Читать книгу По битому стеклу - Агата Озолс - Страница 1

1

Оглавление

– Он вернулся, – прозвучало в телефонной трубке.

Я ждала этих слов несколько лет, но все равно оказалась к ним абсолютно не готова. Сердце гулко забилось почему-то не в груди, а в горле, будто захотело выскочить наружу. На всякий случая я сжала покрепче челюсти и закусила нижнюю губу. Опомнилась только, когда от боли потемнело в глазах, а на языке стало солоно от вкуса собственной крови.

– Он вернулся, – повторил мужской голос.

– Куда? – каркнула я, словно ворона.

От избытка эмоций голосовые связки перестали повиноваться, и звуки пришлось выталкивать из себя через силу.

– Всю информацию я выслал вам на почту.

Тут только я осознала, что вот оно, то, чего я так долго ждала. Зубы опять сомкнулись на нежной коже нижней губы, и повторная  боль привела  меня в чувство. В голове прояснилось, сердце вернулась на положенное ему природой место, и застучало размеренно и спокойно.

– Хорошо. Оставшуюся сумму переведу на ваш счет, как договаривались.

– Благодарю, – ответил мой собеседник. – Моя помощь еще понадобится?

При мысли о том, кто-то другой, не я, станет вершить правосудие, во рту стало сухо и  горько.

– Нет, дальше я сама, – ответила излишне сурово.

Но мужчина на том конце провода понял меня правильно и не стал обижаться.

– Хорошо. Обращайтесь, если что. С вами приятно было  работать.

– С вами тоже, – вернула я комплимент.

Не из вежливости, просто действительно приятно.

– Тогда прощайте, – спокойно, без тени разочарования, сказал мужчина.

– Прощайте, – повторила вслед за ним.

– И… удачи вам, Ядвига.

Я не стала благодарить его за пожелание. Не зачем было, удача и так на моей стороне. Иначе и быть не могло.

Отложила телефон и прошла на маленькую кухоньку. Там, на изрядно обшарпанном столе, прикрытом парой льняных салфеток, стоял мой навороченный ноутбук.

Я открыла крышку, дождалась, когда на экране появится запрос на пароль и ввела восемь цифр. Дата, которую я никогда не забуду, даже если проживу еще сто, нет, тысячу, лет. Закурила и зашла в почту.

Мой собеседник не обманул, все данные уже были у меня. Я сходила за телефоном и через мобильный банк перевела обещанную ему, шестизначную, сумму. Плевать на деньги, не жалко. За ту информацию, которую мне предоставили, я готова была заплатить сколько угодно. Телефон пиликнул входящим сообщением. Мне даже смотреть не надо было на экран, я и так знала, кто это. И дело было не в каком-то особенном предчувствии или ясновидении. Просто, уже несколько лет, как некому было мне писать.

Но приученная все доводить до конца, я открыла мессенджер.

«Деньги получил».

И все, говорить нам больше было не о чем. Не думаю, что когда-нибудь  судьба сведет нас снова.

Я отложила телефон и вернулась к почтовому сообщению.

Он на самом деле вернулся в страну. И не просто вернулся, а приступил к работе. Адрес домашний, адрес рабочий  – все было в этом письме. И фотографии.

Палец замер на клавиатуре. Я не могла заставить себя открыть полученные фотографии. Потянулась за сигаретной пачкой, с удивлением обнаружила, что там осталась последняя. Черт, надо сходить в магазин, купить сигареты, иначе ночью мне придется туго. Переварить полученную информацию без курева я не смогу, а одна сигарета не в счет.

Поход в магазин не занял много времени. Не смотря на то, что квартира, в которой я жила последнее время, находилась в довольно отдаленном от центра районе, с магазинами там был полным порядок. Я купила сигареты и вернулась домой.

Заварила себе крепкий черный кофе, закурила и только тогда смогла открыть первую фотографию.

Да, он мало изменился. Высокий, худощавый, уверенный в себе. Голова почти седая, но странным образом, это не делало его хуже. Наоборот, удивительно ему шло.

На второй фотографии он был запечатлен с женой. А ведь после суда ходили упорные слухи, что они расстались. Она  не поехала с ним, осталась в Москве, вела обычный для жены успешного бизнесмена образ жизни – светские тусовки, салоны красоты, шопинг. Я следила за ее аккаунтами в социальных сетях, надеясь, что эта женщина сможет привести меня к своему мужу. Напрасно, кстати. Или они действительно на время расстались и не поддерживали связи, или слишком хорошо шифровались. Ведь даже нанятый мною специалист не смог ничего откопать, как ни старался.

