Читать книгу Шестая стихия. Рукопись принесенная морем. 2 часть дилогии - Агата Малецкая - Страница 4

Вести дневник Всеволод начал еще в детстве, тогда было принято писать с ятями. Яти ушли, а привычка осталась. Ежедневные заметки позволили яснее видеть прошлое. Делая запись про последнее заседания Совета, он не удержался от смешка. Панкратий столь откровенно не смог скрыть разочарование от того, что братья не сложили перед ним крылья, яростно пыхтя и краснея, как самовар, всё собрание. Это было весело, вовремя он сумел подменить неопаляемый свиток. Теперь только он знает, как на самом деле происходит инициация в Магистры Ордена Феникса, а значит сможет приготовить из всех, кто бросит ему вызов, цыпленка тапака.

Он не жалел, что поселился в Светлогорске в пригороде Калининграда, вдалеке от навязчивого любопытства остальных магов. Его коттедж выходил окнами на Балтийское море, открывая визуальное пространство для грез. Кто широко мыслит – тому нужно много воздуха. Эта серо-синяя гладь и была его артефактом, наполняющим энергией. Когда Дорофей по мановению руки Влада, сгинул, то представители Пятой Коалиции связывались с ним, намекнув, что им нужен свой человек в главном Ордене Драконьего города. И они готовы помочь. Правда, все имеет свою цену, а так как сейчас Всеволоду нечего им предложить, то они готовы ему открыть кредит. А когда он возьмет то, что хочет, то рассчитается. С процентами.

Коттедж в стиле фахверк, окружал высокий кирпичный забор, строгий, геометричный сад круглый год зеленел стройными туями. Хозяин не любил карнавальность цветов: сдержанные хвойники, выверенные тропинки и газон – этого достаточно. Его личной отрадой была большая зона-барбекю, где он сам любил зажарить мясо. Например, свежую газельку, выдержанную в розмарине и бальзамическом уксусе. На заднем дворе бесились псы. Сначала он думала завести борзых, но потом у одного чеха купил волчака, и осознал, что именно эта порода отвечает его темпераменту. Теперь у него было пять красивых собак: две суки и три кобеля. К себе в вольер они пускали только его, садясь на задние лапы, как только он поднимал на них взгляд. Всеволод откинулся на кожаный диван, затянулся дорогой сигарой, рядом на столике мерцал в бокале виски: жизнь удалась, а дальше будет еще лучше, тем более, когда Фениксы будут под его крылом, то тогда и обсудим проценты. Ведь не только Белые Воины могут иметь армию. А он восстановит войско и тогда ни Пятая Коалиция, ни Константа Содружества не смогут ему угрожать. А уж с этой единственной оставшейся воительницей-блондинкой с ангельским именем он бы повоевал в койке! Дорофей ослабил Орден, заключая бесконечные компромиссные союзы. Но период баланса закончилось. Солнечные часы на набережной свидетельствуют, что подходит его час, и стрелкой станет Игла Времени.

***

Контровой свет фонаря, льющейся на кухню через окно, контрастно вычерчивал контур катиной фигуры: тоненькая, в коротких белых шортиках и облегающем топе, она облокотилась на подоконник, всматриваясь во что-то в темноте.

– Ты увидела там что-то интересное? – Матвей подошел сзади, его тело чуток отреагировало на приближение к Кати. Он интуитивно отшатнулся, отводя взгляд от бусинок её сосков.

– Да-нет, просто размышляю, как там Лиза сейчас. Может стоит съездить проведать её.

– Аня сказала, что лучше дать им хотя бы пару недель. Если новости будут, то бабушка ей напишет.

– Хорошо. Я понимаю, что тебе и самому не терпится к ней.

– Катя, слушай, я хотел сказать, что то, что между нами было…

– Не надо, – девушка прижала ладонь к его губам. – Ничего не говори. Я все понимаю. Ты вызволил Лизу. Влад мертв. У вас есть второй шанс, попытаться все исправить. Я все понимаю.

– Да. Но, – он отодвинул её руку. – Мне важно, чтобы ты понимала. То, что между нами было, для меня было не просто так. Прости меня…

– Матвей, успокойся, тебе не за что просить прощения.

Он попытался обнять её в знак рассевшихся недомолвок, но она, боясь, что при столь близком контакте не сможет себя сдерживать, выкрутилась из его рук и скрылась в спальне.

Мужчина остался один на один с окном.

Так и пролетали их дни, будто поставленные на паузу. Ворвавшийся как снег на голову Новый год молодые люди проигнорировали. Матвей всю ночь смотрел сериалы, запуская их пулеметной очередью один за одним. А Катя пошла к друзьям, но рано вернулась. Они находились в другой эмоциональной плоскости. Ей просто не о чем было с ними веселиться. Обмениваться подарками между собой ребята не решились, будто боясь сняться с невидимых тормозов.

