Читать книгу Багдадская встреча - Агата Кристи - Страница 9

Вышедшая двумя днями ранее из болотистой низины, лодка неслышно скользила по тихой глади Шатт-эль-Араба. Поток здесь был быстрый, что избавляло управлявшего лодкой старика от лишних усилий. Движения его были плавными и ритмичными, глаза – полузакрыты. В ритм движениям звучала негромкая, заунывная и кажущаяся бесконечной арабская песня:

Много раз – все и не сосчитать – и по самым разным случаям спускался Абдул Сулейман, принадлежавший к племени болотных арабов, до самой Басры. Вместе с ним в лодке был другой человек, наряд которого представлял собой столь часто встречающееся в наши дни трогательное сочетание восточного и западного стилей. Поверх длинной полосатой рубахи он носил затасканный китель защитного цвета, старый, заляпанный пятнами и рваный. Концы некогда красного, выгоревшего вязаного шарфа были заткнуты под мундир. Голову его, как дань почтения арабскому платью, покрывала неизменная черно-белая куфия, подвязанная черным шелковым шнуром-агалом. Взгляд затуманенных усталостью глаз рассеянно скользил по излучине реки. В какой-то момент пассажир начал тихонько подтягивать в унисон старику. С виду он ничем не выделялся на фоне месопотамского пейзажа. Ничто не выдавало в нем англичанина, обладателя секрета, перехватить и уничтожить который – вместе с его носителем – жаждали влиятельные люди многих стран.

В памяти его лениво проплывали события последних недель. Засада в горах. Переход через заснеженный перевал. Верблюжий караван. Четырехдневное пешее путешествие по пустыне в компании двух мужчин, тащивших «волшебный ящик». Дни, проведенные в черной палатке, и странствия с племенем анейза, его старыми друзьями. Трудности и опасности, постоянные поиски лазеек в кордонах, выставленных для его поимки.

Генри Кармайкл. Британский агент. Возраст – около тридцати. Волосы русые, глаза темные, рост – пять футов и десять дюймов. Владеет арабским, курдским, персидским, армянским, хинди, турецким и многими горными диалектами. Пользуется поддержкой кочевых племен. Опасен.

Кармайкл родился в Кашгаре, где его отец состоял на правительственной службе. В детстве он легко копировал разнообразные диалекты и говоры – его няньки, а позднее слуги принадлежали к самым разным народностям и племенам. Друзья у него были едва ли не по всему Среднему Востоку, даже в самых диких его уголках.

Контакты подводили только в городах. Сейчас, приближаясь к Басре, Кармайкл понимал, что его миссия достигла критической стадии. Рано или поздно придется вернуться в зону цивилизации. И хотя конечным пунктом назначения был Багдад, он рассудил, что благоразумнее будет достичь столицы кружным путем. План был обговорен и согласован заранее, много месяцев назад, и в каждом иракском городе его ждало подготовленное убежище. Выбрать место, так сказать, для всплытия предоставлялось ему самому. С начальством Кармайкл не связывался даже по непрямым каналам связи, там, где мог бы это сделать. Так было безопаснее. Самый простой план, с участием ждущего в назначенном месте самолета, провалился, что вовсе не стало для него неожиданностью. О предстоящем рандеву узнали враги. Утечка информации! И не в первый уже раз. Смертельно опасная, необъяснимая утечка…

Ощущение опасности нарастало. Здесь, в Басре, – Кармайкл чувствовал это инстинктивно – опасность будет даже больше, чем на самых рискованных этапах маршрута. Провалить дело, когда цель так близка… сама мысль об этом была невыносима.

Старик араб все так же ритмично работал веслами.

– Время близится, сын мой, – пробормотал он, не поворачивая головы. – Да благословит тебя Аллах.

– Не задерживайся в городе, отец. Возвращайся домой. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Это уж как распорядится Всевышний. Все в его руках.

– Иншалла, – повторил пассажир.

На мгновение он пожалел, что судьба определила ему быть человеком Запада, а не Востока. Тогда бы его не волновали шансы на успех или неудачу; ему не пришлось бы снова и снова просчитывать опасности, снова и снова задаваться вопросом, тщательно ли все спланировано и продумано. Вручить ответственность за все Всемилостивому и Всеведущему. Иншалла, я преуспею!

Произнося про себя эти слова, он ощутил нисходящий на него покой и фатализм этой страны. Ощутил и с благодарностью принял. Еще немного, и он сойдет с лодки, ступит на улицы города и бросит перчатку внимательным, бдительным глазам. И успех будет зависеть только от того, удастся ли ему сойти за араба.

