Читать книгу Агент Кэт - Агата Сешат - Страница 3

=================================

Где-то в лесах Миннесоты

Особо охраняемый исследовательский центр корпорации "Дайнова Дайнамикс"

=================================

Яркий свет неоновых ламп заливет подземную лабораторию. С потолка и стен спускаются каскады шлангов и проводов. Гудят высоковольтные линии, пляшут дуговые разряды над керамическими изоляторами.

Посреди зала, среди переплетения труб, словно яйца в гнезде заботливой наседки, возвышаются коконы из титана и прозрачного пластика. Название этого устройства знают лишь учёные и техники «Отдела 13», специалисты «Дайновы» с высшим уровнем допуска.

Биотэк.

Версия 666.

Величайший научный прорыв с момента изобретения огня, колеса и электричества. Шаг к звёздам – или прыжок на сковороду к Дьяволу. Ускоритель эволюции. Котёл с варевом из белков, аминокислот, наномашин и фрагментов ДНК. Реактивная искусственная матка. Верстак для переделки человеческой плоти. Дар человечеству от гениальной Хельги Химмельарх.

Гениальной, но имеющей свои планы на будущее нашего вида.

Директоров и главных акционеров «Дайнова Динамикс» интересует политическое влияние, захват рынков, биржевые индексы, места в сенате, лобби в ФБР, ЦРУ, Верховном Суде и Белом Доме. Карманное правительство. Карманный президент. Ничего нового, ничего выдающегося. Старые как мир амбиции тех, кто стоит у власти, и жаждет власти еще большей. Если государство не становится корпорацией – корпорация становится государством.

Желания госпожи Химмельарх простираются намного дальше.

Построить новый мир.

Исправить ошибки бога.

Создать нового и лучшего человека.

Вытащить Дьявола из пекла – и отшлёпать как следует!

Сменив тюремную робу на белый халат, Хельга Химмельарх поспешила к своему детищу. Она не появлялась в лаборатории с момента ареста. Но работа не останавливалась. Экспериментальные стенды, сервера и биореакторы из подземного комплекса под лесами Миннесоты – переместились в её голову. Могучий ум Хельги проводил эксперимент за экспериментом, опыт за опытом, руководствуясь предположениями и вероятностями вместо «твёрдых» данных.

Пришло время узнать, верны ли эти предположения.

Зеленый свет падает на лицо высокой брюнетки. Дуговые разряды отражаются в стёклах очков с розовой оправой.

Внутри прозрачных коконов пузырится зелёная слизь. Паутина из трубок обвивает фигуры из костей и плоти. Некоторые тела принадлежат людям – кислородные маски на расслабленных лицах, ноги, руки, задницы, гениталии. Грудные клетки размеренно вздымаются. Пальцы едва заметно дёргаются.

Но в большинстве коконов размещается нечто странное. Странное и страшное. Наборы из пульсирующих органов. Кишки, вены, системы из сросшихся сердец. Неестественно деформированные черепа. Странные амёбовидные фигуры похожие то ли на гигантского слизня, то ли на остатки дорожной аварии. Антропоморфные создания с неестественно развитыми челюстями и гипертрофированными членами. Кошмарные живые скульптуры из мускулов, костей, сухожилий, щупалец. Немигающие глаза пристально следящих за доктором сквозь чудовищное варево. Если бы перед сосудами оказался посторонний человек – персоналу «Отдела 13» пришлось бы убирать действительно огромную кучу дерьма.

Это кунсткамера. Гротескная, страшная, немыслимая коллекция.

Всего ужаснее – среди экспонатов нет ни одного мертвеца. В светящихся колбах бурлит жизнь. Хельга Химмельарх бросает органы, плоть и кости на гончарный круг. И лепит то, что кажется ей прекрасным – или, по крайней мере, занимательным.

Её питомцы в порядке. Материалы для новых поделок дергаются, шевелятся, пускают пузыри и скребут стекло. Хельга довольно улыбается – и щёлкает ухоженными пальцами.

К доктору тут же подскакивает один из ребят в белых халатах. Вездесущий Дик Спанкман, координатор проекта, глаза и уши директоров в «Отделе 13».

– Дикки, как дела на острове?

– Всё по протоколу, госпожа Хельга!

– Отлично.

Вместо того, чтобы заняться своей работой, Спанкман глядит в пол и мнётся с ноги на ногу. Руководитель «Отдела 13» вновь замечает представителя верхушки «Дайновы».

– В чём дело, Дикки?

