Читать книгу Провинциальная история - Аглая Никитина - Страница 3

После гибели Андрея Вика поплакала, но у нее был сын, и его надо было растить. Поэтому она решила, что верность умершему хранить не будет, а будет искать нового отца для малыша.

Все-таки мальчик должен расти, ощущая рядом не только женщину, маму, но и мужчину, пусть не родного отца, но мужчину. Однако ей, как всегда, с мужчинами не везло. Липли какие-то ханыги. Может быть, у нее были слишком высокие требования к потенциальным кандидатам, а может быть, она сама была слишком высокая. Все-таки для женщины метр семьдесят восемь – это много.

В общем, постоянный мужчина в ее постели за эти несколько лет так и не появился.

Так, было несколько случаев, их и романами-то назвать стыдно. Где-то на кухне, или в ванной, или вообще в каком-нибудь пыльном темном углу. Вспоминать не хочется.

Вот и дошла она до того, что при появлении на экране телевизора каких-то двусмысленных сцен, даже поцелуев, тут же хватала пульт, выключала телевизор и быстро находила для себя безобидное занятие.

А если, не дай бог, вот как сегодня она забывалась и ласки достигали пика, она после минутной эйфории начинала чувствовать неудовлетворенность и даже какие-то угрызения совести. Ей хотелось чего-то большего.

В общем, ничем хорошим это не заканчивалось.

Сегодня же она уже настрадалась ночью и теперь, наконец, обрела некоторый душевный покой, который ей хотелось сохранить.

Вышла из ванны Вика в приподнятом настроении.

Даже больше.

Неожиданно она почувствовала ожидание какого-то приятного сюрприза. У нее бывало такое. И действительно, сбывалось. Раз – и что-нить хорошее… а то раз – и что-нибудь плохое. Но сейчас – нет. Сейчас – хорошее!

«Может, брат приедет, можно будет денег взаймы надолго взять, у него вроде на стройке хорошо сейчас дела идут!? Вот бы правда приехал!»

Вика брата любила, он всегда ее защищал, как и положено старшему. А когда Андрей пропал, он был, пожалуй, единственной опорой в этой жизни. Ну, не считая Темки, конечно.

– Опять воду лила почем зря! Доброе бы чего сделала с утра! – на высокой ноте начала разговор маманя, явно нарываясь на скандал.

Вика промолчала. «Нет, дорогая мамочка, не получится у тебя сегодня испортить мне настроение».

В таких радужных размышлениях она прошлепала к себе в комнату и закрыла дверь. Маму, конечно, это не останавливало никогда, если она была в настроении. Но Темку она по-своему любила и, раз он спит, шуметь в комнате не станет.

Ложиться перед телевизором не хотелось, а то опять потянет на сладенькое. Раз уж пошалила немного, значит, теперь с полдня, не меньше, надо быть поосторожней, отвлечься чем-нибудь…

Сильно шуметь нельзя, пылесос отпадает. Чем бы заняться?

Во! Точно! Надо наконец привести в порядок вещи в шкафу. Первым делом Вика выгребла с верхней полки все сумочки, коробочки, пакетики и просто отдельные предметы, сложенные… ну кого она обманывает, – банально заброшенные туда.

Усевшись на полу, она оглядела свои запасы.

Первым делом взяла в руки свой «швейцарский банк». Да, это было действительно так. Она страдала от безденежья, но бережно хранила этот альбом как единственную реально стоящую вещь, оставшуюся от Андрея его сыну Артему. И только Артем мог им распорядиться.

Так она решила.

Некоторые предметы из этого хранилища (по-другому она теперь этот альбом не называла) стоили сегодня, как хороший автомобиль, а вся коллекция – как большая квартира в центре. И это по самым скромным подсчетам. Если бы кто-то из сегодняшних ее знакомых и друзей знали про этот «банк», они бы наверняка посчитали ее душевнобольной.

Как!?

С такими богатствами – и она влачит жалкую, нищенскую жизнь, порой даже подрабатывая уборщицей!? Однако она считала по-другому, и это было ее самое твердое убеждение в жизни.

Когда она вышла замуж и узнала об этом увлечении Андрея, вернее, об этой страсти супруга, то просто пожала плечами.

Чем бы дитя ни тешилось.

Однако со временем Вика стала не просто с иронией относиться к этому хобби, а была категорически против подобных занятий.

Когда однажды возбужденный Андрей прибежал и стал взахлеб ей рассказывать, какой замечательный раритет он приобрел, проговорившись о цене, она устроила ему скандал. Ведь он отдал деньги, на которые они собирались купить ей шубу.

