Читать книгу Мочалкин блюз - Акулина Парфенова - Страница 4

Понедельник

И вот опять октябрь. Годовщина встречи с Джоелом, годовщина развода, годовщина смерти бабушки. В этом месяце я всегда совершаю обход основных врачей, чтобы не дать обостриться старым болячкам.

Хорошо, что я никогда не резала себе вены, а то говорят, что темными осенними ночами такие шрамы напоминают о себе тупой продолжительной болью.

Осень я, однако, люблю, потому что вслед за курсом лекарств следует такое приятное развлечение, как детокс, разные пилинги, которые нельзя делать весной и летом, и прочие удовольствия. Дорогие клиники мне не по карману, но я уже давно нашла непафосный кабинет, в который можно попасть, только пройдя через ремонт бытовой техники и химчистку. А в нем прекрасную девушку Машу с высшим медицинским образованием, которая все умеет и которая выглядит на пять лет моложе меня, хотя на самом деле на пять лет старше. Без этого пережить в одиночку черное петербургское предзимье совершенно невозможно.

Еще я люблю осень потому, что осенние ветра дочиста продувают мозги, а природа показывает, каким потрясающим может быть увядание, к которому мне уже пора готовиться.

По понедельникам я работаю у Веры Петровны, и мне приходится очень рано вставать. Она уходит из дома в восемь. Но в этом есть свои преимущества. Во-первых, я успеваю проехать по городу до того, как начинается основной трафик, во-вторых, мы с Верой Петровной чудно завтракаем яйцами и горячей выпечкой, поэтому спросонок мне не нужно думать о том, чем умилостивить грозящую рецидивом язву.

Если честно, то Веру Петровну я обожаю. И работала бы на нее только за право продолжать знакомство. По возрасту она не годится мне в матери, ей сорок два, но по мудрости и широте души годится в матери всему человечеству. Красивая, могучая, она несет на плечах сложный бизнес, расслабленного мужа и двоих детей. Сына двадцати четырех и дочь девятнадцати лет. Она набожна, постоянно рефлексирует, при этом одета в темные вещи от Celine и Jianfranco Ferre.

Свою кондитерскую фабрику она завоевала следующим образом. Она окончила ленинградский финэк. Муж ее подруги и однокурсницы Бобровой был старше и, в свою очередь, учился на одном курсе с Чубайсом и Маневичем. Во время приватизации эти двое не забыли своих приятелей-однокашников и некоторым помогли. Например, Бобров приватизировал кондитерскую фабрику, а Веру взял к себе главным бухгалтером. Из чистого человеколюбия, а может, неравнодушный к ее женским достоинствам, он от щедрот отвалил ей пятнадцать процентов акций.

И поступил правильно, потому что Верка-модистка за долю малую волокла на себе всю фабрику. Верины дети говорят, что почти не помнят свою мать в эти годы. У Боброва вскоре появились другие, гораздо более серьезные интересы, а после 1999 года он и вовсе перебрался в Златоглавую.

Короче, он позволил Вере выкупить его долю в 1997-м. Она взяла кредит, выплатила ему все сполна, а потом еще три года ходила в чем попало, жила в Купчино и ездила на «Жигулях», пока не погасила кредит. Год спустя она купила соседнее с фабрикой помещение и расширила свое производство, еще через год купила обанкротившийся кондитерский комбинат и на сегодняшний день имеет отношение к каждой конфете, произведенной в Петербурге. Сладкая женщина.

Обычно в первую неделю октября она тревожна и рассеянна. В это время из дальних странствий домой после полугодового отсутствия, подобно перелетному журавлю с точностью до одного-двух дней, возвращается ее муж Валерий Иванович. Интрига заключается в том, что никто не знает, в какой именно момент это случится, потому что связи во все время его отсутствия они не поддерживают.

* * *

Если бы вы увидели бомжа, который стоит у банкомата и пытается обналичить кредитную карточку, то что бы вы подумали? А если такое видит милиционер или охранник банка? Что он делает? Отнимает карточку, потому что ворованная.

