Читать книгу Загадочное происшествие в Стайлзе - Агата Кристи, Agatha Christie, Detection Club The - Страница 5

Деревенский коттедж, в котором разместили бельгийцев, стоял чуть ли не у самых ворот парка. Можно срезать путь, пройдя напрямик по тропинке через некошеную лужайку в излучине подъездной аллеи. Я решил пойти этой дорогой и уже почти добрался до сторожки привратника, как вдруг мое внимание привлекла фигура человека, спешившего к дому. Я узнал мистера Инглторпа. Но где же он был все это время? И как намерен объяснить свое отсутствие?

Увидев меня, он тут же воскликнул:

– Боже мой, какая трагедия! Бедная моя жена! Я только что узнал!

– Но где же вы были? – повторил я вслух вопрос, который занимал меня все это время.

– Де́нби задержал меня допоздна. Когда мы покончили с делами, было уже около часа ночи. Вдобавок оказалось, что я все-таки забыл захватить ключ от входной двери. Мне не хотелось никого будить, так что Денби устроил меня на ночлег у себя.

– А как вы узнали о случившемся?

– Уилкинс позвонил Денби и все ему рассказал. Бедняжечка моя Эмили! Она была такой великодушной… такой самоотверженной! Совсем себя не щадила! И вот результат!

Меня захлестнула волна отвращения. Каким непревзойденным лицемером был этот субъект!

Извинившись, я сказал, что очень спешу, и порадовался, не услышав вопроса, куда я направляюсь.

Вскоре я уже стучал в дверь коттеджа «Околица». Не получив ответа, забарабанил с удвоенной энергией. Окно над моей головой осторожно приоткрылось и оттуда выглянул Пуаро собственной персоной. Увидев меня, он издал удивленное восклицание. В нескольких словах я поведал ему о случившейся трагедии и о том, что требуется его помощь.

– Погодите, мой друг, сейчас я вас впущу и вы сообщите подробности, пока я одеваюсь.

Спустя пару минут он открыл дверь и отвел меня в свою комнату. Там он усадил меня в кресло, и я изложил всю историю, ничего не утаивая и не упуская ни одного обстоятельства, каким бы незначительным оно ни казалось. Тем временем Пуаро с величайшей тщательностью совершал свой туалет, подолгу обдумывая каждое действие и каждую деталь гардероба.

Я рассказал, что случилось ночью после того, как меня разбудили, о предсмертных словах миссис Инглторп, о странной отлучке ее мужа, о подслушанном мною накануне обрывке разговора между Мэри и ее свекровью, о ссоре между миссис Инглторп и Эвелин Говард, а также о подозрениях, которыми поделилась со мной бывшая компаньонка.

Увы, изложить все это четко и последовательно, как подобает истинному детективу, мне не удалось. Я то и дело повторялся, забывал и путал детали, возвращался к событиям, о которых уже рассказывал. Пуаро слушал меня терпеливо, с ласковой улыбкой.

– Сумбур в мыслях, не так ли, мон ами? Не спешите. Вы пережили шок, душа в смятении… вполне естественно. Теперь давайте успокоимся и разложим все факты по полочкам, каждый – на отведенное ему место. Будем анализировать и взвешивать, важное – запоминать, ненужное – отсеивать, вот так (он комично надул гладко выбритые щеки): – Пуфф! Сдуйте прочь всякий вздор!

– Звучит прекрасно, но как же вы определите, что важно, а что нет? По-моему, принять такое решение невозможно, – усомнился я.

Пуаро энергично покачал головой и тут же принялся благоговейно подправлять свои усы.

– Все не так уж страшно. Сами посудите! Один факт влечет за собой другой. Что ж, продолжим. Можем ли мы увязать следующий факт с предыдущим? Шарман! А вот этот маленький фактик? О, как любопытно! Он не подходит! Чего-то не хватает – какого-то пустяка, одного звена в цепи. Мы проверяем. Мы ищем. И эту недостающую деталь, эту, на первый взгляд, ничтожную мелочь, мы помещаем на отведенное ей место! – Пуаро сделал экстравагантный жест рукой. – И вдруг оказывается, что она очень важна! Это потрясающе!

