Читать книгу Фокус с зеркалами - Агата Кристи - Страница 4

Мисс Марпл сошла с поезда на станции Маркет-Киндл. Попутчик любезно вынес вслед за ней ее чемодан, и она, нагруженная авоськой, выцветшей кожаной сумкой и несколькими свертками, рассыпалась в благодарностях.

– Как это мило с вашей стороны… в последнее время стало так трудно… очень мало носильщиков. Я всегда очень волнуюсь, когда путешествую.

Ее щебет утонул в громогласных звуках объявления станционного диктора, сообщившего о том, что поезд, отправляющийся в 3.18, стоит у платформы 1 и готовится к отправлению.

У одной из шести пустых платформ, продуваемых всеми ветрами, важно пыхтел паровоз, к которому был прицеплен всего один вагон.

Мисс Марпл, одетая гораздо более скромно, нежели одевалась обычно (к счастью, она не выбросила старое платье в крапинку), растерянно оглядывалась по сторонам, когда к ней подошел молодой человек.

– Мисс Марпл? – спросил он.

В его голосе неожиданно прозвучали драматические нотки, как будто произнесенное им имя было первыми словами роли в любительском спектакле.

– Я приехал из Стоунигейтса – встретить вас.

Трогательно беспомощная пожилая леди с благодарностью взглянула на него своими голубыми и – если он успел заметить – чрезвычайно проницательными глазами. Невзрачная внешность молодого человека совершенно не соответствовала его голосу. Веки его глаз то и дело нервно подергивались.

– О, благодарю вас, – сказала мисс Марпл. – Вот этот чемодан.

Вместо того чтобы взять чемодан самому, молодой человек щелкнул пальцами в сторону носильщика, который проезжал мимо них, везя на тележке несколько ящиков.

– Отвезите это, пожалуйста, в Стоунигейтс, – произнес он с важным видом.

– Слушаюсь, – бодро откликнулся носильщик. – Будет сделано.

Мисс Марпл показалось, что ее новый знакомый не слишком доволен возложенной на него задачей. Он выглядел несколько разочарованным, словно ему поручили отправиться на Лабурнум-роуд вместо Букингемского дворца.

– Эти железные дороги день ото дня становятся все более и более невозможными! – заметил молодой человек.

Проводив мисс Марпл к выходу, он представился:

– Мое имя Эдгар Лоусон. Миссис Серроколд попросила меня встретить вас. Я помогаю мистеру Серроколду в его работе.

Это был завуалированный намек на то, что очень занятой человек согласился отложить важные дела из любезности по отношению к супруге своего работодателя.

И опять у мисс Марпл возникло впечатление некоторой театральности его поведения. Эдгар Лоусон явно представлял собой интерес.

Они вышли со станции, и Эдгар подвел пожилую леди к довольно потрепанному «Форду V.8».

– Сядете со мной впереди или предпочитаете расположиться сзади? – спросил он.

В этот момент на площадь с урчанием въехал новенький сверкающий двухместный «Роллс-Бентли»[2] и остановился перед «Фордом». Из него выпорхнула очень красивая молодая женщина и направилась к ним. Грязные вельветовые слаксы и обычная рубашка с открытым воротом, казалось, лишь подчеркивали, что она не только красива, но и дорогостояща.

– Вот и вы, Эдгар… Я боялась, что не успею. Вижу, вы уже встретили мисс Марпл. Я приехала за ней.

Она ослепительно улыбнулась мисс Марпл, обнажив ряд белоснежных зубов, резко контрастирующих с загорелым лицом.

– Я Джина, – представилась она, – внучка Кэрри-Луизы. Как доехали? Какая замечательная авоська! Мне нравятся авоськи. Я возьму ее и пальто, а вы садитесь в мой автомобиль.

Лицо Эдгара вспыхнуло румянцем.

– Послушайте, Джина, – запротестовал он, – я приехал, чтобы встретить мисс Марпл. У нас была договоренность…

Губы девушки раздвинулись в ленивой улыбке, вновь обнажив безупречные зубы.