Короче, каждую весну, примерно в середине апреля, Валерий Иванович начинает сильно тосковать, плакать и проситься на волю. Его и зимой никто не напрягает, он не работает, занимается подледным ловом рыбы, ходит по лесу на старых лыжах или пьет. Но лишь только во дворе окончательно протаивает засеянный собачьими фекалиями асфальт, ему становится невмоготу, и он уходит бомжевать по стране. Он смолоду был склонен к свободным прогулкам, но в нынешнем виде эта привычка сформировалась у него именно теперь, в последние пять лет, когда бизнес Веры окончательно укрепился, а сын закончил обучение и смог взять на себя часть ответственности. Заманить мужа ни в Мачу-Пикчу, ни на остров Пасхи, не говоря уже о банальных Багамах или Бали, Вере так и не удалось.

Пришлось звать на дом мастера по татуировкам. Тот наколол на животе несчастного Лерика его фамилию, имя, отчество, паспортные данные и адрес прописки. Верующей Вере было нелегко поступить так со своей половиной, но таким образом она рассчитывала, что, если где-нибудь в далеком Таганроге или, напротив, Сыктывкаре Лерик внезапно захочет домой, он сможет явиться в отделение банка, с которым работает Верина фабрика, и получить деньги на обратную дорогу. Думать о том, что он может захотеть домой посреди Уссурийской тайги, где нет никаких банков, Вера боялась, но надеялась, что, по меньшей мере, эта надпись спасет ее мужа от анонимного погребения.

Валерий Иванович, надо отдать ему должное, человек беззлобный, простил мне мою бдительность. В прошлом году ему сильно досталось от меня крепкой американской шваброй, когда я обнаружила его спящим в вонючей бомжевской рванине посреди гостиной на белом диване. Вера была в Москве, дети забыли меня предупредить, и я открыла дверь в их квартиру своим ключом.

Позже он объяснял мне, что прелесть подобных путешествий заключается именно в том, что совершать их надо без денег и без всякой подстраховки. Только тогда они приносят то неизъяснимое счастье, о котором он мечтает долгими зимними вечерами, сидя на диване Natuzzi напротив домашнего кинотеатра Bose.

Кстати, именно домашний кинотеатр доставляет мне больше всего хлопот в Вериной квартире. Техника эта, лучшая в мире по части воспроизведения звука, чрезвычайно капризна и требовательна в уборке. Например, рядом с ним нельзя пылесосить обычным пылесосом. Ибо вся микроскопическая пыль, которой удалось миновать фильтры, моментально покрывает поверхность колонок под рассеивателями. Даже водный пылесос не может справиться с уборкой в этой комнате, потому что шланги и сочленения не бывают герметичными. Поэтому уборка в «кинотеатре» делается только вручную. Даже потолок мне приходится протирать шваброй, на которую намотана специальная финская тряпка, смоченная в привезенной из источника воде с добавлением некоторых ингредиентов. Их я не назову, ибо планирую в ближайшее время зарегистрировать этот состав и получить патент, который потом продам фирме Bose. Для окон я использую другой состав, для пола – третий и так далее. Чтобы вычистить портьеры, их необходимо снять, вынести в другую комнату, там пропылесосить, а уж потом повесить обратно. Хорошо еще, я уговорила Веру купить в «кинотеатр» портьеры из специальной пылеотталкивающей ткани. А то погибла бы я с прежними бархатными, которые втягивали пыль, как губка воду.

В последнюю очередь протирается экран жидкокристаллической панели, все пластиковые и металлические части телевизора и колонок. Для этого также существуют отдельные кисточки, тряпочки, жидкости и так далее.

Но и это еще не все. Раз в месяц я снимаю задние крышки с телевизора, напольных колонок и сабвуфера (басовой колонки, спрятанной в углу) и микропылесосом обрабатываю все, что там находится. Отверточки, которыми я прикручиваю крышки обратно, выглядят чрезвычайно стильно, и я каждый раз испытываю жестокое искушение спрятать одну их них к себе в сумку. Но, к сожалению, такое в нашей работе невозможно. Приобретя милую безделушку, потеряешь клиентов, репутацию и все остальное. Да и вообще, воровством пробиваются только те, кто не смог открыть в себе какого-нибудь созидательного таланта. Например, таланта к уборке.

