Читать книгу Человек в коричневом костюме - Агата Кристи - Страница 12

Героине совсем не подобает страдать морской болезнью. В романах чем страшнее качка, тем лучше героиня себя чувствует. Всем вокруг плохо, и лишь она гуляет по палубе, бросая вызов разбушевавшейся стихии и наслаждаясь штормом. С сожалением должна признать, что при первой же волне я побледнела и кинулась вниз, в трюм. Сердобольная горничная отнеслась ко мне очень сочувственно и угостила поджаренным хлебом и имбирным элем.

Три дня я стонала, не вылезая из каюты. Цель путешествия была забыта. Мне уже не хотелось разгадывать тайны. Я была уже не та Анна, которая в восторге примчалась домой из пароходной конторы.

Теперь я с улыбкой вспоминаю свое стремительное появление в гостиной. Миссис Флемминг сидела одна. Она повернула голову на звук моих шагов.

– Это вы, дорогая Анна? Я хочу с вами поговорить.

– Да-да, миссис Флемминг. – Я постаралась обуздать свое нетерпение.

– Мисс Эмери меня покидает. – (Речь шла о гувернантке.) – И поскольку вам так и не удалось подыскать себе место, я подумала… может быть, если вы захотите… вот было бы чудесно, если бы вы остались с нами!

Миссис Флемминг меня очень растрогала. Я прекрасно знала, что не нужна ей. Доброй женщиной двигало чисто христианское милосердие. Мне стало стыдно, что я мысленно критиковала ее. Вскочив со стула, я кинулась к миссис Флемминг и порывисто обняла ее.

– Вы такая милая! – воскликнула я от души. – Милая, чудная, прекрасная! И я вам так благодарна! Но все в порядке. В субботу я отправляюсь в Южную Африку.

Моя порывистость испугала добрую женщину. Она не привыкла к столь внезапному проявлению чувств. А мои слова напугали ее еще больше.

– В Южную Африку?! Анна, дорогая!.. Нам надо серьезно обдумать ваш неожиданный план.

Этого мне только не хватало!.. Я объяснила, что уже взяла билет и намерена устроиться в Южной Африке горничной. В тот момент мне больше ничего не пришло в голову. В Южной Африке, заявила я, огромный спрос на горничных. Я заверила миссис Флемминг, что вполне могу о себе позаботиться, и в конце концов, довольная тем, что меня удается сбыть с рук, она уступила. Расставаясь со мной, миссис Флемминг всучила мне конверт. Я обнаружила в нем пять новеньких, хрустящих пятифунтовых бумажек и записку: «Надеюсь, Вы не обидитесь и примете это. Любящая Вас миссис Флемминг». Она была очень хорошей, великодушной женщиной. Я не могла бы жить с ней под одной крышей, но это отнюдь не умаляет ее достоинств.

И вот с двадцатью пятью фунтами в кармане я отправилась по белу свету в погоне за приключениями.

На четвертый день горничная все же заставила меня выползти на палубу. До того я отказывалась, считая, что внизу, в трюме, мне скорее придет каюк. Но теперь горничная прельстила меня тем, что мы подплываем к Мадейре. Я воспряла духом. Может, мне удастся сойти с корабля и устроиться на берегу прислугой? Я бы все сейчас отдала, лишь бы оказаться на суше.

Закутавшись в одеяло и плед и едва держась на ногах, словно новорожденный котенок, я с трудом дотащилась с помощью горничной до шезлонга. Легла и закрыла глаза, проклиная свою жизнь. Помощник капитана, светловолосый молодой человек с круглым мальчишеским лицом, подошел и присел возле меня.

– Привет! Я вижу, мы себя очень жалеем, да?

– Да, – с ненавистью ответила я.

– Ничего, через пару дней вы себя не узнаете. В заливе нас порядком помотало, но теперь будет штиль. Давайте завтра поиграем… Знаете такую игру: метание колец в цель?

Я не ответила.