– Госпожа Хельга, ваши… эти ваши трое подручных. Они необходимы на данном этапе? Следует ли нам их разыскать и… привлечь к работе? Вы ведь знаете, что директора готовы предоставить вам все мыслимые ресурсы… но я… но мы… но они, не одобряют участие в проекте этих персон.

Хельга бросает холодный взгляд поверх очков. Похоже, очередной болван не испытывает энтузиазма по поводу воссоединения её команды!

– Разумеется, необходимы. В поисках нет нужды. Они найдут меня сами. Или уже нашли. По прибытию моих ребят следует устроить что-то в духе банкета. Нет, лучше полноценную вечеринку с тортом. Займись этим.

Спанкман в курсе всего, что происходит в лаборатории и за её пределами. К несчастью для себя, он понятия не имеет о сути взаимоотношений между Хельгой Химмельарх и её подручными.

Этим сукиным детям нет никакого дела до амбиций «Дайновы». Каждый из них участвует в проекте по собственным соображениям. Но все они верят в госпожу Хельгу сильнее, чем лежащая на смертном орде монашка верит в Иисуса. Каждый из них считает себя апостолом нового Мессии. Из всех людей на свете, Доктор Химмельарх посвятила в свой великий план лишь эту троицу.

С её друзьями следует познакомиться поближе.

=================================

Джеймс Эллиот Уиллби

Бывший член Палаты Лордов

Специалист по связям и финансовый консультант доктора Хельги

=================================

– Внимание, господа. Мистер Джеймс! Ваш черёд!

Мужчина с тонкими усиками и аккуратным пробором замирает над мячом. Примеривается для удара. Джентльмену под пятьдесят лет – но его рука тверда и глаз верен. Клюшка для гольфа описывает стремительный полукруг. Раздаётся щелчок. Закручиваясь вправо, мяч отправляется прямиком на зеленое поле с флажком.

– Великолепный слайс, мистер Джеймс! Похоже, еще один удар – и партия ваша.

Раздаются негромкие аплодисменты. Джентльмен в белых брюках и клетчатом пуловере улыбается. Учтиво кланяется остальным игрокам. Все они похожи друг на друга – богатые пижоны, собравшиеся в закрытом для простых смертных Дорчестерском Клубе. Они хорошо проводят время. Виски, джин, болтовня о вложениях и инвестициях, обнаженные красотки в фонтанах с шампанским – и, разумеется, гольф! Извечная страсть власть имущих засранцев с берегов туманного Альбиона.

Гольф в Дорчестере – серьезное делом. Следуя Кодексу, толстые коты играют на деньги. Поле можно покинуть лишь для того, чтобы помочиться, сменить одежду, или уехать в реанимацию. Ставки невелики – по четверти миллиона фунтов за партию. Этой суммы хватает, чтобы отсеять выскочек и случайных людей.

Мужчина снова размахивается для удара.

И в этот момент – случается неслыханное!

По полю бежит человек, держит в руке мобильник, и вопит во всю глотку!

– Мистер Джеймс! Мистер Джеймс! Мистер Дже-е-е-е-е-еймс!!!

Джентльмены вопросительно взирают на Джеймса. Вопящим засранцем оказывается его водитель, китаец Ким.

– Джеймс, дорогой друг… что происходит? Серьёзно? Мобильник в Дорчестерском клубе?!! Как такое возможно?!!

– Примите мои извинения, джентльмены. Это какое-то недоразумение. Дайте мне минуту.

Нарушитель этикета быстро шагает навстречу крикуну. Не скрывая раздражения, вырывает трубку из его рук, прикладывает к уху. Разговор длится не дольше десяти секунд. А после случается нечто еще более странное.

Джеймс Эллиотт Уиллби разворачивается – и шагает к гольф-карам в дальнем конце зелёной лужайки.

Он собирается пропустить свой удар!!!

Он желает покинуть поле!!!

Мужчины вокруг мяча озадаченно переглядываются. Какого чёрта тут происходит? Началась ядерная война? Разверзлись небеса и Господь сошел на землю!? Как можно оставить поле во время игры? Возможно, что-то случилось, и соратник по клубу потерял разум от горя? Не сговариваясь, группа игроков срывается с места и догоняет удаляющуюся фигуру.

Не замедляя шаг, Джеймс оборачивается и весело подмигивает старым знакомым. Его лицо светится от счастья.

