Читать книгу Я не я - Аисс Виал - Страница 9

Джессика не ошиблась, как только затихла чеканная поступь в коридоре возвращающегося в зал Маккоула, в ее покои бесшумно впорхнула Нормина.

– Леди, я почти все подготовила к нашей «прогулке» возле замка, – она подошла совсем вплотную к Джесс и добавила: – Нам придётся воспользоваться потайным выходом из замка через пещеры. Я нашла преданного леди Равенне старенького слугу, который один из немногих знает этот путь. Он проведет нас, но только при одном условии.

– Каком, Нормина? Говори, не медли, – волновалась Паркенс.

– Он согласился сделать это сразу после вашего венчания с Маккоулом-старшим. До этого, он уверен, это будет невозможно совершить. Сейчас охрана расставлена повсюду, словно все знают о вашей затее. Он надеется, что после церемонии венчания, причины недоверия к вам исчезнут. После торжества я буду дожидаться вас в вашей спальне, чтобы подготовить вас к первой брачной ночи. Этими минутами мы и воспользуемся для побега. У тайного выхода нас будут уже ждать. Но лабиринт пещер я не знаю, поэтому и полагаюсь на этого старичка-проводника.

Джессика молчала несколько минут, в это же время принявшись нервно расхаживать по спальне и заламывать руки. Потом резко остановилась и выпалила:

– Я согласна, Нормина! – в подтверждение своих слов она крепко стиснула обе руки доброй девушке, словно умоляя ее в преданности, так как полностью решилась вверить себя ей.

Эту ночь Джессика Паркенс провела без сна. Под утро она наконец-таки уснула. Затем она узнала, что слуги тщетно пытались ее разбудить пополудни. По замку ползли слухи, что леди Равенна пыталась покончить с собой с помощью ядовитых снадобий. Вызванный монах Иэгэн привел ее в бодрое состояние какими-то нюхательными травами.

И тут понеслось…

Все без исключения суетились к намеченному вечером торжественному церемониалу. Сколько, оказывается, традиций имело это таинство.

Со двора были слышны мелодии уличных музыкантов, радостные крики простолюдинов, ожидающих милостей от господ в честь свадебного веселья. Но даже они не могли заглушить рев молодых свиней, которых ждала участь стать украшением не одного пиршественного стола в этот праздничный вечер. Хотя по замку уже сейчас разносились волнующие ароматы изысканных свадебных яств и без этих несчастных четвероногих.

Сначала Джессику слегка накормили лишь овсянкой, напомнив ей, что в такой день по традиции это незамысловатое блюдо служило завтраком для всех, без исключения[7]. Хотя она жутко хотела есть, слуги ей почему-то не дали возможности насытиться вдоволь, напоминая, что ее уже сейчас ждет обряд «Очернения невесты». Будто она знает, что он ей сулит! Конечно, Джесс немного заволновалась и, несомненно, хотела поинтересоваться, что это за обряд. Она стала искать глазами Нормину, с целью тихонько выведать у нее тонкости этого ритуала, чтобы не попасть впросак. Но ее единственной сообщницы в этом «театре абсурда» нигде не было видно.

Паркенс облачили из двух принесенных нарядов в совсем простенькое платье. Второе, не тронутое, как ей сказали «Пока!» также вряд ли можно было назвать подвенечным, потому что было не привычным белым или другого цвета изысканным, а скорее национальным, с клетчатой юбкой.

Волосы ей также не стали укладывать в прическу. Лишь стянули их в какой-то бесформенный узел, накрыв плотной однотонной косынкой.

Когда Джессика глянула на себя в зеркало, мелькнула мысль: «М-да! Незавидная участь средневековой невесты-леди! Я представляла себе несколько иначе ее свадебный наряд! Как же тогда выглядели простолюдинки-невесты?!» Пухленькая служанка Гленна, как будто прочла мысли Джессики, сделала, по ее мнению, успокоительное замечание:

– Радуйтесь, леди, что вам, хотя бы, по счастью, не доведется никогда испытать муки «Права первой ночи», как нам простым смертным девушкам.

Паркенс невольно глотнула воздух, вспомнив все, что она знала об упомянутой Гленной жестокой традиции тех жутких варварских времен, когда существовало право землевладельцев и феодалов после заключения брака зависимых крестьян провести первую ночь с невестой, лишая ее девственности.