– Ну, раз вы так говорите…

– Ах! – Пуаро с таким свирепым видом погрозил мне пальцем, что я невольно поежился. – Берегитесь! Настоящий детектив никогда не должен говорить: «Ерунда, это не имеет значения. Раз этот факт ни с чем не вяжется, лучше выкинуть его из головы». Этот порочный путь ведет в тупик! Любая мелочь имеет значение!

– Помню, вы всегда это повторяли. Вот почему я перечислил все детали этого дела независимо от того, кажутся они мне важными или нет.

– И я весьма вами доволен. У вас отличная память, вы добросовестно изложили все факты. О порядке, в котором вы их привели, я распространяться не стану – право, это весьма прискорбно! Но сделаю скидку на ваше состояние – вы взволнованы, вы расстроены. Так что прощаю вам и то, что вы упустили один факт первостепенной важности.

– И о чем же я забыл рассказать? – заинтересовался я.

– Вы не сообщили, хорошо ли миссис Инглторп отужинала накануне.

Я изумленно воззрился на него. Видимо, проклятая война погубила мозг гениального сыщика. Но он сосредоточенно счищал невидимые пылинки со своего летнего пальто и не обращал внимания на мой оторопелый вид.

– Не помню, – признался я наконец. – И вообще, не вижу, какое это может иметь…

– А! Вы не видите! Но это имеет принципиальное значение! От этого зависит очень многое!

– Не понимаю, с чего бы это. – Я понемногу начинал раздражаться. – Насколько я помню, она мало ела за ужином. Она была расстроена, и это лишило ее аппетита. Что, в общем-то, выглядело естественно.

– Да, – задумчиво сказал Пуаро. – Это и было вполне естественно.

Он извлек из бюро небольшой чемоданчик, затем повернулся ко мне.

– Что ж, теперь я готов. Теперь мы проследуем в шато́ и изучим все детали на месте. Простите, мон ами, вы, очевидно, одевались второпях, и галстук у вас набок. Позвольте мне…

Быстро и ловко он придал упомянутому предмету гардероба идеальный вид.

– Вуаля! Ну что ж, тронемся в путь!

Мы в резвом темпе покинули деревенскую улочку и свернули на подъездную аллею усадьбы. Здесь Пуаро остановился на мгновение и окинул печальным взором живописные просторы парка, еще переливавшегося капельками утренней росы.

– Ах, красота! Какая красота! И все же, увы, живущая здесь семья пребывает в пучине скорби и отчаяния.

С этими словами он пристально посмотрел на меня, и я ощутил, что невольно краснею от смущения под этим долгим изучающим взглядом.

А была ли семья и впрямь охвачена горем? Так ли уж искренне домочадцы миссис Инглторп оплакивают ее кончину? Я понял, чего не хватает атмосфере Стайлз-Корта – неподдельного душевного тепла. Умершая не владела даром вселять любовь в сердца ближних. Ее смерть могла вызвать у них ужас, потрясение, но никак не глубокую скорбь.

Пуаро, казалось, прочел мои мысли. Он грустно покачал головой.

– Что ж, вы правы, ведь, в конце концов, их не связывали кровные узы. Она была добра и великодушна к этим Кавендишам, но не стала им родной матерью. Голос крови нельзя недооценивать, голос крови никогда не удастся заглушить!

– Пуаро, – не вытерпел я, – признайтесь, бога ради, с чего это вам приспичило узнать, хорошо ли миссис Инглторп поела прошлым вечером? Я все это время ломал голову над вашими словами, но так и не смог сообразить, какое отношение это имеет к расследованию?

Пару минут он хранил молчание, вышагивая рядом со мной. И наконец заговорил:

– Я не против дать объяснения, хоть, как вы знаете, и не люблю раскрывать карты до завершения расследования. На данный момент существует подозрение, что миссис Инглторп умерла от отравления стрихнином, предположительно подмешанным в ее кофе.

– И что из этого?

– Так-так, а в котором часу вам подавали кофе?

– Примерно в восемь.

– Стало быть, выпить его она должна была не позже половины девятого. Ну, или, ненамного позже. Что ж, стрихнин – довольно быстрый яд. Его действие ощущается очень скоро, приблизительно через час после приема. Однако в случае миссис Инглторп симптомы не дают о себе знать до пяти утра: девять часов проходит с момента, когда она сделала последний глоток кофе! С другой стороны, сытная тяжелая пища, принятая в то же время, что и яд, может замедлить его действие, хотя и не на такой срок. Тем не менее, этот фактор нельзя сбрасывать со счетов. Но, по вашим словам, жертва почти ничего не съела за ужином, и все же признаки отравления не проявились до следующего утра! Любопытное обстоятельство, друг мой. Разумеется, кое-что на этот счет мы выясним после вскрытия. А пока просто сделаем заметку на память.