– Друзья мои, вынужден вас покинуть! Прекрасная новость – наш скучный мир ускорил вращение! Добрый совет – скупайте акции «Дайнова Дайнамикс». Не жалейте средств, господа. Знакомая птичка напела о скором росте. Хорошего дня!

– Джеймс, приди в себя! Джеймс!? Игра еще не окончена, что ты делаешь?! Что это за дерьмо!!?

Один из мужчин подскакивает к эсквайру. Хватает его за локоть. Джеймс Эллиотт Уиллби останавливается. И обращается к одноклубнику с той же радостной улыбкой.

– Тоби, ты в курсе, что отличает джентльмена от не-джентльмена? Джентльмен не хватает другого джентльмена своими ёбаными клешнями. Это неуместно. Особенно, когда тот спешит. Господь свидетель, Тоби, сегодня не твой день. Я всегда хотел это сделать. Завтра старый мир исчезнет – когда еще, если не сейчас?

Что-то странное мелькает в глазах мистера Уиллби. Что-то похожее на смесь радости и гнева. Раздаётся свист. Клюшка для гольфа описывает дугу – и со страшной силой входит в лицо незадачливого Тоби! С хрустом и треском, скула превращается в окровавленную впадину! Алые брызги достигают лиц и одежд почтенной компании. Игроки визжат от ужаса. А мистер Джеймс, всё так же счастливо улыбаясь, начинает с бешеной скоростью колотить клюшкой по голове упавшего.

Через пару секунд с Тоби покончено.

Убийца вынимает платок из нагрудного кармана. Стирает с клюшки кровавую кашицу. Разворачивается к онемевшим, трясущимся от ужасам одноклубникам – и пытается соблюсти приличия.

– Ещё раз приношу извинения за доставленные неудобства. Джентльмены, разрешите откланяться. Хорошего дня!

Джеймс Эллиотт Уиллби идёт к гольф-карам. Закидывает клюшку за сиденье. Садится за руль – и без всяких препятствий скрывается в воротах на дальнем конце поля.

=================================

Пако

Телохранитель и преданный поклонник доктора Хельги

=================================

В камерах старой тюрьмы Рио-Браво, на границе Техаса и Мексики, вечно воняет каким-то дерьмом. Кислый, удушливый запах. Пако ненавидит амбрэ, сотканное из пота, мочи и крысиного кала. Раньше с этим запахом не было проблем. Он дышал им с четырнадцати лет. Выходил на свободу, глазел на деревья, съедал пару тако, снимал шлюху. Наутро шел в церковь, молился Иисусу и святой Камилле Картахенской. Затем делал свои дела – и его задница вновь оказывалась за решеткой.

Запах тюрем стал невыносимым после встречи с госпожой Хельгой.

Пако наконец-то узнал, зачем он топчет землю.

День назад, прогуливаясь в тюремном дворе, он услышал, что кто-то разнес федеральное заведение в Спринг Поинте. И вытащил доктора Химмельарх. Похоже, яйцеголовые мудаки из «Дайновы» наконец-то поняли, что их игрушки бесполезны без госпожи Хельги.

Это было проблемой. Ведь сейчас она одна, среди бессердечных корпоративных ублюдков. Среди кретинов, не понимающих величия её замысла. Её великой роли в будущем всех людей! Совершенно одна, без Пако, без мистера Уиллби, без Ёбаной Свиньи!

Пако не смог заснуть. В сердце поселилась тревога. Если верхушка «Дайновы» узнает о настоящих планах госпожи Хельги – они попытаются ей навредить. Кто её защитит? Пришло время оставить гостеприимные стены с колючей проволокой.

Наутро, почистив зубы и помолившись, Пако подсаживается к своему сокамернику, Алехандро Риосу, загремевшему на десятку за вооруженный грабёж.

– Алехандро, помнишь наш уговор? Пришло время. За стенами появилось дело. И оно не терпит.

Сорокалетний мексиканец бледнеет, отшатывается от покрытого татуировками сокамерника. Его руки начинают трястись.

– Пако, я… погоди Пако, ты хочешь сказать… прямо сейчас?

– Да, Алехандро. Прямо сейчас.

– Но я не готов… я не готов, Пако… послушай, мы же…

– Заткнись и послушай ты. У нас есть уговор. Твоя племянница больна – госпожа Хельга её вылечит. Или воскресит, как Иисус воскресил Лазаря, если рак успел съесть внутренности. Твоя семья будет благоденствовать. И каждый из этих нищих крестьян будет знать, что дарованное благоденствие – наследие Алехандро Риоса.

