Читать книгу Случайный брак с миллиардером - Агата Лав - Страница 6

Константинова уводит Герман, а я остаюсь с Инной. Брюнетка подходит ближе и проводит заточенным ноготком по столу рядом с моей ладонью.

– Вы разговариваете с Максимом Викторовичем неподобающим образом, – она выбирает учительский противный тон. – Лучше бросьте это, Светлана, пока не вошло в привычку.

– Простите?

– Вы слышали.

– Нет, Инна, это вы разговариваете со мной неподобающим тоном. Вы мне не классный руководитель и не мама.

– Откуда вам знать, как разговаривают мамы?

У меня перехватывает дыхание из-за ее жестокой насмешки, я не могу скрыть эмоции и беспомощно хватаю ртом воздух. Она бьет в мое слабое место, у нас с сестрой не было родителей, нас воспитывала бабушка, да и той уже нет. Я давно привыкла, что сестра и есть моя семья. Я, как старшая, пыталась заменить ей маму, но это же невозможно.

– Вот-вот, – кивает Инна с довольной улыбкой. – Говорите только на те темы, в которых понимаете. Помните свое место, а то будет очень больно падать. Вы только изображаете, что близки Максиму Викторовичу, на самом же деле между вами пропасть. Нет, если вы будете очень настойчивы, он проведет с вами пару ночей, он любвеобилен и иногда понижает планку.

Брюнетка очерчивает границу где-то на уровне своей талии и смотрит на меня с неприкрытой насмешкой. Я же чувствую смятение: я не привыкла, что мне в лицо плюют ядом, и в первые секунды теряюсь, как идиотка.

– Я отправляла поутру на такси девушек и попроще вас. Моделей, правда, но без надежд на подиумы Парижа и Милана. Как сказал сам Максим Викторович, в барах очень плохое освещение.

– Вы ревнуете? – я наконец проталкиваю слова через скованное горло. – Знаете, Инна, я сегодня внимательно изучу договор и проверю, могу я вам расцарапать лицо или нет.

Ее губы превращаются в прямую полоску. Ей не нравится, что я вздумала огрызаться, наверное, привыкла пугать одним своим внешним видом. Или, вернее, приближенностью к самому Максиму Викторовичу.

– Запомните свой график, – она переключается на деловые вопросы, достает из кармана пиджака сотовый и зачитывает мне строчки: – Сейчас вас заберет стилист и вы начнете работать над гардеробом. Это займет весь день. Если успеете, то сделаете первые пробы с визажистом. Потом можете отдыхать.

Она отрывает взгляд от экрана.

– Пока достаточно.

Она прожигает меня взглядом насквозь, и в этом взгляде я отчетливо читаю обещание войны.

Ну что ж… Не я ее объявляла.

И вообще, лучше думать о стилисте и платьях, понервничать я всегда успею. Бояться Инну – только приятное ей делать. Не буду. К черту!

Я уже поворачиваю к входной двери, но вдруг оказывается, что никуда ехать не надо. Стилист уже здесь и даже переделал в элитный бутик гостиную с камином. Она оформлена в охотничьем стиле, и фигурки диких животных смотрятся совершенно безумно рядом с вешалками, которые завалены брендовыми чехлами.

Их количество навевает на меня тоску. Их десятки… Нет, сотни! Я только сейчас осознаю, сколько всего мне придется перемерить и сколько оборотов сделать вокруг оси перед зеркалом.

Высокий мужчина с еще более высокими скулами встречает меня рентгеновским взглядом. Он поднимает палец вверх и заставляет остановиться. Я замираю, едва шагнув в центр комнаты, а он плавно приближается и спускается взглядом по моему телу ниже. Меня никогда не рассматривали так жадно, будто я последняя баночка красной икры по скидке в пятьдесят процентов.

– Ясно, – заключает стилист. – Весы с тяжелым низом.

Что?

Нет у меня тяжелого низа.

И почему здесь всем надо меня оскорбить?

– Простите, не модель, – произношу с детской обидой, но ничего не могу с собой поделать. – Ноль надежд на подиумы Парижа и Милана.

– Что?

– Ничего. Похудеть не смогу, я и так последний месяц на диете. Это мой максимум… то есть минимум.

– Худеть не надо, – стилист отмахивается, будто я сказала глупость. – Для образа невесты идеальны платья. Они же идеальны для вашего типа фигуры.

– Боже, вы сказали “не надо худеть”? Вы первый человек в этом доме, кого я люблю.

Я улыбаюсь ему и замечаю озорной огонек в его зеленых глазах.

– Нет, Светлана, вы сейчас возненавидите меня. – Он указывает на вешалки с горой одежды, которую надо перемерить. – Но потом увидите свои фотографии с выходов в свет – и тогда точно полюбите.