Когда мы приблизились к дому, нам навстречу вышел Джон. Лицо его было осунувшимся и усталым.

– Чертовски неприятная история, мсье Пуаро, – сказал он. – Гастингс объяснил вам, что мы не желаем огласки?

– Всецело вас понимаю.

– Видите ли, пока что это сплошные подозрения. Никаких доказательств.

– Вот именно. Следует соблюдать величайшую осторожность.

Джон достал портсигар и, закурив, взглянул на меня.

– Уже знаете, что этот проходимец Инглторп вернулся?

– Да, я столкнулся с ним у ворот.

Джон швырнул спичку на ближайшую клумбу. Педантичная натура Пуаро была не в силах вынести подобное святотатство, он тут же подобрал ее и аккуратнейшим образом закопал.

– Ума не приложу, как теперь с ним обращаться, – продолжал Джон.

– Едва ли ваше общение продлится слишком долго, – тихонько заметил Пуаро.

Эта загадочная реплика явно поставила Джона в тупик. Все еще размышляя над ее значением, он вытащил из кармана два ключа – те самые, которые передал ему утром доктор Бауэрштейн.

– Покажите мсье Пуаро все, что он захочет увидеть.

– Так эти комнаты заперты? – спросил Пуаро.

– Да, по распоряжению доктора Бауэрштейна.

Пуаро задумчиво кивнул.

– Видимо, он был уверен в своем заключении. Что ж, это весьма облегчает нашу задачу.

Мы вместе поднялись в комнату, где произошла трагедия. Для удобства читателя прилагаю план комнаты с ключевыми предметами меблировки.

Пуаро запер дверь изнутри и приступил к тщательному осмотру комнаты, прыгая от одного предмета обстановки к другому с проворством кузнечика.

Я же остался у двери, опасаясь случайно повредить какую-нибудь улику. Пуаро, однако и не подумал оценить мою предусмотрительность.

– Что это с вами, друг мой? – с удивлением вскричал он. – Чего вы там застыли, как э… как у вас там говорится? Как баран перед новой калиткой?

Я объяснил, что боюсь уничтожить доказательства преступления, к примеру, затереть следы на полу.

– Следы? О чем это вы? Здесь как будто полк солдат протопал. Смело ступайте сюда и помогите мне. А свой чемоданчик я положу вот тут, пока он мне не понадобится.

Он так и сделал, но оказалось, что крышка круглого столика у окна была плохо закреплена, она накренилась и чемоданчик соскользнул на пол.

– Вот так стол! Ах, мой друг, можно жить в большом доме и не иметь комфорта!

Изрекши эту сентенцию, маленький сыщик возобновил свои поиски. Особое внимание он уделил лиловому бювару для бумаг на письменном столе. Из замочка торчал ключ. Пуаро извлек его и вручил мне для осмотра. Однако ничего особенного я в нем не увидел. Это был обычный ключ от йельского замкá [Йельские замки – популярные автоматические замки, придуманные в конце XIX века американскими изобретателями и механиками отцом и сыном Лайнусом Йелем Старшим и Лайнусом Йелем Младшим] на простом проволочном кольце.

Затем Пуаро обследовал косяк взломанной нами накануне двери и убедился, что перед этим она действительно была заперта на задвижку. С той же дотошностью он обозрел дверь, ведущую в спальню Синтии. Как я уже говорил, она тоже была закрыта на засов. Тем не менее Пуаро решил проверить какую-то свою догадку и несколько раз отпер и снова запер дверь. Делал он это с величайшими предосторожностями, стараясь не шуметь. Внезапно что-то в самом механизме задвижки привлекло его внимание. Он скрупулезно ее осмотрел, выхватил из своего чемоданчика пинцет, извлек из механизма какие-то волокна и бережно запечатал их в конвертик из пергаментной бумаги.

На комоде стоял поднос со спиртовкой и маленькой кастрюлькой, на дне которой еще оставалось немного какой-то субстанции темного цвета. Рядом – чашка с блюдцем. Из чашки несомненно что-то пили. Я просто диву давался, как же мне не хватило наблюдательности обратить внимание на этот поднос раньше. Ведь это же настоящая улика!