***

Темный лес подкрадывался все ближе, наступая со всех сторон, смыкая ряды исполинов-деревьев. Сначала почва подергивалась судорогами кустарников, затем за них цеплялись молодые деревца. Через несколько лет деревья набирали силу. Завоевывая все новые пространства. Сливаясь в единую чащу. На старой коряге сидела сутулая ведьма. Её волосы паклей свисали на лицо. Плохо гнущимися пальцам она заостренной палочкой царапала на куске коры: «Тридцать три по тридцать три да еще по три раза сгинет год, и встретятся на изломе нового года три силы. И триста тридцать три по три воина схватятся. И каждый третий их них падет за черту. И дабы замолить старое придет новое. И черное сменится белым. И спасет оно мир на тридцать три по тридцать три да на три года». Ведьма плотно скрутила свиток, обвернула его в просмоленную волчью шкуру и подложила под камень. Она качнулась, почерпнув ладонью воды из ямки под ручьем. Хлебнула и прислонилась к растущему возле неё дубу. Тридцать три дня её фигура лежала без движения. Листва падала на бездыханную спину. Но ведьма не сбрасывала её. Постепенно её тело обвили ветки кустов, ростки деревья цеплялись за кожу, прорастали насквозь. Чаща леса сомкнулась у неё над головой. Больше не было заговоренной поляны, где в одиночестве и безмолвии в вырытой норе у бьющего из под земли ручья у тлеющего денно и нощно очага жила последняя из первых ведьм. Зарытый свиток остался лежать под камнем.

***

Первые дни в доме у Евдокии Ильиничны Лиза совсем ничего не ела, а та и не настаивала. Отпаивала только бедную девушку густыми, вонючими отварами и много пела каких-то народных, тягучих песен. Когда за Матвеем и Катей закрылась дверь, с Лизы будто сорвали крышку и весь бурный поток слез хлынул наружу. Она каталась по кровати, истерично орала, рвала на себе волосы. Евдокия Ильинична лишь поглаживала ее по спине, а потом ушла в кладовку, вытянула оттуда раскладушку, на которой в детстве спала Аня, и поставила её в углу. Постепенно Лиза затихла, а затем стала помогать старой женщине стелить постель. Затем легла и долго, но негромко всхлипывая уснула. На рассвете, когда еще не было шести часов Евдокия Ильинична сползла с кровати и начала громко ставить воду, гремя чайником. Лиза открыла глаза. Встретившись с живым, цепким и очень внимательным взглядом, несмотря на подслеповатость старушки, Лиза невольно вспомнила мертвецкий холод глаз Марфы, и на душе у неё посветлело. Она стала помогать в простых житейских хлопотах. Так и потекли их бесхитростные дни: Лиза мыла их немногочисленную посуду, подметала пол, полоскала вещи. Аппетит к ней возвращался медленно, знахарка тоже ела немного: яичко, творожочек, иногда просто чай с печеньем попьет. Женщины ни о чем между собой не говорили, понимая друг друга без слов.

Посетителей было мало, Лиза сначала пыталась выйти во двор, но потом Евдокия Ильинична попросила её оставаться. Чужое горе бередило лизину душу, склонную к сопереживанию. Ей хотелось как-то помочь людям, хотя бы облегчить их страдания. Лиза сама удивлялась как легко она запоминает сложные заклинания и рецепты снадобий, они будто записывались у неё в сознание. Уже через несколько дней, она могла подсказать Евдокии Ильиничны нужны слова, протянуть необходимую травку. Как-то она заметила:

– Мне кажется, что в вашем лечение большую роль играет психология, вы даете людям надежду, они верят в помощь, и настраиваются на позитив. По сути это обыкновенное самовнушение.

– Кабы было обыкновенное, так не шли бы ко мне за три девять земель. Сидели бы себе дома, да самонастраивались. Ты девка вроде умная, а дура. То за вороном пошла, то сейчас про науки балоболишь. Чай голоса-то в твоей голове не от университетов твоих. Я же видала вчерась по тебе, когда Степанида плакалась, что ты слышишь сынка её. Что он у мертвых?

– Да.

– Вот. А чего ты её не утешила. Она же не ведает, где он, чиво с ым… чай третью неделю ни слуху, ни духу от малого.

– Возвращался он с заказа. Ночью машина сорвалась. В Щели искать надо. Не слышу только в какой.

– Вот девка. Будет с тебя толк, если захочешь. Ан нет – так замучают тебя голоса.

Больше они к этой теме не возвращались.

Её пугающая худоба исчезла, плечи расправились. Она наверное могла бы рассмотреть в своем облике себя прежнюю, если бы хоть раз посмотрела в зеркало. Но девушка ни разу не взглянула в амальгаму. Словно боясь, кого-то в нем увидеть. Благо в маленьком домишке было всего одно, висело в углу, Лиза умывалась на ощупь, собирала свои поредевшие седые волосы в хвост и подвязывала их платочком, позаимствованным в шкафу Евдокии Ильиничны.