В первый понедельник октября Вера Петровна, от окна к окну, подобно древнерусской Ярославне, не пошла на работу, осталась дома ждать мужа.

– Верочка, – не выдержала я, – скажи мне, дуре, ты его любишь очень? Почему ты, безупречная женщина, позволяешь так с собой обращаться? – Выговорила и тут же прикрылась подушкой с кровати, которую в это время убирала, опасаясь тапка в голову.

– Я его люблю, ты считаешь? Не бойся, не трону. Да я уже и не знаю, что такое я, а что такое он. Мы столько лет вместе. Вместе выросли, почти подростками поженились, вместе прожили взрослую жизнь, вместе начинаем стариться. Стерлись границы между личностями. Все думают, что он пьет и бродит оттого, что я карьеру сделала, а он – неудачником себя чувствует. Нет. Человек, для которого главное – каждый день встречать восход, не может быть неудачником. Думаю, он даже не понимает, что это такое… Жалеет он меня. В мужчине для меня единственное важно – чтобы он мог меня искренне, без задней мысли, без снисходительности, без иронии пожалеть. Просто за то, что родилась женщиной. А когда меня так пожалеют, я горы сверну.

– А что, никакой другой, нормальный мужчина не может пожалеть?

– Не встречала больше ни одного такого.

– Ну, тогда я поняла, нервничаешь, потому что батарейка кончается?

– Ага, на нуле, уже несколько дней.

Когда квартира была убрана, чайный ритуал завершен, Вера вышла закрыть за мной дверь и благословить на дорогу.

– Слушай, – вдруг встрепенулась она, – я сегодня записана в клинику Quazi, но, как ты понимаешь, не пойду, ноги не ходят. А время пропадет – жалко. Может, сходишь вместо меня?

– Верочка, ты ведь прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег.

– Ну, ты меня за жлобье не держи, знаю я, сколько у тебя денег. У меня там карточка кредитная открыта. Возьми. И не возражай, хоть какая-то польза от меня сегодня будет.

К счастью, губернатор посещает клинику не по понедельникам, и вход не был перекрыт, когда я, замирая от восторга и нетерпения, подошла к дверям самой запальцованной косметической клиники в городе. Я готовилась увидеть всевозможных знаменитостей и разглядеть, что именно они делают здесь. Клиника предоставляет любые услуги от пластической хирургии до примитивной чистки лица, поэтому нужно смотреть во все глаза. Однако, к моему огорчению, никаких знаменитостей повстречать мне не удалось, да и какие в нашем городе ньюсмейкеры, все переезжают в Москву, лишь только их два раза покажут по телевизору.

Встретила я только администратора, белые коридоры были абсолютно пусты, жалюзи на окнах плотно задвинуты. Меня завели в просторный кабинет и попросили две минуты подождать. Лишь только за администратором закрылась дверь, по коридору пронесся шум, с десяток ног протопали мимо двери моего кабинета, однако голосов слышно не было.

«Ага, – подумала я, – повезли какую-то штопаную знаменитость». Руки мои вспотели, журналистская натура взыграла, любопытство зашкалило. Я на цыпочках подкралась к двери и высунула нос в коридор, но тут мне его чуть не прищемила подоспевшая девушка-администратор, которая повела меня в другой кабинет. Однако я успела заметить, какая именно дверь захлопнулась. Мы миновали эту дверь, миновали еще одну и вошли в следующую. Кабинет был окрашен в синий цвет и обставлен по правилам фэн-шуй. Я догадалась об этом по огромному стеклянному компасу, вмонтированному в пол в самой середине, заунывной восточной музыке и экзотическим ароматам, витающим в воздухе.

Ротанговая кушетка, на которой происходило собственно лечение, имела красивые хромированные колесики и находилась на круглом подиуме. Приятный невысокий юноша по имени Илья спросил дату моего рождения и объяснил мне следующее. Лечебные процедуры – а обертывание, на которое была записана Вера, относится именно к лечебно-косметическим процедурам, – по правилам фэн-шуй следует проводить, разместив пациента головой в направлении Тьен-И. Его еще называют Небесный доктор. «Послала бы тебя Вера подальше с твоим небесным доктором, – подумала я про себя. – Осенила бы крестным знамением и заставила замолчать». Но мне было любопытно, каким новым веяниям подвержены люди, определяющие нашу жизнь, финансовая и промышленная элита нашего города. И я внимательно слушала дальше.