После таких жутко картинных слов Гленны, Джесс уже решила, что стерпит все что угодно до самого конца! Разве может быть что-то ужаснее того, что припомнила Гленна?! Наградой ей будет – личный удачный «подарок» жениху, когда он свою первую брачную ночь проведет в обнимку с вышитой подушкой! А она, Джессика Паркенс, в это время будет добираться в Англию на попутках и репетировать, что она скажет Сэмюэлю при встрече! «А может быть, я тороплюсь с выводами? И это было бы мое последнее испытание? Может, в этот самый момент появиться Сэм и наконец признается в своем розыгрыше, пусть и неудачном?! Не может же Дункан Маккоул и вправду ее принудить к плотским брачным утехам!»

Пока она тешила себя этими мыслями, ее дружной толпой вывели во двор крепости. Двор она еще не видела ни разу, если не считать один раз ночью (много ли в темноте увидишь!) по прибытии в замок и второй – с высоты крепостных стен – когда ее перепуганную в тот же первый поздний вечер волокли к перилам каменного балкона, чтобы объявить о ее согласии стать Равенной Маккоул.

Двор был широким, многолюдным. В центре площадки, как раз напротив упомянутого балкона, стоял помост. Вероятно, сделанный для оглашений воли хозяев замка или для места наказаний за провинности, возможно, и казней. Возле него собралось много ротозеев, хохочущих и потешающихся. Причем большая часть из них были поданные Маккоула или вассалы-союзники. Там был и Локсли, и Донован, и Маккоул-младший, и Ленокс. Когда вереница слуг сопроводила невесту ближе к этому зрелищу, Джесс разглядела сквозь толпу у позорного столба помоста привязанного мужчину в «великолепном костюме Адама». Когда ее взор медленно поднялся от мускулистых бедер к лицу обладателя красивого нагого тела, Джесс смутилась, потому что встретилась глазами со своим мнимым женихом, Дунканом Маккоулом! Но как же это, возможно?! Воины-мужчины ликовали, выкрикивая различные подзадоривающие фразы в честь жениха. Джессика боялась вновь поднять глаза на Дункана, теряясь в догадках о причинах его позорного плена у шеста. Спасла положение Нормина, служанка каким-то образом оказалась рядом, а может она уже давно ее сопровождала, а Джесс от ежеминутных потрясений могла ее и не заметить. Нормина, видя ее перепуганные глаза, шепнула, что так мужчины празднуют последнюю холостую ночь жениха, и это ее традиционные последствия. Обычно жених либо напивается в крайний раз в стельку, либо вымотанный различными способами: тренировочной битвой с равными на мечах, непосильным трудом, умышленной двухдневной бессонницей, наконец, в сонном «отрубе» подвергается такому шуточному испытанию.

Паркенс упорно отказывалась смотреть, что за этим последует дальше. И поэтому не видела, как Дункана освободили от пут веревок и, все так же ликуя, накинули килт с меховой накидкой на его плечо. Дункан стойко держался, не дрогнув ни одним мускулом, словно женился неоднократно в своей жизни по средневековым обычаям.

Зато она чувствовала неловкость всей этой ситуации, и краска стыда залила ее щеки. Вдруг она почувствовала сильные руки Гленны и еще пару рук слуг-мужчин на своих предплечьях, которые ее насильно потянули к тому же шесту наказания. Толпа стала дружно выкрикивать:

– Очернить невесту!

– Очернить! – подхватывал каждый по очереди это устрашающее слово.

Джесс забилась в панике. Что же теперь с ней сделают изверги? Если такое запросто творили с Дунканом, вассалом короля! Она, не осознавая себя, стала кричать:

– Отпустите, сумасшедшие! Пустите!

Завидев веревку в руках мучителей, она стала кусаться и вырываться пуще прежнего. Потом громко зарыдала, проклиная Сэма, Дункана и остальных собравшихся. И затихла лишь тогда, когда почувствовала, что ее, связанную к столбу, «просто» закидывают яйцами, овощами, другими пищевыми продуктами. Заливают ее одежду (которая слава Богу осталась на ней!) прокисшим молоком, какой-то жидкой кашицей, а, возможно, и отходами для свиней. Джессика с трудом сдерживала рвотные позывы от запахов «снарядов». И мысленно возблагодарила слуг, которые поутру ей не дали наесться до отвалу, чтобы не опозориться вдвойне. Так вот, что значит обряд «Очернить невесту»!