– Вам кажется, что вы никогда не поправитесь, правда? Но я видел людей в гораздо худшем состоянии, а через два дня они уже становились душой общества. С вами произойдет то же самое.

У меня не хватило агрессивности назвать его в глаза лжецом, но я постаралась выразить это взглядом. Он еще любезно поболтал минут пять и великодушно избавил меня от своего присутствия. Мимо взад и вперед ходили люди, парочки бодро совершали променад, детишки прыгали, молодежь смеялась. А рядом со мной возлежало несколько таких же бледных страдальцев, как и я.

Воздух был чудесный, живительный, не слишком холодный, ярко светило солнце. Я незаметно взбодрилась и начала обращать внимание на людей. Особенно меня заинтересовала дама лет тридцати, среднего роста, яркая блондинка с ямочками на щеках и небесно-голубыми глазами. В ее платьях, с виду совсем обыкновенных, «чувствовалась линия», я сразу поняла, что они выписаны из Парижа. И эта женщина с очаровательным хладнокровием покорила весь корабль!

Официанты носились как угорелые, выполняя ее распоряжения. У нее был свой шезлонг и бесчисленное множество подушек. По три раза на дню она меняла решение, приказывая поставить шезлонг то туда, то сюда… И несмотря ни на что, оставалась привлекательной и милой! Похоже, она была из той редкой породы людей, которые знают, что им нужно от жизни и как этого добиться, не обижая других. Я подумала, что если поправлюсь – хотя надежды, конечно, почти никакой! – то будет забавно поболтать с очаровательной дамой.

Примерно в полдень мы добрались до Мадейры. Я была еще не в состоянии двигаться, однако с удовольствием наблюдала за живописными торговцами, поднявшимися на борт и разложившими на палубе свой товар. Кроме всего прочего, они принесли цветы. Я уткнулась носом в большой букет мокрых фиалок, и мне стало значительно легче. Пожалуй, так я дотяну и до конца путешествия, мелькнула мысль. Когда горничная начала расписывать мне достоинства куриного бульона, я запротестовала, но слабо. Когда же бульон все-таки принесли, с удовольствием его выпила.

Привлекательная женщина побывала на берегу и вернулась в сопровождении высокого темноволосого мужчины с военной выправкой и бронзово-загорелым лицом. Я еще раньше обратила на него внимание, он расхаживал по палубе. Я тут же записала его в сильные, молчаливые родезийцы. Ему было около сорока, волосы на висках чуть тронуты сединой… Положительно, это самый симпатичный мужчина на корабле!

Горничная принесла еще один плед. Я поинтересовалась, не знает ли она, кто сия очаровательная дама.

– Это знаменитая аристократка, миссис Кларенс Блер. Вы, наверно, читали про нее в газетах.

Я кивнула, воззрившись на женщину с удвоенным любопытством. Миссис Блер считалась одной из умнейших женщин современной Англии. Я заметила, что миссис Блер привлекает всеобщее внимание. Несколько человек на моих глазах попытались завязать с ней знакомство, пользуясь тем, что на корабле всегда особая, непринужденная обстановка. И меня восхитило, как вежливо миссис Блер давала им отпор. Похоже, она решила назначить своим кавалером сильного, молчаливого мужчину, и он прекрасно понимал, какая ему выпала честь.

И вот на следующее утро, к вящему моему удивлению, миссис Блер вместе со своим спутником сделала пару кругов по палубе и вдруг подошла ко мне.

– Ну, как вам сегодня, получше?

Я поблагодарила ее и сказала, что сегодня чуть больше похожа на человека.

– Вчера вы выглядели совсем больной. Мы с полковником Рейсом даже решили, что нам посчастливится присутствовать на похоронах в открытом море… Но вы нас разочаровали.

Я рассмеялась.

– Мне помогло то, что я посидела на свежем воздухе.

– Нет ничего лучше свежего воздуха, – улыбаясь, заметил полковник Рейс.

– Да, если сидеть взаперти в душной каюте, это кого хочешь доконает, – заявила миссис Блер, садясь рядом со мной и легким кивком прося своего спутника удалиться. – Надеюсь, у вас не крайняя каюта?