– Знаю, Эдгар. Но мне вдруг пришла в голову мысль, что будет здорово, если за ней приеду я. Вы оставайтесь ждать багаж, а я отвезу ее домой.

Она усадила мисс Марпл, захлопнула за ней дверцу, села на водительское сиденье, и автомобиль быстро выехал с площади.

Оглянувшись, мисс Марпл успела заметить выражение лица молодого человека.

– Мне кажется, дорогая моя, мистер Лоусон остался недоволен.

Джина рассмеялась:

– Эдгар просто идиот. Всегда такой напыщенный… Можно подумать, он что-то собой представляет!

– А он ничего собой не представляет? – спросила мисс Марпл.

– Эдгар? – В голосе Джины отчетливо прозвучали презрительные нотки. – Он сумасшедший.

– Сумасшедший?

– Они там в Стоунигейтсе все сумасшедшие, – сказала Джина. – Я не имею в виду Льюиса, бабушку, себя и ребят – ну и, конечно, мисс Бельвер. Но остальные!.. Иногда у меня возникает ощущение, что я сама сойду с ума, живя там. Даже тетя Милдред, когда гуляет, все время разговаривает сама с собой. Разве может вести себя так вдова каноника, как вы думаете?

Они мчались по гладкой поверхности пустого шоссе. Джина бросила быстрый взгляд на свою спутницу.

– Вы ведь учились вместе с бабушкой в школе, не так ли? Странно…

Мисс Марпл отлично поняла, что она имела в виду. Девушкам всегда кажется невероятным, что пожилые женщины тоже когда-то были юными, ходили с косичками и изучали математику с литературой.

– Наверное, это было очень, очень давно, – произнесла Джина с благоговением в голосе, без всякого намерения уязвить ее.

– Да, действительно, – подтвердила мисс Марпл. – Видимо, по мне это заметнее, чем по вашей бабушке?

Джина кивнула.

– Вы это верно подметили. Знаете, бабушка производит удивительное впечатление человека без возраста.

– Я не видела ее много лет. Интересно, сильно ли она изменилась с тех пор…

– Конечно, волосы у нее поседели, – неуверенно произнесла Джина, – и из-за артрита она ходит с тростью. В последнее время ее здоровье заметно ухудшилось. Я думаю… – Она запнулась и затем спросила: – Вам приходилось бывать в Стоунигейтсе прежде?

– Нет, никогда. Но я, конечно, много о нем слышала.

– Он поистине ужасен, – бодро заявила Джина. – Какое-то готическое уродство. Стив называет его Лучшей Викторианской Уборной. Но в определенном смысле там довольно забавно, хотя и все чертовски серьезно. Путаются под ногами всякие психиатры. Развлекаются, как только могут, словно руководители бойскаутов, только еще хуже. Некоторые из малолетних преступников просто душки. Один показывал мне, как можно открыть замок с помощью куска проволоки, а другой – мальчик с ангельским лицом – рассказывал, как следует бить людей по голове дубинкой, залитой свинцом.

Мисс Марпл внимательно слушала девушку.

– Больше всего мне нравятся бандиты, – продолжала Джина, – а ребят со странностями я люблю не очень. Льюис и доктор Маверик считают, что они все со странностями. Я имею в виду, они считают, что странности у ребят проявляются в результате подавления желаний, невыносимых домашних условий, распущенного поведения их матерей, проводящих время с солдатами, и так далее. Я с этим не согласна, поскольку некоторые люди живут в невыносимых условиях, и им все же удается оставаться нормальными.

– Я думаю, это очень сложная проблема, – заметила мисс Марпл.

Джина рассмеялась, снова продемонстрировав свои великолепные зубы.

– Меня это мало волнует. Кое-кто стремится сделать мир лучше. Льюис просто помешался на этом. На следующей неделе он едет в Абердин, где в полицейском суде слушается дело одного парня, имеющего пять судимостей.

– Мистер Лоусон, который встретил меня на станции, сказал, что он помогает мистеру Серроколду в работе. Он его секретарь?

