Читать книгу Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия, Акакий Васадзе - Страница 4

У легендарного наркома и книга должна была быть легендарной. Она такой и была. Не из-за блестящего литературного стиля. Напротив, стиль хромает. Не из-за оригинальной темы. Напротив, тема может показаться трафаретной, непривлекательной, хотя в те годы была популярна. Ценность книги заключалась в другом.

Ко времени написания «К вопросу…» уже появились воспоминания ряда деятелей партии, которые рисовали картину возникновения и развития коммунистического движения в Закавказье довольно предвзято и путано. Настораживало, что в среде нестойких большевиков, замаскированных недругов советской власти возникла тенденция: замалчивать роль Сталина в истории партии, несмотря на то, что она без преувеличения была огромной. Это не только сбивало с толку, но и возмущало рядовых членов партии, которые хорошо помнили многие дореволюционные и тем более послереволюционные события. Не говоря о тех простых работягах, которые были лично знакомы со Сталиным и, даже не состоя в партии, в своё время немало помогали ему, разделяли с ним трудности и опасности его нелегальной работы.

Данная тенденция проявлялась даже в энциклопедических изданиях той поры, что отражало чаще подспудную, но иногда открытую борьбу между сталинцами и оппортунистами, между двумя линиями в партии, отчего нависала реальная опасность над существованием первого в мире социалистического государства.

Доклад, а затем книга Л.П.Берия обобщили и систематизировали важный по времени и месту период в истории ВКП(б), расставив все точки над «и». Но кто только и как только не изгаляется над книгой! Удивляться нечему. Сталин коммунистическими и капиталистическими апологетами (какое трогательное единство, хотя к первому прилагательному напрашиваются кавычки!) объявлен злодеем. Следовательно, все, кто за Сталина, суть порождение зла, а все, кто против, – светочи разума и добра. Вот такая нехитрая логика, из которой проистекают глупости, фальшь и просто бред.

Это произведение называют заказным: мол, написано по личному указанию Сталина. Кто-нибудь видел, слышал, читал, как Сталин отдавал соответствующее распоряжение? Никто не видел, не слышал, а вот читали почти все. Недоказуемое распоряжение кто-то цитирует так, словно лично стенографировал его в Кремле со слов расхаживающего по кабинету вождя. Забывая, однако, что, если бумага всё стерпит, то читатель может вечного обмана и не потерпеть.

«К вопросу…» обзывают также подхалимским произведением, выдают его за стремление Берия выслужиться перед Сталиным. Разбирать, чем отличается любовь и уважение к вождю от подхалимства перед ним, не стоит. Равно как и то, что Сталин лизоблюдов на дух не выносил. Зацикленные на антисталинизме, всё равно ничего не поймут и будут талдычить про культ личности и прочие набившие оскомину обвинения.

Берия действительно применяет в своей книге выражения «учение Ленина – Сталина», «линия Ленина – Сталина», «лозунг Ленина – Сталина», «знамя Ленина – Сталина». А выражение «партия Ленина – Сталина», видимо, сам бог велел расценивать как угодничество.

Но позвольте, разве все эти словосочетания не отражают правду? Сколько лет минуло с тех пор, а многие по сию пору продолжают противопоставлять друг другу две партии – ленинско-сталинскую и хрущёвскобрежневско-горбачёвскую, у которых общим было только название.

Берия на примерах из истории закавказских большевистских организаций доказал неизменную приверженность Сталина и возглавлявшихся им социалдемократов ленинизму. Эта истина и является лейтмотивом произведения, а уж как расценивать её – зависит от личных пристрастий «оценщика», каковые, к счастью, на истину мало влияют.

Авторство книги приписывается целому ряду персон: Семёну Фаермарку, бывшему директору исторического отделения Института красной профессуры, некоторое время обретавшемуся на партработе в ЗСФСР, Малакия Торошелидзе, ректору Тифлисского университета, Эрнесту Бедия, директору Тифлисского филиала института Маркса – Энгельса – Ленина.

Обескураживающим для «разоблачителей» будет то, что сам Берия никогда не скрывал (от Сталина тем паче), что его доклад есть плод коллективного труда. А чем ещё, например, должен заниматься директор института Маркса – Энгельса – Ленина, весь его научный коллектив, как не совместными поисками истины в важной исторической проблеме, подготовкой соответствующих материалов для партийных инстанций? Почему бы филологу и философу, ректору университета, не оказать квалифицированную помощь партийному руководителю, который не стихи собрался писать, а научный труд?