Вот этого она-то не знала! Не знала, что делалось это с целью проверить стойкость будущей жены. Если невеста смогла выдержать испытание «нечистотами» (ей видать, леди, повезло, что это были лишь помои, а не нечистоты в прямом смысле этого слова), то в дальнейшем их супружеской жизни ничего не грозило и все тяготы замужества новобрачная перенесет с высоко поднятой головой.

Потом замученную Паркенс ждал двух часовой отдых, если отмывание ее тела можно было так назвать. Прислуга постаралась на славу, оттирая кожу леди Равенны, и к концу купания Джессика стала походить на только что приготовленного молоденького поросенка к запеканию на вертеле.

Ее волосы, лицо, руки с помощью ароматных масел и травяных отваров приятно благоухали. Кудесником этих стойких и притягательных благовоний, достойных пользования особ королевских кровей, был старец-монах Иэгэн. Он в качестве подарка новобрачной преподнес несколько пузырьков своих дивных ароматных творений.

Теперь ей пришлось надеть второй наряд с неизменной шотландской тканью в клетку. К удивлению Джесс, национальный костюм был ей к лицу. Однотонный верх, не очень длинная клетчатая юбка, позволяющая видеть свадебную обувь, которой стали мягкие и удобные ручной работы мокасины, расшитые пурпурной вышивкой с оригинальным орнаментом и практически до колен, имеющих мудреную шнуровку.

Ее волосы лишь слегка прикоснулась рука горничной. После сушки локонов, которые сами вились от природы у Паркенс, их старательно расчесали гребнем, причудливой формы, и оставили ниспадать по спине пышной копной. Сбоку у висков был заплетен венец из тонких косичек ее же волос. Этот естественный венец был украшен какими-то живыми мелкими лиловыми цветочками, своим видом напоминающими ромашки.

Все процедура свадебного убранства невесты сопровождалась обрядовыми песнями, чаще грустными, нагоняющими в двойне волнение Паркенс. Ей не терпелось покинуть ее мрачные покои и подышать свежим и чистым воздухом горного края.

На площади крепости жителей замка и окрестной деревушки ждал еще один старый обычай, creeling the bridegroom – «Плетеная корзина». Смысл этой традиции заключался в том, что жених нес на спине большую плетеную корзину для свежевыловленной рыбы, но в реальности заполненную камнями. И так он ходил из одного конца деревни в другой с тяжелой ношей, а остановить его могла только невеста, вышедшая на встречу и подарившая поцелуй. Романтично! Ничего не скажешь. И на этот раз жениху крупно повезло, потому что об этом обычае хорошо знала Джессика Паркенс: он и до ныне в таком же виде дошел до современных традиций свадеб, празднуемых в шотландском стиле. Иначе бы долго пришлось таскать эти камни этому горе-новобрачному. Понятно, Джесс довольно «помучила» Дункана Маккоула в ожидании спасительного поцелуя. Сколько с нее попили крови Сэм Декер, Дункан Маккоул и все солидарные с ними участники этого туристического шоу? Сжалилась невеста лишь на двенадцатом круге тягостных хождений Маккоула-старшего. И то благодаря Нормине, бесцеремонно вытолкнувшей ее из толпы зевак, безгласно напомнившей тем самым Джесс о том, что просила подыграть ей в своем смирении перед неизбежным супружеством, если леди желает совершить побег благополучно.