– У Эдгара не хватает мозгов, чтобы быть секретарем. У него самого не всё в порядке с головой. Он останавливается в отелях, называется летчиком-истребителем или кем-нибудь еще в этом роде, занимает деньги и затем сбегает. По-моему, он просто мерзавец. Но Льюис занимается всеми ими. Создает у них ощущение, что они являются членами семьи, дает им работу и делает все, чтобы развить у них чувство ответственности. Честное слово, когда-нибудь один из них убьет нас.

Джина весело рассмеялась.

Мисс Марпл не разделяла ее веселья.

Они свернули с шоссе, миновали внушительного вида ворота, у которых, словно часовой на посту, стоял швейцар, и поехали по дороге, засаженной с двух сторон рододендронами. Дорога находилась в плачевном состоянии, и сад, через который она пролегала, выглядел неухоженным.

– Садовников во время войны у нас не было, – сказала Джина, перехватив взгляд своей спутницы. – Мы запустили сад, и теперь он являет собой печальное зрелище.

За поворотом их взору во всем своем великолепии открылся Стоунигейтс. Как и говорила Джина, это было большое здание в стиле викторианской готики – нечто вроде храма плутократии. Филантропия, добавившая к нему несколько дополнительных крыльев и пристроек, хотя и сходных по стилю, лишила его гармонии.

– Уродство, не правда ли? – с нежностью произнесла Джина. – Бабушка сидит на террасе. Я остановлюсь перед ней, и вы выйдете.

Мисс Марпл вышла из автомобиля и пошла вдоль террасы навстречу старой подруге. На расстоянии ее стройная маленькая фигурка напоминала девичью, несмотря на трость и на медленное передвижение, явно причинявшее ей боль. Можно было подумать, будто юная девушка передразнивает пожилую женщину.

– Джейн, – произнесла миссис Серроколд.

– Дорогая Кэрри-Луиза, – отозвалась мисс Марпл.

Да, вне всякого сомнения, это была Кэрри-Луиза. Мало изменившаяся, все еще молодая, хотя она в отличие от своей сестры не пользовалась косметикой и искусственными средствами омоложения. Ее волосы поседели, но они всегда отливали серебром, и их цвет со временем изменился очень мало. Кожа ее лица своим розовато-белым оттенком походила на лепесток розы, пусть этот лепесток и немного сморщился. Ее глаза смотрели все с той же наивностью, а голова была все так же по-птичьи наклонена в сторону.

– Я виню себя за то, – сказала она своим нежным голоском, – что наша разлука длилась так долго. Мы не виделись столько лет, дорогая Джейн… Как это мило, что ты наконец приехала к нам.

С другого конца террасы до них донесся голос Джины:

– Нужно зайти в дом, бабушка. Становится холодно. Джолли будет сердиться.

Кэрри-Луиза звонко рассмеялась.

– Они так носятся со мной, – сказала она. – Все твердят, что я уже пожилая.

– А ты не ощущаешь себя таковой?

– Нет, не ощущаю, Джейн. Несмотря на все мои болячки – а их у меня немало… В душе я ощущаю себя девчонкой, вроде Джины. Наверное, так происходит со всеми. Зеркало демонстрирует им их старость, а они просто не верят ему… Кажется, всего несколько месяцев назад мы были во Флоренции. Ты помнишь фрейлейн Швайх и ее ботинки?

Две пожилые женщины принялись со смехом вспоминать события почти полувековой давности.

Они вошли в боковую дверь. Сразу за ней их встретила худощавая пожилая леди с величественной осанкой и короткой стрижкой, одетая в хорошо скроенный твидовый костюм.

– Это полное безумие с вашей стороны, Кэра, – сказала она с раздражением, – задерживаться на свежем воздухе так поздно. Вы совершенно не способны позаботиться о себе. Что скажет мистер Серроколд?

– Не ругайте меня, Джолли, – умоляюще произнесла Кэрри-Луиза.

Она представила мисс Бельвер и мисс Марпл друг другу.

– Это мисс Бельвер, которая является для меня буквально всем: нянькой, драконом, сторожевой собакой, секретарем, экономкой и преданным другом.