А ведь он вернулся к ней. В тот самый дом, из которого загадочно исчез практически сразу после вынесения приговора. Но ведь как-то же он умудрялся отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции?

Я всматривалась в ненавистное лицо в надежде заметить что-то, что подсказало бы мне, что этот человек испытывает хотя бы капельку вины за то, что сделал.

Напрасно, он так и остался уверенным в себе сукиным сыном. Владельцем заводов, газет, пароходов. Мерзавцем, умудрившимся выкрутиться после трагедии, виновником которой он стал. Виктором Плетневым…

Я так пристально всматривалась в экран ноутбука, что смогла увидеть собственное размытое отражение. А ведь, если подумать, я виновата в том, что случилось не меньше….


Несколько лет ранее

Медленно, осторожно повернула ключ в замке. На цыпочках вошла в квартиру. Стараясь двигаться, как можно тише, скинула туфли на двенадцатисантиметровой шпильке, мгновенно  ощутив, как заныли затекшие пальцы на ногах, и крадучись, прошла по длинному коридору. Постояла у дверей нашей спальни, прислушалась, но так и не решилась войти. Если Андрюша еще не спит, меня ждет очередное, долгое и нудное,  выяснение отношений, а я так устала, что не то, что говорить, слушать была не способна.

Миновала двери спальни, подошла к детской, медленно приоткрыла дверь. Сашенька спал, подложив ладошку под пухлую розовую щечку. Из-под одеяла выглядывала круглая детская пяточка. Меня накрыло волной щемящей нежности. Сыночек мой золотой, деточка родная.

На цыпочках вошла в детскую и опустилась на пол рядом с кроватью. Хоть Сашенька и спал довольно крепко, но дотрагиваться до малыша я себе категорически запретила, разбужу еще. А ведь так мучительно хотелось обнять, поцеловать, потискать родненького. Пришлось сцепить руки замком за спиной, чтобы сдержать неуемную нежность,  рвалась что рвалась из меня наружу.

У постели спящего сына я просидела минут пятнадцать, а потом усилием воли заставила себя подняться, поправила сползшее одеяло на пол  и пошла к себе в спальню. Завтра, вернее уже сегодня, рано вставать, нужно постараться чуть – чуть отдохнуть.

У дверей спальни снова замерла.

Хоть бы Андрюша не проснулся, сил моих нет видеть его осуждающий взгляд и слушать гневные слова, высказанные свистящем шепотом. Мне было стыдно, ведь Андрей в чем-то прав. Ладно, не буду лукавить, во всем он прав. Я действительно до скандального мало времени стала уделять семье, мужу и четырехлетнему сыну. Но ведь не нарочно. Просто так вот получилось. Да, я работала в буквальном смысле от заказа и до рассвета, а иногда и наоборот. Да, я смогла достичь отличных результатов в бизнесе. Своя фирма, квартира в центре Москвы, дом за городом. И, самое заветное, то, о чем мечтала, я смогла подарить любимому мужу собственную мастерскую.

Но за все надо платить. Занятая благосостоянием собственной семье, я вынуждена была слишком много работать и времени на близких катастрофически не хватало. Каждую свободную минуту  посвящала сыну и мужу, но как мало было этих минут.

Мой четырехлетний Сашенька проводил время с нянями и Андрюшей. Посещал все возможные в его возрасте кружки и секции, и в отпуск, пусть и недлинный, но три – четыре раза в год обязательно, мы с ним ездили вместе. Сашенька не производил впечатление ребенка, обделенного материнским вниманием и любовью, но Андрей считал своим долгом напоминать мне о том, что я плохая мать, регулярно. Чуть ли не еженедельно. Правда, в последнее время, он это делал каждый день. Или ночь, в зависимости от того, насколько поздно я возвращалась домой.

А у меня был завал на работе. Проект, реализация которого позволила бы выйти  моей фирме на принципиально новый уровень. И тогда, по прошествии времени, Сашка смог бы выбрать любое учебное заведение не только России, но и всего мира.

Андрею было проще. В смысле, со свободным временем, проще. Он был художником. Не безумно знаменитым, но достаточно известным в своих кругах. Правда, его картины не спешили раскупать на международных аукционах, но в Москве было несколько художественных салонов, где они продавалась. Особых средств это не приносило, но на кисточки ему хватало.  Вот только Андрюша хотел всемирной славы, а я свято верила, что он талантлив и изо всех сил старалась ему помочь пробиться наверх.