Пуаро осторожно обмакнул кончик пальца в жидкость, лизнул и скривился.

– Какао… с ромом, если не ошибаюсь.

Затем он опустился на колени перед опрокинутым ночным столиком. На полу у изголовья кровати валялись несколько книг, разбитая настольная лампа, спички, связки ключей и осколки кофейной чашки.

– О, это весьма любопытно! – протянул Пуаро.

– Должен признаться, что не заметил ничего особенно любопытного.

– Правда, не заметили? А вы приглядитесь-ка к лампе: абажур раскололся на две части, они лежат так, как упали. Зато кофейная чашка не просто разбита вдребезги – осколки буквально превратились в пыль!

Я пожал плечами.

– Что ж, должно быть, на них кто-то наступил.

– Совершенно верно, – произнес Пуаро очень странным тоном. – Кто-то наступил на них.

Он поднялся с колен и медленно отошел к каминной полке. Здесь он остановился и принялся рассеянно передвигать безделушки и сувениры, прикасаясь к ним лишь кончиками пальцев и выстраивая в прямую линию. Эта хорошо знакомая мне привычка означала, что Пуаро весьма взволнован.

– Да, мон ами, – наконец заговорил он. – Кто-то наступил на эту чашку и растер осколки в порошок, и сделал он это, потому что в чашке был стрихнин, или, что гораздо серьезнее, потому что стрихнина в ней не было!

У меня не нашлось слов для ответа. Я был абсолютно сбит с толку, но знал, что требовать объяснений сейчас бесполезно.

Через пару минут Пуаро очнулся от своих раздумий и продолжил осмотр комнаты. Он подобрал с пола связку ключей, повертел их, выбрал один, самый новенький и блестящий и сунул в замок лилового бювара. Ключ подошел, Пуаро открыл портфельчик с бумагами и, поколебавшись пару секунд, снова его захлопнул, щелкнул замком, а связку ключей положил в карман вместе с тем ключом, который ранее извлек из замочной скважины бювара.

– У меня нет полномочий просматривать эти бумаги. Но это должно быть сделано как можно скорее!

Затем Пуаро проверил содержимое шкафчика над умывальником. Под окном в левой части комнаты его заинтересовало пятно, еле различимое на темно-коричневом ковре. Пуаро опустился на четвереньки, внимательно его рассмотрел и даже понюхал. Закончил он свои исследования тем, что отлил немного какао из кастрюльки в пробирку и тщательно ее закупорил. И наконец достал из кармана записную книжечку.

– Мы сделали в этой комнате шесть интересных находок, – деловито сказал он. – Мне их перечислить, или вы предпочтете сделать это сами?

– Нет-нет, лучше вы, – поспешно отозвался я.

– Что ж, очень хорошо. Прежде всего, у нас имеется кофейная чашка, растертая в пыль. Во-вторых, бювар с ключом в замке. Пятно на полу – это три.

– Пятно, возможно, появилось раньше, – перебил я.

– Нет, ведь оно все еще слегка влажное и пахнет кофе. Четвертая улика: обрывок какой-то темно-зеленой ткани, всего пара ниточек, но этого вполне достаточно, чтобы установить цвет.

– А! – вскричал я. – Так вот что вы запечатали в конвертик!

– Именно так. Может выясниться, что это нитки были случайно выдернуты из платья миссис Инглторп, в таком случае они не имеют никакого значения. Вскоре мы это узнаем. Ну и, наконец, пятая находка! – Театральным жестом он указал на большое пятно свечного сала на полу у письменного стола. – Это пятно появилось только вчера, в противном случае расторопная горничная немедленно убрала бы его с помощью промокательной бумаги и раскаленного утюга. Однажды с одной из лучших моих шляп случилась такая трагедия… впрочем, не будем отвлекаться.

– Скорее всего, ковер закапали стеарином прошлой ночью. Все были так взволнованы. А может, свечу уронила сама миссис Инглторп.

– Вы принесли в комнату только одну свечу?

– Да, ее держал Лоуренс Кавендиш. Он был очень напуган и все время смотрел сюда, – я кивнул на каминную полку. – Казалось что-то, увиденное на этой полке, буквально парализовало его.