Джульетта Бельвер фыркнула, и кончик ее большого носа порозовел, что служило признаком испытываемых ею эмоций.

– Я делаю что могу, – резко отозвалась она. – Это поистине сумасшедший дом. Здесь просто невозможно соблюдать порядок.

– Дорогая Джолли, конечно же, невозможно. Я удивляюсь, что вы не оставляете своих попыток… Где вы разместите мисс Марпл?

– В Синей комнате. Могу я отвести ее туда?

– Да, пожалуйста, Джолли. А потом приведите ее обратно вниз, выпить чаю. Сегодня, кажется, мы пьем чай в библиотеке.

В Синей комнате висели тяжелые портьеры из выцветшей синей парчи, возраст которых, по оценке мисс Марпл, составлял не менее пятидесяти лет. Бо́льшую часть пространства заполняла массивная крупноразмерная мебель из красного дерева. У стены стояла большая кровать с балдахином на четырех столбиках. Мисс Бельвер открыла дверь в ванную. Неожиданно та оказалась выполненной в современном стиле, была выдержана в светло-лиловых тонах и ослепительно сверкала хромом.

– Джон Ристарик, когда женился на Кэре, оборудовал десять ванных комнат в доме, – угрюмо заметила мисс Бельвер. – С той поры в них только трубы меняли. О каких-либо других изменениях он и слышать не хотел. Говорил, что дом является идеальным представителем своей эпохи. Вы знали его?

– Нет. Никогда его не видела. Мы с миссис Серроколд встречались очень редко, хотя всегда поддерживали связь.

– Он был чрезвычайно обаятельный мужчина, – сказала мисс Бельвер, – хотя и законченный подлец. Пользовался большим успехом у женщин. Это его, в конце концов, и погубило. Кэре он совершенно не подходил.

После небольшой паузы она, без всякого перехода, вернулась к практическим вопросам настоящего:

– Горничная распакует ваш багаж. Не хотите вымыть руки перед чаем?

Получив утвердительный ответ, мисс Бельвер сказала, что будет ждать мисс Марпл на лестничной площадке.

Пожилая дама прошла в ванную, вымыла руки и, слегка нервничая, вытерла их очень красивым светло-лиловым полотенцем для лица, после чего сняла шляпку и поправила свои мягкие седые волосы.

Она вышла из комнаты, и мисс Бельвер, сопроводила ее по большой мрачной лестнице и обширному темному холлу в комнату с книжными полками до потолка вдоль стен и большим окном, выходившим на пруд.

Увидев Кэрри-Луизу, стоявшую у окна, мисс Марпл подошла к ней.

– Какой внушительный дом, – сказала мисс Марпл, – я чувствую себя в нем совершенно потерявшейся.

– Да, мне знакомо это чувство. В самом деле, дом довольно нелепый. Его построил очень состоятельный железных дел мастер, или кто-то в этом роде, который вскоре после этого разорился. В нем было четырнадцать огромных жилых комнат. Я никогда не понимала, зачем нужно несколько гостиных. По-моему, вполне достаточно одной. А эти гигантские спальни! Зачем столько ненужного пространства? Чтобы добраться от кровати до туалетного столика, мне приходится проделывать немалый путь. И эти тяжелые темно-красные портьеры ни к чему.

– И вы никогда ничего не перестраивали, не делали косметический ремонт?

Кэрри-Луиза взглянула на нее с некоторым удивлением.

– Нет. Разумеется, стены в комнатах перекрашивали, но каждый раз – в тот же самый цвет. Когда я поселилась здесь с Эриком, у нас было слишком много дел. Подобные вещи не имеют большого значения, не правда ли? Я не чувствовала себя вправе тратить деньги на это, в то время как существует столько гораздо более важных дел.

– Значит, за то время, пока ты здесь живешь, в доме вообще не было никаких изменений?

– Напротив, множество. Мы сохраняли в неприкосновенности центральную часть дома – Большой зал и примыкающие к нему комнаты. Это лучшие помещения, и Джонни, мой второй муж, которому они очень нравились, говорил, что ничего изменять в них нельзя. Он был художником и дизайнером и разбирался в этих вещах. Но восточное и западное крылья были полностью реконструированы. Все комнаты там были разделены перегородками, и из них устроили кабинеты и спальни для преподавателей. Все мальчики живут в здании колледжа. Его видно отсюда.