Чтобы понять, в какой стороне света находится мой личный Небесный доктор, необходимо определить мое число Гуа. Поэтому очень важно называть правильную дату рождения, а не убавлять возраст из кокетства. Число Гуа для женщин считается следующим образом. Вот я родилась в 1975 году. Нужно сложить две последние цифры, а затем свести их к одной. То есть 7 + 5 = 12, 1 + 2 = 3. Дальше к результату надо прибавить 5. То есть 3 + 5 = 8. Это и есть мое число Гуа. По заложенным в компьютере таблицам юноша определил, что я отношусь к западной группе людей. Моя стихия – Земля. Мое лучшее направление – юго-запад. А вот мой Небесный доктор находится на северо-западе. На северо-запад головой он и развернул кушетку, на которую мне предстояло лечь.

Юноша предложил мне раздеться. Никакой неловкости я почему-то не чувствовала и разделась легко. Затем он намазал мне все тело желтой маслянистой жидкостью без особенного запаха и предложил пройти в душ. К сожалению, я утром очень торопилась и в нескольких местах поранила ноги, когда их брила, теперь порезы щипало невероятно. Однако признаться в этом юноше мне не хватило духу, и я терпела. Он долго тер меня необычной довольно колючей мочалкой. Все это время он развлекал меня непритязательной беседой о губернаторе, ее спартанских привычках и скромности, правилах этикета и других безделицах. При этом он несколько раз упомянул свою девушку, которая работает в одном из европейских консульств и которой он, очевидно, очень гордится. А может, он хотел дать понять, что, несмотря на женскую работу, ориентация у него традиционная. Затем мне выдали подогретую махровую простыню и положили на кушетку.

После этого упомянутый юноша принес большую банку с коричневой, пахнущей тухлой рыбой грязью и тщательно намазал меня с ног до головы. Воняло омерзительно. Но особенно жалко было махровую простыню, которую он вывозил немилосердно. Вряд ли представлялось возможным когда-либо сделать ее снова первозданно белой. Сколько же стоит процедура, если ради нее не жалко загубить простыню за двести долларов? Но вскоре мои веки стали тяжелыми, а мысли менее рациональными, я вспомнила, что может прийти обаятельный Тишко, который все отстирает «Тайдом». Так что когда меня завернули в электроодеяло, я уже отключилась и видела счастливые сны.

Разбудил меня все тот же Илья. Зловонная жижа превратилась в бежевую коросту на моем теле. Меня снова, на этот раз вполне щадяще, вымыли, немного помаслили, сделали короткий массаж, разрешили одеться, налили прекрасного чаю и оставили одну – отдохнуть, хотя я, собственно, уже отдохнула не то слово.

Проанализировав свое состояние, я поняла, что чувствую себя красивой, ухоженной, интересной людям, ощущался лишь легкий дискомфорт в желудке.

И тут вспомнила про штопаную знаменитость в соседнем боксе. Только я на цыпочках подкралась к двери, как вдруг снова несколько человек протопали мимо моей двери, и вместе с ними определенно проехала каталка. Мне пришлось притормозить. «Ну вот, – подумала я, – опять не повезло, мой объект перевезли в другое место, и теперь уже неизвестно куда». Я все-таки решила заглянуть в тот кабинет, чтобы найти какие-нибудь следы – сотовый телефон, косметичку, визитную карточку. Может быть, по каким-нибудь косвенным приметам удастся узнать, кто же там был.

Осторожно выглянув в пустой коридор, я мелкими перебежками устремилась к заветной двери, но прямо в дверях столкнулась с выходящим оттуда неизвестным мужчиной, одетым только в набедренную простынку. Он отпрыгнул от меня примерно так же, как два часа назад отпрыгнула от входящего администратора я сама.

– Я хотел попросить принести мне полотенце, – пробурчал он, забираясь на кушетку. Я молчала, не зная, что сказать.

– А скажите, девушка, – заговорил он вдруг с интонацией застенчивого обольстителя, – кого это сейчас провезли по коридору, какую-нибудь знаменитость? Можете сказать кого?