Я покачала головой.

– Моя дорогая! Почему же вы не смените каюту? Тут полно свободного места! На Мадейре сошла уйма пассажиров, и корабль пуст. Поговорите с помощником капитана. Он милый мальчик, переселил меня в прелестную каюту, потому что мне в моей не понравилось. Поговорите с ним за ленчем, когда спуститесь в трюм.

Я вздрогнула:

– Не могу даже пошевелиться.

– Не глупите. Пойдемте прогуляемся.

Она ободряюще улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. Сперва ноги у меня подкашивались, но, немного походив взад и вперед в бодром темпе, я почувствовала себя значительно лучше.

Мы сделали пару кругов по палубе, и к нам опять присоединился полковник Рейс.

– С противоположной стороны видна самая высокая гора на острове Тенерифе, – сообщил он.

– Неужели? – воскликнула миссис Блер. – Как вы думаете, может, стоит ее сфотографировать?

– Думаю, нет. Но вас это не остановит.

Миссис Блер расхохоталась:

– Какой вы злой! У меня иногда появляются очень даже неплохие снимки.

– Да, примерно в трех случаях из ста.

Мы перешли на другую сторону. Гора возвышалась, сверкая снежной вершиной, окутанной нежно-розовой дымкой. У меня вырвалось восторженное восклицание. Миссис Блер побежала за фотоаппаратом.

Не обращая внимания на насмешки полковника Рейса, она энергично щелкала затвором.

– Так, вот и последний кадр… Ой! – вдруг с досадой воскликнула она. – Я забыла снять крышку.

– Люблю смотреть, как ребенок забавляется новой игрушкой, – пробормотал полковник Рейс.

– Какой вы ужасный!.. А у меня есть еще одна, запасная!

И миссис Блер торжествующе извлекла из кармана свитера новую фотопленку. Но корабль внезапно качнуло, и, стараясь удержать равновесие, миссис Блер ухватилась за перила. Пленка упала вниз.

– Ой! – в уморительном страхе воскликнула миссис Блер и перегнулась через перила. – Вы думаете, она упала за борт?

– Нет, вам повезло, и вы лишь размозжили череп незадачливому юнге с нижней палубы.

За всеми этими перипетиями мы не заметили парнишку, который подошел к нам на расстояние нескольких шагов и оглушительно затрубил.

– Ленч! – в экстазе завопила миссис Блер. – У меня после завтрака крошки во рту не было… две чашки бульона не в счет! Как вы относитесь к ленчу, мисс Беддингфелд?

– М-м, – заколебалась я. – Право же, я проголодалась.

– Ну и чудесно! Я заметила, что вы сидите за одним столом с помощником капитана. Закиньте удочку насчет другой каюты.

Я спустилась в трюм, робко поковыряла вилкой еду… и закончила тем, что наелась, как слон. Вчерашний знакомец поздравил меня с выздоровлением. «Да, сегодня все переселяются из одной каюты в другую», – подтвердил он и пообещал, не откладывая, подыскать мне каюту с окном на море.

Кроме него и меня, за столом сидело еще трое: две пожилые дамы и миссионер, который очень много рассуждал о «наших бедных черных братьях».

Я поглядела на другие столики. Миссис Блер отвели место рядом с капитаном. Там же я увидела и полковника Рейса. По другую руку от капитана сидел седовласый мужчина с очень значительным лицом. Прохлаждаясь на палубе, я успела разглядеть многих пассажиров, но один мужчина за капитанским столиком первый раз попался мне на глаза. Я его раньше не видела, это точно, иначе обязательно обратила бы внимание. В облике этого высокого темноволосого человека было что-то такое зловещее, что я невольно содрогнулась и спросила у помощника капитана, как зовут мрачного незнакомца.

