Читать книгу Идеальный мир - Аида Армановна Тастенова - Страница 5

День понедельника я провела еще в палате. А к вечеру меня одели в мое белое платье (в котором я попала в аварию). Оно было разорвано в нескольких местах, на нем были потемневшие пятна крови. Обезболивающего мне не дали – так что свою физическую боль я прочувствовала сполна.

Пришел медицинский юрист и зачитал мне закон «О проведении эвтаназии» и рассказал о зоне «Дельта». А затем снова предложил эвтаназию.

– Нет, – ответила я.

Когда он удалился, за мной пришли роботы-стражи. Целых шесть экземпляров. Будто я была не больной, а очень опасной преступницей.

Стражи были сделаны из черного материала под вид настоящих людей. Глаза у них горели синим пламенем. Выглядело это все по-демонически.

Ничего не сказав, двое из них схватили меня под руки и потащили по коридорам больницы. Двое стражей шли впереди, двое сзади. В коридоре я увидела экран, по которому передавали новости. Диктор говорила:

– Завтра в десять утра состоятся похороны Вероны Каменной. Напомним, дочь премьер-министра страны попала в страшную аварию и упала с большой высоты. Она получила травмы, несовместимые с жизнью и скончалась на месте…

Отец постарался, заплатил большие деньги и всем сказали, что я не выжила. Уверена, без Йокая тут не обошлось!

Врачи и медперсонал, которые попадались нам в коридоре – все осуждающе на меня смотрели. У некоторых в глазах читалось презрение, типа: «Фу! Да как она могла отказаться от эвтаназии?!»

Наконец коридор кончился, мы куда-то свернули – как я позже поняла, это был черный ход.

Моя левая рука болела, страж, который за нее ухватился, видимо пытался ее просто вывернуть наизнанку. Мои ноги волочились по белому каменному полу. Со стороны я представляла из себя жалкое зрелище – зареванная девушка с красным лицом, перебинтованной головой, переломанной рукой и обездвиженными ногами в грязном платье. Настоящая сломанная кукла.

Мы спускались вниз по длинной лестнице. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем мы снова попали в какой-то узкий белый коридор, который закончился выходом к большому дрону с мусором внутри.

Меня со всего размаху закинули в эту кучу отходов. Я ударилась головой об какую-то железку. Дрон был круглый, его крыша сверху закрывалась, медицинский юрист отправил ему настройки на зону «Дельта». Наконец, крышка захлопнулась, стало темно, дрон загудел. Я почувствовала – меня съели заживо. По истории я проходила, что какого-то человека съел кит, а потом через три дня выплюнул обратно. Не помню, как его звали, но думаю, что наши ощущения с ним были схожи. Внутри дрона ужасно воняло. Не знаю, как внутри пахнут киты, но,наверное, тоже довольно неприятно.

Дрон летел очень долго. Я несколько раз засыпала и просыпалась. Прошло часов двенадцать (а может и больше), прежде чем крышка дрона открылась, и я увидела небо в отблесках зари.

Дрон издал странный звук, очень похожий на пиканье датчиков в моей палате. Внезапно я вместе с горой мусора начала проваливаться вниз. Меня сдавило упаковками из-под еды, железяками и еще неизвестно чем. Чем глубже я проваливалась, тем труднее было дышать. И когда я решила, что сейчас задохнусь – случился резкий рывок и мусор вместе со мной упал с высоты двадцати метров.

Не успела я прийти в себя от падения, как сверху прилетело что-то увесистое, и я потеряла сознание.

Очнулась я оттого, что снова было трудно дышать. И хотелось пить. Пить!

С трудом пошевелив правой рукой, я начала ворошить мусор, окружавший меня со всех сторон. И тут же умудрилась порезать свою правую руку. Что-то острое воткнулось в мою кожу, хлынула кровь. Я застонала. Мой стон был настолько тих, что его не услышала бы даже мышь.

Солнце нещадно палило. Стояла жара. Горы мусора только усиливали ее. То, что могло разлагаться – источало отвратительный запах, то что не разлагалось (металл и пластик) – отражало солнце и увеличивало температуру.

Когда от тебя отворачивается весь мир – начинаешь себя чувствовать человеком-мусором. Тобой могли попользоваться, могли плюнуть тебе в душу, хамски пройтись по твоему сердцу, а затем повесить на тебя самые нелепые обвинения. И вроде ты не убийца и не вор, но все отвернулись, все твои «друзья» испарились, все те, кто обещал быть с тобой и в горе, и в радости – смылись сразу же, как только появилась возможность. И ты разбит, ты в отчаянии и сидишь в полном одиночестве. Ты– старое кресло, некогда бывшее красивым и новеньким, а теперь сидение обшарпано, спинка сломана, ножки расшатаны. И тебя выбрасывают за ненадобностью. Только ты все помнишь. А люди ведь знают, что вещи не имеют памяти. Вещь спокойно можно выбросить. Она не будет плакать ночами и впадать в депрессию. И ты осознаешь, что на протяжении всего времени для окружающих ты был просто вещью. Отвратительное чувство.

Вечность.

Вечностью для меня был тот отрезок времени, который люди обычно зовут «днем».

Я проползла по мусору несколько метров, в попытке найти хоть какую-то емкость с водой. Глупая. На что я рассчитывала? Что произойдет чудо, и я найду каплю воды в гнилье вперемежку с какими-то запчастями и старыми вещами? При такой жаре градусов в сорок?

Я дура.

Надо было согласиться на эвтаназию…

Когда солнце было совсем близко к горизонту, откуда-то подул ветер и набежали облака. Я смотрела на них так внимательно! Впервые в своей жизни я оценила красоту небес. Серо-белые облака, похожие на вату, заслонили собой солнце. Наконец-то пекло кончилось. Хоть какая-то радость.

Вскоре облака потемнели и с неба полетели капли дождя. Я открыла рот, чтобы на мой язык попала долгожданная влага. Вскоре дождь перешел в ливень. В былые времена во время ливней я пряталась в доме, как и все нормальные люди. Увидеть на улицах Турписа людей, гуляющих под дождем было невозможно. С самого детства нам внушали, как это плохо. Только глупцы идут гулять в дождь, чтобы намочить свою одежду, а затем простыть. «Ваше здоровье – самое ценное, что есть в Вашей жизни» – твердили учителя, родители, голограммы, роботы и президент. Здоровье было превыше всего…