Правда, шубу он ей вскоре все-таки купил. Но понимания у нее не прибавилось. Взгляды изменились после того, как она осталась одна.

Как-то так оказалось, что пропал ее муж с чужими деньгами, причем большими. Поначалу к ней просто приходили разные знакомые и незнакомые мужчины, вежливо интересовались, где муж, а когда стало известно о его гибели, то на нее попытались вполне конкретно «наехать».

Она и так была в жутком состоянии, а тут еще эти разборки. Все, что можно было забрать, у нее забрали, и, когда спросили про коллекцию мужа, она вдруг как-то интуитивно сказала, что понятия не имеет, о чем речь.

Размышляя потом о своем поступке, она поняла, что осталась совсем без ничего и если отдаст сейчас этот альбом, то и у ее сына в будущем не останется ничего в память об отце.

Еще больше утвердилась она в своем решении, когда однажды, в пылу большой жалости к себе и в обиде на бросившего ее с сыном мужа, вытащила из коллекции один из раритетов и отнесла в скупку. Деньги она получила, и неплохие, однако буквально на следующий день ее обуял ужас.

Что же она наделала?!

Она плохая мать, она проест и прогуляет все будущее своего сына. В таких душевных терзаниях Вика провела неделю, и после этого происшествия альбом перестал для нее существовать. Он перешел в разряд швейцарских банков, а они, как известно, недоступны.

Аккуратно протерев лицевую сторону, Вика перевернула обложку. В специальных кармашках ровными рядами лежали монеты. И так на каждой странице. К странице прилагалась справка с информацией о любом из экспонатов, здесь имеющихся. Самое главное, там стояла цена в долларах. Именно поэтому она смогла оценить эти запасники.

Вздохнув, Вика закрыла альбом.

Под руку попал мужнин фотоаппарат. Фото тоже было его увлечением, правда, не таким страстным, как коллекционирование. Обычно он носил его без футляра, готовым к работе, а сейчас он был аккуратно запакован.

Ей захотелось его достать; может быть, она почувствует руки Андрея?

Вытащив аппарат, Вика замерла. Нет, этого не может быть. Ей что, мерещится? Действуя как сомнамбула, на автомате, она запаковала фотоаппарат назад в футляр. Посидела с минуту, бездумно перебирая всякие безделушки, и решилась опять достать его.

Надо же… Нет, не мерещится.

В душе зазвенели колокольчики. Вот откуда у нее с утра было такое непривычно радостное настроение!

В футляре мирно лежали и никого не трогали… деньги. Причем деньги настоящие, американские. И сразу было видно, что там не одна бумажка.

Странно, но эйфории не было. Наверное, это шок. А может, она просто поверить не в состоянии в реальность всего этого? Она ведь много раз перебирала все вещи Андрея в надежде хоть что-нибудь найти.

И вот, когда вдруг случилась такая неожиданность, Вика боялась даже притронуться к бумажкам.

Вдруг там фальшивка, муляж.

Андрей был мастер на розыгрыши. Но о плохом думать не хотелось. Даже если там по одному баксу в нескольких бумажках, это уже приятно. А если двадцатки или, еще лучше, пятидесятки!? Ну, это фантастика, конечно, но помечтать-то можно ведь.

Зашевелился Артемка, потянулся, широко зевнул и сел, растерянно озираясь. Маму искал, конечно же. И правда. Увидев ее, разулыбался и что-то залепетал.

Вика подскочила, закрыв футляр, закинула его на полку и присела на диванчик около Темки.

Ничего, эта неожиданность подождет. Зато в душе уютно устроилось такое приятно греющее и слегка возбуждающее ожидание чуда.

Затем она занималась с мальчиком, немного убралась. Наконец, бабуля материализовалась в двери ее комнаты во всем своем объеме и весе.

– Вика, пора с Артемом гулять, ты почему не собираешься?

На этот случай Вика припасла заготовку. Бабуля должна была клюнуть.

– Мам, я убраться хотела. Может, ты погуляешь?.. – Опережая готовые вырваться гневные слова о том, какая она на самом деле мать, Вика выдала: – А я тебе шубу дам проветрить.

Это был беспроигрышный вариант, маман как-то вся сразу сдулась, подобрела и чуть ли не заискивающе дала свое согласие:

– Конечно, доченька, о чем разговор? Ты собери пока Темку, а я пойду оденусь.

Вика вздохнула.

С шубой, конечно, проще. Но на самом деле она несправедлива к матери. Внука та любила и души в нем не чаяла, гулять бы и так пошла.

Но вот характер у нее был непростой, а разрешение надеть шубу и поразить во дворе бабушек избавили ее от обязательной ругательной части.