Злословят, что Берия, дескать, так завидовал настоящим авторам, что поспешно репрессировал их, дабы стать единоличным правообладателем произведения. Уверять, что Лаврентию Берия было присуще столь мелочное честолюбие – демонстрировать полное незнание, как его личных качеств, так и общего морального климата, который в те времена доминировал в партии и в стране. Правда, не исключено, что подобные обвинители судят о других по себе.

Относительно же репрессий замечу, что они были, есть и будут в жизни каждого государства до тех пор, пока государство в виде классовой социальной формы и структуры существует вообще. Другой вопрос, против кого они направлены, как проводятся и чему служат. Огульная реабилитация, чем ретивые администраторы занимались после смерти Сталина, столь же неправомерна и вредна, как огульное репрессирование, чем занимались те же администраторы при его жизни.

Так, упомянутый в нашем перечне С.Фаермарк (партийная кличка – Сеф) в прошлом был эсером. Потом переметнулся к большевикам, да не к какому-то там Сталину, а к самому Троцкому. В 1920-х годах легальная троцкистская оппозиция потерпела крах, но Фаермарка простили и он занимал крупные партийные должности, где и свёл дружбу с самим Берия. Но кто сказал, что дружба с лидером должна становиться индульгенцией и освобождать от наказания. Во всяком случае, ни Сталин, ни Берия так не считали, отличаясь высокой и недоступной большинству сегодняшних руководителей принципиальностью. Фаермарка, как занявшегося нелегальной троцкистской деятельностью, расстреляли в 1937 году. Само собой, Хрущёв его реабилитировал.

Я бы высказал другие критические замечания по этому произведению, носящие не конъюнктурно-политический, а издательско-редакторский характер. Книга «К вопросу…» вышла в свет с определённой долей неряшливости, неважно подготовленной. Она слабо отредактирована не только с точки зрения недостаточной стилистической и орфографической правки. Сверка иных цитат по первоисточникам не производилась. Произошла путаница с некоторыми партийными именами и инициалами; ряд фамилий вообще не имеет инициалов. Думается, вряд ли проблема найти и уточнить имена была непосильной для тогдашних редакторов.

Погрешности книги вызваны также тем, что Берия, в отличие от Сталина, ни теоретиком, ни литератором не был. Литературный труд не входил в круг бериевских приоритетов, и лишь острота политического момента вынудила его в 1935 году взяться за перо.

Он являлся практиком. И в этом был очень похож на своего учителя и наставника, выделяясь, как и тот, своей необыкновенной работоспособностью и организаторским умением. Недаром в постсоветские времена он получил от некоторых исследователей довольно лестный технократический комплимент: «самый эффективный менеджер XX века». Порой это выражение применяют и к Сталину, с чем я категорически не согласен. Если у кого-то в подчинении много созданных им менеджеров, то, как мы его назовём? Может быть – так, как положено назвать того, у кого в подчинении много созданных им ангелов?

В предлагаемом читателю варианте публикации воспроизведена не вся книга Л.П.Берия, а её наиболее интересные страницы. В то же время сокращения незначительны, потому что, в сущности, интересно в ней всё. Есть отрывки, которые побуждают по-новому взглянуть на общественные явления почти вековой давности, настолько они были извращены историками в позднесоветское и в постсоветское время. Есть отрывки, которые неожиданно оказываются злободневными для нас, живущих в двадцать первом столетии.

К 1935 году в стране выросло новое поколение, которое на собственном опыте убеждалось в несомненных заслугах Сталина в деле текущего социалистического строительства. Но оно мало или ничего не знало о прежней работе, о дореволюционных произведениях вождя, которые доказывали его выдающийся теоретический уровень и практические достижения задолго до взятия власти большевиками.

Грузия, хотя и была родиной Сталина, превратилась в республику, где недоброжелателями наиболее активно распускались слухи о его якобы незначительной роли в начальный период революционной борьбы. Специально создавали образ недостойного человека, случайно оказавшегося на вершине политической власти? Однозначно – да.

Парадокс: отдельные коммунисты втихомолку солидаризировались с мнением главы грузинских меньшевиков Ноя Жордания, называвшего Сталина варваром.[7] А может, они были липовыми коммунистами, и репрессивные акты, предпринятые впоследствии против них, носили закономерный характер? Пусть читатель сам определится в данном вопросе после прочтения бериевского текста, которому я дал название «Сталин начинался так».