Лодка плавно свернула в протоку. Суденышки всевозможных форм и размеров стояли на причале, скользили туда и сюда. Чудесная, почти венецианская сцена: лодки с высокими носами и мягкими, блеклыми красками. Сотни их стояли, теснясь друг к дружке, вдоль берега.

– Пора, – негромко сказал старик. – Ждут ли тебя здесь?

– Да, все договорено. Пришло время прощаться.

– Да будет путь твой прямым, и да продлит Аллах годы твоей жизни.

Подобрав полосатый подол, Кармайкл поднялся и взошел по скользким каменным ступенькам на пристань.

Вокруг бурлила обычная прибрежная жизнь. Рядом с заваленными апельсинами лотками сидели на корточках мальчишки-продавцы. Липкие квадратики пряников соседствовали с горками леденцов, шнурки для ботинок и дешевые гребешки – с мотками резинки. Прогуливающиеся вдоль рядов мерно перебирали четки, то и дело смачно сплевывая на землю. На противоположной стороне улицы, где располагались магазины и банки, деловито сновали молодые эфенди [8] в европейских костюмах с фиолетовым отливом. Встречались здесь и европейцы, англичане и иностранцы. И никто не проявил ни малейшего интереса к одному из примерно пятидесяти арабов, только что сошедших на берег.

Неторопливо шагая по улице, Кармайкл взирал на окружающее с живым детским любопытством. Время от времени он, чтобы не выпадать из образа, шумно отхаркивался и сплевывал, не слишком, впрочем, усердствуя, а дважды, остановившись, высморкался, зажав ноздрю пальцами.

Так, изображая чужака в городе, Кармайкл добрался до моста через канал, прошел по нему и оказался на базаре.

Здесь все было шум, гам и суета. Крепкие кочевники прохаживались в толпе, бесцеремонно расталкивая прочих; груженые ишаки пробивались в людской массе под хриплые крики погонщиков: «Балек… балек…» Дети ссорились, пищали и бежали за европейцами, повторяя с надеждой: «Бакшиш, мадам, бакшиш… Мескин-мескин…»

Продукция Запада и Востока была представлена здесь в равных пропорциях и лежала бок о бок. Алюминиевые миски, кружки, тарелки и чайники, изделия из кованой меди, серебро из Амара, дешевые часы, эмалированные тазики, вышивка и пестрые персидские ковры, окованные медью сундуки из Кувейта, ношеные пальто, брюки и детские шерстяные кофточки. Местные стеганые покрывала, раскрашенные стеклянные лампы, пирамиды глиняных горшков и кувшинов. Дешевые продукты цивилизации соседствовали с поделками здешних мастеров.

Всё нормально. Всё как всегда. После долгого путешествия по местам куда более диким суета и сумятица выглядели непривычно, но Кармайкл знал, что так и должно быть. Ничего необычного, никакой диссонирующей ноты или признака интереса к своей особе он пока не обнаружил. И тем не менее, обладая инстинктом человека, несколько лет живущего в шкуре преследуемого, Кармайкл ощущал растущее беспокойство, смутную тревогу. Вроде бы ничего такого. Никто не задерживал на нем взгляд. Никто – в этом он был практически уверен – за ним не следил. Однако чувство опасности только усиливалось, и игнорировать его Кармайкл уже не мог.

Он свернул в узкий темный проход, потом направо… налево… нырнул в дверной проем и оказался в дворике, окруженном торговыми палатками. У входа в одну из лавок висели фервахи – овчинные полушубки, которые носят на севере. Кармайкл остановился, перебирая товар. Рядом хозяин лавки предлагал кофе покупателю, высокому бородатому мужчине представительной наружности, перевязанный зеленым тарбуш которого указывал на то, что носитель его – хаджи, совершивший паломничество в Мекку.

Кармайкл пощупал овчину.

– Беш хадья? – поинтересовался он.

– Семь динаров.

– Дорого.

– Так ты доставишь ковры в мой хан? – спросил хаджи.

– Конечно, – заверил его хозяин. – Ты отправляешься завтра?

– На рассвете, в Кербелу.

– Это же мой родной город, Кербела, – заметил Кармайкл. – Последний раз я видел гробницу Хусейна пятнадцать лет назад.

– Святой город, – сказал хаджи.

– В лавке есть фервахи подешевле, – обратился хозяин к Кармайклу.

– Мне нужен белый, с севера.

– Есть такой, в дальней комнате. – Хозяин указал на дверь во внутренней стене.

Все шло по согласованному сценарию – самый обычный для любого базара разговор, – но последовательность ключевых слов была соблюдена верно: «Кербела» и «белый фервах».