Он грезил о выставках – я договаривалась с выставочными залами. Он засматривался на чужие мастерские – и я подарила ему собственную. Тем не менее, муж все равно считал своим долгом напоминать мне о том, что другие женщины воспитывают своих детей и занимаются домом и мужем сами, а не нанимают для этого обслуживающий персонал.

Я терпела. Уговаривала себя, что в семейной жизни бывает всякое и не нужно опускаться до выяснения отношений, ведь мне тоже было, что сказать мужу в ответ на его претензии.

Например, что за последнюю его выставку и хвалебные рецензии на нее я заплатила столько, что вполне хватило бы на однокомнатную квартиру где-нибудь в Новой Москве. Нет, я не хотела его упрекать. Я на самом деле искренне верила в то, что каждый должен делать то, что у него лучше получается. Я умею зарабатывать деньги, Андрюша  пишет неплохие картины. К тому же муж действительно много времени проводил  с Сашенькой и занимался домом. Няня, домработница и повариха были у него на подхвате.

А вот в последнее время  с трудом себя сдерживала, чтобы не огрызнуться на его очередную реплику. Уговаривала себя, что нельзя этого делать, но терпеть становилось все труднее. Я ведь по-человечески попросила его потерпеть три – четыре  месяца, пока не завершу свой грандиозный проект. Объяснила, насколько это важно не только для меня, но и для нашей семьи. Он ведь все понял, согласился со мной. А буквально на следующий день, не успела я войти в квартиру,   тут же высказал очередную порцию моих грехов.

Обо всем этом я думала, стоя перед дверьми спальни. Вздохнула и взялась за ручку. Времени на сон почти не осталось, да и натруженная спина недвусмысленно намекала на то, что пора бы принять горизонтальное положение.

Вошла в нашу спальню, постояла, привыкая к темноте. Я любила просыпаться, когда солнечные лучи проникали в комнату, а Андрюша предпочитал спать в полной темноте, поэтому повесил тяжелые шторы и плотно задергивал их перед сном. Я привычно уступила. Пусть ему будет комфортнее.

Когда глаза стали различать в темноте предметы, подошла к кровати. Напрасно я стояла перед дверью, собираясь с силами, чтобы войти,  постель была пустой. Андрея в спальне не было.

Но он не ушел бы из дома, не оставил бы Сашеньку одного. А это значит, что Андрей обиделся, пошел ночевать в комнату, которую гордо именовал «домашней мастерской» и таким вот образом демонстрировал мне всю силу своей обиды и моего морального падения.

Нужно было идти, искать его, просить прощения. При мысли, что все это растянется на час, как минимум, а мне вставать уже в пять утра, стало обидно. Да когда же это закончится? Я что, не имею права поспать хотя бы пару часов в тишине и спокойствии?

«Да зачем мы тебе вообще нужны? – всплыл в памяти очередной монолог мужа. – Тебе и без нас хорошо. Какая ты мать? Сашенька и не помнит, как ты выглядишь!»

Я потерла лицо, чуть потянулась, пытаясь унять разболевшуюся поясницу, и пошла к мужу. Как на Голгофу, честное слово.

В мастерской горел ночник, Андрей лежал на диване, спиной к двери.

– Андрюша, – позвала его тихо, надеясь, что он спит.

Муж не ответил, только плечи непроизвольно дернулись. Значит, ждет. Когда приду и буду каяться, просить прощения за то, что снова задержалась на работе, объяснять, уговаривать и прочее, прочее, прочее.

Нет, я понимала, у мужа есть реальный повод для обиды. С этой работой я и о себе забыла, не то, что о нем. И секса у нас не было….  Задумалась. Месяца три, наверное. Плохо, очень плохо. Надо срочно исправлять ситуацию.

Хуже того, что Андрей начал жаловаться на меня и моим, и своим родителям. Я бы и это проглотила, но няня, пряча глаза, рассказала, что муж стал настраивать против меня сына. А это, уже ни в какие ворота не лезет. Надо поговорить, нельзя втягивать четырехлетнего ребенка в наши разборки.

– Андрюша, – повторила чуть громче.

Ладно, бог с тем, что не высплюсь, мне не привыкать. Если Андрей сейчас «проснется», поговорим. Но муж упорно продолжал делать вид, что спит.

– Прости меня, – привычно сказала я мужской спине. – Отдыхай, не буду тебе мешать.

Ответом мне была тишина, а ведь я знала, что он меня прекрасно слышит. Пытаться достучаться до него сейчас бесполезно, нужно идти спать.

– Спокойной ночи, – пожелала, прикрывая за собой дверь. – Я очень тебя люблю.

В ответ муж осуждающе хмыкнул.

По битому стеклу

Подняться наверх