Он не врет. Насчет возненавидите.

Первые два часа я сохраняю бодрость духа и обращаю внимание на бирки. Третий час впрыскивает в мою кровь безразличие, а вот после четвертого начинает подниматься критичный уровень раздражения. Устаешь от молний, пуговиц, каблуков и силуэтов, в которых лучше не дышать. Высокая мода создана не для жизни, а для любования отражением.

Но любоваться быстро надоедает, хочется опять жить, черт возьми. Я хоть немного отдыхаю, когда мы выбираем повседневные варианты, а вот вечерние платья – это проверка на стойкость.

К процессу вскоре присоединяется стилист, который прикладывает к моему лицу какие-то полоски и уходит в сторону. И так несколько раз. Потом он трогает мои волосы, задумчиво кривится и снова уходит.

– Меня же не побреют налысо? – спрашиваю у стилиста шепотом. – Это точно не подходит образу невесты.

– Только если не подберут крутые парики, – подшучивает мужчина.

– Черт.

Меня отпускают, когда за окном успевает стемнеть. Я забираю два комплекта в чехлах, на которых налеплены фотки Полароид с инструкцией, как именно нужно заправить блузку, как застегнуть пояс и сколько пуговиц оставить незастегнутыми.

Я поднимаюсь наверх, где мне показывают мою комнату. Я сбрасываю весь груз в кресло и иду в душ. Я не обращаю внимания на комнату, уже в ванной понимаю, что даже не скажу, какого цвета обои в спальне. Я получила слишком дикую порцию впечатлений, чтобы быть в состоянии воспринимать что-то еще новое.

Поэтому я игнорирую мраморно-позолоченную ванную и иду в душевую кабинку без вздохов пораженного видами туриста. Я наношу на тело мягкий гель с цитрусовым ароматом и ненадолго отвлекаюсь, забывая, где я и почему я.

– Ничего, Светик, – подбадриваю саму себя. – Обвыкнемся, может, даже во вкус войдем. С Инной разберемся, сейчас сестре позвоним и придумаем, что с ней делать.

После душа я набрасываю на плечи махровый белый халат, замечаю ряд баночек на стеклянной полке у зеркала и нахожу питательную маску. Быстренько наношу ее и прихватываю с собой полотенце, чтобы вытереть им потом маску. В ванную я уже не вернусь, сейчас дойду до кровати и рухну, как полагается после трудного рабочего дня.

Я открываю дверь, делаю шаг и коротко вскрикиваю.

– Ты с ума сошел?!

Константинов лежит на моей кровати, вытянувшись во весь рост и закинув ногу на ногу.

На нем домашняя пижама. Черный шелк в тонкую белую полоску. Элегантный, дорогой, идеальный… Не мужчина, а статный красавец, сошедший с рекламных страниц. Только вот почему на мою кровать?! Больше в огромном доме нигде не лежится?

А Константинов выглядит так, словно собрался спать. Занял правую сторону, скинул покрывало на пол и подбил под голову сразу три подушки.

– Погасишь свет, когда ляжешь? – лениво тянет он, бросая на меня короткий взгляд.

Короткий, правда, у него не получается. Он замечает маску с голубым оттенком на моем лице и нервно дергается, испугавшись, но через мгновение справляется с собой и снова выглядит невозмутимым. Он прикрывает глаза и всем видом показывает, что надумал ночевать именно здесь.

Я же смотрю на клавиши. Там столько кнопок с каждой стороны кровати, что можно включить/выключить любую лампочку в доме, и заодно завтрак в постель заказать. Но господин Большой Босс сам руку не протянет, он лучше распоряжение отдаст.

– Погашу. – Я киваю и делаю уверенный шаг в спальню. – Как только ты уйдешь.

– Уйдешь? – Он приоткрывает один глаз и смотрит на меня. – Я только пришел, милая. И чертовски устал, давай уже баиньки.

Он ласково улыбается мне, а в глазах откормленные чертята так и пляшут. Константинов выбрасывает правую ладонь и похлопывает по свободной стороне, приглашая. Его улыбка сразу становится другой – лукавой и с подтекстом.

– Не упрямься…

– Константинов, ты шутишь с огнём. Я сейчас со злости сделаю какую-нибудь глупость, и виноват в ней будешь ты!

– Я родился мужиком, я всегда виноват. Я привык.

Ар-р-р-р!

– Ну и черт с тобой! Сладких снов!

Я злым шагом пересекаю комнату и подхватываю с кресла свою одежду. У меня нет сил препираться с ним и соревноваться в язвительности, я спать хочу! Забраться в мягкую постельку и забыться до следующего утра. Хоть чуть-чуть отдохнуть от этой избалованной физиономии!