Джессика медленно и неуверенно шла навстречу мнимому «труженику» морского побережья. «Благо сейчас жених сменил костюм Адама на более приличный наряд», – при этой мысли Джесс вдруг густо покраснела. Да, Дункан недурно сложен, что и говорить. Внешность голливудская! О чем только думал Сэмюэль, когда решил играть с ней в эти странные игры. А если бы Маккоул разбудил ее так долго дремлющую в девственном теле истинную страсть? Разве об этом он не подумал? Но этому не бывать! Одной сексуальной внешности мало для Джессики Паркенс, ей нужны чувства, любовь, неземная и чистая, ответная и вечная. Только так! Взгляды жениха и невесты встретились в безмолвном поединке. Толпа продолжала по нарастающему улюлюкать, желая видеть долгожданный поцелуй. Паркенс положила правую руку на свободное плечо Маккоула, так как на втором – покоилась непосильная ноша в корзинке, тем самым указывая на просьбу остановиться путника. Корзина быстро переместилась на твердую землю с помощью сильных рук ее хозяина. Джесс пришлось приподняться на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на гладковыбритой щеке рыцаря. Но невеста совсем не ожидала, что окажется в крепких объятьях жениха и будет вынуждена отвечать на другой поцелуй – страстный и горячий, долгий и воспламеняющий, вызывающий у взирающих на них всеобщий громкий восторг и умиление романтичной сценой.

«Что же со мной происходит? – думала Джесс, – Я терплю эту муку и не пытаюсь высвободиться из навязанных мне объятий. Мало того, мне нравится это неизъяснимое чувство, вызванное поцелуем Маккоула! Может это дурман шотландских гор или благовоний Иэгэна?»

Ей должно быть стыдно, но ее мозг стал сравнивать поцелуи Декера с сегодняшней страстностью загадочного рыцаря. И ей трудно было вспомнить из такого рода «практики» с Сэмом хоть один случай, превзошедший ее эмоциональное состояние блаженства в эту минуту.

Поцелуй окончился так же внезапно, как и стартовал. Бесцеремонно оторвать Дункана от уст своей невесты позволил себе Маккоул-младший, Ричард:

– Брат, не заставляй меня усомниться в сказанных тобой не так давно словах, что леди Равенна еще пожалеет, что появилась на свет и вздумала прилюдно выставить тебя, Маккоула, неугодной партией для своего супружества.

Неуместные слова Ричарда подействовали как холодный душ из ведра на Дункана и обомлевшую от вольностей жениха Джесс.

В толпе прошелся легкий ропот недовольства. А убийственный взгляд Дункана Ричард выдержал смело и вызывающе. Разрядил обстановку Морай Локсли:

– Дружище, Дункан! Ты собираешься сегодня поить гостей виски? Умираю от жажды! Не пора ли нам звать священника? Народ требует гулянья и веселья! Разве можно заставлять всех долго ждать такого громкого празднества? Сегодня, наконец-то, объединяться два могущественных клана Маккоулов и Гордонов! Да здравствует король! Да здравствует великая Шотландия!

Разномастный люд дружно поддержал Локсли:

– Да здравствует король!

– Да здравствует великая Шотландия!

– Виват! Виват!

Морай Локсли, как истинный друг, знал, какие слова должны были послужить успокоительным бальзамом для Дункана Маккоула. Ричард Маккоул ретировался, испугавшись всеобщего ликования собравшихся гуляк разношерстной публики.

Виновников ожидаемой церемонии в последний раз развели в разные места. Дункану пришлось снова совершить омовение тела после изматывающего обряда «Плетеная корзина», а Джесс должна была ожидать выкупа жениха в своем доме, в данном случае в своих покоях.

Обычно для требования выдачи невесты с лагеря жениха посылали двоих мужчин, дюжих и от природы обаятельных, с легкостью способных договориться о подходящей двум сторонам плате. С этой задачей неплохо справились лучший друг Дункана – Морай Локсли и Донован, как оказалось впоследствии следующих событий, действительно, преданный и верный слуга своему хозяину.

На северо-востоке Шотландии вплоть до XIX века в день свадьбы все жители клана организовывались в процессию, которая приводила счастливую пару к дверям местной церкви-Кирхе. Одну службу священник проводил вне церкви, перед нею, на шотландском языке, другую – внутри, но уже на латинском. В церкви играла торжественная музыка.

Эту странную пару нареченных ждала та же участь.

Джесс волновалась, она не могла понять своих чувств. С ней происходило что-то необъяснимое. Почему эта экстраординарная и абсурдная игра в Средневековье, так на нее действует? Почему с каждой минутой, проведенной в замке Данноттар, ей все больше кажется, что она, действительно, каким-то неизъяснимым образом попала в варварские времена? Что именно она является здесь и сейчас актрисой «театра абсурда»?

