пока верши свой триумфальный проезд в золотом авто. Но хотелось бы мне знать – даже очень! – что будет, когда ты выедешь на улицу, а там знак: «Проезда нет».

– Не городи чушь, Джоанна. – Обернувшись к вошедшему лорду Уиндлизему, Линит сказала: – Джоанна говорит обо мне страшные гадости.

– Из вредности, дорогая, исключительно из вредности, – рассеянно отозвалась та, поднимаясь с кресла.

Она ушла, не придумав повода. В глазах Уиндлизема она отметила огонек.

Минуту-другую тот молчал. Потом прямо перешел к делу:

– Вы пришли к какому-нибудь решению, Линит?

Она медленно выговорила:

– Неужели придется быть жестокой? Ведь если я не уверена, мне нужно сказать: нет…

Он остановил ее:

– Не говорите! Время терпит – у вас сколько угодно времени. Только мне кажется, мы будем счастливы вместе.

– Понимаете, – виновато, с детской интонацией сказала Линит, – мне сейчас так хорошо – да еще все это в придачу. – Она повела рукой. – Мне хотелось сделать из Вуд-Холла идеальный загородный дом, и, по-моему, получилось славно, вам не кажется?

– Здесь прекрасно. Прекрасная планировка. Все безукоризненно. Вы умница, Линит. – Он помолчал минуту и продолжал: – А Чарлтонбери – ведь он вам нравится? Конечно, требуется кое-что подновить, но у вас все так замечательно выходит. Вам это доставит удовольствие.

– Ну конечно, Чарлтонбери – это чудо.

Она охотно поддакнула ему, но на сердце лег холодок. Какая-то посторонняя нота внесла диссонанс в ее полное приятие жизни. Тогда она не стала углубляться в это чувство, но позже, когда Уиндлизем ушел в дом, решила покопаться в себе.

Вот оно: Чарлтонбери – ей было неприятно, что о нем зашла речь. Но почему? Весьма знаменитое место. Предки Уиндлизема владели поместьем со времен Елизаветы[12]. Быть хозяйкой Чарлтонбери – высокая честь. Уиндлизем был из самых желанных партий в Англии.

Понятно, он не может всерьез воспринимать Вуд… Даже сравнивать смешно с Чарлтонбери.

Зато Вуд – это только ее! Она увидела поместье, купила его, перестроила и все переделала, вложила пропасть денег. Это ее собственность, ее королевство.

И оно утратит всякий смысл, выйди она замуж за Уиндлизема. Что им делать с двумя загородными домами? И естественно, отказаться придется от Вуд-Холла.

И от себя самой придется отказаться. Линит Риджуэй станет графиней Уиндлизем, осчастливив своим приданым Чарлтонбери и его хозяина. Она будет королевской супругой, но уже никак не королевой.

«Я делаюсь смешной», – подумала она.

Но странно, что ей так ненавистна мысль лишиться Вуда…

И еще не давали покоя слова, что Джеки выговорила странным, зыбким голосом: «Я умру, если не выйду за него замуж. Просто умру…»

Какая решимость, сколько убежденности. А сама она, Линит, чувствовала что-нибудь похожее к Уиндлизему? Ни в малой степени. Возможно, она вообще ни к кому не могла испытывать таких чувств. А должно быть, это замечательно по-своему – переживать такие чувства…

В открытое окно донесся звук автомобиля.

Линит нетерпеливо передернула плечами. Скорее всего, это Джеки со своим молодым человеком. Надо выйти и встретить их.

Она стояла на пороге, когда Жаклин и Саймон Дойл выходили из машины.

– Линит! – Джеки подбежала к ней. – Это Саймон. Саймон, это Линит. Самый замечательный человек на свете.

Линит увидела высокого, широкоплечего молодого человека с темно-синими глазами, кудрявой каштановой головой, с прямоугольным подбородком и обезоруживающе мальчишеской улыбкой.

Она протянула ему руку. Его пожатие было крепким и теплым. Ей понравился его взгляд, в нем светилось наивное, искреннее восхищение.

Джеки сказала, что она замечательная, и он истово поверил в это.

Все ее тело охватила сладкая истома.

– Правда, здесь прелестно? – сказала она. – Входите, Саймон, я хочу достойно принять своего нового управляющего.

Ведя их за собой в дом, она думала: «Мне ужасно, ужасно хорошо. Мне нравится молодой человек Джеки… Страшно нравится».

И еще уколола мысль: «Повезло Джеки…»