Я направляюсь к двери, но Константинов вдруг поднимается на ноги и догоняет меня за мгновение. Это очень легко при его росте, один его шаг как три моих. Он вырастает передо мной неприступной стенкой и закрывает весь проход.

– Куда ты собралась?

– Здесь два этажа. Я найду где лечь, если тебе уж так приглянулась эта спальня.

– Черт, Света, может, уже хватит? Шутки хороши в меру. – Он взмахивает ладонью и запускает пальцы в свои жесткие волосы. – Иди в кровать. Я собираюсь спать, а не проверять, есть ли что-то под твоим халатом.

Он указывает на махровый халат, а я вдруг вспоминаю, что под ним как раз ничего. Я накрываю вырез ладонями и стягиваю ткань еще туже, на что Константинов изгибает бровь. Отлично, гад явно догадался, что белья на мне нет.

– Я не буду спать с тобой в одной кровати, – отрезаю.

– У нас скоро свадьба, ты помнишь?

– Ненастоящая.

– Для всех вокруг настоящая, – не отступает Константинов.

– Здесь можно не стараться, всем плевать, ночуем мы в одной комнате или нет.

– А в гостях? В поездке? Будем снимать два номера в отеле? Слышал, молодые супруги именно так и делают.

Он понижает голос и перестает колоть иголками превосходства. Константинов неожиданно звучит взвешенно и спокойно, чем сбивает меня с толку. У меня на языке крутится очередная шпилька в его адрес, а вставить ее некуда. Он даже смотрит иначе.

– Я устал, Света. Я не хочу давить на тебя и вспоминать контракт, но мне нужно, чтобы ты уяснила ситуацию. Раз и навсегда. Мы не играем в игру, не развлекаемся, не устраиваем театральную постановку. На кону моя репутация и мой бизнес. Я не собираюсь рисковать и давать шанс идиотским случайностям. Ничего подобного. – Он коротко качает головой. – Я привык всё контролировать.

– Я уже заметила.

– И привык приказывать тем, кому плачу деньги.

А мне он платит.

Константинов не произносит это вслух. И так очевидно.

– Поэтому мы будем жить как муж и жена. С этого дня. За одним только исключением. – Он переводит взгляд на вырез моего халата, намекая на очевидное. – Чем быстрее ты привыкнешь ко мне, тем лучше.

Он протягивает ладонь и касается моего плеча, перебирая крепкими пальцами. Я обмираю, теряясь под катком его темного напирающего взгляда. Мне остается всего шажок до страха…

– Не надо, – выходит жалкий шепот, от которого мне самой противно.

– Перечитай договор, я имею право. Я не могу раздевать тебя и склонять к близости, но тактильный контакт возможен.

– Мне не по себе. – Я веду плечом. – Пожалуйста.

Константинов устало прикрывает глаза, но ладонь убирает.

– Я лягу на диване, – произносит он на выдохе.

После чего отступает в сторону и поворачивает к окну, рядом с которым расположен мягкий уголок. Константинов не идет за одеялом, а падает на диван прямо так. Я смотрю, как он подтягивает под голову небольшую декоративную подушку и вскоре замирает. Отключается буквально за секунду, как бывает, когда смертельно устал.

Я же стою в нерешительности, не зная, что мне делать. Прижимаю к груди чехлы с одеждой и чувствую, как покалывают пальцы острые углы фотокарточек Полароида.

– Сама подписала, – корю себя и подтягиваю чехлы повыше. – Сама дура.

Я проклинаю себя, но решаю остаться в комнате, тем более чувствую, что тоже скоро усну. Глаза уже слипаются. Я подхожу к кровати и бросаю чехлы на правую сторону на случай вторжения Константинова. Они зашуршат, если он вернется в кровать.

Потом вновь ныряю в ванную комнату и надеваю белье и длинную тунику. Самую длинную, какую только нахожу на полке. Халат тоже оставляю и завязываю двойной узел. Когда возвращаюсь в спальню, слышу размеренное дыхание мужчины. К счастью, он не храпит, но присутствие чужого человека (и пусть он трижды записан в договоре как будущий муж!) напрягает. Но делать нечего, я иду к кровати и уже хочу гасить ночник, как замечаю под ногами фотографию. Она отклеилась от чехла. Я поднимаю ее с пола и забрасываю на тумбочку.

Стоп.

Фотография случайно ложится обратной стороной, и моему взгляду открывается ровный почерк. Чьей-то рукой написано две строчки.

“Вам нужно поговорить с его бывшей женой без посторонних.

Я могу это устроить”.

Чуть ниже указан номер телефона.