Но водоворот ярких и необычайных событий не давал ей разобраться во всем до конца.

Джесс и не заметила, как настал черед давать ей первой клятвенные супружеские обещания. Она смотрела на «суженого» взглядом кролика, гипнотизируемого удавом. Слова брачного обета вылетели из ее уст сами собой, словно с помощью какого-то незримого волшебства.

Когда пришел черед произнести ответную клятву Маккоулу, Дункан как-то по-особенному посмотрел Джесс в глаза. Будто искал в ее только что произнесенных словах искренность, а своим, готовым вырваться на свободу, – одобрение и милость. Паркенс взирала на Маккоула с широко раскрытыми глазами. «Может сейчас тот самый момент, когда все необъяснимое и загадочное закончиться вдруг? Все актеры и актрисы снимут свои маски. В поле зрения появиться Сэмюэль Декер – мой настоящий жених. И жизнь пойдет своим нормальным и привычным чередом. Но почему тогда мне сейчас совсем не хочется, чтобы все в один миг прекратилось?»

Этот ее последний взгляд мольбы от судьбы чуда Дункан расценил по-своему, как немое согласие на волю небес. Жених громогласно изрек ожидаемые присутствующими слова и накинул, согласно шотландским традициям, на плечи невесты клетчатый платок с цветами своего клана, закалывая его серебряной булавкой, что означало только одно: родственники молодого рады свадьбе и принимают девушку в свою семью.

Если бы в этот момент Джессика Паркенс видела лицо Ричарда Маккоула, то испытала бы невольный страх. Его рука покоилась на рукоятке меча, с которым тот не расставался ни на минуту, губы были искривлены в подобие горестной улыбки, а щелочки-глаза искрились ненавистью и злостью.

Но новобрачная (теперь уже ее можно было называть по праву именно так) не могла видеть реакцию своего деверя, так как принимала вместе с супругом вереницу громких поздравлений присутствующих.

В графстве Абердин, как символ изобилия и счастья будущих детей, над новобрачными разбрасывались горсти ячменя, и в решете несли хлеб и сыр, затем куски их раскидывали вокруг, а молодежь и дети старательно ловила эти «крупицы благости». Мало кто знает, что сыр на свадьбах, по народным верованиям, выступал в роли апотропея[8], могущего оградить от злой силы. Со временем решето с хлебом и сыром было заменено овсяной лепешкой, называемой «пирогом невесты» (bride’s cake). Ее разламывали над головой новобрачной, когда та переступала порог дома по возвращении из церкви, и кусочки разбирали гости. Особенно им была рада холостая молодежь. Кусочки этой лепешки – «благодать невесты» – гости тщательно хранили. Верили, что если положить такой кусочек под подушку, это гарантирует приятные сны и счастливую судьбу.

Что же происходило дальше, когда слова клятвы в верности произнесены, ячменем молодожены всласть засыпаны, радостной и шумной процессией до порога дома доставлены? А дальше – наступал момент, когда жених переносил невесту через этот самый порог на руках, чтобы защитить от возможных злых духов, живущих у приступок дома. Над головой невесты разламывают часть той самой упомянутой овсяной лепешки, а остальную часть раздавали. И всё это довелось «пережить» и нашим молодожёнам. А после данного ритуала начиналось самое веселое и потешное – свадебное гуляние. Волынщики шли в дом, где намечалось проведение праздничного застолья, тем самым указывая людям на улице, куда собираться на пиршество. А музыканты зазывали молодожёнов на их первый семейный танец. Поэтому Дункану пришлось церемонно взять молодую жену за руку и повести в центр зала, дабы продемонстрировать всем свою готовность к еще одной упомянутой традиции.

Джессика испытала смущение и страх, что не знает нужных движений свадебного танца. Она вдруг стала осторожно приостанавливать Дункана и тихо призналась ему, не скрывая своей растерянности:

– Я не знаю, как танцевать этот танец, сжальтесь надо мной!

Дункан сжал ее руку крепко и проникновенно, добавив в ответ:

– Доверьтесь проведению. И мне… – его рот украсила пленительная улыбка.