– Вон того? А-а, это секретарь сэра Юстаса Педлера. Бедняга ужасно страдал от качки и не выходил из каюты. У сэра Юстаса Педлера два секретаря, и оба плохо переносят качку. Второй парень до сих пор не пришел в себя. А этого зовут Пейджет.

Значит, сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, находится на борту корабля?..

Наверное, это совпадение, но…

– Сэр Юстас, – продолжал мой осведомитель, – сидит рядом с капитаном. Напыщенный старый болван!..

Чем внимательней я рассматривала лицо секретаря, тем меньше оно мне нравилось. Мертвенная бледность, скрытные глаза под тяжелыми веками, странно сплющенная голова – все вызывало у меня неприязнь, отвращение.

Из салона мы вышли одновременно, я оказалась чуть позади. Пейджет разговаривал с сэром Юстасом, до меня долетали обрывки фраз.

– Так я прямо сейчас выясню насчет другой каюты, да? В вашей работать невозможно, она вся заставлена вещами, – сказал Пейджет.

– Мой дорогой друг, – ответил сэр Юстас, – моя каюта предназначена, во-первых, для отдыха, а во-вторых, для переодевания. И я вовсе не намерен впускать вас туда и терпеть адский стук вашей печатной машинки.

– Вот и я говорю, сэр Юстас: нам нужно место для работы…

Здесь я их покинула и отправилась вниз разузнать про свое переселение. Стюард как раз этим и занимался.

– У меня для вас прекрасная каюта, мисс. На палубе Д. Номер тринадцать.

– О нет! – вскричала я. – Только не тринадцатая!

У меня предубеждение против этого числа. И хотя каюта мне понравилась, я не смогла перешагнуть через суеверие. Чуть не плача, я обратилась к стюарду:

– А другой какой-нибудь нет?

Стюард подумал.

– Вообще-то есть семнадцатая, прямо по правому борту. Сегодня утром она пустовала, но, по-моему, ее уже кому-то пообещали. Однако этот джентльмен еще не перенес туда свои вещи, так что, думаю, он будет согласен и на тринадцатую. Джентльмены не так суеверны, как дамы.

Я с благодарностью восприняла его предложение, и стюард пошел спросить разрешения у помощника капитана. Потом, улыбаясь, вернулся.

– Все в порядке, мисс. Пойдемте.

Стюард привел меня в семнадцатую каюту. Она была меньше тринадцатой, но меня все в ней устраивало.

– Сейчас принесу ваши вещи, мисс, – сказал стюард.

Но тут в дверях вырос мужчина со зловещим лицом. (Так я его прозвала.)

– Извините, но эта каюта забронирована для сэра Юстаса Педлера, – заявил он.

– Мы все уладим, сэр, – поспешил успокоить его стюард. – Сэр Юстас получит взамен тринадцатую каюту.

– Нет, я заказывал семнадцатую!

– Но тринадцатая лучше, сэр. Она просторнее.

– Я специально выбрал семнадцатую, и помощник капитана сказал, что не возражает.

– Очень жаль, – холодно проронила я, – но семнадцатая каюта обещана мне.

– Я не согласен!

В наш спор вмешался стюард:

– Другая каюта ничуть не хуже… даже лучше!

– Но я намерен поселиться в семнадцатой! – твердил мужчина.

– Что тут происходит? – раздался вдруг еще чей-то голос. – Стюард, занесите вещи сюда. Вот моя каюта.

Как выяснилось, голос принадлежал моему соседу по столу, преподобному Эдварду Чичестеру.

– Извините, – возразила я, – но каюта моя.

– Нет, она зарезервирована для сэра Юстаса Педлера! – воскликнул Пейджет.

Обстановка явно накалялась.

– Сожалею, но вынужден с вами не согласиться, – заявил Чичестер с кроткой улыбкой, сквозь которую, однако, проглядывала твердая решимость настоять на своем. Кроткие люди часто бывают большими упрямцами, я это заметила.

Чичестер попытался бочком протиснуться в каюту.

– Вам отвели двадцать восьмую, по левому борту, – сказал стюард. – Прекрасная каюта, сэр.