Оказывается, не только я интересуюсь знаменитостями.

– А-а-аллу Пугачеву, – пробормотала я и вышла.

Вообще-то, я не робкого десятка, но тут изобретательность и красноречие изменили мне напрочь.

Я ощутила сладостное оцепенение бандерлога, находящегося в непосредственной близости от удава Каа.

Объект выглядел так, как если бы я сама, закрыв глаза, представила себе мужчину своей мечты.

Это был высокий, 188–189 см, голубоглазый брюнет лет тридцати пяти, с довольно крупным классической формы носом и сдержанным сжатым ртом. Он имел роскошный силуэт чемпиона мира по плаванию, а именно сильно развитый плечевой пояс, рельефный живот и узкий таз, а также большие ступни и ладони. Особый восторг я испытала оттого, что между кожей и мышцами его могучего организма располагался тонкий слой жира. Это говорило о том, что мускулатура является его естественной постоянной частью, а не приобретена в прошлом году в спортзале по корпоративному абонементу.

Манерой стоять, откинув плечи назад, и пропорциями мужчина напоминал эрмитажную статую Ахиллеса Эмиля Вольфа, которая отличается от микеланджеловского Давида более длинными по отношению к туловищу руками и ногами и меньшим размером черепа. При этом на его лице не было ни самодовольства, ни тупости – обычных спутников качественного мужского тела.

Зато там присутствовали чувство юмора, интеллект и металлический, пожалуй даже беспощадный, блеск глаз…

Считав всю эту информацию, я поняла, что если сию секунду что-нибудь не придумаю, то это великолепие будет потеряно для меня навсегда. Но ничто путное не шло на ум.

Еще через мгновение мне пришел в голову интересный вопрос, каким ветром это тестостероновое чудо занесло в косметическую клинику. От страшной догадки из глаз моих уже почти брызнули слезы досады, как вдруг злодейская язва пронзила желудок нестерпимой болью. Ноги мои подкосились, и я стала тихо оседать на качественный немецкий ковролин. Персонала в пределах видимости не наблюдалось.

Мне уже почти удалось сделать вдох, как вдруг коридор бесконечно удлинился, белые жалюзи на окнах превратились в кроваво-красные, развевающиеся, как при восьмикратном замедлении, полотнища ткани. Все остальное тоже стало красноватым и завораживающе зловещим.

В расстегнутой черной шелковой рубашке с длинными манжетами, черных джинсах Dolce & Gabbana и черных сабо на босу ногу очень медленно из двери вышел мой Ахиллес. Все в нем: темные, гладко зачесанные назад волосы, скульптурные лоб, нос и скулы, ровные соболиные брови, нереальная синева глаз, без единого дефекта кожа, отбеленные зубы, идеальных пропорций чисто выбритый синеватый подбородок – создавало ощущение, что он лишь какая-то волшебная проекция, присланная из мира, находящегося по ту сторону покрытых глоссом картинок. Голограмма, излучающая тем не менее силу и притягательный запах живого мужчины.

Не сводя с меня внимательного взгляда, он сделал несколько шагов и остановился, по-волчьи наклонив голову к плечу. Казалось, что это его волей мне было так больно и так сладко одновременно. Он медленно стал наклоняться ко мне. Очень низким голосом со странным акцентом он проговорил:

– Когда люди врут, им становится плохо. Алла Пугачева сейчас в Лос-Анджелесе.

Он склонялся все ниже.

Желание подчиниться власти этого совершенного существа полностью парализовало меня. «Даже если завтра меня казнят, – проплыла перед моим внутренним взглядом почти точная цитата из Набокова, – все равно сегодня, сейчас, вот сейчас я буду принадлежать ему».

И покорно вытянула шею… для укуса…

В следующее мгновение чары рассеялись, боль в желудке ослабела, и уже совсем другим голосом без всякого акцента он спросил:

– Послушайте, вам действительно плохо? У вас, наверное, голодный обморок, булимия, признайтесь, цвет лица у вас просто-таки зеленый… Поднимайтесь, я помогу… Если только вас не вырвет на мою новую рубашку…

Приятное волнение, которое я испытала от обилия в его речи адресованного мне повелительного наклонения, позволило мне вдохнуть еще раз. Чтобы поднять, ему пришлось обхватить меня за талию, от усилия тело его стало согреваться, запах автошейва или туалетной воды усилился и взволновал меня еще сильнее, но уже по-другому.