Выглянув из окна, мисс Марпл увидела сквозь редко посаженные деревья большое здание из красного кирпича. Затем ее внимание привлек более близкий объект, и она улыбнулась.

– Как все-таки красива Джина!

Лицо Кэрри-Луизы просветлело.

– Да, очень, – произнесла она с нежностью. – Просто замечательно, что она вернулась сюда. Когда началась война, я отправила ее в Америку – к Рут… Кстати, Рут говорила тебе о ней?

– Подробно – нет. Только упомянула однажды.

Кэрри-Луиза вздохнула.

– Бедная Рут! Она очень расстраивалась по поводу замужества Джины. Я неоднократно говорила ей, что нисколько не виню девочку. Рут никак не хочет понять, что классовые предрассудки остались в прошлом… Джина работала в оборонной промышленности и познакомилась с этим молодым человеком. Он был военным моряком, имевшим боевые заслуги. Спустя неделю они поженились. Конечно, все произошло слишком быстро, и у них не было времени для того, чтобы выяснить, подходят ли они друг другу, но сегодня так принято. Молодые люди принадлежат своему поколению. Мы можем думать, что они поступают неразумно, но нам приходится мириться с их решениями. Тем не менее Рут ужасно переживала за Джину.

– Она считала молодого человека неподходящей для нее партией?

– Она постоянно твердила, что мы ничего не знаем о нем. Его родители жили где-то на Среднем Западе, и у него не было ни денег, ни профессии. Таких парней тысячи, и, по мнению Рут, это совсем не то, что нужно Джине. Однако дело было сделано. Я так рада, что Джина приняла мое приглашение и приехала сюда со своим мужем… В Англии сейчас можно устроиться на любую работу, и если Уолтер захочет получить хорошее образование, у него есть такая возможность. В конце концов, здесь дом Джины. Просто здорово, что она вернулась. Как хорошо иметь рядом такое доброе, веселое, живое существо!

Мисс Марпл понимающе кивнула и вновь посмотрела из окна на двух молодых людей, стоявших на берегу пруда.

– Они на редкость красивая пара, – сказала она. – Неудивительно, что Джина влюбилась в него!

– Да нет, это не Уолли.

Неожиданно в голосе миссис Серроколд послышались нотки смущения.

– Это Стив, младший из двух сыновей Джонни Ристарика. После того как Джонни… уехал, ему было некуда отправлять мальчиков на каникулы, и я всегда принимала их здесь. Они считали этот дом своим. А сейчас Стивен постоянно живет здесь. У нас собственный театр – мы поощряем художественные таланты. Льюис говорит, что зачастую подростков толкает на преступление склонность к эксгибиционизму. Большинство ребят жили в неблагополучных семьях, где подвергались притеснениям и унижениям, и, совершая нападения и грабежи, они чувствовали себя героями. Мы предлагаем им писать собственные пьесы, играть в них и самим создавать театральные декорации. Стив руководит этой деятельностью и поистине вдыхает в нее жизнь. Он преисполнен подлинного энтузиазма.

– Понятно, – задумчиво произнесла мисс Марпл.

Ее зрение всегда отличалось поразительной остротой (о чем было хорошо известно жителям Сент-Мэри-Мид), и она отчетливо видела красивые черты смуглого лица Стивена Ристарика, который что-то с жаром говорил Джине. Девушка стояла спиной к ней, но выражение лица Стивена красноречиво свидетельствовало о характере их разговора.

– Разумеется, меня это не касается, – сказала мисс Марпл, – но я полагаю, ты, Кэрри-Луиза, понимаешь, что он влюблен в нее.

– Нет-нет, что ты! – По лицу Кэрри-Луизы пробежала тень тревоги. – Надеюсь, что это не так.

– Ты всегда витала в облаках, Кэрри-Луиза. В этом нет никаких сомнений.