– Любопытно, – уронил Пуаро и быстрым профессиональным взглядом обшарил указанную часть комнаты. – Да, такое поведение и впрямь наводит на размышления, но не его свеча оставила на ковре это большое пятно стеарина, потому что оно белого цвета, а свеча мсье Лоуренса, которую он, как мы видим, позабыл на туалетном столике – розовая. Кроме того, в спальне миссис Инглторп имеется настольная лампа, но не обнаружено ни одного подсвечника.

– И какой же вывод отсюда следует?

Вместо ответа мой друг посоветовал воспользоваться собственными извилинами – весьма раздражающая манера!

– Ну хорошо, а шестая находка? – не отставал я. – Полагаю, это образец из остатков какао?

– Нет, – задумчиво сказал Пуаро. – Я мог бы включить его в список шести находок, но я этого не сделал. Нет, о номере шесть я, пожалуй, пока ничего не скажу.

Он в последний раз окинул взглядом комнату.

– Полагаю, здесь нам уже делать нечего, разве что… – Он пристально уставился на пепел за каминной решеткой. – Огонь горит – и все сжигает дотла. Но если повезет – возможно – посмотрим!

Ловко передвигаясь на четвереньках по каминному коврику, маленький бельгиец с величайшей тщательностью и осторожностью просеял золу в очаге. Внезапно он издал тихий возглас торжества.

– Гастингс, пинцет!

Я тут же передал требуемый инструмент и он бережно извлек из кучки пепла обгоревший клочок бумаги.

– Что вы скажете об этом, мон ами? – воскликнул Пуаро.

Я внимательно осмотрел улику. Бумага была очень плотная, совсем не похожая на почтовую. Вот точное воспроизведение этого обрывка:

– Пуаро! – вскричал я. – Это же фрагмент завещания! [Гастингс узнал неизменную юридическую формулу: «Это есть моя последняя воля и завещание»]

– Ну, разумеется.

Я взглянул на него с подозрением.

– Вижу, вы не удивлены?

– Нисколько. Это я и ожидал найти.

Я молча наблюдал, как он с методичностью, присущей всем его поступкам, прячет свою находку в чемоданчик. А в голове моей крутился целый вихрь мыслей. Что еще за таинственное завещание? И кто его уничтожил? Вероятно, это он оставил пятно стеарина на полу? Допустим. Но как он вообще смог попасть в комнату? Ведь двери были заперты изнутри!

– А теперь, друг мой, нам пора, – бодро прервал мои размышления Пуаро. – Я хочу задать несколько вопросов горничной по имени… Доркас, если я не ошибаюсь.

Мы прошли через комнату Альфреда Инглторпа, и Пуаро задержался здесь для непродолжительного, но весьма основательного осмотра. Выйдя в коридор, мы заперли дверь, как и двери спальни миссис Инглторп чуть ранее.

Пуаро изъявил желание осмотреть будуар, и я проводил его туда, а сам отправился на поиски Доркас.

Однако когда я нашел и привел ее, будуар был пуст.

– Пуаро, где вы? – окликнул я.

– Я здесь, мой друг.

Оказалось, он вышел через французское окно на лужайку и застыл, очарованный яркими куртинами в форме разнообразных геометрических фигур и символов.

– Восхитительно, – бормотал он. – Восхитительно! Какая симметрия! Обратите внимание на этот полумесяц. А эти ромбы! Какая аккуратность! Как идеально выверено расстояние между растениями! Должно быть, эти клумбы разбиты недавно?

– Да, кажется этим занимались еще вчера. Может, вы все же вернетесь? Я привел Доркас.

– Э бьен, э бьен! Ладно. Но, Гастингс, никогда не жалейте лишней минутки для того, что услаждает взор.

– Да, но это дело важнее!

– А почему вы решили, что эти дивные бегонии не важны?

В ответ я лишь пожал плечами. С ним и впрямь было бесполезно спорить, если на него накатывал такой стих.

– Вы не согласны? Но никто не знает, как обернется дело. Ладно, давайте побеседуем с нашей славной Доркас.

Доркас чинно поджидала нас в будуаре, скрестив руки поверх передника. Аккуратно уложенные в прическу седые волосы покрывал белоснежный чепец. Словом, Доркас была воплощением идеально вышколенной преданной служанки, которую редко встретишь в наши дни. Разумеется, к иностранцу Пуаро она испытывала величайшую подозрительность, но ему быстро удалось завоевать ее расположение. Для начала он предупредительно подвинул к ней стул.