И тут появилась администратор.

– Что случилось? Вам плохо?

Через минуту вокруг меня хлопотало несколько человек. Решено было немедленно отправить меня к моему лечащему гастроэнтерологу, который, на счастье, вел в это время прием.

Волшебный мужчина пропал из виду, и страшные сомнения вернулись ко мне. Зачем он здесь? Зачем натуралу косметическая клиника? Вряд ли мужчина традиционной ориентации станет покупать такую рубашку. Может ли так мужественно выглядеть голубой? Руперт Эверетт… Стивен Фрай… может.

Честно говоря, когда я увидела его в одежде, он понравился мне меньше. Я терпеть не могу разряженных павлинов, которые демонстрируют свое благосостояние, заворачивая свои бледные, непривлекательные телеса в дорогостоящие тряпки. Раньше, по молодости, меня можно было сбить с толку красивой упаковкой, но теперь – дудки. Правда, в этом случае телеса были не бледные, а вполне себе роскошные…

Слаба я перед красотой. Так просто мне не удастся выкинуть из головы мимолетное видение в пеленке на чреслах. Но скорее всего, он играет в другой команде и мне, как и всем прочим заинтересованным женщинам, остается только созерцать со стороны. Лучше уж в Эрмитаж лишний раз сходить.

Я еще раз убедилась, что в жизни нет места чудесным встречам. И уже старалась как можно скорее придумать про незнакомца что-нибудь позорное и смешное, чтобы лишить его образ какой бы то ни было привлекательности. Но тут же выяснилось, что именно он вызвался отвезти меня к врачу, поскольку самой мне садиться за руль опасно.

Porsche 911 Carrera S черного цвета заставил меня на минуту усомниться в моих предположениях, все-таки машина – статусная вещь – и для мужчины должна быть эквивалентом его способностей самца. Геи, как известно, редко принимают участие в подобных демонстрациях крутоты. Но кто знает, может, что-то изменилось в мире, а я еще не в курсе.

– А ваши процедуры на сегодня уже закончены? – поинтересовалась я вежливо.

– Мне снимали швы, а потом делали спортивный массаж.

Спросить, с чего именно снимали швы, мне показалось неловким. Поэтому я решила испытанным способом завести светскую беседу.

– Давно вы ходите в эту клинику?

– С самого открытия.

– А я вот пришла в первый раз и пережила такой позор.

– Да уж, облажались вы основательно. Прийти на обертывание на стадии обострения язвенной болезни – это надо умудриться. Обертывание специально создано для того, чтобы улучшать кровообращение, у вас могло быть внутреннее кровотечение или прободение язвы.

– А вы врач?

– Нет, просто слежу за своим здоровьем.

Подозрения мои укрепились.

– У вас такая красивая рубашка. Какой она фирмы?

– Prada, купил еще до показа.

Что ж, дьявол по-прежнему носит Prada.

Теперь я была почти уверена. Я решила пойти ва-банк. В конце концов, если он оскорбится и высадит меня посреди улицы, я запомню номер машины и разыщу его позже, чтобы извиниться и поблагодарить за заботу. А если окажусь права, то…

– Вы вот носите джинсы Dolce & Gabbana, а вам самому кто больше нравится – Дольче или Габбана?

Я хотела уточнить, какой тип ему нравится больше – астеничные эстеты или витальные крепыши. Но к счастью, не успела этого сделать, потому что он радостно произнес:

– Это невероятно, я впервые встречаю человека, который знает, что модели Доменико Дольче и Стефано Габбаны имеют различия и что наметанный глаз может отличить одно от другого. Ну и чьи джинсы на мне, по-вашему?

– Детский вопрос. Всем известно, что мужские джинсы по части Габбаны.

– Вы, вообще-то, чем занимаетесь? Не хотите поработать в моем бутике консультантом по мужской моде?