…Словом, Берия ставил перед собой крайне актуальную задачу, продиктованную суровой политической необходимостью: восстановить историческую справедливость, то есть правду; ознакомить коммунистов, комсомольцев и беспартийных с объективным описанием большевистской борьбы и поведением её различных участников.

Он не располагал богатым революционным опытом в отличие от многих тех, кого подверг критике в своей книге. Но молодые руководители сталинского призыва – а Лаврентия Берия мы можем смело отнести именно к ним – не пасовали перед ошибающимися авторитетами. Те, кто нарушили партийную этику, сознательно исказив положение дел, не могли рассчитывать на снисхождение за прошлые заслуги, но были обязаны честно признавать собственные недостатки и преодолевать их. Таков был закон партии. О том, как он выполнялся некоторыми деятелями так называемой «старой гвардии», мы ещё поговорим.

В предисловии к своей книге (в сборнике оно опущено) Берия, как говорится, сразу взял быка за рога:

«Изучение и понимание истории нашей партии является важнейшим средством марксистско-ленинского воспитания членов партии и комсомола.

Товарищ Сталин в своей исторической статье «О некоторых вопросах истории большевизма»… поставил в центре внимания партийных организаций задачу большевистского изучения истории нашей партии.[8] Вот что писал тогда товарищ Сталин об этой задаче:

«… Поднять вопросы истории большевизма на должную высоту, поставить дело изучения истории нашей партии на научные, большевистские рельсы и заострить внимание против троцкистских и всяких иных фальсификаторов истории нашей партии, систематически срывая с них маски».

Эта задача требует, чтобы было поставлено на должную высоту преподавание истории партии, изучение антипартийных группировок…, их приёмов борьбы с линией партии.

Эта задача требует, чтобы члены партии были знакомы не только с тем, как партия боролась и преодолевала кадетов, эсеров, меньшевиков, анархистов, но и с тем, как партия боролась и преодолевала троцкистов, «демократических централистов», «рабочую оппозицию», зиновьевцев, правыхуклонистов, право-«левацких» уродов и т. п.

…За последние годы партийные организации Закавказья проделали немалую работу в области пропаганды и изучения истории партии. Однако наши достижения на этом участке явно недостаточны. Особенно мы отстали в деле большевистской разработки и изучения истории большевистских организаций Закавказья и Грузии, в деле изучения борьбы закавказских большевиков за дело Ленина – Сталина.

…IX съезд компартии большевиков Грузии в своих решениях дал директиву:[9]

«Отмечая факты извращения истории партии и революционного движения в Грузии и Закавказье в работах ряда историков-коммунистов, съезд считает необходимым еще больше заострить внимание всех партийных организаций Грузии против попыток фальсификации истории большевизма».

Тифлисский филиал Института Маркса – Энгельса – Ленина при ЦК ВКП(б) до сих пор не сумел выпустить сборник документов и материалов по истории партийных организаций и революционного движения в Закавказье, а также не издал ни одной оригинальной работы.

Нужно признать, что история партийных организаций Закавказья и Грузии далеко ещё не изучена и не разработана. Что же касается освещения борьбы закавказских большевиков в работах отдельных товарищей, как, например, работы тт. Ф.Махарадзе («История рабочего движения в Грузии», «О 1905 годе в Закавказье», «К 30-летию существования тифлисской организации», «Очерки революционного движения в Закавказье» и др.), А.Енукидзе («Наши подпольные типографии на Кавказе»), М.Орахелашвили («Закавказские большевистские организации в 1917 г.», Хрестоматия по истории РКП, «25 лет борьбы за социализм», под редакцией М.Орахелашвили)…, то они содержат в себе ряд ошибок принципиального и исторического характера, допускают извращения отдельных исторических фактов и событий и недобросовестно передают отдельные моменты из истории партии. Эти товарищи до сих пор не позаботились переработать свои труды и исправить допущенные в них ошибки и извращения».

Доклад и книгу Берия построил из четырёх разделов:

1. К истории зарождения и оформления большевистских организаций Закавказья (1897–1904 гг.)

2. К истории большевистских организаций Закавказья в период первой русской революции (19051907 гг.)

3. К истории большевистских организаций Закавказья в период реакции (1907–1913 гг.)

4. К истории борьбы с национал-уклонизмом в рядах коммунистической партии большевиков Грузии (1913–1924 гг.)

