Читать книгу Слово пацана. Старая любовь не ржавеет - Агата Санлайт - Страница 2

…Лихие… Мне восемнадцать. Уже совершеннолетняя. Взрослая, можно сказать…

Сутулые фонари за окном, выбоины асфальта и серые коробки многоэтажек с потертыми стенами…

Бывший Дом Культуры, ДК, притулился в углу парка, за аллеей с густыми зарослями шиповника и несколькими кряжистыми деревьями. Некогда величественный, уважаемый, а теперь так – место для ярмарок, офисов и дискотек.

Хотя бы кинотеатр все еще работает по инерции…

Правда, ходят сюда все реже и реже. Так, скорее уж по привычке. Потому, что всегда ходили… вот и теперь…

Скрипучие ряды, маленькие ступеньки, старые кресла, на подлокотники которых даже ведерко с попкорном не поставишь – нет нужной выемки, как в новых залах, «шершавый» звук и зарубежные фильмы, только-только прорвавшися к нашему потребителю.

С этими железобетонно крутыми бойцами карате, бруталами, и роскошной жизнью шикарных женщин…

Новая реальность, новые ценности.

Мы променяли душевность на лоск, честность – на гласность, а красоту – на глянец…

Когда-то я ходила сюда на балет – в детскую секцию, совершенно бесплатную. И мы учились пластике, грации, изысканным па…

А теперь я отдаю рубли за то, чтобы «подрыгаться» на дискотеке с подругами.

По сторонам от гардероба лестницы ведут в просторные коридоры. На мраморных стенах – красные фигуры рабочих с молотами, с серпами…

Справа – огромный зал, где мы репетировали классические постановки. Тогда с потолка ярко светили длинные лампы, теперь же там крутятся шары светомузыки, ослепляя бликами из полутьмы…

Колонки надрываются, как ошалелые. На весь зал громыхает голимая попса, какую эти стены раньше даже не слышали. Певец без особого голоса и таланта надрывно мычит простецкие стишки про любовь, юность и желание быть с девушкой.

Девушки в блестящих лосинах и обтягивающих прелести туниках, парни – в супермодных нынче спортивных костюмах.

Одни мнутся возле стены или у колонн, другие встраиваются в круги.

Мы с подружками-однокурсницами втроем зажигаем, и неожиданно меня за плечо трогает парень.

Оборачиваюсь.

Ярослав.

Тот самый.

Главный одной из юношеских группировок.

Мастер спорта по самбо. Гроза других местных бандитов и мечта многих девушек в округе.

Так-то он красавчик, как ни крути.

Гармоничные мужественные черты, пронзительный взгляд, крепкое тело.

– Потанцуем, крошка? – предлагает мне Ярослав.

Я терпеть не могу этих всех группировщиков. И вообще нынешнюю дворовую элиту – бандитов, которые держат в страхе районы.

Но отказываться себе же дороже.

Подружки тоже тычут локтями: мол, не дури… мало ли что… тем более, что Ярослав явно тут не один – со своими «четкими пацанами».

В общем, я киваю, кладу ему руки на плечи, и мы на пионерском расстоянии танцуем. Ярослав неплохо ведет и даже не пытается меня лапать.

В какой-то момент его рука с моей талии спускается чуть ниже – не провокационно, просто слегка, и я вздрагиваю, вся сжимаюсь.

Ярослав прищуривается, останавливается и берет мою голову за подбородок.

– Ты чего? Изнасилованная?

– Ннет… – говорю очень тихо и прячу глаза.

– Значит, кто-то пытался?

Я только киваю.

– Скажи кто – убью! – рычит он резко и жестко. – Слово пацана.

Знаю – не шутит и практически ни капли не преувеличивает. Пару бандитов, которые надругались над местными девушками, «четкие пацаны Ярика» вымесили почти в кашу. В больнице их откачали, но больше гады не появлялись.

Пожалуй, Ярик – один из немногих, кто не девушек, что попали в подобную ситуацию, считает «грязными» и все такое, а наказывает именно насильников.

– Ннет… не скажу…

– Я же по любому узнаю…

Эта «пацанская речь» режет слух мне, дочери профессора – культурной и рафинированной до мозга костей.

Не знаю – куда бы мне спрятаться от его внимательного, пытливого взгляда. И – главное – он мне не противен, как другие подобные ему группировщики. Но и не сказать, чтобы прямо понравился. Но… сердце иногда екает и дышать становится трудно…

Ярик качает головой и снова ведет меня на танцпол…

Ангажирует меня весь вечер, и мне стремно отказываться – вроде, как он – местный авторитет… Но и особой радости я не испытываю. Не люблю я их… этих новых хозяев жизни.

После ухода отца из семьи я оказалась фактически на улице. Денег нет, мама в депрессии…

Пришлось выкручиваться, как получается.

Светка Родченко помогла устроиться в один киоск для продажи сладостей. Мы там подшаманивали с витриной – убирали все некрасивое, ломаное, эффектно оформляли, чтобы у покупателей слюнки текли. Сортировали на складе: то, что близко к концу срока годности, то, что еще далеко…

В общем, работали после школы и как-то так выкарабкивались.

И да, у меня теперь совершенно другой круг общения…

Но… воспитание-то не пропьешь.

И все вот это… ну не мое…

Музыка для дрыганья левой ногой, песни без смысла, которые за душу не трогают ни единой секунды, и мотальщики… которых в подобных местах, словно рыбы в пруду.

Ярик что-то такое чувствует, хотя я изо всех сил держусь в рамках. Нельзя подавать вид, иначе… ну мало ли что.

Вроде бы он – из благородных, воспитанных. Девушек не бьет, своим пить и курить запрещает категорически. Увидит – поколотит на месте.

Но… Все равно мне как-то страшненько.

Все эти дворовые авторитеты… такие крутые и такие непредсказуемые. Мало ли… вожжа под хвост попадет…

Сколько таких девушек – гордых, воспитанных – переломаны физически и морально и перемолоты нынешним временем…

Наконец, дискотека заканчивается.