– Погоди, погоди, Пако, но почему… почему прямо сейчас? Мне надо… помолиться. Подготовиться.

– Если ты решил съехать, блядский ссыкун, я сделаю всё сам. Я убью тебя прямо сейчас. Вырву из груди твоё сердце – и съем, пока оно не остыло.

Пако позволяет себе лишнего – Алехандро Риос никогда не был трусом. Его руки дрожат, но голова остаётся холодной. Он не верит, что Розита будет жить. Зато в остальном обещания сокамерника не похожи на религиозные фантазии. Простой выбор – деньги для семьи или плохой вариант. Риос берёт себя в руки. Если он и отправится на тот свет, то сделает это ради близких людей. Падре Освальдо назвал бы это «Микроподвигом Христа». Недурной вариант закончить барахтанье в дерьме под солнцем.

– Скажи, Пако, я умру?

– Не знаю, Алехандро. Я не буду тебе врать.

– Сделаем это. Но ты помолишься вместе со мною. Помолишься за то, чтобы я не умер.

– Конечно. Ты блядский засранец, Алехандро. Но ты человек чести. Если умрёшь – я буду просить святую Камиллу Катрахенскую, чтобы она хотя-бы по воскресеньем вытаскивала твой зад из пекла.

Пако знает толк в горьком тюремном юморе. Парни в тюремных робах склоняют головы. Берутся за руки, словно гаучос на воскресной службе, и начинают вполголоса молиться.

Последние слова отправляются к Иисусу. Пако снимает с коек простыни. Завешивает решетку. Трюк с постельным бельём означает лишь одно – сокамерники собрались трахнуться. Вот только ни Пако, ни Алехандро, не были замечены в любви к жопам друг-друга. Кто-то свистит из камеры напротив. Соседи по несчастью начинают шуметь.

– Не стесняйтесь, ребята! Давайте, нахлобучьте друг-друга! Потом расскажите, как прошло!

– Заткнись, ёбаный педик! Заткнись, пидор, или я тебя вскрою!

Пако лезет в складки матраса. Вытаскивает заточку. Обычный кусок стекла, обмотанный изолентой. Алехандро протягивает руку. Пако берёт предплечье товарища – и режет вдоль вен. Затем еще раз, и еще, и ещё!

Риос бледнеет, словно покойник, но лишь сильнее сжимает зубы. Из открытых вен бьют багровые струи.

Татуированый мексиканец наклонился к ранам. Впивается зубами в широкие разрезы. Начинает пить кровь, крепко держа руку товарища. Он грызёт запястье, как пёс грызёт кость. Алые потоки хлещут в лицо, заливают тюремную робу, бьют в грязный пол. Странное причастие длится всего минуту. Ботинки Алехандро Риоса едут по луже собственной крови. Он медленно оседает. Кровосос отрывается от алого фонтана. Вытирает губы. Сдергивает с шеи окровавленное полотенце. Скручивает ткань в жгут, затягивает выше локтя отключившегося сокамерника.

Заключенный в окровавленной робе подходит к решетке. Берётся за ржавые прутья. От усилия на лбу вздуваются вены. Несколько секунд – и дверные петли с треском отделяются от стальной рамы. Пако выглядывает в коридор. Бросает последний взгляд на Риоса, лежащего на грязном полу. Крестится, прикладывает к губам окровавленные пальцы.

И выходит из камеры.

=================================

Ёбаная Свинья

он же Лазерное Дильдо

он же Поросёнок

он же Подставка

он же Мазопик

он же Молчун

раб госпожи Хельги

=================================

Две шлюхи курят на дощатом крыльце старого дома, пытаясь не обращать внимания на вонь с болот. Над облезшей дверью покачивался флаг Конфедерации.

Они приезжают сюда каждые два-три дня. В самый первый раз явились вместе с громилами из заведения Мамы Оломбе. Потасканные красотки боялись, что клиент не заплатит. Или, того хуже, окажется безумным фриком. Луизиана знала многих маньяков, что отрезают людям головы, трахают трупы, а затем скармливают останки аллигаторам.

Дом нового клиента торчит на самом краю леса, в полумиле от заросшей дороги. Никто из девочек не поехал бы в эту дерьмовую дыру по своей воле, если бы не Мамочка. Старая негритянка дважды отдубасила непослушных сучек, прежде чем они соизволили отправиться на заработки.

Но сейчас Лу и Хуанита ей благодарны – жирный извращенец платит сотню баксов за день. За десять дней – штука на двоих. Не самые плохие деньги! Плюс дешевое пиво из кег в подвале, больше похожее на барсучью мочу, чем на алкоголь. Плюс дармовой консервированный суп.