– Садитесь, мадемуазель.

– Благодарю, сэр.

– Вы служите у своей хозяйки уже много лет, не так ли?

– Десять лет, сэр.

– Долгий срок! Долгая верная служба. Вы были очень к ней привязаны?

– Она была мне доброй и щедрой госпожой, сэр.

– Что ж, тогда вы не откажетесь ответить на несколько моих вопросов. Я задаю их с ведома и полного одобрения мистера Кавендиша.

– Я к вашим услугам, сэр.

– В таком случае, припомним, что произошло вчера после обеда. Ваша хозяйка поссорилась с мужем?

– Да, сэр. Но не знаю, подобает ли мне… – замялась Доркас. Пуаро заглянул ей в глаза.

– Добрейшая моя Доркас, мне нужны мельчайшие подробности этой ссоры. И не бойтесь, что поступаете скверно, выдавая хозяйские секреты. Ваша госпожа мертва, и если мы хотим за нее отомстить, нам необходимо знать все. Ничто не может вернуть ее к жизни, но если дело нечисто, убийца должен понести наказание.

– Воистину так, аминь! – пылко откликнулась Доркас. – Не будем называть имен, но есть в этом доме один обитатель, которого никто на дух не переносит! В недобрый час переступил он наш порог!

Пуаро подождал, пока схлынет ее праведный гнев, а потом вновь перешел на деловой тон.

– Ну, так что насчет этой ссоры? С чего она началась?

– Видите ли, сэр, вчера я случайно проходила по коридору в этой части дома…

– В котором часу?

– Точно сказать не могу, сэр, но задолго до чаепития. Может, часа в четыре, а может, чуть позже. Так вот, сэр, как я уже и сказала, я случайно проходила мимо, и услышала, как господа разговаривают – очень громко и сердито. Я вовсе не собиралась подслушивать… но… словом, так уж вышло, что я остановилась. Двери были закрыты, однако хозяйка говорила очень четко и ясно, я слышала каждое слово. «Ты солгал мне и предал мое доверие», – сказала она. Что сказал на это мистер Инглторп, я не разобрала, он говорил немного тише, но вот ее ответ: «Как ты смеешь? Я содержу тебя, кормлю и одеваю! Ты обязан мне всем! И вот как ты меня отблагодарил – навлек позор на нашу семью!» Что он сказал на это, я опять-таки не расслышала, а хозяйка продолжала: «Как бы ты сейчас не оправдывался, это ничего не изменит. Я ясно вижу, в чем состоит мой долг. Я приняла твердое решение. И даже угроза публичного скандала меня не устрашит». – Тут мне показалось, что они собираются выйти в коридор, и поспешила убраться.

– Вы уверены, что слышали голос мистера Инглторпа?

– Но, сэр, а с кем же еще она могла так разговаривать? В пять миссис Инглторп позвонила и велела принести в будуар чашку чая – и ничегошеньки из еды. Ужасно она выглядела – такая бледная и расстроенная. «Доркас, – говорит, – я испытала настоящее потрясение». – «Очень жаль это слышать, мэм, – говорю я на это. – Выпейте горячего чайку и сразу почувствуете себя лучше». Она что-то держала в руке – не то письмо, не то просто записку, она глаз не сводила с этого листка бумаги, будто не могла поверить в то, что прочитала там. И хотя я еще не ушла, она не смогла сдержаться, знай бормочет: «Всего несколько слов – и все изменилось!». А потом возьми да и скажи мне: «Никогда не доверяй мужчинам, Доркас, они того не стоят». Я поспешила вниз и принесла ей чашку отличного крепкого чая, она поблагодарила меня и сказала, что как только выпьет его, ей, несомненно, полегчает. «Ума не приложу, что мне делать, Доркас, – говорит. – Скандал между мужем и женой – это ужасно. Я предпочла бы все замять, если бы только могла». Тут вошла миссис Кавендиш, так что хозяйка ничего больше не сказала.

– А эту бумагу, чем бы она ни была, она при этом держала в руке?

– Да, сэр.

– А что она сделала с ней потом, как по-вашему?

– Не могу сказать точно сэр, но, вероятно, заперла в своем лиловом портфеле.

– Это там она хранила самые важные бумаги?