И только когда Кармайкл вошел в лавку и посмотрел на торговца, он мгновенно понял – лицо не то. Того, кто был ему нужен, он видел только раз, но память еще никогда его не подводила. Сходство определенно присутствовало, но человек явно был не тот.

Он остановился и с ноткой легкого удивления спросил:

– А где же Салах Хасан?

– Салах – мой брат. Умер три дня назад. Теперь я веду его дела.

Брат? Вполне возможно – уж очень сильное сходство. И также возможно, что департамент привлек к работе брата. Однако в сумрачную дальнюю комнату Кармайкл прошел с еще большей настороженностью. На полках здесь лежали привычные товары: латунные и медные кофейники и молоточки для колки сахара, старинное персидское серебро, груды вышивок, свернутые аба, эмалированные дамасские подносы и кофейные сервизы.

Отдельно, на кофейном столике, лежал и аккуратно сложенный белый фервах. Под ним оказался поношенный, в европейском стиле, деловой костюм. В нагрудном кармане – бумажник с деньгами и документами. В лавку вошел безымянный араб, а выйдет из нее и отправится на встречи в заранее обговоренных местах мистер Уолтер Уильямс, представляющий фирму «Кросс и Ко., импортеры и судовые агенты». Мистер Уолтер Уильямс был человеком вполне реальным – легенда готовилась тщательно – и пользовался заслуженной деловой репутацией. Всё по плану. Облегченно выдохнув, Кармайкл принялся расстегивать свой военный китель. Всё хорошо.

Будь орудием убийства револьвер, миссия Кармайкла на этом бы и закончилась. Но у ножа есть свои преимущества, и в первую очередь бесшумность.

На полке перед Кармайклом громоздился здоровенный медный кофейник, тщательно начищенный в ожидании покупателя, американского туриста, пообещавшего зайти за ним позднее. Блеск лезвия отразился в округлом, сияющем боку кофейника – картина пусть и искаженная, но достаточно полная. Незнакомец выскользнул из-за занавески за спиной Кармайкла и уже вытаскивал из-под одежды длинный изогнутый кинжал. В следующее мгновение клинок вонзился бы в спину жертвы.

Обернувшись с быстротой молнии, Кармайкл ловкой подсечкой свалил нападавшего на пол. Кинжал отлетел в сторону. Кармайкл перепрыгнул через поверженного противника и метнулся в соседнюю комнату, мимолетно отметив изумленно-злобную физиономию торговца и удивленное лицо представительного хаджи. Выскочив из лавки, он пролетел через хан, врезался в базарную толпу, свернул направо, потом налево и, сбавив шаг, неторопливо направился дальше, не проявляя и признака спешки, необычной и привлекающей внимание в этой восточной стране.

Пока он шел – прогулочным шагом, почти бесцельно, иногда останавливаясь перед тем или иным товаром, рассматривая или пробуя на ощупь, – мозг его лихорадочно работал. План провалился! В тщательно отлаженном механизме что-то сломалось! Он снова был один, сам по себе, в чужой, враждебной стране. И прекрасно понимал все значение случившегося.

Опасаться должно не только врагов. Не только противник шел по его следу, и не только противник охранял подходы к цивилизации. Враг проник в систему. Узнал пароли и отзывы. Нападение последовало ровно в тот момент, когда он уже считал себя в безопасности. Впрочем, в том, что измена таилась внутри, не было, наверное, ничего неожиданного. Враг всегда ставил целью внедрить в систему своих людей. Или подкупить того, кто нужен. Это легче, чем может кому-то показаться, ведь покупают не всегда только за деньги.

Что ж, так или иначе, случилось то, что случилось. И теперь он снова в бегах и может рассчитывать только на себя. Без денег. Без новых документов. А им известно, как он выглядит. И, может быть, за ним уже незаметно наблюдают…

Он не оглядывался. Что толку? Его враги – не новички в этой игре.

Неспешно и рассеянно Кармайкл шел дальше, продолжая перебирать возможные варианты. Оставив позади суету базара, он снова перешел по мосту на другой берег канала и продолжил путь, пока не увидел большую, с гербом, доску над дверью. Надпись на ней гласила: «Британское консульство».

Кармайкл огляделся. Никто, казалось, не обращал на него внимания. Что может быть легче, чем переступить порог и войти? Воображение нарисовало картину: открытая мышеловка с соблазнительно манящим кусочком сыра. Так легко и просто для мышки…

Что ж, придется рискнуть. Ничего другого ему не оставалось.

Кармайкл толкнул дверь.