Сказать, чем занимаюсь, у меня не получилось, оставалось ответить вопросом на вопрос.

– А почему именно по мужской?

– Потому что по части женской моды у вас, по-моему, большие проблемы.

– Это еще почему? – вызывающе спросила я, взявшись было за ручку двери.

– Вам, очевидно, шьет ваша мама, любительница журнала «Бурда». Только там я видел такую отвратительную форму лацканов жакета.

– Вы так хорошо знаете этот журнал?

– Врага нужно знать в лицо.

– Тогда почему вас не удивляет, что я, по вашим же словам, разбираюсь в мужской моде?

– Очевидно, встречались с богатым, но женатым или жадным мужчиной, который брал вас с собой в магазины, но только в мужские.

– Остановите машину.

Он картинно пожал плечами и остановился.

Клиника, в которую я направлялась, была совсем рядом.

– Как угодно. Вот моя карточка, если надумаете поработать. – И «порше» умчался в светлую даль.

Омерзительный наряженный сноб. Карточка была из превосходной рисовой бумаги цвета слоновой кости и благоухала сандаловым деревом.

Гадкая педовка – вот он кто. Вечно нам, женщинам, достаются потные уродцы.

Все-таки в этом мире правят мужчины, и они получают все самое лучшее.

И даже если он натурал, что все-таки возможно, ведь геи не ведут себя так агрессивно по отношению к женщинам, – все равно, зачем так наряжаться.

Бутик-шмутик…

На карточке было написано «Глеб Гостев» и телефон «999-00-99».

Стоило бы поучиться у этого Глеба качественно кидать пальцы.

* * *

Доктор Старостин, или, как его звали в молодости, доктор Стар-Остин, восемь лет назад был бойфрендом моей подруги Дины. С тех пор Дина вышла замуж в Австралию и родила там троих детей. Остин женился, развелся. И теперь был чрезвычайно привлекателен в своем статусе холостяка. Он быстренько сделал мне фиброгастроскопию, выписал лекарство и выдал пробирку для анализа кала, сделал запись в моей толстой карточке, успокоил, что ничего сверхъестественного со мной не происходит, убрал в стол плату за визит. А потом по-кошачьи улыбнулся и предложил с ним на днях поужинать.

– Остин, я же только что блевала тебе на руки, как ты можешь после этого интересоваться мной как женщиной?

– Может быть, ты не замечала, но я уже много лет интересуюсь тобой как женщиной и каждого обострения ожидаю с некоторым трепетом.

– Ах ты гад! Если бы не ждал обострений, то давно мог бы вылечить меня от язвы.

– М-м-м…

– Быстро давай другой рецепт!

– Хорошо, но тебе все равно придется прийти еще два раза – через месяц, а потом еще через месяц.

– Я пообедаю с тобой, когда мне можно будет есть лимоны, помидоры, копченую колбасу – короче, когда ты меня вылечишь.

– Честно? Тогда я дам тебе еще один рецепт.

Покинув вероломного Остина, я отправилась домой залечивать раны. Для этого у меня есть отличный способ: берешь романтическую комедию на DVD, желательно по сценарию Ричарда Кёртиса, но и Роб Райнер тоже подойдет, теплое одеяло и «Молдаванку». «Молдаванка» – это коктейль из сока и красного вермута «Букет Молдавии», я его уважаю. За неимением можно взять «Чинзано», смешать с вишневым или черешневым соком в пропорции один к одному и пить весь вечер. Очень сладко. Так сладко, что вся горечь дня отступает.

Но не успела я приступить к терапии в духе наступающего глобализма, как раздался телефонный звонок. Звонил мой муж.

– Можно я приду завтра?

– Что-то случилось?

– Не могу сейчас объяснить.

– Ну, приходи как всегда.

– А можно с утра?

Я поняла, что действительно что-то случилось.

– Ну, я попробую договориться на работе. Перезвони.

Я позвонила Каролине Адамовне, супруге известнейшего в городе профессора-кардиолога. На них я работаю по вторникам. И она разрешила прийти к трем вместо одиннадцати обычных.

Аня Янушкевич советует:

Мраморные статуи моют теплой водой без добавления агрессивных моющих средств. Подойдет жидкое мыло для нормальной кожи.