Но мы можем рассматривать произведение и как состоящее из двух половин. Одна включает в себя I, II, III части и касается дореволюционного становления организаций и комитетов РСДРП, происходившего в напряжённой борьбе с меньшевиками, ликвидаторами, отзовистами, прочими представителями соглашательских течений. Другая включает в себя только IV часть и повествует о послереволюционном разгроме националистического уклона.

Это очень важный аспект. Национал-уклонисты находились, как вне, так и внутри партии большевиков. Причём, большевики уже взяли власть в свои руки, создали СССР и вели строительство социализма во вражеском окружении. Так что теперь носители националистических идей представляли собой ещё большую угрозу для единства партии и для обширных планов экономического и культурного развития.

Берия с помощью архивистов собрал множество документов и свидетельств: номера большевистских и меньшевистских газет, листовки социал-демократов, письма, воспоминания очевидцев и участников событий, донесения жандармов. В книге они скрупулёзно перечислены. Он извлёк на поверхность политической жизни многие статьи и прокламации, написанные Сталиным в подполье, но потом преданные забвению теми, кто обязан был отыскивать и сберегать бесценное сталинское наследие. Благодаря ему многие произведения раннего Сталина были впервые переведены на русский язык.

Несомненным достоинством «К вопросу…» можно считать обильное цитирование сталинских произведений. Несмотря на возвращающийся интерес к этим произведениям, несмотря на появление их в печати и в интернете, они остаются малодоступными для большинства читателей. Книги наподобие «К вопросу…» предоставляют дополнительную возможность знакомиться со сталинским литературным наследием, его вкладом в теорию научного коммунизма.

При подготовке текста книги для нашего сборника пришлось в целях экономии печатной площади убрать многие ссылки на эти документы. Но сами документы представлены практически в полном объёме.

Внутри текста размещены мои комментарии по поводу некоторых изложенных событий и сопутствующих факторов. Иногда лаконичные, но есть и развёрнутые. Они взяты в круглые скобки. Имеются поясняющие сноски. (Я прибег в воспоминаниях всех троих авторов к большому количеству сносок, посвящённых преимущественно подзабытым или вообще малознакомым для русских читателей персонажам, эпизодам из советской действительности.) Исправлены грамматические и пунктуационные ошибки.

Почти все текстовые выделения оставлены на том же месте, где их делал своей рукой Л.П.Берия. Только вместо жирного шрифта применено подчёркивание.

Во время выступления на Тифлисском партактиве докладчик не раз вынужден был останавливаться, прерываемый аплодисментами. Пометки об аплодисментах имеются и во всех изданиях книги. Однако из нашего сборника они удалены.

В заключение рассказа о наркоме и его книге не могу не остановиться на особенностях использования грузинской и иной переводной лексики. Может, для кого-то это не самое главное в литературе. Тем не менее, нарушений стилистических и орфографических канонов здесь столько, что необходимо тоже навести порядок.

В те времена, когда Берия делал свой доклад, филологические нормы на этот счёт ещё не были выработаны, что легко можно заметить. В его тексте мною сохранено старое произношение и написание.

Но позже эти нормы претерпели изменения. У склонения названий кавказских населённых пунктов имеется своеобразие, если только речь не идёт об армянских и о русифицированных: Ереван, Эчмиадзин, а также Ивановка, Богдановка и т. д. Вполне закономерно склонение таких названий, как Цхинвал или Махачкала, Нальчик или Майкоп. Зато твёрдое правило несклоняемости относится, например, к названию абхазского города Гагра, грузинского Кобулети, азербайджанского Закаталы, чеченского Шали и другим. Их переделка и появление выражений типа «из Гагр», «для Кобулет», «около Закатал», «в Шалях» есть речевая неряшливость.

Она понятна, порой даже необходима, если присуща диалогам и монологам характерных персонажей в художественной литературе. Но значительно ухудшает качество историко-политического материала.

Кроме того, вопреки распространённым вариантам употребления в русской речи грузинских фамилий, они ни в коем случае не склоняются. Другое дело – имена. Особенно, если это сугубо «христианские» имена, распространённые на Кавказе: Александр, Илья, Давид и т. д. Отсюда вытекает, что, хотя такое произношение звучит для русского уха привычнее, но писать и произносить «с Берией» или «у Берии» по правилам хорошего речевого стиля недопустимо.

Несколько особняком стоят правила склонения азербайджанских и армянских фамилий, но я сейчас не буду их затрагивать.