Их предположения частично оправдались. Клиент оказался тем ещё фриком. Но фриком смирным. Во второй, третий, и последующие разы, они приезжали сюда вдвоем. В охране нет нужды. Они не знают как зовут хозяина покосившегося дома на болотах. И называют его Молчуном.

Ты еще жив, Молчун?

Молчун, ты там не умер?

Молчун, выбирайся из клетки – и принеси нам пива.

По началу, работать с этим жирным извращенцем было не просто. Девушки боялись, что он просто-напросто откинется – и на них повиснет что-то большее, чем штрафы за проституцию или срок за хранение наркоты. Однако же, этому парню было всё как с гуся вода. Похоже, Молчун занимался странной и дикой хернёй не год и не два. Этой свинье всё было мало.

Работа с огромным жирным ублюдком имеет свои плюсы. Лу и Хуаните не надо весь день принимать очередной член в рот, задницу или влагалище. Но были и минусы – иногда подруги на самом деле злятся на Молчуна, не понимая, чего он хочет. И в эти моменты ему достаётся сторицей.

Хуанита докуривает. Протягивает руку, чтобы щелчком отправить сигарету с крыльца. И останавливается, вспомнив, за что ей платят.

– Лу, идём работать. Молчун уже заждался, чтоб ему сдохнуть.

Потаскухи из тёмного подвала под гордым названием «Салон Мамы Оломбе» не горят желанием отрабатывать свои деньги. Профессиональная лень дешевой проститутки – лишь часть причины. Их клиент – далеко не самый симпатичный парень в округе. Он по всем статьям проигрывает ребятам со стоянки дальнобойщиков, пьяным рэднекам, и даже латиносам со стройки. Молчун странный. Странное и отвратительное существо.

Если бы у проституток в голове побывало что-то кроме дешевого бухла, дешевых наркотиков, и членов дешевых клиентов, они бы поняли – с толстяком происходит что-то странное. Еще более странное, чем дикие увлечения и уединённое существование на краю болот.

Лу и Хуанита резали, жгли, терзали плетками этот омерзительный ком из жира, мяса и дерьма. Совсем не так, как действует умелая и опытная садистка – луизианские шлюхи без всяких фантазий делали то, за что он платил. В ход шли ножи, иглы, газовые горелки, раскалённые железные прутья. В первый день впечатлительная Лу едва не зарыдала, увидев, как из разреза на жирной спине брызжет кровь. На третий день она смогла резать толстяка без всяких соплей. Через неделю это превратилось в рутину.

Разрезы исчезали за ночь. Следы от плети – через несколько часов. Ожоги и рубцы растворялись, оставляя лишь розовые пятна, напоминающие раздражение на заднице у младенца. А затем исчезали и они. Однако, это заботило шлюх гораздо меньше чем дармовая еда, выпивка, травка, и самое главное – ежедневная банкнота в сто баксов. Ещё один плюс в работе с Молчуном – гадкому фрику не надо было напоминать об оплате.

Шлюхи делают последний глоток спёртого болотного воздуха. И направляются к своим трудам. Затянутая москитной сеткой дверь громко хлопает. Тяжело вздыхая и морща носы, размалёванные красотки скрываются в душной тени.

Жилище Молчуна представляет собой что-то среднее между домом охотника, лавкой мясника, и декорациями для съемок садомазохистской порнографии. Высушенные головы аллигаторов на стенах. Старые плакаты Луизианского Охотничьего Общества. Фрагменты чучел животных. Полки и бесконечные ряды вешалок с плётками, блестящими железными членами, полицейскими шокерами, удавками, резиновыми дубинками, цепями, ремнями, клещами. И даже пилами, кастетами, ножами, дрелями и паяльными лампами. Словно какой-то шутник перемешал ассортимент секс-шопа с экспонатами выставки средневековых орудий пыток.

В углу тёмного помещения возвышается клетка из ржавых стальных прутьев. Из мебели – в клетки лишь собачья пластиковая миска, покрытая пятнами засохшего томатного супа. На миске выведено имя питомца: «Молчун».

На приваренной к полу металлической плите закреплена рама электрической лебёдки. Хромированный металл и ярко-жёлтый корпус электродвигателя контрастирует с выцветшими обоями, тусклыми лампами, и грязным дощатым полом. Трос лебёдки в палец толщиной уходит к потолочному блоку.