– Да, сэр. Каждое утро она приносила его с собой в будуар и забирала в спальню каждый вечер.

– А когда она потеряла ключ от его замочка?

– Обнаружилось это вечером во время ужина, сэр. Хозяйка очень расстроилась и велела мне поискать его как следует повсюду.

– Но у нее же был дубликат?

– О да, сэр.

Отвечая, Доркас с любопытством взглянула на маленького детектива. Признаться, я и сам был заинтригован.

Пуаро улыбнулся.

– Не удивляйтесь, Доркас, моя работа – все знать. Это тот самый потерянный ключ? – Он продемонстрировал служанке ключ, который вытащил из замка бювара, когда мы с ним были наверху.

Доркас вылупила на него глаза.

– Так и есть, сэр, это он. Но где же вы его нашли? Я каждый уголок обыскала.

– Ах, уверяю вас, вчера он был совсем не там, где сегодня. Но поговорим о другом. Имеется ли в гардеробе вашей госпожи темно-зеленое платье?

И снова Доркас изумилась до глубины души.

– Нет, сэр!

– Вы совершенно в этом уверены?

– Совершенно, сэр.

– А еще у кого-нибудь в доме есть наряд зеленого цвета?

Доркас призадумалась.

– У мисс Синтии есть зеленое вечернее платье.

– Оно светло- или темно-зеленое?

– Этакая салатовая воздушная ткань, сэр, ее вроде бы называют шифон.

– Ах нет, это нам не подходит. И больше ни у кого нет никакого зеленого предмета гардероба?

– Я ничего такого не видела, сэр.

Если ответ и разочаровал Пуаро, понять это по его лицу было нельзя. Он только сказал:

– Хорошо, оставим это и двинемся дальше. Есть ли у вас основания полагать, что прошлой ночью ваша госпожа могла принять снотворное?

– Только не прошлой ночью, сэр. Я точно знаю, что она этого не делала.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что коробочка из-под порошков была пуста. Она приняла последний два дня назад, а новое лекарство еще не прислали.

– Вы точно это знаете?

– Абсолютно точно, сэр.

– Что ж, тогда все ясно. Кстати, хозяйка не просила вас вчера подписать какой-нибудь документ?

– Подписать документ? Нет, сэр!

– Когда мистер Гастингс и мистер Лоуренс вчера вечером вернулись домой, ваша хозяйка сказала им, что занята перепиской. Полагаю, вы не имеете ни малейшего представления, кому были адресованы эти письма?

– Боюсь, что не имею, сэр. У меня был свободный вечер. Скорее всего, письма отправляла Энни, спросите у нее. Впрочем, она такая растяпа! Даже посуду из-под кофе до утра не удосужилась прибрать. Вот что здесь происходит, когда меня нет и некому присматривать за порядком.

Пуаро воздел руку:

– Доркас, раз уж эти чашки не убрали до сих пор – умоляю, оставьте все как есть, совсем ненадолго. Я хотел бы на них взглянуть.

– Как вам будет угодно, сэр.

– Когда, говорите, вы ушли из дома вчера вечером?

– Около шести, сэр.

– Спасибо, Доркас, это все, что я хотел узнать. – Он встал и подошел к окну. – Не могу налюбоваться этими клумбами. Кстати, сколько садовников работает в усадьбе?

– Всего трое, сэр. До войны, когда Стайлз-Корт содержали, как подобает господскому дому, их было пятеро. Хотела бы я, чтобы вы увидели наш парк тогда, сэр, воистину было на что заглядеться! А сейчас у нас только старый Мэннинг, и молодой Уильям, да еще эта выскочка-агрономша, из современных. Разгуливает в бриджах и все такое прочее. Господи помилуй, ну и времена настали!

– Хорошие времена еще вернутся, Доркас. По крайней мере, мы на это надеемся. А сейчас не могли бы вы прислать ко мне Энни?

– Сию минуту, сэр. Благодарю вас, сэр.

– Почему вы заподозрили, что миссис Инглторп принимала снотворное? – с живейшим любопытством осведомился я, едва дождавшись ухода Доркас. – И что еще за история с ключом и дубликатом?

– Не спешите, мой друг, один вопрос – один ответ. Что касается снотворного – я просто это знал. – Жестом фокусника Пуаро выхватил из кармана коробочку – фармацевты упаковывают в такие свои порошки.