Месяца через три, когда спускающейся по ночам практически настоящий морозец стал уже привычным делом, а иногда утром баловало бодрящим свежим снежком, знахарка сказала:

– Все милая моя. Погостила – пора и честь знать. Нечему мне тебя больше научить и помочь боле никак не сдюжу, надобно тебе к своим возвращаться. Я попросила соседа Аньке моей звякнуть. Пущай твой хлопец приезжает за тобой.

Лиза ничего не ответила, и ушла в дом.

На следующий день приехал Матвей. Лиза коротко с ним поздоровалась, крепко обняла Евдокию Ильиничну. Две женщины посмотрели в глаза друг другу. И этого визуального контакта им хватило. Лиза обреченно повернулась и, положив пакет рядом с собой на заднее сидение, села в машину. Матвей захлопнул за ней дверцу.

– Спасибо вам большое. Я не знаю, как вас отблагодарить.

– Да тебе и не надобно хлопец. Чай все по одной земле топчемся. Ты береги голубку нашу, – и, изобразив рукой какое-то напутствие то ли православный крест, то ли славянский оберег, бабушка вернулась в дом.

– Как ты себя чувствуешь? Я так соскучился!

– Нормально.

Добавить к такому развернутому ответу было нечего. Матвей поерзал на стуле, его деятельная натура требовала какого-то выражения. Но он так боялся спугнуть хрупкую радость, что просто включил радио погромче.

– Если мешает – выключу.

– Не мешает.

Салон наполнился модными хитами, раньше Лиза обязательно подхватила бы зажигательные движения, но сейчас она лишь глубже вдавилась в заднее кресло.

– Отвези меня в парикмахерскую, пожалуйста.

– Ты хочешь покрасить волосы? Слушай, смотри сама, конечно, как тебе комфортно, но честно: мне и так очень нравится! Ты такая красивая! Тебе все идет.

– Дело не в том. Просто отвези.

Матвей решил, что девочки всегда остаются девочками, и не стал спорить. В конце концов такое бытовое и женственное желание его даже порадовало. Раз Лизка хочет в салон, значит дело налаживается. Он правда не знал, какой хороший. Набрал Кате – она не ответила. В итоге он вбил в карты поисковика «салон красоты» и поехал в тот, где было самое большое количество звездочек и высокие цены, как всегда решив, что его принцесса достойна всего самого лучшего. Они притормозили у белого мраморного крыльца с позолоченными перилами. Даже входная дверь кричала, что это место для лучших из людей, кто в состояние рублем оценить, насколько здесь хорошо.

– С тобой зайти?

– Нет. Я сама. спасибо.

– А деньги, – он осекся. – Извини, ну у тебя есть чем рассчитаться.

– Ой. Нет, – совсем стушевалась Лиза.

Матвей испуганно, что она заплачет поспешил её успокоить:

– На возьми мою карточку или давай я на твою перекину?

– Хорошо. Спасибо.

Он так и не понял, какой вариант она выбрала. Поэтому все-таки зашел с ней вместе.

– Здравствуйте, а есть свободный мастер. пожалуйста. Мне подстричься, – тихо спросила Лиза.

Администратор недовольно изогнула бровь, видно невысоко оценив «неформатную» клиентку, но отказать не решилась.

– Свееетусь, ты свободна? Здесь девушка подстричься хочет.

– Да. Давай, у меня запись только через час.

– Кофе будете? – расщедрилась администратор.

– Нет, – Лиза прошла вслед за вышедшей из-за ширмы парикмахером.

Отовсюду на неё смотрели зеркала. Девушка как могла отводила взгляд. Она развязала платок: снежно-седая, с волосами торчащими клоками смотрела на себя из десятка отражающих поверхностей. Лиза закрыла лицо руками.

– Извините.

Она выскочила на улицу.

Матвей за ней.

– Дай мне просто деньги.

Он протянул купюру. Она огляделась по сторонам «ФиксМодел»: быстрая стрижка по фиксированной цене» гласила надпись на цокольном этаже в доме напротив.

– Я сейчас.

Она быстро, не глядя по сторонам, перебежала дорогу и скрылась в полуподвальном помещение.

Матвей ошарашено смотрел ей в след. Как странно она опять себя ведет? Но это закономерно после того, через что ей пришлось пройти. Невозможно прийти в себя даже через месяц. Быстро успокоился мужчина. Но очевидно, что она восстанавливается! Такими темпами скоро все у них будет нормально. Он не сдал и не продал кольца, которое когда-то она ему вернула. Надеясь, что оно ему еще пригодится.

Через пятнадцать минут Лиза вышла из салона.

– Поехали. Я готова.

Матвей не нашелся, что сказать. Она была совершенно лысая.