Посередине тёмной комнаты – главный экспонат странного и пугающего вернисажа.

В воздухе парит обнажённый гигант, раблезианский пропорций мешок с жиром и дерьмом.

Десятки тонких цепей с крюками оттягивают кожу на его спине. Он медленно покачивается в метре от пола, роняя капли крови и пота. Лицо толстяка скрывает тугая латексная маска с дырами для рта и глаз.

Одна из девок берёт пульт от лебёдки. Нажимает кнопку «вниз». Туша Молчуна опускается. Шлюха тушит сигарету о о его огромную жирную задницу. Из-под маски раздаётся довольное хрюканье.

В другом углу комнаты – ещё не задействованная красотка роется в ящиках с пластмассовыми членами, хромированными страпонами, плётками и ножами. Ищет, чем порадовать толстяка. Поиски не занимают много времени. Дуговые разряды пляшут на контакторах полицейского шокера в руках Лу. Через секунду – они вонзаются в грудь жирного фрика. Комната наполняется треском, искрами, вонью палёного мяса. Мерзкая, гнусная какофония. Еще более мерзкой её делает восторженное мычание подвешенного извращенца.

Хуанита морщится. За последние несколько дней, нечленораздельный визг этой свиньи успел надоесть. Она вспоминает о единственном способе его заглушить. Но вот незадача – ей лень запихивать латексный шарик на ремнях в слюнявое отверстие маски. Шлюха отходит от лебёдки. Втыкает в розетку вилку старого радиоприёмника. Сквозь треск и шипение пробиваются новости второй свежести.

....национальная гвардия продолжает операцию по поимке заключённых Сприг Поинта. С момента побега Хельги Химмельарх прошло более пятидесяти часов, однако, ФБР до сих пор воздерживается от заявлений. Все силы полиции штата брошены на поис…

Стены содрогаются от дикого, нечеловеческого рёва!

Висящий на крюках толстяк бьется как рыба, выброшенная на берег!

Тросы трещат, крюки рвут кожу, из жирных складок бьют алые ручейки! Шлюхи визжат от ужаса и носятся по комнате!

– Лу! Лу, это сердце или инсульт!!! Молчун, чтоб ты сдох, твою мать!!! Только попробуй откинуться, толстожопая свинья!!! Только попробуй, тупой ублюдок!!! Лу, опускай его, опускай!!!

Медицинский диагноз от Хуаниты неверен. Слова ведущего новостей произвели на Молчуна гораздо большее впечатление, чем набор стальных членов в заднице, удушение колючей проволокой, поджигание яиц пропановой горелкой, подвешивание за ноздри – и всё это вместе взятое. Он услышал единственное, что желал услышать за долгий, долгий, бесконечно долгий срок!

Конец веренице скучных, душных, безрадостных дней!

Конец бессмысленному прозябанию вдалеке от госпожи Хельги!

Подвешенное на лебёдке обнаженное тело исступлённо бъётся! Цепи звенят, крючья рвут кожу! Жирная туша шлёпается на пол, ломая несколько досок! И тут же быстро ползёт на четвереньках, гремя цепями и оставляя за собой дорожки крови! Комнату наполняет дружный визг перепуганных шлюх. Теперь им нет дела, хватил ли Молчуна инсульт – они думаю, что клиент съехал с катушек! Они боятся за свою жизнь!

Молчун оказывается между дамами и дверью! С разгона бьет плечом в комод. Не вставая с четверенек, выдергивет ящик. Запускает руку, что-то лихорадочно нашаривая. А затем ползёт прямо на кричащих потаскух, пыхтя и громко мыча, словно кошмарная окровавленная улитка!

Вереща и задыхаясь от ужаса, специалистки из «Салона Мадам Оломбе» бросаются в разные стороны! Не сговариваясь, оббегают мерзкую тушу – и вылетают тёмной комнаты, едва не стукнувшись лбами в дверях. Через несколько секунд звучит рёв мотора, визг шин, шум уезжающего пикапа.

Лазердильдо, он же Молчун, он же Мазопик, он же Подставка, он же Поросёнок, он же Ёбаная Свинья – разочарованно сопит. Разжимает кулак. На вспотевшей ладони лежит мятая стодолларовая банкнота.

Из кожаной маски выходит гневное хрюканье. Милые дамы покинули дом на болотах без оплаты – а ведь эти сто баксов были данью, частью ритуала. Без этой бумажки их работа не закончена. И это неправильно. Чертовски неправильно!